***
— Где они? — Джон написал СМС-ку, что близко… Вообще, это самая ужасная из идей, пришедших в мою голову. — В твою? — усмехнулась Молли. — В мою, — невозмутимо кивнул Грэг. — Он со мной советовался, вот я и пошутил. А он взял и всерьез воспринял… Идут! Запись включена? Молли лишь кивнула, устремляя взгляд в середину зала, куда Джон осторожно завел детектива и теперь не менее осторожно перехватывал ее, будто для танца. — Мы зашли в помещение, — слабым голосом констатировала женщина, уже не сопротивлявшаяся ничему. — Верно? — Верно, — улыбнулся Джон, заправляя выбившуюся прядь ей за ухо. — Это… ресторан? Первый этаж, ступеньки, колокольчик над дверью, пространство посередине… почему так тихо? — Не знаю, — пожал плечами Джон, прижимая ее к себе. Кивнул Анджело, стоящему в другом конце зала — тот показал большой палец и нажал что-то на компьютере. Заиграла музыка. Сначала Бондовское вступление, потом — фортепиано. Если бы Шерлок могла, она бы удивленно подняла на Джона глаза. — Это «Skyfall», — неуверенно констатировала она, будто без визуального подтверждения сомневалась уже во всех своих умозаключениях. — Под нее я учила тебя танцевать. Пару недель назад. Только ты знаешь, что я люблю эту песню. Ты попросил ее включить. — Немного помолчав, добавила уже увереннее: — Мы у Анджело. Только тут ты мог договориться. И тут все началось… — Застыла, ошарашенная догадкой. — Я поняла, зачем мы здесь. — Неужели? — Да. Ты… нет, не говори, что я права. — Я не знаю, что ты думаешь. И я попросил включить эту песню не ради того, чтобы мы под нее говорили. — Песня кончается. — Начнется снова. — Я ничего не вижу. — Я поведу. Шерлок вздохнула, а затем кивнула. Они танцевали. Шерлок не путалась, Джон — удивительно! — тоже; Китти из другого конца зала улыбнулась: Шерлок всегда была таким себе учителем, но после пары уроков от самой Мистлтоу Джон стал справляться намного лучше. Что ж, не зря, значит, отмазывался у Шерлок два вечера за одну неделю. Шерлок и Джон танцевали, и на этот раз Шерлок почти не двигалась сама: Джон умело направлял ее, каждый ее шаг, чуть ли не каждый ее вдох. Такое бывает? Вряд ли. А может, он всю их совместную жизнь пытается делать именно это? Песня начинается во второй раз; никто не против. Они танцуют — Шерлок старается не думать, зачем, почему и перед кем. Они танцуют, и это красиво, хоть и не совсем технично. Песня кончается быстро и в третий раз, благо, не начинается. Холмс неловко останавливается, и доктор Ватсон осторожно берет ее за плечи и сдвигает на середину зала. Присутствующие — их мало: Молли, Грэг, Китти, Майкрофт, Анджело и утирающая глаза платочком миссис Хадсон, — замирают, когда Джон осторожно снимает с женщины повязку. Та удивленно охает и с полминуты жмурится, прежде чем открыть глаза — сейчас они у нее красные, опухшие и очень-очень напуганные. Первое, что она видит — теплая улыбка Джона. И это все, что в те секунды имеет для нее значение. — Спасибо, — шепчет она одними губами, и Ватсон пожимает плечами: — Это не то, зачем мы сюда пришли. — Набирает в грудь воздуха и зачем-то берет лицо Холмс в свои руки. — Ты сказала, пока мы шли, что не доверяешь мне. — Это не… — Я вижу, что это так. И понимаю, почему. И это моя ошибка, которой я даже не замечал все эти годы. Честно говоря, я думал уже разворачиваться домой и выдать всю эту шутку за упражнение на доверие… Но знаешь — к черту. Нам есть, над чем работать, и я хочу, чтобы у нас была на это вечность. — По мере речи его лицо все больше серьезнело, но сейчас он опять улыбнулся. Затем отвел взгляд, но перевел его на ошарашенную Холмс опять. А потом улыбнулся еще шире и опустился на одно колено. Шерлок во второй раз за вечер испуганно ойкнула. — Джон, только не говори мне, что это то, о чем я думаю. — Но это то, о чем ты думаешь. — Не смей этого делать. — Я уже это делаю. — Нет, Джон, нет, не надо! — Дай мне закончить. Шерлок Холмс, я знаю тебя семь лет. Ты — самое прекрасное и самое ужасное, что со мной случилось за всю мою жизнь. Я не знаю о тебе очень многого — как и о себе, впрочем, но одно я знаю очень четко. — Он перевел дух и потянулся в карман — за черной раскладной коробочкой. — Лучше всего в этом свете я понимаю, что больше всего я хочу провести остаток своей жизни с тобой. Мне осталось не так уж много, скорее всего — двадцать, может, тридцать лет, но, если ты будешь со мной, я постараюсь продержаться как можно дольше. И я хочу быть полностью уверен, что это будет так и что мы оба хотим того же. — Он раскрыл коробочку, показывая кольцо. Простое, ничего лишнего — просто золотая полоска. — Вильгельмина Шерлок Скотт Холмс, в присутствии свидетелей я спрашиваю тебя: ты будешь моей женой? Мир для Шерлок на секунду замер. Для них обоих замер — сузился до одной комнаты, до двух квадратных метров, на которых они стояли, до человека, стоящего напротив. — Да. Если для тебя это так важно — то да. И все. Просто. Без речей, как Джон только что, без восторгов и без слез. «Да», которого было достаточно, потому что произнесено оно было тем, кто не признавал институт брака в принципе. Это «да» было сказано ради Джона, потому что для него это было важно. И потому, что она была готова официально доверить ему свою жизнь. Это было самое искреннее «да», которое Шерлок когда-либо произносила, а Джон — когда-либо слышал.***
— Видела бы ты свое лицо, Холмс! — Я и вижу. На видео. Джон, твоя идея? — Это все — не моя идея. Грэг знает толк в предложениях. — Зачем?! Она же убьет меня! — Именно, Лестрейд. И видео ты сотрешь. — Нет! — Почему? — Показать потомкам. Можешь избить меня, но видео не сотру. — Заметано.