Высшая инстанция

Суббота, 2 ноября. Место – Берлин, ГДР. В начале ноября погода в Берлине может оказаться всякой – и солнечной, и ветреной, и дождливой, и всем этим одновременно, - но сегодня агентам крупно повезло. Светило солнце, термометр показывал плюс тринадцать по Цельсию и на голову сыпались только листья с деревьев, которые ветер гонял туда и сюда. Наполеон и Габи, в компании Уэверли, специалиста-сурдопереводчика и двух техников, скорчились перед монитором видеонаблюдения. Микроавтобус "Фольксваген", закамуфлированный под службу ремонта электросетей, припарковался так, что небольшой скверик на окраине парка Фридрихсхайн просматривался как на ладони. Эта часть парка с озером Кляйне Тайх была известна на весь центральный район Берлина – в выходные и долгими летними вечерами здесь собирались любители шахмат, домино и шашек, для чего власти поставили под навесами десятка три столиков. Продавец секретов доктора Теллера назначил встречу за крайним слева. Агенты сразу узнали продавца, и Соло не сомневался, что Курякин его тоже узнает. Мужчина с тёмными глазами слегка навыкате, полными губами и вьющимися каштановыми волосами ни от кого не прятался и даже не счёл нужным хоть как-то изменить внешность. Именно он, как шепнула Габи, ассистировал доктору Теллеру, когда тот пытался подменить линзу в устройстве наведения бомбы. Он мог разгадать этот замысел, однако промолчал. И этот же человек, имя которого они узнали только из досье Уэверли – Джулиан Дейстер – позже запустил синхронизацию обеих бомб. Подвергать сомнению его компетенцию или близость к покойному доктору не приходилось. Дейстер спокойно сидел на лавочке, изучая шахматную доску, и разыгрывал сам с собой какой-то этюд. У его ног стоял видавший виды кожаный портфель. Но вот со стороны метро показался Курякин и широким шагом подошёл к скверику. Сейчас на нём не было ни куртки-"баракута", ни кепки. Простой тёмный плащ, свитер крупной вязки, шахматная доска подмышкой – если чем он и выделялся из берлинской публики в сквере, то лишь молодостью. - Не хотите сыграть с партнёром? – послышался в наушниках знакомый голос. - Не имею ничего против, - отозвался другой условной фразой, - садитесь, прошу. Пока Илья усаживался, собеседник, лицо которого было видно очень отчётливо, с интересом изучал своего визави. - А ведь мы уже встречались, – проговорил Дейстер, явно нисколько не встревоженный данным фактом. – Начнём партию? - Безусловно, - подтвердил Курякин. – Попробуем какой-нибудь вариант испанской? - Хотите изобрести новенькое в старом, – улыбнулся Дейстер. – Не возражаю. Для начала я хотел бы знать, чьи интересы вы представляете. Илья двинул пешку. - А.Н.К.Л. Наступила минутная пауза, пока Дейстер обдумывал ответный ход: - Дядя? А что это? - Организация по борьбе с преступностью, - последовал ответ. - Вот как… И у неё есть такая сумма? - Найдётся, если оно того стоит. Вы же понимаете, мы должны в этом убедиться. - Конечно, понимаю. Ну, это справедливо, раз вы хотите исключительное право обладания. Дейстер аккуратно подтолкнул портфельчик ногой. - Найдёте всё, что вам надо. Кроме диска, само собой. Кстати, его у меня при себе нет. - Вы осторожны. - Помните местечко, где мы впервые встретились? Оно эффективно учит осторожности. И не пытайтесь за мной проследить. Не имею ничего против того, что за нами сейчас наверняка наблюдают… Мистер Курякин, я был бы крайне удивлён, если б наблюдения не было, но учтите: я играю честно и предлагаю вам сделать то же самое. Тогда можете рассчитывать на исключительность. Илья склонился к мужчине напротив. - И какие гарантии того, что у вас где-нибудь не завалялась ещё одна копия? От неожиданно