Ранчо дяди Теодора

С того вечера Абель и Фредерик не разговаривали друг с другом целую неделю. Изредка передавали сообщения через Галчонка, а тот не всегда понятно, но пересказывал, пытаясь выразить все речевые обороты парой слов. Польза в этом была только одна: произношение Галчонка заметно улучшилось. А вот понимания между Фредериком и Абелем стало ещё меньше. Абель целыми днями то устанавливал насос на колонку, то проводил водопровод, то бойлером занимался, то очередной сарай строил и даже начал тот самый сортир мечты. В доме не ночевал. Фредерик тоже старался пореже показываться ему на глаза и на улицу почти не выходил. Уже на третий день этого посреднического общения, лёжа в почти пустой кровати (почти, потому что в ней всё-таки лежал он сам и Буханчик), Фредерик ревел в подушку, тихонько, чтобы, не дай бог, не услышал Галчонок на чердаке. Абель всё равно не услышал бы, потому что уже вторую ночь оставался на ферме «Сырная голова» со своими новыми охуенными друзьями. Какое ему дело до беглого маньяка, который лежит один в холодной постели, такой несчастный. И никто его не приголубит, не обнимет, не замурчит ласково на ушко… — Буханчик, уйди, — Фредерик отодвинул плечом тарахтящего кота и снова погрузился в депрессию. Вот уйдёт он, и Абель даже не заметит. Станет новый сарай строить. Третий, четвёртый… Весь участок ими заставит. Город получится. И даже не задумается. Зачем всё это? Чьи это кеды сорокового размера лежат в прихожей? А был ли Фредерик? А может, и вправду не было никакого попутчика? Может, он галлюцинация? Своя собственная галлюцинация, которая мыслит и чувствует, осознаёт своё существование. Вот был у него пациент, который воображал, что у него есть парень — маньяк-убийца. А он, получается, сам себя вообразил бойфрендом Абеля. Какой кошмар. И самое мерзкое, что именно ночью Фредерику становилось всё понятно, он находил ответ на самый главный вопрос всего сущего. Да что там. Он находил вопрос. Важные и правильные слова, которые нужно было сказать Абелю, чтобы всё стало, как раньше, сами собой приходили на ум — только рот открой, чтобы произнести. Самое странное заключалось с том, что с Абелем в это время происходило всё тоже самое. Только, вот же загвоздка, к утру у обоих будто случался приступ амнезии или раннего склероза. Они ничего не помнили, как если бы этих нужных и правильных слов никогда не существовало, и снова ничего друг другу не говорили. А в пятницу Абель и Фредерик всё-таки разругались. Абель раскурил ту заныканную травку и немного побуянил в новом амбаре, да так, что среди ночи его услышал Фредерик и пошёл проверить, всё ли в порядке. Абель лежал на куче соломы, хихикая, как дурачок, и метал в стены ножи и прочие сельхозорудия. Чуть не попал в голову Фредерику. Тот сбежал, но обиду затаил и на утро устроил разбор полётов. — Френсис, передай этому тупому куску навоза, что он мудак! И чуть меня не убил! Галчонок не успел бы передать, даже если бы мог, потому что ещё в начале ссоры ушёл на чердак. — Но не убил же! Галчонок, скажи этому микроцефалу, чтобы не совал свой нос в мой амбар! И так уже целый дом у меня отжал! — Отжал? Да я вот этими руками придавал этому бараку жилой вид! — Ну и где ты ему что придавал? Давай, покажи! — Здесь! Здесь и вот тут! И ещё там, у камина! — А кровать собирал я! И чинил все стулья тоже я! — А я отмывал ванную… Скандал незаметно и очень плавно перетёк в раздел имущества. Абель приволок банку с остатками краски и две кисточки, и они принялись чертить границы своих территорий, куда другой не имел права даже смотреть — не то что ступать своим грязным сапожищем. Даже Галчонок начал заметно нервничать и спрашивать, всё ли в порядке. А это был уже нихуёвый такой звоночек, когда маленький живодёр с альтернативной сущностью в голове начинает