Ранчо дяди Теодора

Они снова собрались за столом втроём, но уже утром за завтраком, а не как на тайной вечере глубокой ночью. Теперь во главе сидел Абель, а по разные стороны от него, но лицом к лицу оказались Галчонок и Фредерик. Оба смотрели друг на друга так пристально, будто подозревали в страшном преступлении. Причём Фредерик даже знал, в каком, а Галчонка просто нервировало то, что на него пялятся, и следил, чтобы этот странный взрослый чего-нибудь не выкинул. А то его родители тоже добренькими поначалу казались. Один Абель, как ни в чём не бывало, уплетал тушёное мясо с овощами, периодически просил передать ему то салфетку, то соль, то горчицу и разглагольствовал, что-то про мясо, про ногу и погоду на завтра. По лежащему на столе изобилию Фредерик сделал вывод, что поездка Абеля удалась на славу даже, если для этого ему пришлось вырезать чьё-то сердце, а то и не одно. Галчонок сидел, завернувшись в бежевое пальто, как малолетний эксгибиционист, а его трусы сохли на верёвке над камином. Причём трусы были мальчишеского размера, явно не Абелевы. Где он взял трусы по размеру? — задумался Фредерик, а потом задумался, почему он об этом вообще задумался? — Передай, пожалуйста, соль, — снова попросил Абель — А всё-таки, Абель, как ты его нашёл? — Кого, Галчонка? Случайно на лестнице увидел. Он у нас на чердаке жил. И сейчас там живёт. Всё-таки у мальчика должна быть своя комната… — Сам что ли завёлся? Как таракан. — Как енот. Пока мы с тобой мёрзли у костра, как два пещерных человека, он как человек белый, ночевал у нас дома. — Какой сообразительный мальчик. — А то! Настоящий ниндзя. Так шнырял туда-сюда, что мы даже скрипа досок не слышали. Талант! — Абель с гордостью растрепал причёску Фрэнсиса до состояния птичьего гнезда, что тому явно не понравилось, потому что теперь он стал неотрывно глазеть уже на Абеля. — И зачем мы только собаку в доме держим, — снова проворчал Фредерик. — Между прочим, если бы не Галчонок, ты бы так быстро не оклемался. Так что скажи ему спасибо. Фредерик фыркнул. — Нет, я серьёзно. Не будь мудлом. Скажи ребёнку спасибо. Он не обязан был чужому мужику компрессы делать. — Зигмунд Фрейд меня укуси… — под мрачным взглядом Абеля Фредерик не закончил мысль и перевёл взгляд на Галчонка. — Ну, спасибо тебе, Фрэнсис. — Прозвучало, как-то ненатурально, Фредерик, но на первый раз сойдёт. — Хорошо. Я потренируюсь на досуге. Перед зеркалом, — пообещал Фредерик, но без особого раздражения. Так, по привычке. На самом деле у Фредерика было прекрасное настроение, даже несмотря на то, что совсем недавно он проснулся главным героем триллера. Он был ещё слаб, но по крайней мере, сыт, согрет и в относительной безопасности. Жизнь шла своим чередом. А после завтрака Абель загнал его обратно в постель. — Властью данной мне дипломом хирурга-трансплантолога, приговариваю тебя к постельному режиму и освобождению от всех домашних дел на ближайшую неделю, — пафосно изрёк доктор Гидеон. — Ты такой добрый, Абель. Ты всё-таки кого-то убил? Признавайся. Несмотря на подозрения, Фредерик уже забрался под одеяло, благо постельное бельё Абель успел сменить. — По твоей логике, Фредерик, серийные убийцы — самые добрые люди на свете. — Ну да. Только эта доброта обычно вызвана подсознательным чувством вины. Другими словами, Абель, этих добрых людей совесть мучает. — Думаешь психоанализировать меня, Фредерик? Я сам могу тебя психоанализировать. Хочешь? Ему было безумно любопытно послушать измышления дилетанта, и вместе с тем, жутковато. А вдруг, угадает? — Воздержусь, спасибо. — Зассал? Это говорит в тебе гордыня. Боишься, что какой-то мясник, — так вы, мозгоправы, нас, хирургов, между собой