На Бейкер-стрит не спят

Свадьба Китти и Майкрофта будет идеальной. В конце концов, чего ждать от молодоженов, один из которых — перфекционист и гений, но, конечно, одним из самых удивительных аспектов этой свадьбы будет то, что ее вызовется планировать… Эвер. Она просто попросила это в качестве рождественского подарка. Майкрофт долго отпирался, и его можно понять; Китти хоть и отнеслась с недоверием, но все же уговорила его довериться в рамках безопасности; Шерлок и вовсе рассмеялась, никак более не прокомментировав такой расклад. И таким образом двадцатого декабря в церкви — самой настоящей церкви! — собрались все знакомые и друзья, которые только смогли вырваться на сие действо, и Майкрофт: прилизанный еще больше, чем обычно, облаченный в смокинг, рукав которого не прекращал теребить. Китти появилась совсем скоро, и от ее вида многие потеряли дар речи. Приталенное белое платье, букет из белых роз, фата, закрепленная блестящей заколкой на распущенных рыжих волосах, и улыбка — чистая, светлая, абсолютно счастливая, которая заставляла ее жениха стоять столбом и просто смотреть, не зная, как оторваться, — все это создавало впечатление, будто в этой женщине сосредоточен весь свет этой комнаты. К алтарю ее вел отец, мистер Мистлтоу, уже давным-давно седовласый мужчина интеллигентного вида. И тоже счастливый. Стоит ли говорить, что обе мамы молодоженов утирали слезы платочками на первой лавке. Шерлок с Джоном тоже были там: Шерлок — почему-то сдерживавшая смех, Джон — серьезный, как никогда. Они оба были по-своему счастливы просто быть здесь и сейчас, ведь и Китти, и Майкрофт успели стать им семьей (детективу — давным-давно, доктору — просто с течением времени). Никто, кроме пастора, не слышал принесенных ими клятв — люди могли видеть лишь, как Майкрофт растерянно захлопал глазами после слов невесты, а от слов Холмса Кэтрин закрыла рот ладонями и почему-то заплакала. После долгожданных и абсолютно очевидных «да» с обеих сторон, переместились в какой-то павильон. Где Эвер его нашла и каким образом арендовала — через интернет, абсолютно без вмешательства брата, как и, собственно, она сделала все остальное, — непонятно. Там уже были выставлены столы — много-много столов, накрытых снежно-белыми скатертями, с расставленными на них тарелками и бумажными табличками с искусно выведенными (неужели вручную?) именами каждого из приглашенных. Еда была изумительной — Майкрофт, как всегда, нервничал, но новоиспеченная миссис Холмс с легким смехом затыкала его: «Не порти мне свадьбу своими нервами, все будет хорошо». Люди произносили тосты. Программы не было как таковой (Эвер была выше таких приземленных земных празднеств), и никто не гнушался сказать хоть словечко. Было очень, очень тепло. Шафера на свадьбе не было, но была Шерлок в роли подружки невесты, и «речь шафера» досталась ей. В середину большого застекленного зала она вышла, немного смущенно одергивая белое короткое платье и держа в руках футляр со скрипкой. — Итак… Кто бы сомневался, что мой братец не удосужится повести себя, как нормальный человек и позвать кого-то на роль свидетеля со своей стороны, так что выступлю я. Понимаете ли, к этому браку шло долго. Большую часть моей жизни, собственно говоря, я могла наблюдать за тем, как эти двое оболтусов не могут друг к другу подступиться… и знаете, что я заметила в свою очередь? Китти ради Майкрофта всегда закрывает входную дверь на три оборота, а не на два, как привыкла, и старается содержать все касающееся его пространство в почти идеальной чистоте… ну, старается, да, — хмыкнула она, но тут же посерьезнела: — А Майкрофт… он женился на ней. Человек, не признающий человеческих ценностей и отвергающий институт брака, женился на женщине только ради того, чтобы она была спокойна. Это ли не главный смысл вообще самого таинства брака? Не объединить людей узами, а показать, что они готовы друг ради друга сменить имя и даже поступиться ценностями. Если же я не права, то беру свои слова обратно — эти люди поженились абсолютно зря. Впрочем, какая-то часть моего сознания и без того в этом убеждена… Что я хотела сказать?.. Ах, да, скрипка. Прошу молодоженов выйти сюда. — Это зачем еще? — послышался немного прибитый речью сестры голос Холмса. — Первый танец в браке, не? Так не принято? Я не знаю просто, как это работает. Просто начеркала кое-что вам в подарок, подумала, лишним не будет… И Китти с Майкрофтом вышли, и Шерлок достала скрипку; и полилась музыка — музыка очень красивая, медленная и почему-то немного грустная, но совсем чуть-чуть, не как та, которую Шерлок писала на несостоявшуюся свадьбу Джона Ватсона. Холмс держал талию жены аккуратно, будто Кэтрин была сделана из самого ценного в мире хрусталя, а та лишь улыбалась и продолжала неотрывно смотреть в его глаза — ее движения, годами оттачеваемые, были плавными и умелыми, и партнера вела именно она. Те, кто знал Китти и Майкрофта достаточно хорошо, могли провести в этом танце параллель с их жизнью. И когда мелодия кончится, Шерлок отложит скрипку и протянет чете конверт с нотами — невозмутимо, будто стараясь сдержать слезы, хотя все понимали, что сдерживать ей абсолютно нечего. Китти не удержится, притянет ее к себе и рассмеется уже официальной родственнице в шевелюру. И никто не сможет отрицать, что эта свадьба и вправду запала всем в сердце от начала и до конца — то ли оттого, что ее планировала психопатка, то ли оттого, что в тот день соединились два сердца, которые бились друг ради друга почти всю жизнь.

