Доминантка, как же так? Почему ты поддаешься?
Иногда, чтобы компенсировать прогулы в пользу расследований, Джон брал ночные смены. Шерлок такие вечера и ночи не любила, потому что одиночество с недавних пор не берегло. «Попросили подменить. Буду в семь утра», — гласил текст присланной Джоном СМС. «Удачи. ШХ» «Я чувствую твой тяжелый взгляд через экран». «Я не специально, поверь. ШХ» Холмс покачала головой и отложила телефон. Молодец, доктор, сутки, считай, без сна. Потом отсыпаться будет еще сутки. Даже Шерлок, которой плевать на режим, ясно, что кому-то… не такому, как она, нельзя так с собой обращаться. Если, разумеется, дело не касается расследования. На расследовании можно все. Часов до девяти она благополучно отвлекалась экспериментами, позже, поняв, что результата не добьется, решила попробовать спать. Конечно, Шерлок Холмс, уснувшая в девять — это почти нонсенс, но попытка — не пытка: заняться было нечем, стрелять в стену от скуки желания не было, потому что Джон за еще одну монограмму Королевы на стене может и накостылять. Морально, разумеется. Сон не шел очень долго. Детектив ворочалась, куталась в одеяло, злилась на свой глупый мозг, отказывающийся пускать в царство Морфея, потом просто легла на спину и уткнулась хмурым взглядом в потолок. Мысли в голову лезли самые неподходящие и, на самом-то деле, очень похожие на мысли простых смертных при бессоннице: а вот не так надо было ответить тому идиоту в седьмом классе, а при расследовании пять лет назад надо было еще ту деталь упомянуть, а сегодня утром надо было Джона попросить купить еще молока, а то все перевела на эксперименты… ладно, черт с ним, с молоком, все равно уже поздно, но, черт, зачем ты так по-идиотски ответила той козе, когда она попыталась тебя подколоть на выпускном?! Таким образом, скоро Холмс незаметно для себя провалилась в сладостную дрему. Из которой выдернули ее шаги в глубине квартиры. «Не Джон, не миссис Хадсон. Не Майкрофт. Вообще, не мужчина… Слишком тяжелые для Китти, точно не Молли… Только не говорите мне, что…» Шерлок протерла глаза, встала и накинула халат. Гипотеза, подкинутая услужливой логикой, была до ужаса простой и в то же время глупой. А в гостиной на диване обнаружилась Ирэн Адлер и с бутылкой вина. Абсолютно одетая, кстати: на ней было короткое платье, смутно Шерлок знакомое. — Если я приглашаю кого-то на ужин, это обычно не вопрос, а утверждение. Для вас я сделала поправку, мисс Холмс, но терпеть отказы, а тем более — игнорирование столько времени не в моих правилах. Детектив запахнула халат, скрещивая руки на груди, и оперлась плечом о дверной косяк. «Лишь бы не показать, что ошарашена, лишь бы не показать, что удивилась…» — Если гора не идет к Магомеду — значит, Магомед идет к горе, — саркастически усмехнулась она. — О том, кто из нас с вами является «горой», можно спорить вечно. Предлагаю вам сесть. — Это мой дом. — Но мой ужин. Изучающий взгляд Адлер, как и годы назад, затягивал в себя, будто черная дыра. Шерлок почувствовала неясную тревогу и все же уселась в кресло, поджав ноги под себя. — Атлас? — почти деловито спросила Ирэн. — Если вы о ночной рубашке, то да. — Роскошно. — Иногда можно себя побаловать. — Нет, я имею в виду, на вас смотрится роскошно. Черный атлас вам идет. Почему вы кривитесь? Я всего лишь делаю комплимент. — Я не кривлюсь. — Нет, кривитесь. Все еще. — Я скривилась после того, как вы об этом сказали. До этого я не кривилась. — Но хотели. — Не люблю лесть. — Это не лесть. — Все льстецы на моей памяти говорили именно так. — Вы знали много льстецов? — Не больше, чем вы. Адлер рассмеялась. Детектива охватило странное чувство: она раньше не слышала, чтобы Доминантка смеялась. — В точку. Почему вы так серьезны, мисс Холмс? — Ко мне в дом среди ночи вломилась посторонняя женщина. — Будь я посторонней женщиной, вы уже скрутили бы меня. — Очень опасная посторонняя женщина. — Я, по-вашему, опасна? — Разумеется. — Почту за честь. Ухмылка Ирэн показалась Холмс хищной — такой ли она была на самом деле, оставалось гадать. — И что вы делаете ночью в моем доме? — Пришла посмотреть, как у вас тут дела. — Можно было написать. — Я писала. Долго. Вы не отвечали. — У меня не было желания. — Я доминантка. Меня не всегда волнует чье-то