***
На диске оказывается видеоряд где-то на полтора часа длиной. И чем дальше Джон смотрит, тем больше понимает, что эта история произошла не шесть лет назад. Шесть лет назад она кончилась.***
Шерлок одиннадцать, Майкрофту восемнадцать; они вдвоем, смешная рыжая девчушка лет пятнадцати и мальчишка, держащий камеру, идут по какому-то полю и смеются все вчетвером. На Шерлок — ситцевое платье в синюю клетку, на Майкрофте рубашка и шорты, на их лицах ни тени той серьезности, какая есть сейчас. — Кстати, Китти, кто это с тобой флиртовал сегодня в клубе? — внезапно подает голос Майкрофт. — Хм, парень, богатый, лет шестнадцати… — …живет заграницей, в активном поиске девушки для самоутверждения, — с улыбкой дополняет его младшая сестра. — Ладно Майкрофт, ему можно, ты-то откуда такие слова знаешь?! — Я помню все, что хочу помнить, — пожимает плечами девочка. — У меня перед глазами, считай, чердак, который я знаю вдоль и поперек. Я на него что хочу — то и несу. — Я научил, — хвастливо заявляет Майкрофт. — Холмсы такие Холмсы, — заявляет мальчишеский голос из-за кадра. — Мистлтоу такой Мистлтоу, — передразнивает его Шерлок. — Ты камеру хоть на пару минут из рук выпускаешь, Теренс? — Иногда.***
Шерлок двенадцать, и они все никак не могут решить, кто же все-таки съел полбанки варенья. — Теренс, ну признайся же, что это ты! — весело кричит она, бегая за пацаном вокруг кухонного стола; изображение на экране плывет и трясется — мальчишка и вправду не выпускает камеру из рук. — Спасите-помогите, бешеная зануда дает ответный удар! — А вот сейчас обидно было! Шерлок догоняет пацана и валит на пол ударом в спину. Камера выключается.***
Шерлок тринадцать, Майкрофту двадцать, они двое, Китти и Теренс сидят в гостиной; трещит камин, по полу раскиданы нотные листы, все смеются и пьют чай. — Ну давай я подержу, Тер, у тебя уже рука затекла небось! — смеется Кэтрин. — Да, выруби эту адскую машину, выруби, Китти, я в тебя верю! — Шерлок сидит на спинке дивана, закинув ногу на ногу; весь ее вид излучает дружелюбие и счастье находиться здесь и сейчас. — А то что? Неприятно, что нельзя остаться с моим братом наедине? — опять смеется танцовщица. — Ой, да иди ты к черту! — выпаливают Шерлок и Теренс почти одновременно; второй прибавляет: — Не дам камеру. Моя прелесть. — А как же Шерлок? — А что — Шерлок? — Она не твоя прелесть? — Она прелесть, но пока не моя! — ЧТО?! — Ох, сестра, чую, тебя забили! — Майкрофт! — Что?! Ну вот что?! — Некультурно, матушке расскажу! — Напугала! Я уже сколько лет отдельно живу, она мне ничего не сделает! — Пф! Мамочка-то? Уверен? — Не ссорьтесь, девочки, помада у меня! — шутливо встревает Кэтрин. — Тогда уж «не ссорьтесь, мальчики», потому что Майкрофт, слава Богу, помадой не пользуется, а Шерлок… тоже слава Богу, что не пользуется! — Вау, какие чудеса словарного запаса демонстрирует Теренс! Нобелевскую премию в студию!***
Шерлок четырнадцать, они вчетвером опять в гостиной; ближе к часу ночи Кэтрин и Майкрофт понимают, что вырубаются, и расходятся по комнатам, оставив Шерлок и Теренса досматривать фильм вдвоем. Когда светает, Кэтрин спускается вниз попить воды и застает умильнейшую картину — Холмс-младшая мило спит на коленях у ее младшего братца. Она даже Майкрофта по такому случаю будит и ворует камеру Теренса: — О, да, они вообще не встречаются! — Вообще ничего друг к другу не чувствуют! — Вообще не залипают друг на друга! — Между ними вообще ни капли любви! — Или картина маслом, — дальше Майкрофт и Кэтрин дополняют громким шепотом вместе: — «Мы. Просто. Друзья!» — Кстати об этом… Кэтрин, не могли бы мы поговорить… наедине? — Эм… почему нет. Только камеру надо положить на место… и стереть отпечатки… — Они ничего не докажут! — Уверен? — Ха!***