переживать за ваши отношения больше, чем за свои. Вечером, когда оба разошлись по своим углам — Абель на кровать, а Фредерик в два спальника у камина, — Френсис взял тетрадку, фломастер и принялся писать письмо большими печатными буквами, чтобы Рибе с её зрением было лучше видно. «Дорогая Риба, У меня всё плохо, просто ужасно. Очень по тебе скучаю. Особенно по вечерам. Теперь только ты у меня осталась. Эти двое совсем спятили. Сидят в одном доме, а меня просят друг другу свои сообщения передавать. За телефон меня держат. С утра дом делили. Весь пол в краске, ступить негде. Хотели мой чердак поделить, но я не пустил. Завтра будут коровник делить. А послезавтра за землю возьмутся. Совсем выжили из ума, как моя бабка. Приезжайте к нам в гости. Я наконец-то покажу тебе свою комнату и коллекцию старинных вещей. Очень скучаю по тебе. Всегда твой, Великий Дракон Френсис». Запечатав письмо, Галчонок вылез через чердачное окно, спустился по лестнице и через лес, тайными тропами отправился на ранчо «Сырная голова». Что поделать, если в округе не было ни одного завалящего почтальона. Тихо, как профессиональный маньяк, он пробрался через двор и кинул вкусняшку уже прикормленному псу, который с урчанием захрустел угощением. По живой изгороди Френсис подобрался к приоткрытому окну дамы сердца и положил своё послание на подоконник, а чтобы важный документ случайно не унесло ветром и он уж наверняка не остался незамеченным — придавил сверху большим пыльным булыжником. Он ещё хотел забраться целиком и более маньячно побродить по комнате, но нужно было успеть вернуться домой до рассвета. Межпространственный портал закрывался с первыми лучами солнца. *** До раздела коровника дело не дошло, потому что до него Фредерику не было совершенно никакого дела, а в одиночку Абелю его было делить неинтересно, да и не пришлось: в гости пожаловали мужья-сыроделы с дочкой. — Здравствуйте! — поприветствовал с порога Франклин, сияя, как начищенная бляха. — А мы к вам с ответным визитом! А то как-то некрасиво выходит… — Что Абель у нас три раза подряд гостил с ночёвкой, — закончил Тобиас и с каким-то очень профессиональным интересом уставился на разметку, покрывающую половые доски. — О! Приятно видеть! — встал из-за стола Абель. — Тобиас! Франклин! Вы и дочурку с собой взяли! Они как раз обедали в похоронном молчании, и визит этой троицы выглядел, как труппа клоунов на поминках. Галчонок при виде девочки сразу принялся прихорашиваться: вытер крошки с подбородка и заправил футболку в трусы. Как будто Риба в своих толстенных очках могла разглядеть подобные нюансы. — Проходите, присаживайтесь! Мы с Галчонком, как раз обедаем! Френсис, достань ещё тарелок. — А…? — хотел спросить Франклин, но растерялся и просто сел на стульчик в прихожей. Не будь его, он бы всё равно сел, но менее удачно. Сидящий перед камином на старом пледе в защитном круге, разве что не посыпанном солью, Фредерик даже не оглянулся на визитёров. "Это же друзья Абеля, они к нему пришли, вот пусть Абель их и развлекает", — зловредно думал доктор Чилтон. — Чего это он? — даже удивился Тобиас. — Они не р-разгоарив-вают, — изо всех сил постарался как можно более понятно ответить Галчонок. Не мог же он при девчонке ударить в грязь лицом. — Не разговаривают? — Франклин и Тобиас переглянулись. — Не-де-лю! — ещё более важно сообщил Френсис. — Но почему? Галчонок выразительно пожал плечами и решительно повёл Рибу на чердак, что бы показать свои сокровища. Он сделал всё, что мог. — Абель? — осторожно спросил Франклин. — Ты поэтому у нас на ночь так часто оставался? Почему ты нам ничего не говорил? Абель продолжал невозмутимо накрывать на стол для незваных гостей, периодически перепрыгивая через островки и полоски на полу, которые были помечены буквой «F». Таких букв было немного. Самая