Ранчо дяди Теодора

День был прекрасным и солнечным. В открытое нараспашку окно лился тёплый солнечный свет. Развалив на подоконнике холёное рыжее пузо, Буханчик лениво наблюдал, как Фрэнсис, вооружившись большущей лупой, устраивает геноцид небольшой цивилизации муравьёв. Маленькие рабочие в панике копошились на муравьиной куче, не понимая, что происходит, отчего вокруг столько сгоревших соратников? Рабочие в срочном порядке эвакуировали белые рисинки яиц, но Фрэнсис не щадил даже детей. Напротив, в смертоносном луче они сгорали даже забавней и он целился в них специально. Это была настоящая бойня. Куда смотрели боги? Почему допускали подобное зверство? Они собирались покупать корову. Событие было эпохальным для захудалого домишки. Корова — это же такая ответственность. Это даже не кот, собака и ребёнок вместе взятые. Но Фредерика волновал не факт покупки, а то, что Абель собирался взять его с собой. А ведь он уже и припомнить не мог, когда в последний раз выбирался отсюда. Лес — не считается. Там людей не было. В заповеднике, как выяснилось, ошивались одни психопаты да егеря. И ещё неизвестно, кто хуже. — А куда мы поедем? Фредерик стоял перед старым поржавленым зеркалом и пытался понять, можно ли в таком виде показываться людям? Что сейчас носят? Он совсем потерял счёт времени. Может там, в цивилизации, уже давно изобрели летающие автомобили и лекарство от рака, и только тут, в Клаббер-хаусе, время остановилось навечно. — Это ранчо недалеко от Корнфилда. Там огромный дом, много коров, кур и индюшек. Так что можешь не наряжаться. — Я не наряжаюсь, — Фредерик нервно дёрнул плечом. — Просто, я не хочу походить на пугало. А кто хозяева? Там будет много народа? — Не-ет. Человек сто, — подражая говору южан, медленно протянул Абель. — Выйдут навстречу с факелами и вилами. Так что, если спросят, в каких отношениях мы состоим, то ты - мой глухонемой кузен Фрэнк и мы категорически против горизонтального инцеста. — А на самом деле? — На самом деле их там всего двое. И знаешь что, Фредерик? Мне кажется, что мисс Лаундс бессовестно нам врала. — О чём? Абель оттеснил Фредерика, чтобы поглядеть, идёт ли ему кепка. По мнению Фредерика — не шла совершенно, но Абель удовлетворённо кивнул отражению и даже не подумал её снимать. — Тут вся округа кишит гомиками. Я даже волнуюсь за ориентацию Буханчика… — Угу, ночью мне про это расскажешь, когда снова полезешь на меня со стояком. — Фу! Как грубо Фредерик! — Абель манерно шлёпнул его рабочими рукавицами по плечу. — Пошли, красотка. Нам до полудня надо вернуться. *** Они ехали в машине по пыльной трассе, а за Лендровером громыхая всеми железками, волочился старый наполовину дощатый прицеп. Очередной реликт, добытый Абелем из недр старого сарая. Примерно с таким же грохотом ездил тот ржавый тарантас, на котором бабушка возила маленького Фредерика в школу и домой. Необъяснимо уютное ощущение родом из детства. Как молоко с мёдом или жуткие шерстяные носки. Ностальгировать об этом было приятно, но повторять уже будучи взрослым самостоятельным мужчиной, казалось глупым. — А всё-таки, кто эти парни? — спросил Фредерик, наблюдая однообразные пейзажи бескрайних полей с пёстрыми пятнышками пасущихся вдалеке коров. — Обычные, — пожал плечами Абель. — Один промышляет сыроделием, второй помогает по хозяйству и держит лесопилку, только об этом молчок. Если егеря узнают, по судам затаскают. — А егеря тут причём? — Не тупи, Фредерик. Лес остался только в заповеднике. Кругом всё под поля и пастбища вырубили. Тобиас, конечно, не злоупотребляет. Но время от времени… — И они продадут нам корову… — Да. Причём с хорошей скидкой. И всего лишь взамен на обещание, что мы ни в коем случае не будем составлять им конкуренцию в сыроделии. Что сказать? Чудаки. Сам поймёшь, когда увидишь. Мы подъезжаем. Абель припарковал железного коня у ворот, над которыми огромными деревянными буквами было написано «Сырная Голова», и заглушил мотор. За воротами возвышался двухэтажный кирпичный дом, а за ним в кронах деревьев виднелись