Освальд вошел в комнату почти бесшумно, но Лу все равно встрепенулась. На фоне огромной кровати, где ей было отведено спать в доме Холмсов, пятилетняя девочка казалась еще меньше.
Лу слышала, как под дверью Китти тихо говорила племяннику:
— Извини, что вызвонили тебя, но ей сейчас ты нужен.
— Правильно сделали. Вы совсем ничего ей не сказали?
— Совсем. А как такое скажешь?
Девочка была уверена, что тетя обняла Оза перед тем, как тот вошел.
— Ты тоже уйдешь?
— Что, пчелка?
— Ко мне уже все заходили. И Лотта, и Китти, и даже дядя Майкрофт. И все уходили. И никто не говорил, почему я не дома. Папа со мной приехал и сразу ушел. Что случилось, Оз?
Парень вздохнул, глядя на то, как при свете ночника огромные серые глаза сестры смотрят на него с надеждой и почти отчаянием. Тем не менее, голос девочки был непоколебимо спокоен — это она переняла у мамы.
— Ты совсем ничего не знаешь? — спросил Холмс-Ватсон, присаживаясь на край кровати.
— Совсем. Что-то с мамой, да?
— Почему ты так думаешь?
— Она единственная, кто ко мне не зашел. Оз, где мама?
И говорит так требовательно, так по-взрослому глядя глаза в глаза. Луиза в папу, и серьезная — как он порой.
— Мама… она… мы не знаем.
Фух, сказал. Камень с души не свалился, но оттого, что выражение лица сестрички не изменилось, ему стало определенно легче.
— И дядя Майкрофт ее ищет?
— Да. И папа тоже.
Лу отвернулась и натянула на себя одеяло. Она сидела, опершись о деревянное изголовье, и Освальд, подумав, сел рядом так же.
— Все будет хорошо, пчелка.
— Откуда ты знаешь?
— Я знаю. Я бы почувствовал, если бы с мамой было что-то не так. И папа. И ты.
— Я чувствую. Мне очень страшно.
От такого откровения Оз не видимо для сестры растерялся.
— Мне тоже. Но я обещаю тебе, что все будет хорошо.
— А если все не будет хорошо?
— Значит, я соврал. Я когда-нибудь тебе врал?
— Да. Ты говорил, что я красиво играю на скрипке.
— Но ты очень красиво играешь на скрипке.
Освальд мысленно обрадовался перемене темы, но Лу мрачно ответила, глядя в пустой экран телевизора напротив кровати:
— Это мама красиво играет на скрипке. А я — нет. — Брат и сестра помолчали. — Ее похитили, да?
«Откуда она вообще знает такие слова?»
— Да.
— Кто?
— Неважно.
— Ты не знаешь.
— Не знаю. Но папа с дядей Майкрофтом знают. Они найдут ее.
— А если нет?
— Если нет…. Она придет сама. Она не бросит нас.
— Она не выбирает!
— А ты поверь в нее. Поверь в нашу маму. Нам с ней повезло — она абсолютно все может.
— Правда? — внезапно повернулась к брату Луиза.
Тот постарался сделать как можно более убедительное лицо:
— Конечно. Попробуй поспать.
Лу кивнула и подлезла к нему, положив голову Озу на плечо. Он искренне попытался показать, что правда верит в свои слова.
***
— Мама!
Шерлок выглядела хуже некуда: рассеченная губа, всклокоченные волосы, уставшие глаза, оранжевое одеяло, накинутое на плечи, закрывавшее все ниже плеч. Джон сидел рядом с ней на каталке — тоже взъерошенный, явно уставший и до чертиков напуганный; он держал руку жены так крепко, что казалось, будто к пальцам Шерлок скоро перестанет поступать кровь.
— Привет, пчелка! — оживилась Шерлок при виде дочки, и та радостно запрыгнула маме на колени. — Ну, как ты без меня?
— Ты почему там была так долго? Они пытали тебя, да? Что они хотели? Папа их побил? Почему ты молчишь, мам?
Шерлок еле заметно улыбнулась.
— Я потом тебе как-то расскажу, ладно? Я очень… устала.
— Давай помолчим? — с готовностью предложила девочка.
— Давай, — согласилась Шерлок.
Освальд с грустной улыбкой посмотрел на маму. Та подмигнула ему в ответ.
— Говорил же, что мама может все.
Женщина тихо засмеялась:
— Правду говорил. Пока не захочу вас оставить — не оставлю, обещаю.
***
— Ты обещала, мам. Обещала, помнишь?
— Лу. Пойдем.
— Она обещала мне, Освальд! Она нам всем обещала!
— Она не могла ничего поделать. Не будь ребенком, Луиза, прошу, только не сейчас. Нам всем тяжело. Пойдем домой.