***

Свадьба Джона и Шерлок будет безалаберной — в хорошем смысле, разумеется. Еще с утра они проснутся в каком-то то ли безумном, то ли игривом настроении; «Перестань улыбаться», — в шутку заметит невесте, марафетящейся у зеркала, доктор Ватсон, и та молча брызнет в него дезодорантом, чтоб знал — и засмеется, конечно же. И доктор засмеется тоже, ведь причин не смеяться просто нет. В церковь — опять — самую настоящую! — Шерлок почему-то явится… в желтом. С распущенными темными кудрями, почти не накрашенная и в бледно-желтом длинном платье, но тоже, как и Китти три месяца назад, просто светящаяся изнутри. — Мне не идет белый, — пояснила она жениху, когда отец подвел ее к алтарю. То, что происходило во время речи пастора с венчающимися, шафером в лице Грега и подружкой невесты в лице Молли, в народе называется «кроет». Да, это самое точное определение — их именно крыло, они почему-то все четверо глупо хихикали, как дети, и зал начал и себе подхихикивать тоже, и даже строгие взгляды пастора то в сторону Шерлок и Джона, то в зал эффекта не возымели. Джон громко и отчетливо произносит свою клятву — быть верным, заботиться, никогда, никогда не бросать ни в горе, ни в радости и терпеть, пока хватит сил (и это выглядело бы даже серьезно, если бы не приступы смеха, душащие то его, то невесту, то кого-то из свидетелей через каждые два слова). Шерлок же немногословна: — Клянусь вести себя, как человек. На вопрос же «берете ли вы, Вильгельмина Шерлок Скотт Холмс (пастор запнулся в имени „Вильгельмина“ три раза), Джона Хемиша Ватсона в законные мужья», Шерлок сделала несчастное лицо: — Я, убежденная атеистка, пришла в церковь, принесла клятву пред лицом Господа и надела платье, и вы спрашиваете, согласна ли я выйти за этого мужчину? — поняв, что этого недостаточно, прибавила: — Да, да, конечно, да! Поцелуй получился очень странным, ведь сквозь смех целоваться не так-то и удобно. И все будет идти почти как на свадьбе Майкрофта и Китти, только, как и все прежде, безалабернее и как-то веселее, а не торжественнее. Сами Майкрофт и Китти, разумеется, тоже там — правда, очень большими стараниями: Майкрофт не хотел отпускать беременную жену из дома «так далеко». Впрочем, никто не может сказать, что они несчастливы. Когда несколько блюд уже были съедены, потребность гостей в обсуждении платья невесты была мало-мальски удовлетворена, а молодожены уже наслушались идущих непрекращаемым потоком комплиментов, подошло время тоста шафера. Грэг встал и окинул взглядом собравшихся. Все, не исключая жениха и невесту, неотрывно смотрели на него. — Дамы и господа, — начал он уверенным и торжественным голосом. — Обычно на свадьбах шаферы разговаривают, в основном, о женихе, сыплют шаблонными комплиментами, зачитывают так называемые телеграммы… надо будет потом осведомиться у невесты, знает ли она, почему это именно так называется… — Не забудь напомнить, я изучала этот вопрос. Ой, извини, — тут же осеклась Шерлок, почувствовав на себе взгляд Джона, который тут же смягчился: — Да нет, ничего. — Так вот… Я не буду всего этого делать. Как минимум потому, что свадьба у нас сегодня немного… или много… необычная. Ведь не я один так считаю? — Люди за столиками согласно закивали. Некоторые даже коротко проаплодировали, но через десять секунд все утихло. — Так вот. В это прекрасный день наконец узаконили отношения двое людей, от которых мы все, без сомнения, ожидали этого меньше всего, и в то же время все знали, что случится так и никак иначе. Когда Джон позвал меня в шаферы, я, право, немного опешил и не поверил поначалу; не поверил и не верил до того момента, как сегодня увидел невесту. Дамы и господа, не поймите меня неправильно — о Джоне Ватсоне мы все с вами