ещё пара крыш других строений. Богато и с Клаббер-хаусом не сравнить, вынужден был признать Фредерик. — Ну, пошли, — Абель поправил козырёк кепки. — Говорить буду я. Ты только кивай и старайся не взболтнуть чего. Понял? — Я же глухонемой кузен. — Вот-вот. Ранчо было большим и цветущим. Это было видно уже по двору, где прямо по клумбам разгуливали индюшки и курицы. В последний раз Фредерик видел столько птиц год назад, на площади в Нью-Йорке. Это были голуби. Гости так засмотрелись на всю эту птицеферму, что не заметили на своём пути маленького фотографа. И сбили его. — Ау! Фредерик вздрогнул и уставился под ноги. Перед Абелем на земле лежала чернокожая девчушка с двумя тугими толстыми косичками и большущим допотопным фотоаппаратом на животе. — Риба? — Абель легко поднял девчонку с земли. — Я тебя не заметил. Что ты тут делала? — Мистер Гидеон? — Риба близоруко щурилась на них через толстенные стёкла очков. — Я бабочку снимала. А вы кто? — А это Фрэнк. Мы за коровой приехали. ~Папу позови! — зачем-то выделил Абель эту просьбу и легонько толкнул Фредерика локтем, как будто сейчас должно было произойти что-то из ряда вон выходящее и стоило сосредоточить на этом всё внимание. — Которого? — последовал вопрос и быстрое «Ой!». — Сейчас позову! Фредерик только фыркнул. Подумаешь, событие. Риба поспешно развернулась, чтобы снова налететь на преграду, на этот раз на жуткого чернокожего мужика в джинсах и тёмно-синей, почти чёрной, футболке. Откуда он там взялся, ни Абель, ни Фредерик, понять не могли. Так тихо подкрадываться умели только японские ниндзя и Буханчик. Ни узких глаз, ни кошачьих ушей что-то не наблюдалось. Напротив. От его взгляда Фредерику сделалось настолько не по себе, что он невольно спрятался за Абеля. — Папа, мистер Гидеон приехал! — Не знал, — мрачно бросил папа. Риба на его слова только хихикнула и, как папарацци, сжимая в руках фотоаппарат, скрылась в саду. — Здорово, Тобиас! — поприветствовал его Абель, тоже как-то жутковато улыбнувшись. — Как жизнь? — Проходит мимо. — Я уже говорил, что обожаю твоё чувство юмора? — Я Франклина позову. Тобиас развернулся и ушёл в дом. — Классный чувак, да? — Абель снова толкнул локтем Фредерика. — Как что скажет — живот можно надорвать. Видел бы ты его за работой… — Что-то не хочется, — шепнул Фредерик. Тобиас вернулся уже с Франклином. Тот оказался полной противоположностью своего друга — невысокий, полноватый, но обаятельный мужик, кудрявый, с короткой чёрной бородой, и совершенно обезоруживающей улыбкой. — А-абель! — радостно пропел он, на ходу вытирая руки клетчатым полотенцем. — Как я рад тебя видеть! А кто это с тобой? — А это со мной мой бойфренд. Фрэнк. Фредерик, хоть и не был глухонемым, на минуту потерял дар речи на самом деле. — Абель шутит, — всё-таки выдавил он, фальшиво рассмеявшись, пока смех не перерос в истерические хрипы. — Какое совпадение! Тобиас тоже любит пошутить! — лучезарно улыбнулся Франклин и снова переглянулся со своим мрачным приятелем. Тобиас в этот момент стал не просто мрачным, а каким-то инфернально загадочным, но эффект тут же пропал, когда Франклин всплеснул руками. — Совсем забыл. Какой я невежливый… Вы не хотели бы с нами пообедать? Куриные грудки с грибами… ой! — неожиданно подпрыгнул он, будто его вероломно ущипнул за зад, стоявший за спиной Тобиас, чего конечно же, он просто не мог себе позволить. По крайней мере, выражение его лица было настолько суровым, будто этот тип никого и никогда в жизни не щипал за зад, и не стал бы этого делать, даже если бы его заставляли под дулом пистолета. Франклин снова, но уже как-то неуверенно переглянулся с Тобиасом и, смутившись, добавил: — Если вы, конечно, никуда не торопитесь. — Мы торопимся, — самовольно ответил Фредерик, прежде чем Абель успел открыть рот, и тоже с ним переглянулся. — Очень торопимся. — Тогда, давайте я покажу вам вашу красавицу! Пройдёмте за мной. *** Пока они шли до коровника через довольно заросший яблоневый сад, Франклин не затыкался. Рассказ он начал с того, как познакомился