называете, да? — возьмёт и вытащит из гения психиатрии все его мелкие комплексы и детские травмы. — Что-то меня в сон клонит, — Фредерик ненатурально зазевался и накрылся с головой одеялом. — Ссыкло-О, — Абель ласково похлопал его через одеяло по заднице. — Ну, спи-спи. А мы с Френсисом пока поработаем. Притворяться спящим Фредерику не пришлось, он вырубился практически сразу, а проснулся уже после полудня. Под боком снова лежал Буханчик, вытянувшись во всю длину своего кошачьего тела, пытаясь максимально занять абелеву часть кровати, но Фредерику не мешал, а потому остался неприкосновенен. Абель и Галчонок как раз склонились над расстеленным на полу огромным чертежом, как над картой с сокровищем и с умными лицами водили пальцами по бумаге. Грэм тоже лежал рядом, закрыв своей головой одну шестую часть ценных сведений о дизельном генераторе, но видимо, никому не мешал. Периодически Абель высказывал что-то технически очевидное, а Фрэнсис серьёзно кивал. Ни дать ни взять полководцы, готовящиеся к сражению. Наконец, карта, то есть инструкция, была засмотрена до дыр и аккуратно вынута из-под собачьей головы. — Так, сейчас мы будем его устанавливать и подключать. Отнеси в подвал инструменты и фонарь, а я принесу комплектующие. До вечера надо будет с этим разобраться. Фрэнсис кивнул и пошёл выполнять поручение, а Фредерик снова задался вопросом, почему Галчонок его так беспрекословно слушается? Шантаж? Угрозы? Насилие? — Выспался? — Абель наконец-то заметил слежку из-под одеяла. — Отлить хочешь? Фрэнсис как раз нашёл на чердаке мой детский горшок. — Лучше налей мне чаю. И желательно, в чашку. — Если что, горшок под кроватью. Абель снял с петли в камине чайник и принялся за приготовление чая. В подвале гремел инструментами Галчонок. Фредерику действительно хотелось отлить, но пользоваться ночной вазой не позволяла гордость. В конце концов, он не ребёнок и они не в средневековье, хотя… Фредерик ещё раз окинул комнату, где самым современным предметом был фонарик с севшими батарейками, и только убедился в противоположном. Пока Абель, повернувшись спиной, шуршал чайными упаковками, Фредерик таки заглянул под кровать. Горшок стоял там, металлический и как всё на чердаке, антикварный. — Вот твой горячий крепкий сладкий чай, как ты любишь, смотри на себя не пролей. Фредерик в последний момент успел лечь обратно на подушку. — Спасибо. Я смотрю, вы с Френсисом неплохо сработались, — заметил он, механически размешивая сахар. — Да, сдружились, когда тебя с того света вытаскивали. Настоящей мужицкой дружбой. — Но почему он тебя слушается? — Это всё моё животное обаяние. — Абель, он ребёнок. — Никакой он не ребёнок, Фредерик. Мальчик давно вырос. Поэтому я учу его тому, что может пригодиться в его взрослой жизни. Ну и, как себя вести, чтоб в приличном обществе себя показать. — Ты думаешь, он сможет показаться в приличном обществе? — Как дипломированный мясник тебе заявляю, что современная челюстно-лицевая хирургия не стоит на месте. Двадцать первый век на дворе, а заячью губу исправляли ещё в прошлом. — Иногда завидую вам, хирургам, — Фредерик отпил ложечкой немного горячего чая. — Лишнее можно отрезать, недостающее пришить. С психикой всё намного сложнее, знаешь ли. У кого-то может быть идеальная улыбка и прекрасное тело, но внутри он навсегда останется закомплексованным тощим подростком с заячьей губой. — Вот ты этим и займёшься, пока он не вырос и не стал здоровенным красавчиком с горой комплексов, — похлопал его по ноге Абель и пошёл на улицу, где под навесом стояли ящики с деталями генератора. — Я тебе только что говорил, что это не так-то просто! — возмутился Фредерик. — Комплексы довольно живучи