На Бейкер-стрит не спят

Когда Китти не стало рядом, Майкрофт понял, что не нужен абсолютно никому. Это было облегчением. Если подумать, ему самому никто и не нужен был, скорее, отношения даже стали бы теперь лишним бременем и обузой. Эту мантру он не уставал повторять самому себе вечерами и по утрам — прежде чем вновь отправиться на службу нации. Ему никто не нужен. Можно сказать, что он женат на своей стране. И тем не менее временами он очень остро ощущал необходимость. Это нельзя было объяснить словами: просто иногда, когда он сидел на важных переговорах или перебирал государственной важности бумаги, среди прочих (намного более важных) мыслей просачивалась одна незначительная, из разряда «надо купить молока, а то она снова будет злиться». А потом, вспомнив, что никакой «её» дома нет и что молоко два раза в неделю покупает домработница, чувствует странную помесь облегчения и горького разочарования в своих убеждениях: порой он, вопреки собственной воле, допускает непозволительную слабость. И в такие дни Майкрофт задерживается допоздна, глядя на экран своего рабочего компьютера. Камеры у Кэтрин в доме было легко установить — разумеется, после того, как она нашла жильё отдельно от скорбящих родителей. Преодолеть искушение было слишком тяжело: от одной мысли, что в этой квартире с Китти может что-то случиться, а он вовремя не узнает и не успеет помочь, передергивало. Китти уходила сонная ранним утром и приходила вусмерть уставшая поздно вечером. Будь Майкрофт по-настоящему рядом — то есть, не как сейчас, а именно рядом, — он не допустил бы такого издевательства над собой. Но если откинуть все сантименты, можно было признать, что у Кэтрин все налаживается. Она вполне энергично хлопотала на кухне, часто говорила с кем-то по телефону и смеялась (хоть после разговора она и бессильно падала на диван, прикрыв глаза). Видимо, Китти завела новых друзей. Майкрофта это не могло не радовать. Нельзя было не признать, что он долгие годы тянул её вниз, но и признавать чертовски не хотелось. В последнее время такие «посиделки» участились — Майкрофт оставался в своем кабинете чуть ли не через день. А одним вечером и вовсе решил не ложиться спать. Китти не было дольше, чем обычно — когда она пришла домой, часы у Майкрофта на компьютере показывали 23:34. Женщина сняла дождевик и медленно подошла к обеденному столу. Майкрофту показалось, что она движется как-то тяжело — будто в замедленной съёмке. У неё в руках был пакет с чем-то явно увесистым, и Холмс был немного в недоумении, что она могла с собой принести и что у неё там такого случилось. Тем временем Китти поставила пакет на стол и вынула из него круглую коробку. Через несколько секунд Майкрофт смог увидеть, что внутри неё был небольшой, но красивый шоколадный торт. Кэтрин вроде на диете, разве нет? Женщина достала из сумки ручку и клочок бумажки, быстро что-то написала и… Посмотрела прямо в камеру. Этот взгляд Майкрофт из тысячи узнал бы, если бы ему пришлось — такой, какого у Китти не бывает на фотографиях, такой, который можно уловить только смотря глаза в глаза. Усталый, сочувствующий и нежный одновременно, хоть Холмс и понятия не имел, как такое возможно. «Как давно ты знаешь, родная? — И глупая мысль вдогонку: — Интересно, ты знаешь, что я подглядываю за тобой, пока ты переодеваешься, как глупый подросток?» Иногда он и вправду такое себе позволял — только для того, чтобы лишний раз увериться: ни к кому, кроме Кэтрин, его ни секунды не тянет. Разумеется, потом ему было стыдно: не по-джентльменски так беспардонно вторгаться в личное пространство уже не твоей девушки, даже если она об этом не знает. А Китти встала из-за стола, подошла ближе к камере и поднесла к объективу размашистую надпись: «С днём рождения, Майкрофт». Дьявол, он и забыл. Внутри все будто перевернулось. Что она хотела этим сказать? Почему решила сейчас? Как давно она, в конце концов, знает? А Китти, грустно улыбнувшись, развернула лист обратной стороной: «Убери камеры». На секунду Майкрофт запаниковал. Если камер не станет, он потеряет любую связь. В воображении предстала жуткая картина: безликий мужчина замахивается кулаком на Кэтрин, которая отчаянно пытается закрыться руками. Нет-нет-нет, вот уж чего не будет в её жизни ещё раз. Майкрофт не может допустить. — Антея, ты ещё здесь? Под дверью тут же послышался стук каблуков — ну конечно, куда его личная палочка-выручалочка и личный призрак денется. — Чем могу помочь, сэр? — Знаешь ли ты нынешнее место проживания Кэтрин Амелии Мистлтоу? — Разумеется, сэр. — Сделай, будь добра, так, чтобы к утру под её дверью была записка. — Непременно, сэр. Текст? — «Нет». — Как скажете, сэр. — В этом месяце получишь надбавку. И иди домой, Антея, абсолютно не полезно сидеть на работе до поздней ночи. — Я подумаю, сэр. Майкрофт откинулся на спинку стула и опять посмотрел на экран. Китти как ни в чем не бывало скрылась за шторой в ванной, будто забыв о том, что на её столе стоит шоколадный торт. Майкрофт бы с удовольствием разделил его с ней лично, но рад, что может хотя бы так. Пиликнул телефон. «С днём рождения, братец. Иди домой, она о тебе не вспомнит. ШХ» Майкрофт усмехнулся. Это был один из немногих случаев, когда Шерлок ошиблась.