На Бейкер-стрит не спят

Шерлок и Джон не любили журналистов. Оно и ясно: когда на себе испытал, сколько всякого бреда выдает на-гора эта когорта «тружеников слова», да еще и если они при этом лезут в твою личную жизнь, вряд ли продолжишь питать к писакам дружественные чувства. В личную жизнь доктора и детектива они лезли так яростно, что хотелось выть. Иногда они даже ждали под домом. Иногда даже несколько сразу. — Нет, я просто не могу понять, каким образом я могла не заметить… — «…такую важную улику», хотела закончить детектив уже на подходе к их родной двери, но, увидев кучку людей с блокнотами наперевес, дополнила фразу неожиданным: — …что живу с таким лицемерным ублюдком! Глаза Джона округлились. — Чего?.. «Подыграй мне», — стараясь минимально шевелить губами, пробормотала Шерлок и продолжила «тираду» так громко, чтобы ее могли слышать журналюги: — Да я столько лет тебе отдала, столько сил угробила, да я жизнью своей рисковала, лишь бы ты цел был! Я ради тебя в магазин хожу каждую — каждую! — пятницу, а ты!.. «А что, собственно, я?» — явственно читалось на лице доктора, и Холмс еле заметно пожала плечами — что хочешь, то и «ты». Проводники правды в массы с любопытством наблюдали за всей этой сценой — их глаза хищно блеснули в предчувствии сенсации. — А… а… ты тоже хороша! — выпаливает Джон неуверенно — оно и немудрено. — Как у тебя только совести хватило! Еще претензии какие-то предъявляешь мне! — Да, предъявляю! Потому что твой омерзительный поступок никоим образом не соизмерим с той легкой интрижкой! Да мы даже толком не спали! Доктор Ватсон чуть воздухом не поперхнулся — впрочем, выглядело это органично. — Даже знать не хочу, с кем ты там спала, а с кем нет! Это твое личное дело, разумеется, пока ты уверена, что не подхватишь венерические — в таком случае эти проблемы автоматически становятся и моими тоже! «Ой», — одновременно думают и доктор, и детектив. — Да как у тебя вообще язык повернулся! — яростно выпалила Шерлок, опасно надвигаясь на мужчину. — Я бы никогда не подвергла своего любимого человека опасности, чего не скажешь о тебе! Джон понятия не имел, за что его чихвостят, но уже чувствовал себя виноватым. — Да когда это я подвергал тебя опасности! Так, легкий риск заражения… — наугад ляпнул он, и Шерлок тут же за это зацепилась: — Ветрянкой?! Да ты хоть знаешь, какие последствия могут быть от ветрянки, если переболеть ею в моем возрасте?! «Ветрянка? Серьезно? Шерлок, издеваешься?» — Да ничего страшного с тобой бы не случилось! — Для тебя — разумеется! Да даже сдохни я, для тебя это не было бы «не самым страшным»! — Что?! — вполне искренне выпалил Джон, опешивший от такого заявления. — Да как у тебя язык повернулся, сволочь ты неблагодарная! Журналисты разом тихо охнули. — Я неблагодарная?! — Да! Неблагодарная дрянь!

***

— Ну извини, извини, я же на эмоциях… — в очередной раз повторила Шерлок, прикладывая лед к фингалу у доктора под глазом. — Ты тоже хорош! «Неблагодарная дрянь»! — Ее тон из сочувственного сразу превратился в разозленный. — Ну извини, извини, я же на эмоциях, — передразнил Ватсон, впрочем, в реплике была большая доля искренности, чем иронии. — Я представил на твоем месте сестру почему-то, у нас в свое время такое было нормой… Извини, я правда не хотел. К чему вообще был этот спектакль? — Шутки ради. — «Шутки ради»? Да нас заживо съедят, «шутки ради»! — Пост в твоем Фейсбуке уже все опроверг. — Ах ты… — Кто? Кто я? — Предприимчивая женщина, — заканчивает фразу Джон, неожиданно улыбнувшись. — Избавься ото льда и приходи в спальню. Парой мгновений позже, целуя женщину, прижатую весом его собственного тела к кровати, Ватсон саркастично поинтересовался: — Мне не стоит беспокоиться насчет венерических? — Только если не заразишь меня ветрянкой, — ухмыльнулась Холмс. Убойная получилась статья.