желание. — Это уже эгоизм. — Чего уж не отнять. Шерлок опять поморщилась. Они замолчали. Вино в бокалах оставалось нетронутым. — Вы сказали тогда, что считаете любовь опасным дефектом, — прервала тишину Ирэн. Детектив подняла на нее непроницаемый взгляд. Да, сказала. Что было, то было. — Солгала. — О чем же еще вы солгали? — Перечислять всю мою ложь, начиная с самой первой? Я сказала маме в семь лет, что Майкрофт разбил вазу. Думала, попаду за это в Ад. До сих пор, кстати, не уверена, что это не так. — От братца не досталось? — усмехнулась Адлер. — Почти нет. Не больше, чем всегда, во всяком случае. Ирэн поправила прическу (Шерлок была почти уверена, что намеренно). — А любовь вам к лицу. — Что? — Любовь. Вы будто светитесь. — Не думаю, что дело только в этом. — А по-моему, именно в этом. Ради доктора Ватсона вы изменились. — И теперь вас больше не привлекаю, потому что уже не та, с кем вы когда-то встретились. — Напротив, теперь вы для меня еще более недосягаемый и притягательный бриллиант. Но уводить женщин у других не в моих правилах. — Благородно. — Просто ниже моего достоинства. — Ирэн откинулась на спинку дивана и закинула ногу на ногу. — Так что, он превзошел меня? — Кто, Джон? — Разумеется. — Разумеется, — неоднозначно отозвалась Холмс. Адлер перевела на нее взгляд. — У вас красивая улыбка, он говорил? — Я не улыбаюсь. — Нет, улыбаетесь. Все еще. — Я начала улыбаться после того, как вы об этом сказали. До этого я не улыбалась. — Улыбались. Продолжайте. Вы похожи на счастливую. Шерлок удивленно приподняла брови. — Почему только «похожа»? — Потому что никто не счастлив. Только не в наш век, только не в нашем с вами положении. Почему вы опять нахмурились, мисс Холмс? У детектива вырвался невольный смешок. — Вы сказали, что любовь мне к лицу. Жаль, что я не могу ответить тем же. — Я похожа на влюбленную? — Разумеется. — И в кого же, по-вашему? Холмс искренне рассмеялась. Даже немного безумно, запрокинув голову. — Женщина, дарящая суррогат любви, не может принять ее даже в самой себе. — Скорее уж просто продала ее за статус и деньги. С лица Шерлок исчезла улыбка. Она на пару секунд задумалась, упершись взглядом пол. — You’re face to face with the man who sold the world, — тихо напела детектив будто самой себе. Адлер посмотрела на нее удивленно. В ее взгляде был вовсе не тот вопрос, который она задала позже: — Увлекаетесь творчеством Дэвида Боуи? — Меня с ним познакомил один особенный человек. — И где же он сейчас? Холмс вздохнула и неоднозначно пожала плечами. Во взгляде тут же появилась неясная грусть. — Общается с Дэвидом Боуи, наверное. У него всегда было много вопросов по поводу его песен. Мечтал встретиться, да не успел. Адлер нахмурилась в свою очередь, и ее лицо приняло даже сочувственное выражение. — Мне жаль. — Это вовсе не ваша вина. Да и не думаю, что он отказался бы пообщаться с «самим». Даже такой ценой. О чем говорить дальше, не знали. Обе женщины чувствовали себя загнанными в ловушку: Адлер не привыкла сдаваться, не привыкла идти на попятную, а ведь ввалившись сюда она сделала именно это; Шерлок же под взглядом доминантки чувствовала себя раздетой, и это приносило неожиданную неловкость, если не боль. — Я просто пришла сказать, что желаю вам самого лучшего. И попросить прощения за последнюю СМС. — На мой день рождения? — Да. Я была не трезва. — Я заметила. Извинения приняты. — Шерлок, воспримите меня всерьез. Я правда искренне желаю вам счастья. — Вы сами только что сказали, что счастливых не бывает в наш век и в нашем положении. — Мало ли, что я говорила. Я же всего лишь женщина со стеком. Вино распейте с доктором Ватсоном, вам нужнее. Доброй ночи и сладких снов вам, мисс Холмс.***
— Ты заказала билеты? — прокричал Джон с порога. Еще не проснувшаяся Шерлок вышла к нему навстречу, кутаясь в одеяло. — Какие еще билеты? — Да лежали в почтовом ящике. Мюзикл «Lazarus» в театре Кингс-Кросс… Никогда не слышал. — Последняя законченная работа Боуи перед смертью, — машинально выдала Холмс. — Это, наверное, мне. — «Наверное»? В каком смысле? — Да подарить могли, давно хотела, — рассеянно отмахнулась она, перенимая из рук доктора заламинированную бумажку. На обратной стороне смывающимся маркером было выведено: «Hero just for one day».