налетевшего порыва ветра в динамике оглушительно засвистело, и техник поспешно убрал звук. Вдобавок за соседними столиками громко заспорили и почти совсем заглушили голоса шахматистов. В наушниках заговорил чужой мужской голос, надиктовывая слова чуть картаво, но, тем не менее, разборчиво. Подключился синхронист-сурдопереводчик. - Лишь моё честное слово и… здравый смысл. Я хочу… жить открыто и не ждать опасных визитёров. Пусть лучше… они пожалуют к вам. Назовите это цинизмом… трезвым расчётом, наивностью… - мне безразлично. Я знаю о вашей лаборатории ядов номер двенадцать* и её продукции, и не хочу с ней… - Дейстер щёлкнул зажигалкой и закурил: - Не только вы готовились к встрече, tovarishch. Ветер стих также внезапно, как и поднялся. Повисла недолгая пауза, в течение которой учёный неторопливо пускал колечки дыма, взирая на облака, а Илья взирал на учёного. - Продолжим партию? – спросил, наконец, Дейстер. – Или сойдёмся на ничьей? - Хороший шахматист играет до конца, - свист в эфире прекратился и опять донёсся привычный голос Ильи. – Сколько у меня времени? - Сутки. Я щедр и никуда не тороплюсь. Завтра в полдень жду вас, адрес в портфеле. Повторяю ещё раз, не пытайтесь меня обмануть. Ложь я обнаружу тут же, и тогда никакой сделки не будет! Соло вглядывался в лицо на мониторе; оно выражало крайнюю степень решимости. - И, кстати, я там указал, что сравнительно небольшая сумма мне нужна будет наличными. Поступление остальных денег на счёт я проверю при вас. - Зачем вам доллары здесь? – удивился Курякин. - Хочу сделать подарок, - улыбнулся Дейстер. Глаза его просияли, и он стал выглядеть положительно привлекательным. А ведь он совсем ещё молод, подумал Соло, ему не больше тридцати пяти. Здесь наверняка замешана женщина. Илья равнодушно пожал плечами. - Дело ваше. Мой ход? Вернувшись в гостиницу, они, не сговариваясь, отправились в номер Уэверли. Он позаботился захватить с собой, помимо локатора маячков, "глушилку" в чемоданчике – антиподслушивающее устройство, шифрующее речь, - позволявшую не опасаться жучков. Дождавшись включения этого во всех отношениях полезного прибора, они выгребли из портфеля бумаги и накинулись на них, как коршуны. - Номер анонимного счёта в швейцарском "Кредит Сьюсс", - Соло успел первым, - а вот это… - он ловко перебросил какие-то листы с формулами и графиками Илье, - по твоей части. - Дайте взглянуть, - потянулся к банковской выписке Уэверли, - Хм. Запароленный. Интересно, как он будет проверять поступление денег. Неужели просто позвонит по телефону? - Почему нет? – не поднимая головы, проговорил Илья. – Скремблер в телефонную линию и говори, что хочешь. Мы сами так общаемся. - Курякин, вы самый невозможный человек, какого я когда-либо встречал, - устало вздохнул Уэверли. – Только подумаю, что враги от нас отстают, как вы тут же ставите это под сомнение. - Что я НЕ ставлю под сомнение, - заметил тот, - так это то, что здесь действительно фрагмент отчёта по разработке ядерного устройства. Вот начало, тут постановка задачи, пара листов из середины с расчётами, а на этих выводы. Совпадает с тем, что мы знаем о бомбах доктора Теллера. - А что Я не ставлю под сомнение, - подхватил Соло, - что Габи верно вычислила Дейстера. Он из тех пяти. Но я готов побиться об заклад на всю сумму его гонорара, что он не одинок. Уэверли и Курякин синхронно кивнули, и Уэверли добавил: - Более чем согласен. Он назвал Курякина по фамилии, а тот ведь даже не представлялся. Кто-то потрудился собрать досье… как и мы. - Что будете делать, сэр? – спросил Илья. – Агентство заплатит? - Похоже на то, Курякин, - пробормотал нахмурившийся Уэверли, - похоже на то… Не люблю я выигрывать войны по