СимволСвободы:

Шел последний урок, и Ямамото в нетерпении ждал окончания, иногда поглядывая на часы. Отец, как и говорил, уехал к родственникам еще рано утром, приготовив наспех завтрак и пожелав удачи в школе. Провожая хозяина дома, младший Ямамото с трудом сдерживал улыбку, стараясь выглядеть не слишком радостным, чтобы не вызвать лишних подозрений. Пока все шло по плану: дом на целую ночь будет принадлежать только им с Гокудерой, и предвкушение этого было слишком классным. Ямамото с облегчением отложил ручку, когда преподаватель разрешил ребятам не писать дальше, и коротко взглянул на сидевшего рядом Гокудеру. Казалось, ему тоже не терпелось сорваться с места и покинуть душный кабинет. Он как будто не мог расслабиться: то крутил пальцами свои серебристые колечки в ушах, то отстукивал карандашом по учебнику какую-то тихую мелодию. Ямамото, узнав мотив, улыбнулся и быстро написал на клочке бумаги название песни, а потом скатал в шарик и бросил соседу на парту. Гокудера прочитал послание и, тоже улыбнувшись, шепотом сказал: «Угадал». Эта нелепая игра помогла времени пролететь быстрее. Прозвенел долгожданный звонок, и преподаватель пожелал всем хороших выходных. Ямамото с Гокудерой почти первыми рванули из кабинета, смеясь и пытаясь обогнать друг друга. — Сразу к тебе? — спросил Гокудера, когда они оказались за пределами школьной территории. — Ага. Или тебе нужно зайти в общежитие и оставить вещи? — Если хочешь пива, то да, мне нужно переодеться, — с задумчивым видом произнес Гокудера и усмехнулся. Ямамото ответил ему солнечной улыбкой. — Хочу. — Тогда жди меня дома, а я схожу куплю. — Хорошо. Я пока приготовлю нам поесть. Они разошлись в разные стороны на развилке, и Ямамото поспешил в сторону дома, надеясь, что продуктов для суши осталось достаточно. Гокудера пришел спустя полчаса, довольный и переодетый в свою любимую толстовку со звездами. Он проследовал за Ямамото на кухню и поставил большой пакет с пивом на ближайший стул. — Ого, — удивленно сказал Гокудера, оглядев небольшой беспорядок на столе. — Никогда не видел, как готовят суши. — У меня, конечно, не получается так же здорово, как у отца, но могу попробовать научить тебя крутить роллы, — предложил Ямамото, одновременно разрезая на части длинный рулет из рыбы, риса и водорослей. Гокудера недоверчиво покосился на нож в его руке и поспешил отказаться, вспомнив, как однажды здорово порезался, решив просто приготовить сэндвичи. — Я лучше посмотрю. С готовкой я всегда был на «вы». Боюсь все испортить. — Одному тебе точно не выжить, — улыбчиво подметил Ямамото и продолжил свое занятие. — Я записал фильм на диск. Будем смотреть в моей комнате или в гостиной на большом телевизоре? — Ммм, я еще не видел твою комнату, — немного подумав, ответил Гокудера, и Ямамото понимающе кивнул. Разместил всю еду на большом подносе и, попросив гостя взять пакет с пивом, повел наверх. В комнате Ямамото оказалось светло и уютно, Гокудере даже понравилось. Он огляделся и прошел внутрь, случайно запнувшись о бейсбольную биту, валявшуюся на полу. — Ой, прости, — виновато усмехнулся Ямамото, замечая, как Гокудера тихо ругается. Чуть позже он пару раз едва не наступил на один из мячиков, который почему-то тоже все время оказывался под ногами. В темноте здесь наверняка можно было убиться или заработать пару синяков, подумал про себя Гокудера и с усталым вздохом уселся на небрежно застеленную кровать. — Врубай уже свой дурацкий фильм. Он долгий и нудный. — Если бы он был нудным, я думаю, ты не посмотрел бы его, — снова улыбнулся Ямамото, поставив на письменный стол поднос. — Ну да, — все-таки согласился Гокудера. — Под конец начинается экшен. Ямамото еще недолго повозился перед телевизором с плеером, а потом запустил диск, и Гокудера постарался морально подготовиться к нескольким часам нелегкого испытания. Открыв первую банку пива, он сделал глоток, надеясь, что с выпивкой будет не так скучно. Ямамото присоединился к нему, усевшись рядом на кровати, и они чокнулись банками. — За бунтарство и Титаник, — сказал Ямамото, тут же делая глоток, и Гокудера все же усмехнулся, глядя на него. На самом деле, смотреть на Ямамото было куда интереснее, чем на экран. Первое время Гокудера постоянно комментировал нелепые, на его взгляд, моменты фильма, отвлекаясь на роллы и пиво, но позже затих, когда понял, что Ямамото действительно зацепил сюжет. Перебравшись ближе к подушке, Гокудера устроился поудобнее и допил первую банку. Ямамото же почти неотрывно следил за происходящим на экране и с замиранием сердца внимал истории девушки с именем Роза, которая разрывалась между тем, что она должна была делать, и тем, что действительно хотела. Это было символично и болезненно знакомо. Кажется, тогда на крыше Гокудера действительно попал в цель. Он и был для Ямамото тем самым «парнем с сигаретой», который спас не только от смерти, но и от невозможной жизни. Ближе к концу фильма Гокудера чувствовал себя немного пьяным и все еще продолжал наблюдать за реакциями Ямамото, которые с каждым разом становились все более эмоциональными. А во время финала тот все же не выдержал. Гокудера замер в удивлении, когда заметил, как по смуглой щеке скатилась слеза. — Ты