с Тобиасом, только как-то обрывочно, потому что снова подпрыгнул, как ужаленный. И вся история сократилась до того, что они с Тобиасом встретились на опере, а потом тут же решили купить ранчо и заняться сыроделием. Видимо, Тобиас был тем ещё скромником и рассказов о себе не любил. После этого Франклин больше не сбивался с темы. А жаль, потому что далее он заговорил о сыре, про виды сыра, про нюансы изготовления, про то, какой он у него особенный, что аж самые привилегированные рестораны Америки его заказывают, что даже сам Сталлоне приезжал, чтобы купить большую партию сыра. И чем дальше говорил, тем сильнее его заносило. Так что уже слабо верилось даже в сам факт того, что у Франклина хоть какой-то сыр вообще получался. Фредерик, которому новый знакомец поначалу очень понравился, теперь начал испытывать к нему странное чувство, присущее скорей какому-нибудь социопату. Ему захотелось схватить Франклина за горло и повернуть его кудрявую голову до характерного щелчка, как это недавно сделал Абель с тем милым зайцем. Доктору Чилтону даже стало интересно, не испытывают ли того же остальные? Но Абель вежливо кивал и даже задавал какие-то вопросы о культурах плесени, а Тобиас вовсе, будто не слыша этой болтовни, что-то насвистывал себе. И признаться, делал это довольно мелодично. Наверное, уже привык. Везунчик. Фредерик тоже попробовал отвлечься привычным образом — перечислением в голове списка пациентов своей клиники и их диагнозов, сначала в алфавитном порядке, а потом по номерам камер. И так хорошо отвлёкся вообще от всего происходящего, что не сразу понял, что они уже в коровнике. Сначала запахло сеном, а потом нестерпимо засмердело навозом так, что не привыкшему к сельской жизни Фредерику пришлось зажать нос рукавом. — А вот и она! — Франклин радостно представил обществу медно-рыжую бурёнку с роскошными ресницами. — Я зову её Морковка… — Но вы можете звать её, как угодно, — вклинился Тобиас. — Она всё равно ни на что не отзывается. — Как удобно, — согласился Абель. — Пакуйте! — И побыстрее, — гнусаво добавил Фредерик, зажимая нос. *** Связанная бурёнка мычала в прицепе, как жертва похищения, но даже если бы мимо проезжала патрульная машина, то полицейские едва бы обратили внимание на её мольбы о помощи. Этот мир был чертовски несправедлив к медно-рыжим коровкам. — Зря ты отказался от обеда, — проворчал Абель. — Франклин шикарно готовит. Хорошо хоть кусок сыра с собой дали. Сто лет сыра не ел. — Боюсь, я бы не выдержал ещё час лекций о сыре, — поморщился Фредерик, держа на коленях бумажный свёрток с куском этого ценного молочного продукта. — Да и, не думаю, что его приятелю бы понравилась наша компания. Он так угрожающе на нас смотрел, как будто мысленно накручивал кишки на кулак. Ты разве не видел?  — И что ты к его взгляду привязался? Уже третий… нет, в пятый раз про него повторяешь. Нормальные у него глаза. — Ты так говоришь, потому что у тебя самого взгляд жуткий. Ещё и брови, как у злодея из мультфильма. — Хочешь поговорить об особенностях моей внешности? — Абель поиграл своими злодейскими бровями и подмигнул. Фредерик стушевался и не ответил. Он уже и забыл, как раньше его бросало в холодный пот от взглядов Абеля. Удивительно, что с людьми делает долгое совместное проживание. Хотя к некоторым вещам привыкнуть невозможно априори. — На самом деле они отличные ребята, — снова заговорил Абель. — Даже немного им завидую. Живут — душа в душу, дело своё открыли, девчонку воспитывают. Идеальная пара. — Они не могут быть парой, — зловредно не согласился Фредерик. — Это почему? Ты что, расист? Не ожидал от тебя… — Да ну тебя. Ты этого Франклина слышал вообще? Или сам с собой всё это время говорил? Он же не затыкается. Мне впервые в жизни хотелось убить человека. Не представляю, как этот Тобиас сдерживается. С его жуткой физиономией… — Значит, это точно любовь. — Или абьюз. Фредерик раздражённо бросил сырную голову на заднее сидение и сложил руки на груди. За окном снова пробегали монотонные пейзажи лугов с пасущимися на оных