Великий Мост

      Больше дети не видели Смотрителя таким же, как в тот день: решительным, могущественным, по-настоящему мудрым. Он отдалился от них, помогая лишь не заплутать в комнатах и вовремя найти столовую. Он не возвращался ни к теме Великого Моста, ни к его восстановлению. Нет-имени и Радегаст оказались предоставленными самим себе. Они дни напролёт бродили по Крепости, заглядывая в самые дальние её уголки. И ни разу не прошли дважды одним путём, никогда не попадали в одну и ту же комнату. Радегаст считал, что комнаты движутся. А Нет-имени думала, что Смотритель нарочно делает так, чтобы они не узнали всех тайн Воздушной Крепости.       Единственная дверь, на которую дети постоянно натыкались и куда не могли войти, находилась в зале на первом этаже. Когда же они пытались открыть её взятым из столовой ножом, появился Смотритель и жестко приказал им никогда не касаться этой двери.       С каждым днём Нет-имени все реже улыбалась. Радегаст видел это, но не знал, как может ей помочь. Девочка всё чаще молчала, подолгу рассматривая какую-нибудь картину. Иногда Радегаст утром обнаруживал её постель пустой. Это значило, что Нет-имени встала с рассветом и отправилась или снова гулять по комнатам, или на площадь перед Крепостью, или на балкон, с которого Смотритель пытался починить Мост. Совершенно одна.       Одним таким утром в комнату к Радегасту зашёл Смотритель. Мальчик успел заметить, что старец еще больше похудел, весь как-то ссохся, а в закрытых веках начали ясно проглядывать вены.       — Твоя подруга в опасности, мальчик, — сказал Смотритель бесстрастно и тихо, — в её кровь попала вода Зоники, с той её половины, где господствует печаль. Хотя рана зажила, вода Зоники еще надолго останется в её жилах. Без посторонней, — Смотритель запнулся и замолчал. Через полминуты, когда Радегаст уже весь извелся, продолжил: — Без посторонней помощи она станет такой же, как все жители города Н. Не оставляй её одну. Я… Прошу тебя.       С этими словами Смотритель вышел. Но в голове Радегаста ясно прозвучал его голос: «Я не хочу, чтобы вы уходили отсюда». И мальчик понял, что все это время Смотритель не спускал с них глаз. ***       Вопреки обыкновению, за обедом в тот день Смотритель сидел рядом с детьми. Все трое молчали. Нет-имени и Радегаст опускали глаза и делали вид, что полностью поглощены едой. А Смотритель смотрел на них сквозь закрытые веки, время от времени быстро поднимая и опуская здоровую руку, будто желая что-то показать. Вдруг он заговорил:       — Вы, двое, неужели не понимаете, что это значит?       Нет-имени и Радегаст подняли головы.       — Неужели не понимаете, не понимаете? Вы двое! Радость в горе и горе в радости! Двое из тех, кто может сам создавать естественные эмоции! Кто может стать странником между городами! Городами! И дети, дети!.. Для детей создан мир, детьми он создан… Фантазия, вера, искренние, ничем не связанные чувства!.. Вера, надежда, любовь.       Речь старика стала малопонятной. Он откинулся на спинку кресла и замер. Дети вцепились в чашки, боясь пошевелиться. Прошла минута, другая. Смотритель молчал и не шевелился. Вдруг послышался тихий свист.       Нет-имени тихо встала, взяла Радегаста за руку и вывела из комнаты, прикрыв дверь.       — Он уснул? — непонимающе спросил Радегаст.       — Он устал за двести лет, а мы его совсем утомили, — смущенно улыбнулась Нет-имени, как бы извиняясь за Смотрителя. Она выглядела спокойной и во всем разобравшейся. — Мне его жалко. Я даже представить не могу, сколько это — двести лет. Это же дюжина моих жизней.       — Да, это много, — сказал Радегаст. — Он ведь просто старик.       — А мы — просто дети. Но внутри него — Мост! И внутри нас тоже есть Мосты, только совсем маленькие и невидимые. Внутри мы — целый архипелаг островов, соединённых Мостами. Я только сейчас это поняла. Нужно только вытащить их наружу и объединить. Всего-то.       — Да, всего-то. Самая простая работа в мире, — грустно пошутил Радегаст.       — Может, и не самая простая, но самая нужная, — ответила Нет-имени. — Мне кажется, что где-то глубоко в нём надежда, вера и… — Нет-имени запнулась, — и любовь давно умерли. Но еще глубже растёт что-то еще более важное. А сейчас мы нужны ему. Помочь ему — значит помочь Мосту, который где-то внутри него, понимаешь?       Радегаст не понимал. Но верил Нет-имени.