знаем непозволительно многое: ветеран, прекрасный специалист, хороший друг и воистину великий человек, которым хоть немного, но восхищается каждый из нас… — Правильно, нечего обо мне разговаривать, — довольно тихо проговорил жених, но в зале стояла такая гробовая тишина, что не то что муха — упавшее на пол перышко не осталось бы незамеченным. Гости и виновники торжества опять рассмеялись; Шерлок сказала что-то Джону на ухо, но услышать ее не представлялось возможным. — Нет, ну, вообще-то, суть моих мыслей доктор Ватсон передал верно… — наконец произнес Лестрейд и поднял вверх правую руку, предупреждая следующий взрыв хохота. — Только не обижайся. — Да за что ж мне-то. — Я веду к тому, что… я не ожидал этой свадьбы. Даже зная об отношениях этих двух прекрасных людей, я и представить не мог, что они решатся на этот шаг. И не потому, что им слабо, а потому что… потому что один из этих людей когда-то при мне поклялся больше не наступать на эти грабли. — На секунду в зале стало тихо. Шерлок опустила глаза на свою абсолютно чистую тарелку. Джон, знавший, о чем идет речь, ободрительно ей усмехнулся. — Шерлок Холмс, я обращаюсь к тебе, дорогая. Ни для кого не секрет, что жизнь изрядно поиздевалась над тобой; но, сколько я тебя знаю, — а это срок нехилый: уже порядка десяти лет, с тех самых пор, когда ты еще подростком абсолютно случайно оказалась на моем месте преступления, — ты стойко держалась даже тогда, когда любой среднестатистический человек опустил бы руки. Твоя гениальность требует жертв, ты говоришь это каждый день посредством фраз вроде «я повенчана с работой», «не вижу надобности захламлять голову подобным мусором» и многих других, хоть и не каждому дано это понять. И… Шерлок, я рад, что ты не принесла в жертву своему интеллекту сегодняшний день. Ты могла бы это сделать, но не стала, и этим только укрепила мою веру в то, что ты способна любить и созидать, как никто другой. Хочу, чтобы ты знала: все, кто собрались сегодня здесь, готовы поддержать тебя в любой момент, с какой бы стороны жизнь не попыталась сломать тебя на этот раз, а мужчина, сидящий рядом с тобой — ты это, несомненно, знаешь, но я напомню, — готов принять любой удар на себя. Не забывай об этом, пожалуйста, и будь счастлива не только в день своей свадьбы, но и во многие последующие. Опять воцарилась тишина. Шерлок Холмс-Ватсон сидела, отсутствующим взглядом смотря куда-то мимо Лестрейда; ее уже состоявшийся муж ухмыльнулся и тихо шепнул ей: — Ну, давай. Я же знаю, ты хочешь. — Таким образом, первый тост я, как ни странно, сформулирую так: за Шерлок Холмс-Ватсон и за ее правильный выбор. — За Шерлок Холмс-Ватсон! — поддержал зал. Детектив встала и подошла к шаферу; кто из них был инициатором объятий, история, опять-таки, умалчивает. Зал снова разразился бурными аплодисментами. — Я хоть нормально говорил? — буквально прокричал ей на ухо Лестрейд, чтобы быть услышанным в этом шуме — Понятия не имею, — в том же тоне ответила ему Шерлок. И в этот день будет еще много сказано слов, много пущено слез радости, много раз в этом зале прозвучит смех; но именно эти слова — слова Грегори Лестрейда, который много лет мог наблюдать эти отношения со стороны, станут потом жизненным кредо семьи Холмс-Ватсонов: быть счастливыми, принимать удар ближнего на себя и не приносить счастье в жертву интеллекту.

***

И пусть эти свадьбы разные, пусть одна из них — глубокая и проникновенная, тогда как вторая — расхристанная и запомнившаяся всем беспричинным смехом, их объединяет одно: на протяжении многих лет обе семьи, которые в те дни появились на свет, будут абсолютно счастливы каждый день, каждую секунду, в горе и в радости, в болезни и здравии. И этого у них никто не отнимет.