Шерлок пятнадцать, она случайно ляпает в разговоре с Теренсом, что прекрасно стреляет из пистолета. Он не верит, и она говорит, что на закате у обрыва покажет ему класс. К назначенному сроку в назначенном месте уже стоят банки на колышках, Шерлок ждет Теренса там же с самым настоящим пистолетом в руках. — Только не в меня, — шутливо поднимает одну руку Теренс — в другой, как всегда, камера. — Почему это? — Шерлок улыбается; ее широкая клетчатая рубашка немного раздувается от ветра, волосы заплетены в неопрятную косу. — Ты себе этого не простишь! Хотя, ты все равно не попадешь. — На что спорим? — Ну, скажем… если я прав, ты должна мне поцелуй. — А если не прав? — Я рассказываю Китти, что Майкрофт флиртовал с девушкой в баре. — Он не флиртовал! — Да, но зрелище будет то еще! — А ты огребешь! — Ну разумеется, для чего еще нужен младший брат? — По рукам! Шерлок ухмыляется и прицеливается; раздается пять выстрелов — все банки летят наземь. — Вау, — только и выдает Теренс. — Выруби камеру. — Зачем? — Ну ладно, просто опусти. — Ладно, ладно… что ты… эй! Наступает пятисекундная тишина; камера показывает лишь две длинных тени, стоящие друг к другу вплотную и почти сливающиеся в одну. — Но я же проспорил! — Какая жалость! У меня не будет повода поцеловать тебе еще раз! — Да? — недоверчиво переспрашивает парень. — Да! — абсолютно уверенно и дерзко отвечает Шерлок. — Да? — еще раз интересуется Теренс с издевкой. — Да! — вторит ему Холмс. — Тогда повод мы устроим!***
Шерлок все еще пятнадцать, Теренс, Китти и Майкрофт собрались у Холмсов на Рождество. Мать семейства Холмс расспрашивает девушку своего ненаглядного сыночка о жизни, предпочтениях в одежде и в еде; тем временем остальные собрались у пианино. — Шерлок, ну пожалуйста! Ну это же феноменально! — Ничего тут нет феноменального! — Ну ты же только на скрипке играла, а тут — раз — и пианино! — Ничего сложного, как по мне! Восемь октав, ноты просто в порядке возрастания, жмешь на клавиши и все тут! — Да это потому что ты гений! — Ой, да перестань! — Чего перестать-то, тебе же нравится, признай! — Ну… чуть-чуть. Теренс смеется; на этот раз камеру держит Майкрофт, так что можно видеть его самого: худощавый рыжеволосый парень возрастом примерно с Холмс-младшую, но выше нее на голову, с бесятами в глазах, стоит рядом с девушкой, которая с недовольным видом сидит около пианино. На Шерлок платье — довольно смешное, изумрудное и бархатное. — По-жа-луй-ста! Ради меня! — А то что? — А то ничего! Обычно это действует! — Ха!***
— Нет, ну это же невозможно! На шестнадцатилетней Шерлок пижама; она сидит на смятой односпальной кровати в комнате, увешенной постерами фильмов и компьютерных игр. В руках у нее гитара, а она сама ухмыляется, глядя на Теренса, опять держащего свою ненаглядную камеру. — Признайся, ты училась! — Да нет же, честное слово! Я просто загуглила аппликатуры… — Черт! — Ну это же просто то же самое, что и скрипка, только побольше и строй другой! — Но… черт! — Ну что? Что? — Ничего! Ты просто слишком… вот… вот это вот все! — Слишком «вот вот это вот все»? Приму за комплимент.***
Шерлок все еще шестнадцать, она сидит на краю того самого обрыва, где несколько лет назад на спор «расстреливала» банки. — Ну и зачем ты все это снимаешь? — Ну ты ж гений, давай, догадайся. — Увы. — Ах, так я тебя озадачил! — Нет. — Да! Я ввел тебя в заблуждение! — Если я соглашусь, ты расскажешь, зачем снимаешь все, что надо и не надо? — Я снимаю фильм. — Автобиография? — Нет. О самом прекрасном, что со мной когда-либо случалось. — Не говори загадками. — О тебе. — Иди ты полями бледных асфоделей, Мистлтоу!***
Шерлок семнадцать, и она лежит на кровати, укрывшись одеялом. Судя по открытым плечам, одежды на ней нет. — Шерлок?.. — Теренс? — Прости. — За что? — Я не должен был настаивать. Девушка приподнимается, придерживая одеяло, и ухмыляется: — Отложи камеру, я расскажу тебе, как ты «не должен был». — Не понял? Мне готовиться к экзекуции или нет? — Ну, смотря что ты подразумеваешь под экзекуцией. Откладывай. — Мне нужны доказательства, что меня убила именно ты. — Я не настолько глупа, чтобы оставлять такие улики. — А?.. — Отложи, я сейчас тебе все-все объясню. — Мне нравится, как ты улыбаешься. Свет красиво падает. — Чертов фотограф! Отложи камеру, или я тебе врежу! — Ладно-ладно!***