что, серьезно? — не поверил он. Ямамото не ответил. Только небрежно утер рукой накатившие слезы, но сдерживать себя все равно было очень трудно, особенно после пива. — Чувак, перестань. — Гокудера придвинулся ближе и, обняв Ямамото, растрепал его непослушные волосы. — Это просто фильм. Ямамото вцепился в Гокудеру почти что мертвой хваткой и уткнулся в его шею. — Прекрати сейчас же, иначе я начну тебя щекотать, — под титры пригрозил Гокудера и запустил руки под чужую футболку. Прохладные пальцы прошлись по ребрам, Ямамото дернулся, пытаясь уйти от прикосновений, но в итоге они оба свалились на пол, и Гокудера все же победил, вынудив засмеяться. — Ты прав, ужасный фильм. Ужасно грустный, — сказал Ямамото, снова вытирая покрасневшие щеки. — А ты слишком впечатлительный, — усмехнулся Гокудера и сел, опираясь спиной о мягкое покрывало. — Да тут любой даже самый брутальный мужик слезу пустит, — не сдавался Ямамото. — Если он, конечно, не социопат, — игриво подмигнул ему Гокудера. — Тебе что, правда их совсем не жалко? — Было бы круче, если бы девушка тоже утонула, — вместо ожидаемого ответа выдал Гокудера. Ямамото снова засмеялся. — Это жестоко. Гокудера, ты просто безжалостен, ты знаешь? — Для меня так было бы реалистичнее, что ли. — Гокудера неловко потер шею, посмотрев куда-то в сторону. — Если бы я смог полюбить кого-то и если бы потерял этого человека, то, думаю, я бы не смог это пережить. — У обычных людей не так, — пожал плечами Ямамото. — Обычные люди скорбят при потере любимых, а потом просто продолжают жить дальше. Но если у тебя низкая способность выдерживать фрустрацию, то да, будет слишком тяжело. — Вау, — удивленно улыбнулся Гокудера. — Откуда ты таких слов понабрался? — Ходил в библиотеку и всегда брал книги только о социопатах. Чтобы знать, каким я не должен быть, — тоже улыбнулся в ответ Ямамото. — Поэтому врачи сразу должны были понять, что с тобой что-то не так. Социопаты никогда не задумываются о том, что им нужно как-то измениться. Социопаты считают себя лучше других, — покачал головой Гокудера. — Ага. По Хибари вполне видно, — согласился Ямамото. — Ты тоже считаешь себя лучше других? — А разве это не так? — рассмеялся Гокудера. — Я офигенный, признай. — Да, ты точно самый невероятный человек из всех, что я встречал. И точно лучше остальных, ты хотя бы умный. — И все? А где все мои остальные достоинства? — с наигранным возмущением спросил Гокудера и снова принялся щекотать. — Я тот, кто может быть по-настоящему свободным. Я ничего не боюсь и ни от кого не завишу. — А это уже просто нечестно, — улыбнулся Ямамото, пытаясь поймать его руки. Гокудера вроде немного успокоился, а затем улегся на спину, растянувшись на полу. — Знаешь… для меня отсутствие клейма — это символ свободы. Тебе не нужен ни этот мир, ни люди, живущие в нем, ты просто сам по себе, и это великолепное чувство. Со временем я начал ценить его, даже если порой бывало трудно. — Я не хочу так, — немного помолчав, ответил Ямамото. — Я хочу быть нужным кому-то. — Связать себя с кем-то нитями судьбы? Добровольно отдать себя в рабство? — фыркнул Гокудера. — Ага. — Эй, разве этому я тебя учил? Ямамото с грустью улыбнулся. — Ты научил меня гораздо большему, чем можешь представить себе, Гокудера. Свобода не сделает счастливым, если ты ощущаешь себя нецелостным. Но с тобой я почувствовал себя частью чего-то большего, чем просто мое маленькое «я». С тобой, ради тебя, я готов на все, мне тоже ничего не страшно. Но без тебя мне не нужна никакая свобода. Гокудера замолчал. На какое-то время никто не осмеливался снова заговорить. Титры фильма закончились, и комната погрузилась в давящую тишину. — Я бы хотел… — тихо начал Гокудера, прикрывая глаза, — понимать тебя. Мне, наверное, просто не дано. Я никогда не смогу узнать, что значит быть частью. — Неправда, — сказал Ямамото, упрямо сжав его ладонь. — Быть частью — это то, что ты чувствуешь сейчас. И то, что чувствовал, когда мы вместе делали всякие глупости. И когда мы целовались. Я… чувствовал себя единым с тобой. Последняя фраза прозвучала так многозначительно, что Гокудера смутился. А потом приподнялся и снова обнял Ямамото. — Прости. Я не знаю, что ответить на это. Я только хочу, чтобы после моего отъезда твоя жизнь стала нормальной. Пообещай мне, что будешь в порядке. — Что ты такое говоришь? — Я хочу, чтобы ты встретил свою пару и снова почувствовал себя единым с кем-то, кто сможет ответить тебе тем же. Прости, я был бы счастлив стать для тебя таким человеком, но я не в силах что-то изменить. Судьба предрешена заранее. Ямамото задрожал, вновь вцепившись в худые плечи Гокудеры. — Прости, — снова повторил Гокудера, чувствуя нарастающее отчаянье. — Что бы я ни чувствовал, это действительно моя вина. Это я позволил нам сблизиться. Я знал, чем это может кончиться, но все равно ничего не сделал, чтобы избежать этого. Ямамото хотелось снова дать волю слезам. Хотелось кричать о том, что все слова Гокудеры полная ерунда, что он просто не может быть не тем человеком. Хотелось сделать хоть что-нибудь ради того, чтобы у них был шанс, но чувство бессилия накрывало с головой и тянуло куда-то на дно. Туда, откуда даже Гокудера не смог бы его вытащить.