второму разу! Ничто не бывает таким, как в первый… То ли из-за этих слов, то ли по какой другой причине в комнате словно стемнело раньше времени, и это странное дурное предчувствие тяжело давило на грудь. ***** Воскресенье, 3 ноября. Ночь Соло спал плохо; если б не приличная доза выпитого вечером бренди, он бы вообще не заснул. С практически не пившим Курякиным, судя по скрипу кровати, именно это и приключилось. За завтраком стало понятно, что напряжение сказалось и на Габи – тёмные круги под запавшими глазами говорили сами за себя. Встреча на сей раз должна была состояться в обыкновенной квартире самого рядового берлинского дома. Главное преимущество этой квартиры – с точки зрения агентов - заключалось в том, что коммунальной она не была. Быстро выяснили, что в ней имелся телефон, и линию немедленно подключили к спецаппаратуре, но оборудовать помещение видеоглазком возможности не было; приходилось полагаться лишь на микрофоны. Чтобы не привлекать внимания жильцов, они решили, что компанию Илье составит Габи. В конце концов, супруги, тащившие сумки и авоськи с продуктами, всегда производят впечатление местных, а знакомое лицо дочери доктора Теллера не насторожило бы Дейстера. Тем не менее, Уэверли обеспечил на всякий пожарный прикрытие в виде группы захвата, в которую включили и Соло – по его настоятельной просьбе. Казалось, они предусмотрели всё. Однако сразу после того, как дверь в квартиру открылась, пропуская агентов А.Н.К.Л., в наушниках раздался непонятный звук, словно кто-то от изумления со свистом втянул воздух сквозь сжатые зубы. - А вот и мы! – преувеличенно приятельским тоном заговорил по-немецки Илья. Дверь захлопнулась, простучали по дощатому полу подошвы мужских ботинок. – Не волнуйтесь насчёт присутствия нашей сотрудницы, она всего лишь… - Вы… ваша сот… вы обманули меня!!! – буквально завизжал Дейстер. - С чего вы так решили? – Курякин тоже перешёл на английский. – Деньги перечислены, можете проверять… - Вы… вы… - он явно не слушал, и голос его дрожал. – Теперь я понял, я всё понял… Вы водили меня за нос, всё это время врали, а я, дурак такой… - Никто вам не врал, – сказал Илья, старавшийся говорить спокойно и размеренно, точно успокаивал несмышлёныша. – Объясните толком, я ничего не понимаю… - И я тоже, - нерешительно поддакнула Габи. За этими обычными словами неожиданно последовал взрыв такой силы, что Соло напрягся. - Не понимаете? Вы?! – Дейстер отступал всё дальше вглубь комнаты. – Вы заодно, вы все против меня! За что?! Да будьте вы прокляты!!! Женский вопль боли, грохот падения тела, шум схватки и звук выстрела доказывали, что ситуация выходит из-под контроля. - Код два! – забубнил в рацию Уэверли на немецком. – Скорее! Код два! Ворвавшаяся через несколько секунд группа захвата (Наполеон в первом ряду) застала Габи, скорчившуюся в прихожей недалеко от двери и потиравшую плечо, и Илью - у подножия дивана в гостиной. Его горло сдавливало предплечье учёного, ещё вчера самоуверенного и довольного жизнью, и дуло пистолета было приставлено точно к виску. - О, вся компания в сборе! – ядовито зашипел Дейстер. Глаза его налились кровью и были совершенно обезумевшими. – Оружие на пол, быстро! Или начну с него! - Не делайте глупостей, - начал Соло, - зачем вам лишние сложности? Отпустите их, и я гарантирую… - Ваши гарантии?! Они не стоят выеденного яйца! – взбеленился Дейстер. – Меня больше не провести, ни ей, ни вам! Бросьте оружие, я сказал! Ничего не оставалось, как повиноваться. Соло отбросил пистолет, двое остальных сделали то же. - Хорошо, хорошо, видите, мы вас слушаемся. Он уловил движение в правом углу балкона – кто-то явно спускался на него по сброшенной