Шерлок, Теренс и Китти гуляют по городу. Китти в белом коротком платье, Шерлок — в цветастом и на небольших, но каблуках. Внезапно они натыкаются на ленточку «место преступления». За ней копошатся люди, что-то осматривают криминалисты; Шерлок на пару секунд замирает, щурясь: — Я поняла, — наконец произносит она. — Что поняла? — Как там все произошло. — Что?! — Элементарно. — Шерлок! Не смей, растудыть твою качель! Девушка слегка виновато смотрит на парня, трогая его за свободную руку: — Это ненадолго, — говорит она, скидывая туфли и босиком проходя под лентой, тут же вступая в грязь газона. — Она себя когда-нибудь угробит так! — Она твоя девушка, не моя! — И слава Богу! Тем временем со стороны места преступления слышатся приглушенные голоса: — Уходи отсюда, детям на месте преступления не место! — Мне восемнадцать — раз! Хочу видеть главного — два! — Главный здесь я. Инспектор Лестрейд к вашим услугам. — О! Отлично! Понимаете, я… Она начинает что-то ему объяснять; на лице инспектора, еще, к слову, очень молодого, отображается не скрытый интерес. Шерлок присаживается на корточки перед трупом и что-то показывает. — Гениально! — слышит возглас инспектора почти весь квартал. После короткой заварухи Грэг уже ведет девушку под руку обратно к ленточке. — Ваше сокровище? — улыбаясь, интересуется он у Теренса. — К сожалению. Холмс, доведешь меня когда-нибудь, Богом клянусь… она никого там еще не ввергла в шок? — Всех. Поголовно. Юная леди, сколько вам лет? — Восемнадцать. — Поразительно! — Я тоже ей всегда это говорю! — Можно ли с вами… связаться? Холмс обворожительно улыбается и достает из сумочки визитку. — Запасливо! — Не вы первый — не вы последний. Вот если вы воспользуетесь визиткой — будете первым и единственным, скорее всего. — Звучит двусмысленно.***
— Шерлок? — М-м-м? — Чего не спишь? — Лестрейд позвонит с минуты на минуту. — Ты дала ему номер сегодня днем, с чего ты взя… — Извини, телефон. Холмс! О, Джереми! Ну, конечно, Грэг. Как неожиданно…***
Шерлок девятнадцать, она вприпрыжку бежит по коридорам Бартса, и Теренс еле за ней поспевает. — Грим! — радостно приветствует она, распахнув двери морга. Там ее ждет не ожидавший такого оживления, но улыбнувшийся в ответ Лестрейд. — Шерлок? По какому поводу такой бурный всплеск положительных эмоций? — Я была у психиатра! — О! Наконец! И что? — Я не люблю людей! — Тоже мне, новость! — Нет, ты не понял! — просияла Холмс. — Я очень, очень, панически ненавижу людей! Гляди! — она протягивает инспектору листик со справкой. — Высокоактивный социопат… ты-то?! Смешно! — Зато теперь я могу грубить всем без разбору! Мне можно, я больная! В этот момент со стороны дверей послышалась возня, а затем в морг зашла группка студентов-медиков. — Привет, ребятки! — помахала им рукой Шерлок. — Давайте так: поцелую в щеку того, кто скажет мне причину смерти. — Я, вообще-то, ее парень, но я не против, — подал голос Теренс. Так усердно студенты-медики еще не трудились.***
— Ты позвал меня в ресторан. — Да. — И надел костюм. — Бывает. — Я согласна. — Что? — Я согласна выйти за тебя замуж, Теренс. — Шерлок, вот зачем?! Я столько времени речь готовил! — Дома все-все мне расскажешь — Люблю тебя. — И я тебя. Помолчи.***
— Это… — Билеты, да. — В… Амстердам?! Серьезно?! — Серьезнее некуда. — Откуда ты знаешь?! — Ты разговариваешь во сне. Иногда о странных вещах. О том, как в детстве мечтала слетать в Голландию, например. — Ах ты ж зараза! — Это ты мне? — Это я себе! А ты — лучший человек на свете! — Смущать — моя прерогатива, прекрати.***
— Черт! Единственное пальто! — Ну не бесись ты так. Вон, видишь магазин? Зайдем и купим сейчас тебе новое. — Пальто. В Амстердаме. — Лучшая память, почему нет. Уже в магазине Шерлок крутится перед зеркалом, разглядывая на себе серое пальто с двумя рядами пуговиц и высоким воротником. — Оно идеально. — Да какое-то оно странное. Длинное. И воротник этот еще… — Ты можешь его поднимать каждый раз, когда будешь умничать. Что-то вроде фишки, как в кино. Сейчас, гляди… — он снял с себя синий шарф и обмотал вокруг ее шеи. — Теперь идеально. Берем. — Но… — С днем рождения, солнце.***