и… — Я в тебя верю. — Абель вернулся, неся перед собой увесистую коробку. — И с дикцией его что-нибудь сделай. Я ни слова не понимаю. — Как же вы общаетесь? — Так и общаемся. Он что-то говорит, а я киваю. Иногда мне кажется, что он всё время говорит, что я придурок… — Абель подошёл к лестнице вниз. — Ну, всё. До вечера мы в подвале. Если станет скучно, там, на тумбочке радиоприёмник. Развлекайся. — Почему ты раньше.? Фредерик и сам не понял, как раньше не заметил среди остатков лекарств, эту чёрную пластиковую коробочку с кнопками и выдвижной антенной. Выглядело, как старьё из прошлого века, но главное, что оно работало. Доктор Чилтон хотел поймать какую-нибудь станцию, с криминальными сводками и даже нашёл несколько, но ни в одной из них он, Фредерик — потенциальный маньяк-убийца в розыске, почему-то не упоминался. Даже обидно. Поэтому он остановился на радиостанции, где играла какая-то незнакомая группа, но текст показался Фредерику интересным и он решил послушать. *** /отдаю себе отчёт, что в переводе на английский эти слова нужных звуков иметь не будут и отпускаю себе этот грех/ — А теперь скажи — «Кто там?». — Хо хам? — Нет. Произнося «К», старайся прижимать корень языка к нёбу, а не к щели. А «Т» — кончиком языка к передним зубам. Пользуйся уже языком, когда говоришь, а не дыркой в верхней челюсти. — Кхо хам? — Уже лучше, но твоя «Т» просто ужасна. Давай, потренируйся. Твёрже! Т! — С-с-с! — О, да ты змееуст. А теперь язык повыше. Вот видишь, как я делаю. Т! Давай! На выдохе! — Т-с! Ть! — Молодчина! Вот видишь, Фредерик, — Абель повернулся к постели, где долёживал последний день своего больничного пациент психушки, в которую превратился Клаббер-хаус за эту неделю. — И ничего сложного. — Ты его к стулу привязал. — Это для концентрации внимания. Я в его возрасте только о девчонках и мог думать. Кстати, — Абель снова повернулся к Галчонку. — Скажешь правильно «Кто там», верну тебе подшивку журналов с голыми красотками. Сможешь рукоблудить всю ночь! — К-ктэ т-тям. — И для закрепления, ещё разок! — Ктэ там? — Не идеально, но уже понятно. Всё равно заслужил свободу! Абель, наконец, отвязал Галчонка и передал ему стопку старых журналов. Тот выхватил её, как воришка и удрал на чердак. — Я уже прямо вижу, в какие сексуальные девиации выльются твои методы обучения, когда он подрастёт, — прокомментировал Фредерик. — Ну, ты же так и не взялся за обучение. — Я не логопед! Сколько можно повторять? — Ты и психоаналитик так себе, как выяснилось. Фредерик обиженно надулся. Он действительно пытался разговорить Галчонка, но малец только смотрел на него, как на дурачка и норовил куда-нибудь удрать. Конечно, у него была альтернатива поинтересней. Абель на этой неделе чем только не занимался. С третьего раза установил генератор. Потом облазил все стены с амперметром, когда проводку чинил. Теперь у них висела под потолком целая одна лампочка, и из стены торчали аж две розетки. В одну Фредерик хотел подключить свой давным-давно разряженный смартфон, но Абель вдруг тоже посмотрел на него как на слабоумного и утопил дорогущий гаджет в ночной вазе. Шуму было… После из сарая прямо в дом притащили культиватор старый, разваленный и упоённо его чинили, усыпав весь пол промасленными деталями и кусками грязи. Потом на пол ночи ушли в лес, по словам Абеля — за пиломатериалами. И действительно откуда-то притащили уже распиленные доски и брус. Фредерик, конечно, слабо разбирался во всех этих столярных премудростях, но даже он понимал, что сделать такие ровные доски одним лишь топором и ручной пилой невозможно. Из этих досок они потом восстанавливали коровник, который, оказывается, притаился где-то за