сверху верёвке. Сместиться бы чуть правее, к Габи, а то я прямо на линии огня. - Что с дамой, она ранена? – спросил Наполеон, пытаясь выиграть время для неизвестного снайпера за окном. – Не возражаете, если я… И Соло отступил на пару шагов и наклонился. За спиной Джулиана, по-прежнему державшего Илью под прицелом, показался ствол винтовки с навинченным глушителем. Снайпер не стрелял: головы Дейстера и Курякина частично заслоняли друг друга и находились на рискованно близком расстоянии, и он, очевидно, поджидал удачный момент. Если бы под благовидным предлогом дотянуться до "кольта", как обычно закреплённого на лодыжке под брюками, можно было бы вычеркнуть из уравнения неуравновешенного учёного… - Не трогай эту двуличную тварь! – взревел Дейстер, но пистолета, к несчастью, не отвёл. Палец дёрнулся, и Соло застыл – доведённый до крайнего нервного возбуждения мужчина мог нажать на курок в любую секунду. И в этот опаснейший момент почти одновременно произошло несколько событий. Находившаяся буквально в шаге от Соло Габи внезапно бросилась на пол, ногу Соло рванули так, что он еле устоял, а затем над левым глазом Дейстера возникла аккуратная круглая дырочка. Силы удара пули 32 калибра с расстояния в считанные метры вполне хватило, чтобы убитого откинуло назад, и он рухнул навзничь. Секунду-две никто не дышал. Илья повернулся и молча разглядывал кроваво-красную лужицу, растекавшуюся на полу, Наполеон переводил шокированный взгляд с лежавшего навзничь Дейстера на Теллер, а та глядела остановившимися глазами на тело. Первым отмер один из полицейских: проверил пульс Дейстера и отрицательно покачал головой. - Мёртв, - констатировал он, уважительно посмотрев на Габи. – Отличный выстрел. - Я что… я его… убила? – прошептала та тихим неверящим голосом и выронила "кольт", словно он обжёг ей руки. – Я лишь хотела… хотела… - Всё в порядке, – мягко проговорил Илья, опускаясь рядом с девушкой и притягивая её к себе. – Не думай об этом. Ты выручила меня, это главное. - Действительно, отличный выстрел, - прокомментировал Соло, подобрав пистолет. Не знаю, рискнул бы я на её месте. Габи стреляет неважно, но, как знать, может, новичкам везёт не только за игровым столом. Следом в квартиру ввалился Уэверли в сопровождении каких-то людей. Врач с медицинским чемоданчиком, кинув один взгляд на труп, предпочёл сперва заняться живыми и склонился над Габи. Оцепенение проходило: её начало колотить, зубы застучали и она, наконец, разревелась. Илья пытался её успокоить, а врач - извлечь пациентку из его медвежьих объятий и что-то доказывал по-немецки. Защёлкали вспышки фотоаппаратов, раздавались приказы. Сумятица стояла страшная. Один лишь Уэверли, спокойный, как всегда, внимательно изучал письменный стол и телефонный аппарат на нём. Через четверть часа обстановка более-менее нормализовалась. Габи забрали в госпиталь, Илья поехал с ней, тело увезли в морг. Оставшийся в одиночестве Соло подошёл к Уэверли. - Какая-то непонятная ситуация, - проговорил тот. – Почему он вдруг начал кричать, что его все предали? Наполеон пожал плечами. - Перемкнуло что-то в мозгах при виде постороннего. - Вы имеете в виду, посторонняя это Габи? Не знаю, Соло, не знаю… Накануне он вёл себя весьма уверенно, даже дерзко. Так, словно прикрыт со всех сторон и бояться ему нечего. Наполеон молча согласился с шефом. - Кстати, по каким документам он сюда въехал? - Здесь всё чисто, я проверил. Прибыл по приглашению университета Гумбольдта, таможенный и пограничный контроль при пересечении границы прошёл беспрепятственно, багаж минимальный. Хотя сомневаюсь, что его пропустили сюда вот с такой штучкой… Уэверли указал на компактную телефонную приставку с клавишами и тумблерами. - Скремблер, о котором говорил Илья, - Соло провёл пальцем по серебристому металлу. - Да, но кто изготовитель? Модель мне незнакома. Не наша, и не ЦРУ. И, насколько я знаю их технику, не из Советов. - В таком случае этот приборчик ввёз сюда кто-то другой. И, скорее всего, в дипломатическом багаже через страны социалистического блока. Ну, мы и так поняли, что ему помогали. Вы обратили внимание, как он отреагировал на название А.