На Бейкер-стрит не спят

Китти вскинулась в постели и заоглядывалась по сторонам. Она была в комнате одна. Приснившийся кошмар не хотел отпускать, и, поддавшись порыву, она вскочила с постели и босиком сбежала вниз, в кухню. Майкрофт, одетый в синюю пижаму, сидел в кресле и говорил по телефону. В его голосе проскальзывали знакомые стальные интонации — работа. — Послушайте, это не мои проблемы… — Женщина, даже не глянув на него, в какой-то панике подбежала к столу и ухватила сразу несколько чашек, оставленных с вечера (точнее, с вечеров — она забывала чашки из-под чая регулярно, на что мужчина не уставал ворчать и даже злиться). Холмс хмуро глянул на нее, но все же продолжил вслушиваться в сбивчивый доклад горе-подчиненного. — Вы профессионал, мне казалось. Так делайте же свою работу! — Из кухни послышался плеск воды — Китти открыла кран. Майкрофт растерянно глянул на настенные часы. Полтретьего. Плохо. — Простите… Да… Все, стоп! Я не намерен больше тратить свое личное время на ваши ошибки. Решайте! — По ту сторону провода опешили: Майкрофт Холмс никогда не ставил личное сверх рабочего (впрочем, в основном так считали те, кто почти его не знал). Завершив вызов и отложив мобильник на журнальный столик, мужчина тихо прошел в кухню. Кэтрин выглядела, как и всегда со сна: растрепанная, с немного примятым лицом и невидяще смотрящая в одну точку. Правда, спросонья она чашки никогда не мыла. По крайней мере, не в три часа ночи. — Кэтрин, — аккуратно начал он, — все в порядке? От неожиданности Мистлтоу упустила чашку в раковину (Майкрофт инстинктивно подался в ее сторону, чтобы подхватить то ли ее саму, то ли чашку), но тут же схватилась за нее опять. — Да-да, — отстраненно и рассеянно ответила она, все так же глядя перед собой. — Все хорошо, я просто… просто… — Решила помыть чашки среди ночи? — Д… да, именно. Тебе же… не нравится… Брови политика против его воли поползли вверх. — Ты поэтому в три часа ночи решила уборкой заняться? — Ну… ну да, — как-то неискренне пожала плечами Кэтрин. Теперь Майкрофт нахмурился. — Так, а ну, положи чашку. — Но я же… — Китти. Женщина поежилась, как будто ждала удара, и пискнула тихое «хорошо». Холмс, окончательно потерявший нить происходящего, сделал к ней шаг, чтобы как минимум приобнять, но женщина ступила назад, спиной упираясь в кухонную поверхность. — Китти, что происходит? — Я… мне… мне… ты… я… — И другие местоимения. — Женщина виновато опустила взгляд в пол. Майкрофт снова нахмурился и, наконец, подошел к ней, поднимая руку, чтобы потрогать ей лоб — нет ли температуры? Мистлтоу снова сжалась, но, как только теплая ладонь мягко коснулась ее кожи, немного расслабилась. В том, что жара у Китти нет, Холмс убедился, коснувшись ее лба губами, но ее напряжение скрыться от него не могло. — Кэтрин, что случилось? — повторил он нарочито мягко, но настойчиво. Та вздохнула и опять опустила взгляд. — Мне… приснилось. — И что же тебе приснилось? — терпеливо спросил Майкрофт. — Что… я… не убрала чашки, и ты разозлился. И… ударил меня. Тут уж Холмс окончательно вытаращил глаза. — Я? Тебя? — Да, — сошла на шепот Китти. И политик не придумал ничего лучше, кроме как тихо рассмеяться и обнять уже дрожащую Кэтрин. — Проснись, дурочка, — успокаивающе произнес он. — Может, местами у меня и проскакивают признаки ОКР, но я еще не настолько спятил, чтобы поднять на тебя руку из-за чашек. И чтобы вообще серьезно на тебя разозлиться из-за чашек. И вообще, к черту чашки. Ты можешь перебить их одну за другой, если хочешь. — Но я не хочу, — растерянно пробормотала Китти. — Это хорошо, — хмыкнул Майкрофт. — Убирать осколки — та еще морока… Ну все, не дрожи. Все нормально. Это реальность, и в ней я никогда в жизни тебя не ударю. — Никогда-никогда? — искренне и с какой-то детской надеждой в голосе переспросила женщина. — Никогда-никогда-никогда. Ситуация почему-то напомнила мужчине его самого вначале карьеры: Холмс волновался о работе перед сном, ему снились завалы и несданные отчеты, а потом он просыпался глухой ночью с четким осознанием, что проспал работу на два часа. В последние две недели Кэтрин тренировалась очень, непозволительно много — дни и чуть ли не ночи напролет, бывая дома даже реже, чем сам Холмс. Неудивительно, что ее нервная система начала взбрыкивать. И, конечно, Майкрофт знал, что одним из самых больших страхов его любимой женщины было домашнее насилие. Когда Китти было десять лет, ее родители на год разошлись — временные размолвки, и пару месяцев с ними жил любовник их мамы, который порой бывал… жесток. До кровоподтеков жесток. Почему это терпела миссис Мистлтоу, одна из самых приятных и добрых женщин, которых Майкрофту довелось знать, политик не знал, — знал лишь, что Кэтрин, чувствуя ответственность за семилетнего младшего брата, поборола страх и позвонила в полицию и своему родному отцу. В итоге «отчим» загремел в больничку на три месяца: мистер Мистлтоу, узнав о том, что творилось по милости того в его семье, вспомнил о том, что помимо двух высших образований имеет звание кандидата в мастера спорта по боксу. Дружнее семьи, чем семья Мистлтоу, Майкрофт не видел никогда и, услышав от уже двадцатилетней девушки эту леденящую кровь историю, очень долго не мог в нее поверить — и это он-то, видящий всегда и все! Так что абсолютно ничего удивительного в том, что подсознание женщины на стрессе выдает такие сны, Майкрофт не видел. Как и ничего хорошего, впрочем. Те еще два сапога пара: одному снится, что его младшая сестра сходит с ума, другой — что любимый мужчина жестоко ее избивает из-за невымытых чашек. — Завтра на тренировку не идешь. — Что?.. — Не идешь ты завтра на тренировку. Завтра ты весь день спишь, пьешь чай с ромашкой и смотришь кино. — Я не могу, у меня… — Даже не начинай. Ты лучше выступишь, если будешь жива и в добром здравии, а еще день такого самобичевания — и твой организм вряд ли выдержит. Кэтрин вздохнула и еле заметно кивнула. — Ты что, босиком? Холодно же! Еще и без халата… И лечи тебя потом. Быстро в постель, глупая женщина, досматривать десятый сон! — А ты? — Я тоже, тоже. Иди, не стой на холодном полу. — А… позвонить… тренировка же… — Утром я встану на работу и сразу позвоню. Не беспокойся. Просто иди спать спокойно. — Хорошо… Майкрофт? — Ну что? — Спасибо. — Дура, уйди с кафеля, или я тебя на руках унесу. — Да, пожалуйста, — хитро прищурилась Мистлтоу. — Я вижу, ты окончательно проснулась. Давай, в кроватку, мне-то вставать рано. — Так уж и быть, мой жаворонок. — И зачем я тебя люблю…