Тебя как зовут-то? Солнце, Золотце?

      Мне казалось, что я падаю. Нет, нет, нет, не так трагично. Выпадаю. Все время. Во время важного разговора, на самом интересном месте фильма, на первом абзаце учебника. Одна цепкая мысль, и я уже далеко не здесь, не сейчас.       Иногда, это было такие незначительные вещи, что это пугало. Вот ты слушаешь интересную и интригующую историю от Евы, а в следующий миг думаешь, почему ты не носишь ту, вот ту синюю кофточку, как мог бы поступить полгода назад, что ты мог бы...       Человек романтических взглядов выразился бы "витает в облаках". Но почему мне кажется, что я внизу, под водой, где-то на глубине океана? Вода давит мне куда-то в грудь, подавляет.       Так чертовски глупо.       Почему именно грусть, уныние и боль толкают нас на мысли? Когда мы счастливы, мы даже о половине из этого всего не задумываемся. Наверное, просто больше нечего анализировать сотый, даже тысячный раз. Мы начинаем думать, что если станем лучше, безо всех своих недостатков, скелетов в шкафу, одним словом — другими, то грусть как скинутая кожа останется лежать на остатках нашего прошлого. Мы - как деревья осенью, которые отжив определенный срок, сбрасывают свою самую объемную часть, ненужный багаж, чтобы весной взрастить что-то новое, что-то, что будет лучше чем было до. Я всегда сравнивала человеческую натуру с Фениксом. Благословение человека. Мы можем менять мнение, мысли, цели, даже самих себя. Я знаю, что я чувствую, и цельной я не выберусь.       Когда мы чувствуем слишком сильную боль, организм автоматически отключается, чтобы уберечь нас. Можно еще сравнить с предохранителями для сети электрических проводов, который, чтобы не самоуничтожилась вся система, полностью её вырубает. Я сама ее создаю, я сама себе препятствие. Признайся себе, Нура, ну же. Принципы уже колят, да? А раньше благодаря ним ты жила.       Иногда, мне кажется, что это настолько противоречит внутри меня, что я разорвусь где-то посередине. На улице, дома, где-то среди толпы людей это подкосит мои ноги и никто не заметит, как я медленно осядаю на дно.       Мне кажется, частицы его внимания настолько ценны и почему-то важны для меня, что я не могу сравнить это с чем-то, что случалось со мной в жизни.       Мне кажется, что за его взгляд направленный на меня, я бы отдала слишком многое.       Мне кажется, колени подгибаются, а внутри те штуки, которые помогают мне жить, дышать, функционировать, они переворачиваются, когда мысли предают меня и заставляют задуматься об этом несносной беде, а не парне. А он, как будто зная, говорит, нет, ляпает такое, что, кажется, вот-вот писк вырветься с горла.       Нура Амалия Сатре волнуется из-за парня, ну вы гляньте. Где же все твое отвращение к парням и отношениям, и обещание самой себе, что только после стопроцентной уверенностью ты доверишь свое сердце и все остальные органы в придачу какому-то доброму и полностью безопасному парню.       Этот заставляет лишь волноваться и чаще оглядываться, прятать то самое хрупкое.       Почему я думаю, что пожалею о любой связи, которая может возникнуть между нами?       Почему я не могу просто...       Я это я, чтобы ни чувствовала, знаю - так надо, надо...       — Нура, эй, Нура! — туда сюда перед моим лицом моталась ладонь. — Так вот, когда он...       Эти слова вернули меня на землю, где мы на подоконнике с Эвой сидели и я ее очень-очень внимательно слушала, ага. Наши занятия закончились, именно, поэтому мы ждали остальных, чтобы обсудить там что-то.       Так-с надо заканчивать с этими "выпадами".       — Мун, как бы ты поступила, если бы знала, что одно из самых желанных на данный момент вещей, то, что ты так давно уже хотела получить может иметь некоторые последствия? — мне действительно было интересно ее мнение, ведь она все время давала дельные советы, особенно когда мы постоянно обменивались жизненными ситуациями и делились мнениями на счёт них. Она на минуту замерла в недоумении, а потом медленно, взвешивая слова ответила:       — Послушай, ты может пожалеешь, а может и нет. Может ты станешь счастливой после этого, а может нет. Может это стоит того, а может и нет. Ты живешь, чтобы узнать это. Живешь чтобы прожить все, что тебе подкидывает, а может и нет. Ты можешь получить что-то, а может и нет. Может случится так, чтобы тебе чем-то придется пожертвовать, а может и нет. Узнай это. Переживи это. Ты понимае...       