большая красовалась на бортике ванной. — Что? — У вас ведь что-то случилось, — с пониманием посмотрел Франклин. Тобиас только фыркнул, сразу потеряв к происходящему интерес. Ну поссорились и поссорились. Подумаешь. Вот когда начнут убивать друг друга… — Галчонок всё верно сказал. Мы не разговариваем. И ничего необычного в этом нет, — ответил Абель. — Садитесь за стол, а то жаркое стынет. — Как-то неудобно, — застеснялся Франклин, покосившись на Фредерика, что сидел к ним спиной, отчего казалось, что это кто-то другой. — Да ладно! — Тобиас хлопнул его пониже спины и тоже отодвинул себе табурет. — Налетай. *** Обед прошёл в тишине. Только с чердака раздавался грохот и заливистый детский смех, от которого в фильмах ужасов обычно мороз пробирает по коже. Абель мыл посуду. Тобиас раздражённо барабанил пальцами по столешнице. Фредерик продолжал гипнотизировать камин. — Погода нынче какая хорошая… — издалека начал Франклин, когда молчание стало уж совсем гнетущим, и почти без перехода вопросил: — А всё-таки, почему вы не разговариваете? — Нам не о чем больше говорить. Абель домыл тарелки и теперь протирал полотенцем. Фредерик продолжал сидеть перед камином, как привидение, и тыкал кочергой в уголья, как будто пытался проткнуть кого-то вполне конкретного. — Вы поругались? — Франклин взялся за наводящие вопросы. — Нет. — Тогда я совсем ничего не понимаю. — А тут и понимать нечего! — проворчал Фредерик. — Просто кое-кто что-то там себе навыдумывал и накурился конопли! — Не наоборот? — уточнил Тобиас. — Абель, это правда? — поразился Франклин. — Ты употребляешь наркотики? — Это было-то один раз! — возмутился Абель. — Да, я накурился и немного побуянил в амбаре! — Точно один? — не поверил Тобиас, уже по-настоящему веселясь. Может быть, кроме чужих неприятностей и были другие радости жизни, но Тобиас свой выбор сделал и менять пристрастий не собирался. — А у меня больше и не было! — А где ты вообще травку взял? — Тобиас заинтересованно подался вперёд. — Места знать надо. Абель вытер последнюю тарелку и убрал в шкаф. — То есть, вы дуетесь друг на друга, потому что Абель не поделился с Фредериком своими наркотиками? — как можно более вежливо попытался сформулировать Франклин. Доктор Гидеон гомерически расхохотался, держась за бедро. — Не нужна мне его дурь! — вспыхнул Фредерик и в очередной раз злобно ткнул кочергой в угли так, что полетели искры. — И дело не в этом. — Так в чём же? — совсем растерялся Франклин. — У него спросите! — в унисон рявкнули оба. Снова возникло неудобное молчание. — А что это у вас за разметка везде такая? Франклин наконец-то обратил внимание на полосы, стрелки и буквы, разбросанные по полу. Одни линии образовывали островки, другие — коридоры. Одни островки были помечены буквой «А», другие «F», ещё были крестики, отвечавшие за нейтральные территории. Линии коридоров складывались в причудливые схемы, а прямо посередине, под абажуром можно было различить вполне себе равностороннюю пентаграмму. Как во всём этом не путались жильцы, оставалось загадкой. — А это мы имущество делили, — ответил Абель. — То есть, всё настолько плохо, — еще больше опечалился Франклин. — Почему тогда не разъедетесь? — спросил Тобиас. — А куда он поедет? — хмыкнул Абель. — У него же ничего нет, он — голодранец. Я же его из жалости подобрал, когда он на трассе за доллар отсасывал. Фредерик мгновенно всем корпусом развернулся и так посмотрел на Абеля, что гости всерьёз стали ожидать драки. Вместо того чтобы накинуться на грубияна, Фредерик скорчил на редкость гнусную физиономию и довольно похуистично заявил: — Какая нелепая ложь. Как я мог позволить себе брать деньги с инвалида? Мне просто стало жалко этого калеку. Не поймите меня превратно. Его и без того жизнь обделила на одну ногу. Да ещё наделила таким крошечным… Абель