сараем. И, конечно же, Галчонок принимал во всех этих мероприятиях непосредственное участие. Ходил за Абелем хвостиком и чуть ли в рот ему не заглядывал. И даже сегодня вот, позволил себя привязать к стулу и послушно проговаривал слова. Если бы Фредерик ему не доверял, то наверное даже завидовал бы такому вниманию. — Абель, я тут подумал… Было уже темно. Они с Абелем легли спать, а Фредерика снова пробило на разговоры. — О том же, о чём и я? Абель недвусмысленно шарил рукой в пижамных штанах Фредерика. — Нет, я не о рукоблудии. Я хотел сказать, что Френсисом должен заниматься ты. Рука Абеля остановилась на расстёгивании пижамной курточки, уже дойдя до середины. — Я и так им занимаюсь. — Нет. Я имею в виду психоанализ. — Доверишься дилетанту? Абель завершил расстёгивание пуговиц. Его тёплые и шершавые от мозолей подушечки пальцев чувствительно потирали и гладили маленькие соски, отвлекая от важного разговора. Фредерик мужественно решил взять себя в руки. — Понимаешь… Сделать хуже, ты уже не сможешь. Фрэнсис тебе доверяет. Это большой прогресс. Ты для него моральный компас, пример для подражания и даже больше… — Фредерик на секунду потерялся в ощущениях, судорожно выдохнул и сглотнул слюну. — Просто почаще… Чаще разговаривай с ним. Он будет тебя слушать. Только будь осторожен. — Волнуешься за него? — За тебя. Если дашь слабину, он тебя сожрёт. Такие приятные ласки приостановились. — Ох, Фредерик, какой ты у меня мнительный. Абель притянул всего Фредерика к себе и зарылся лицом в волосы на загривке. Было приятно, но Фредерик снова заёрзал, пытаясь выбраться. — Ну что опять, Фредерик? — Абель возмутился, но выпустил. — Обещай, что будешь осторожен, — тон был предельно серьёзен. — Абель. Я не шучу. Обещай. — Обещаю, — тоже предельно серьёзно ответил Абель. В темноте было видно только, как диковато блестят его глаза. — А теперь сожми-ка ноги поплотнее, — тут же, почти без перехода продолжил он. - Я соскучился. — Че… чего? — растерялся Фредерик. — Фредерик, у меня тут стояк, и хотя я позаботился о смазке, мне прямо вот совсем невмоготу тебя готовить. Так что, богом молю, сожми ноги. — Абель снова использовал запрещённый приём, перейдя на хриплый шёпот. — А я тебя потом приласкаю. Фредерик… Фредерик стянул пижамные штаны и провокационно вжался задом в пах Абеля. — Фредерик… — только выдохнул Абель и пристроился. Под одеялом снова происходила такая будоражащая возня. Абель целовал и прикусывал шею и плечо Фредерика. Трогал и гладил грудь и живот. Член Абеля двигался между бёдер, задевая головкой мошонку, но этого было недостаточно. Фредерик перехватил его ладонь и с усилием направил к своему члену, и громко выстонал, когда горячая тёплая рука сомкнулась, задвигалась в нужном ритме. — Абель… Абель. Нам надо потише. Галч… ок… на чердаке услышит. — Ну, уж нет, — пропыхтел Абель, продолжая простые движение. — Давай, как было… И прикусил изгиб шеи, так что Фредерик застонал ещё громче. Галчонок и так их слышал. Потому что сидел в тени прихожей прямо напротив кровати и смотрел. До этого он и впрямь разглядывал с фонариком девиц из журналов, пока не услышал эти жуткие стоны, будто внизу кого-то мучительно убивали. Когда он бесшумно спустился с лестницы, никого не резали, было темно и спокойно. Только под одеялом между этими двумя происходила какая-то загадочная возня. И Фрэнсис решил остаться. «Эти двое спят. Трахаются друг с другом. И ты хочешь быть похож на них? — Голос, который за последние дни совсем стих, стал чуточку громче. — Они слабы. Покажи им свою мощь. Пусть они увидят настоящего тебя. Возьми нож… Покажи им НАС». «Кто здесь?!» — Галчонок вздрогнул и вынул руку из трусов. Но голос снова пропал.