Может я и не пожалею, но вот Вильде, что связалась со мной — да, и что-то подсказывает мне, что мое будущее Я спасибо не скажет. Я должна это завершить раз и навсегда. Но я уже неслась со всех ног в соседний корпус, чтобы все нормально обдумать.       У него должны быть занятия - именно там, по словам Вильде, которая сегодня утром опять начала посвящать нас в "Вильям Магнуссон от А до Я".       Я перешла на бег и остановилась только возле двери его кабинета, чтобы подождать пока они откроются через несколько минут. Я кинула сумку на пол, прижалась спиной к стене и зажмурила глаза, пытаясь собраться с мыслями и отдышаться, попутно пытаясь не сползать вниз по стене от...       Я действительно делаю это.       А что если...       Прозвенел звонок, извещающий о конце учебного дня. Я услышала топот десятка ног за дверью и, когда она отворилась, я увидела толпу студентов во главе с преподавателем, по виду которого можно было сказать, что окончанию занятий он рад не меньше ребят.       К счастью или нет, Вильям шел последним, попутно говоря с Крисом о чем-то очень-очень важном.       Ты же больше так не осмелеешь или не сглупишь. Сейчас или никогда, Нура.       Поддавшись вперед, я резко хватаю его за локоть и легко тяну на себя. Он оборачивается с недоумением в уставшем взгляде, но видя меня его глаза наполняются пониманием. Баран.        Повернув свой корпус ко мне, он крикнул себе за спину ожидающему Крису:       — Потом поговорим.       — Но, броо..?       — Потом.— он махнул рукой так, как будто разговор окончательно закончен. Ой, какие мы властные.       Вильям повернул наши руки так, что теперь он меня держал, нет, тащил в аудиторию, попутно закрывая двери.       О боже мой.       Отпустив меня, он прошел дальше и оперся руками о первый попавшийся стол. Он бросил куртку и сумку куда-то на пол, я не следила. Повернувшись ко мне, в его глазах, лице, положении тела можно было четко увидеть ожидание. Самодовольн...       — Ты же хотела что-то сказать, не так ли?       Ты мог хотя бы не смотреть так! И почему-то именно с этим человеком я должна говорить о чем-то таком?Собрались и поехали. Лучше смотри в окно позади него. Да, вот так, Нура.       — Ты перестанешь играть в эту игру?       Что?!       Мой взгляд резко сместился в его сторону. Как он так быстро смог выбить меня с колеи? Вот это умения, конечно.       — Что? В какую игру? — полное недоумение.       — В ту, что я тебе не нравлюсь.       Как по мне я была убедительна, правда? Да, как он смеет подвергать мои слова сомнению?       — Я не игра...       — А я так не думаю.       Что это за выстрел в воздух? Ты не можешь это знать наверняка. У тебя нет рентгена в глазах, как..?       — Да что ты знаешь?! Я просто пытаюсь поступить правильно!       Он молчал, наблюдая, давая мне возможность выговориться. Отдышавшись, я продолжила:       — Ты безумно эгоистичный, самовлюблённый и контролирующий всех и каждого. И... избалованный! Вот почему ты мне не нравишься.*       Да вот так!       — Это всё? — знаешь что?! Ты случайно не..?       — Нет.       Мои ноги понесли меня вперед, чтобы высказать все, что я действительно думаю. Прямо. Ему. В. Лицо. Тело автоматически несло меня вперед, а взгляд не отрывался от его. У него в глазах был написан печатными заглавными буквами интерес к продолжению моего мини-спектакля.       Баранище в кубе.       Я приближалась к нему и тело отказывалось останавливаться на безопасном расстоянии, меня тянуло все ближе. Его запах окружил меня, и я не успела заметить, как он поднял руки и притянул меня впритык к себе. Его голова наклоняется ко мне, волосы спадают на лицо, и я закрываю глаза. Честно, что это за магия такая? Незаконно, господин судья, треб...       Следующее, что я чувствую это его теплые губы на моих.       Слишком.       Все это.       Слишком правильно.