не мог решить, что задело его больше: наглая напраслина на основной размер или вполне возможная жалость, которую так коварно скрывал Фредерик за ночными проститутскими стонами и дневными наигранными гримасами. Как же коварны бывают некоторые… — Один — один, — шепнул Тобиас. — Если мы заговорили о жалости, то это я тебя по своей доброте приютил, — злобно, по свежему полоснул Абель. — И я не виноват, что ничем другим ты заплатить мне не в состоянии. — Два — один, — хотел сказать Тобиас, но не успел, потому что раньше Фредерик таки швырнул кочергу. Абелю даже не пришлось уклоняться. Кочерга пролетела у него над головой и воткнулась в стенку, продолжая дымить раскалённым остриём. Абель смотрел на Фредерика. Фредерик смотрел на него. Искра. Буря. Безумие. — Знаешь, Франклин, — доверительно шепнул Тобиас. — А я нисколько не жалею, что приехал в гости. Ходить в гости — здорово, увлекательно и зрелищно. Теперь я буду чаще с тобой выбираться… — Значит, вот ты как. Доктор Гидеон подхватил со стола полуразобраный утюг, который недавно пытался починить. Но даже в таком виде, лёгким и безобидным тот не выглядел. — Абель, нет! Довольно прытко для своей комплекции Франклин бросился к нему и всем своим весом повис на руке с утюгом. — Если ты бросишь в него утюгом… — То не промахнусь! — маниакально оскалился хирург, не оставляя попыток бросить в негодяя утюгом, даже вместе с дополнительным грузом. — Это я не промажу! Фредерик, рассудив, что промах вызван малой величиной снаряда, решил вооружиться чем-нибудь побольше, чтобы уж наверняка. Ничего достаточно большого под рукой не нашлось, поэтому он выпутался из одеяла и кинулся к чулану. Громыхал чем-то, пока не выкатил из него газовый баллон. Пустой, но гости об этом не знали. Тобиас, почуяв, что дело пахнет меркаптаном, спокойно наблюдать за шоу больше не мог. Решил тоже поучаствовать. Без особых усилий отобрал у Фредерика баллон и спрятал обратно, на всякий случай подперев дверь чулана тумбочкой. Затем технично отобрал у Абеля утюг и Франклина. Пока приводил Франклина порядок, один из агрессоров снова довольно зловеще пошёл на второго, а второй пошёл навстречу, выставив перед собой растопыренного, как противотанковый ёж, Буханчика. — Сидеть! — настолько жутко рявкнул Тобиас, что сели даже дети на чердаке и Морковка в коровнике. Абель, не меняя маньячного выражения лица, сел и отвернулся к окну. Фредерик положил извивающегося, как мохнатый шланг, кота и вернулся в свой защитный круг. Забавные препирательства резко разонравились Тобиасу. Шутки шутками, но самую элементарную технику безопасности-то при семейных скандалах надо соблюдать. Не играть с газовыми баллонами, например. В доме дети, вообще-то. Тобиас искренне не хотел помирать из-за чужих разборок, но ещё более искренне не любил читать мораль взрослым состоявшимся людям. Вместо этого он поспешно засобирался домой. — Нам пора, Франклин. — Но мы же почти… — Франклин, дома много дел. Нам некогда прохлаждаться, — взгляд чёрных глаз Тобиаса стал тяжёлым и одновременно масляным. Многообещающим таким. — Точно! Я всё забываю… А где Риба? — всплеснул руками Франклин, потешно оглядываясь по сторонам. За Рибой на чердак пришлось лезть Тобиасу и тащить девчонку за шиворот. Та упиралась, цеплялась за Галчонка и вопила, что они ещё не доиграли в жертвоприношение и не вызвали Молоха. Франклин обещал, что они обязательно поиграют и вызовут не только Молоха, но и прочих сказочных персонажей, но в другой раз. Риба не верила и продолжала держаться за Френсиса. Отпустила только после того, как Тобиас — сам похожий на демона — пригрозил, что если они сию секунду не разлепятся, то будут вызывать Молоха на том свете. Провожать гостей на улицу вышел только Френсис и долго смотрел вслед удаляющемуся пикапу. Что ж, он хотя бы пытался.