Шерлок двадцать один. Она сидит в коридоре больницы, обхватив голову руками и невидящим взглядом уставившись в пол. — Шер… — Семь месяцев. — У кого-то и этого нет. — Семь месяцев, Теренс. Чертовых семь месяцев. — Я знаю, знаю. — Это же твоя жизнь. Почему так убиваюсь я?! — Ты — моя невеста, это нормально. — Ничерта это не нормально! Когда парень умирает в двадцать один, не успев жениться на девушке, которую любит, это НЕ НОРМАЛЬНО! И отложи камеру, Бога ради, сколько можно! — Прости.***
— Шерлок, я же еще не умер. — Сплюнь. — Пожалуйста, перестань. — Что перестать? — Ты не ешь. — И? — Шерлок. — Теренс. — Иди домой. Спать. Я не могу видеть тебя в таком состоянии. — Я могу выйти из палаты. — Шерлок, прекрати это немедленно. Иди домой, ужинать и спать. Я никуда не денусь. — Уверен? — Иди, Бога ради.***
Следующий кадр снимается не с руки, а со штатива. Теренс по-турецки сидит на больничной койке, слегка улыбаясь в камеру. Глаза у него какие-то тусклые и безжизненные. — Привет, — говорит он, обращаясь, видно, к зрителю. — Я оттягивал, как мог, но по прогнозам мне осталась пара недель, так что в самый раз. Надеюсь, Майкрофт сдержал обещание и смонтировал этот ролик — я сам, к сожалению, в состоянии лишь отобрать одни из многих прекрасных получившихся кадров. Этот, с позволения сказать, фильм я снимал много лет — он мое детище, труд всей моей, так сказать, недолгой жизни. И я, сказать по правде, доволен тем, как прожил эту жизнь. Дорогие мне люди — сестра, друзья, девушка, в конце концов — они были счастливы, а для меня это главное… Но это не сказать, чтобы подведение итогов. Скорее послание тому, кто придет на мое место. — Он ненадолго замолкает, уставившись взглядом в стену напротив. — Шерлок… она волшебная девушка. Она может быть грубой, жесткой, угловатой — но ей нужно просто дать понять, что для тебя важно, вот и все — если ей на тебя не плевать, она сделает все, что в ее силах, чтобы не нарушить твои ценности, просто иногда то, что нам кажется нормальным, для нее и вправду непосильно. Например, поддерживать порядок в комнате. Не думать о делах. Не рисоваться перед чужими. Она такая, и она прекрасна, и единственное, чего я боюсь — это то, что тот, кто займет мое место, — а такой человек точно будет — через год, через два, через пять, — может этого просто не осознать вовремя. Я понимаю, что иногда ее надо глушить… и после моей скоропостижной кончины сделать это будет некому. Я уже вижу, как она не будет из чистого бунтарства спать по ночам, уйдет в работу и начнет всем грубить. Она может. Она умеет. Ее просто нужно вовремя придержать, где-то сказать что-то нужное, где-то — не сказать… в общем, мой, так сказать, преемник, если ты это смотришь — пойди и скажи ей, что любишь, ладно? Ей это очень нужно. Весь мой спич сводится именно к этому. Пока.***
— Шерлок… — Уходи, Майкрофт. — Похороны. — Не хочу. — Надо. — Не. Хочу. Уходи. Мне никто сейчас не нужен. — Шерлок! — Убирайся вон! Не хочу видеть ни тебя, ни кого-либо еще! Мне. Никто. Не. Нужен. Никто. Никогда. Понял? Я больше на эти грабли не наступлю.***
Экран потухает. Джон сидит на диване с пультом в руке, забыв, как дышать. «Пойди и скажи ей, что любишь, ладно?» Да, это именно то, что он собирается сейчас сделать. — Шерлок… — Не надо ничего говорить. — Нет, я серьезно. Это ужасно. — Спасибо, что напомнил. — Извини. — Меня извини. Вот она, история шестилетней давности. — Я не знал. — Ясен пень. — Ты не хотела, чтобы я смотрел? — Знаешь, хотела. Так легче. — Рад. — Джон присел на кровать рядом с ней и помолчал немного, глядя будто сквозь стену. Потом будто проснулся и задал самый странный вопрос, который мог придти ему в голову: — Ты не плакала? — Нет. — Точно? — Абсолютно. С чего бы мне сейчас-то плакать? — Ни с чего. Ложись спать, солнце. И лишь потом, уже улегшись рядом с ней, он прошепчет женщине на ухо очередное, но какое-то особенное «Я люблю тебя». И она усмехнется сквозь полудрему: «Джон, не бери ты в голову».