На Бейкер-стрит не спят

— Новый кабинет? — Да. — Безвкусно. — Еще не обставил. Что тебе нужно? Майкрофт искренне пытался казаться таким же непоколебимым, как на работе, но… не мог. Шерлок стояла перед ним, и он знал, что она полностью вменяема — так, по крайней мере, гласила выписка из наркологического центра. Но — потухшие глаза, абсолютно непривычная одежда — рубашка, брюки, да она так в последний раз одевалась классе в третьем, не иначе. Где платья? Не исключено, что в камине. Майкрофт пока не научился читать новую сестру. В последнее время на вопросы о том, как Шерлок, ему все больше и больше хочется ответить «умерла». Разве нет? Та Шерлок, которую знали все эти люди, бесспорно, умерла, а новая не должна их интересовать. Сострадание, черт возьми, не преимущество, и он ощущал сейчас смысл этих слов так четко, что хотелось выть. — Да так, — криво ухмыльнулась Холмс-младшая. — Повидаться. Сам-то ты не придешь, верно? — Неверно. — Лицемерие. Впрочем, ты политик, тебе только на пользу. Избавился от эмоций, верно? Последние слова безумно режут. «Если бы». — Как видишь, избавился. Сострадание — не преимущество. — Врешь. И смотрит будто пристально, но будто бы сквозь. Как Эвер порой. — Я, — чеканит, — никогда не вру. — Ложь. — С чего такие выводы, сестрица? На этот вопрос она должна была отфыркнуться или, в крайнем, случае задвинуть какую-то исчерпывающую речь, но неожиданно подалась всем корпусом вперед, открывая ящик стола прежде, чем Майкрофт успел ее остановить. С небольшой фотографии в рамке улыбчиво смотрела Кэтрин. Ее изображения с камер ему было недостаточно, ведь на них она его ненавидела, а на этой фотографии все еще светила только для него. Не стоило ее приносить, но — увы. — Сантименты, братец, — опять криво ухмыльнулась девушка, небрежно подбрасывая рамку в руках. — Чертовы сантименты. Не ты ли меня учил, что они губят? Ты был прав, дорогой братец. Видишь, что они со мной сделали? Я теперь уже никогда не буду такой, как раньше. Как ты там сказал? Все люди умирают? Открою секрет, они еще и уходят. Разворачиваются — и уходят. Или уезжают, тебе ли не знать. — Выдерживает паузу, и замерший в неестественной позе Майкрофт может слышать собственное сердцебиение. — Но с этим нужно мириться, верно? Конечно, нужно. Сам же говорил. Так что же ты, братец? Зачем тебе это? — еще раз подбрасывает фотографию. — Сантименты? — театрально вскидывает брови и прикрывает рот ладонью. — Но как же? Снеговик — и сантименты? Да не может быть! Может, это передается воздушно-капельным путем? В таком случае, я виновата и должна помочь тебе вылечиться! Это был первый раз в жизни, когда Майкрофт искренне испугался своей самой младшей сестры. Никогда бы не подумал, что ее горе будет выглядеть вот так. Нормальные девушки ведь в таких случаях в подушку плачут ночами, заводят кота, а она… Шерлок замахивается и прежде, чем ее старший брат успевает что-либо сообразить, бросает фоторамку на пол. Стекло почти не звенит, но и этот звук кажется оглушительным. И Шерлок продолжает улыбаться. — Ну, что? Как тебе терапия? Мужчина в остолбенении переводит взгляд с сестры на осколки и обратно. Неужели она правда только что это сделала? Неужели Шерлок Холмс, всегда настолько ценившая дружбу, только что разбила фотографию своей лучшей подруги, старшей сестры своего покойного жениха и любимой женщины своего брата? — Ах, да, совсем забыла. Она наклонилась, взяла бумагу, покрытую типографской краской, и порвала. На много маленьких кусочков. Единственное слово, приходившее Майкрофту на ум — «сюр». Самый что ни на есть сюр. Шерлок бросила обрывки к останкам рамы и медленно подошла к застывшему брату вплотную, почти грудь к груди. — Ты сам советовал мне выкинуть все это из жизни. Так, будь добр, сделай это и сам. Кайфовое чувство. И она вышла, оставив Майкрофта, еще не вышедшего из оцепенения, молча смотреть на останки портрета Китти. Возможно, сестра права; но так же возможно, что она просто наивно полагает, будто, превращая в осколки все, что кому-то дорого, уберет из души осколки того, что дорого ей самой. Если так, то она будет нести это в себе еще долго — месяцы, годы, пока не поймет, что к ее собственным осколкам каждый раз прибавляются все новые и новые — чужие. Но Майкрофт пока не уверен, он еще не умеет читать эту совершенно новую женщину, только что стоявшую перед ним; он лишь убирает осколки (сам!) и выбрасывает их в мусорное ведро, тут же распоряжаясь о том, чтобы мусор вынесли. Нужно будет почистить память компьютера на предмет совместных фотографий с кем-либо, имевшим отношение к прошлому.