коровками, но даже они оставались безучастны к воззваниям о помощи их молочной сестры. — В любом случае, нам часто придётся иметь с ними дело. Кажется, Абель был серьёзно настроен доказать Фредерику неотвратимость дружбы с новыми соседями, хотя до недавнего времени сам с пеной у рта убеждал, что всегда мечтал жить отшельником и выращивать на себе грибы. — Я в детстве помогал дяде в коровнике, — продолжал он, — но уже ничерта не помню, а Франклин обещал консультировать по уходу за бурёнкой. На первое время вот, даже свою старенькую тетрадку дал с указаниями. Сколько кормить, как часто убирать и всякое такое… Опять же, на случку надо будет к их быку возить. — С ума сойти. Устраивать коровам свидания. — А потом и отёл. — Коровьи роды… — А в Корнфилде, кстати, живёт парочка ветеринаров… — Знаешь, Абель, я вдруг понял, что на самом деле всегда был социофобом и только сейчас медленно и болезненно прихожу к принятию этого факта. — Ты какой-то мрачный, Фредерик, — наконец-то заметил Абель. — Неужели тебя так Франклин огорчил своей болтовнёй? Его не заткнуть, это да, но… — Дело не в нём, — отрезал Фредерик. И тут же продолжил, противореча себе: — Абель, а вдруг я когда-нибудь свихнусь в этой глухомани и стану, как этот Франклин? — Ты не свихнёшься. — Начну болтать без остановки. — Ты уже болтаешь. — Растолстею. — Зимой будет теплее. — Ты меня из кровати прогонишь. — Даже не надейся. — Я обзаведусь дебильным хобби, вроде сыроделия. — Было бы полезно. — …или каким-нибудь ОКР. Буду поправлять предметы, чтобы стояли симметрично или всё по цветам раскладывать… — Ты и так всё по цветам раскладываешь. — Не правда. У меня и вещей-то цветных нет. Всё чёрное, серое и иногда синее… как вся моя жизнь. — Не надо было тебя с собой брать, — нахмурился уже Абель. — Я думал, тебя эта поездка порадует, а получилась херня какая-то … — Да нет же. Было славно. И сегодня, и вообще. Я чуть не утонул. Мы искали клад. И нашли. И даже больше. Столько всего произошло, что я и забыл, что на самом деле нахожусь в бегах. А тут вспомнил… — Тебе плохо… в Клаббер-хаусе? — с заминкой уточнил Абель. — На самом деле мне по-своему нравятся эти места, — Фредерик чуть покраснел. — Просто, одно дело оставаться здесь по своей воле, с возможностью в любой момент вернуться назад, и совсем другое - находиться в вынужденном плену. — Ну, извини, что не могу, аки сказочное чудище, дать вольную тебя из полона, ожидаючи, что ты сам ко мне возворотишься, — проворчал Абель. — Что? Твой староанглийский ужасен. — Поморщился Фредерик и снова стал каким-то грустным. — Я просто подумал… Если бы за мной не охотились ФБР, то я бы в жизни не сунулся в эту глушь. У меня была прекрасная работа, свой дом, машина, я писал книгу. Настоящая жизнь! Понимаешь? — Да куда мне, — почти злобно пробормотал Абель под нос. — И если бы тому мне предложили всё бросить, — продолжал Фредерик, — и уехать в этот медвежий угол, я бы… умер от смеха. А теперь я живу в этом медвежьем углу. С тобой. И целым зоопарком. — И Френсисом. — Я даже детей заводить никогда не собирался. Казалось, бесконечные пастбища постепенно сменились редкими рощицами, а потом и вовсе обратились дремучим лесом заповедника. Фредерик уткнулся лбом в боковое стекло и отрешённо пялился на мелькающие стволы деревьев. — Абель, а вдруг я навсегда останусь под подозрением? И меня до самой смерти будут считать маньяком? — Что в этом плохого? Может, про тебя даже снимут кино. Психологический триллер. — Не хочу, — Фредерика аж передёрнуло от подобной перспективы. — Отчего же? — На роль обязательно возьмут какого-нибудь англичанина. Да и какой из меня маньяк, Абель? Я крови боюсь. И вообще… — Фредерик печально вздохнул. — Я помню, Фредерик. Не вешай нос. Всё тайное выходит на свет. Твоего маньяка когда-нибудь обязательно поймают, а твоё доброе имя будет очищено, — как-то безрадостно обрисовывал Абель столь заманчивую перспективу. — И ты вернёшься в свой красивый дом, к своей престижной работе и всё будет — лучше не придумаешь. — Было бы неплохо.