Н.К.Л.? Уэверли хмурился, разглядывая приставку и стол поверх очков. Его явно что-то тревожило, но головой он кивнул. - Обратил. Как тот, кому известно, что это не "кто", а "что". Надо будет поспрашивать Курякина, может, он сумеет что-то прояснить… Меня беспокоит другое, - сказал он вдруг. – Я не вижу здесь диска, как и какого-либо намёка на то, где он спрятан. - Думаю, это вполне естественно, - подумав, ответил Соло. – Если Дейстеру кто-то помогал, а явно так оно и есть, то диск должен храниться у этого кого-то. Он говорил, что сначала убедится в том, что средства поступили… Вы их, кстати, отозвали? - Я их и не переводил ещё, - спокойно проговорил Уэверли. – Они зачислены на счёт в "Кредит Сьюсс", но на другой. И не смотрите на меня так. Это ваше правительство, Соло, поставило такое условие – перевод со счёта на счёт в последний момент. Наполеон хмыкнул. Пора бы уж ему привыкнуть к вечным подставам и ходьбе по натянутой проволоке над пропастью. Хотя сейчас пострадать могли напарники, а не он сам, но от этого не легче. Сегодня они – завтра я. - Тогда, если диск в чьих-то руках, нам его либо совсем не предложат, либо предложат в ближайшее время, - предположил он. – Не знаю, что вероятнее. - В любом случае оставлять тут эту игрушку незачем, - Уэверли отцепил скремблер и смотал провода. – Попробую найти поставщика. Илья появился в гостинице буквально через час после Наполеона. - Габи оставили до завтра под наблюдением медиков, - выдохнул он, бросившись в кресло. – Сейчас она уснула. Говорят, сильный шок. - Неудивительно. - Да, одно дело по мишени стрелять, другое – первый раз человека завалить, пусть и не совсем адекватного. - Вот об этом я и хотел бы поговорить, если не возражаешь. Что там произошло, что он с катушек слетел? Илья пожал плечами. - Сам не пойму. Я толком рта открыть не успел, смотрю, а у него уже глаза на лоб лезут, словно перед ним сам чёрт с рогами и копытами! - он говорил всё быстрее и быстрее, сбившись на явный русский акцент, чего Наполеон уже давно за ним не замечал. - I poshlo, i poehalo! Обманули, предали… А потом ещё хуже. Пистолет у него в заднем кармане оказался, а у меня-то шиш, даже бронежилета нет! Илья смолк и досадливо поморщился. - А дальше? Почему ты позволил ему себя на мушку взять, угроза? Тот, уязвлённый этой репликой, резко выпрямился: - А ты бы что делал, если бы он на Габи кинулся? Сначала пальнул, а потом кинулся! Челюсть у Соло отвисла. - В Габи?! Пальнул? - Да, только на счастье рычажок предохранителя не поднял. Вот после этого и кинулся, как бешеный зверь. - Зачем, господи Боже? Вопрос прозвучал беспомощно, Наполеон и сам это почувствовал. Он действительно ничего не понимал - судя по всему, как и Илья. - Спроси чего полегче, - буркнул тот, сплетая и расплетая пальцы. – Орал что-то про предательство, я так и не понял, чьё. Так отшвырнул её, что она через всю прихожую пролетела. Ну, я вмешался, стараюсь оружие перехватить, понять, что происходит, да какое там! Где-то здесь и грохнуло, он его, видать, с предохранителя снял. Ты бы видел, ковбой, какие у него глаза были, как есть буйный сумасшедший… Руки трясутся, пот градом катится… Илья перевёл дух. - Поэтому, когда он мне ствол в висок упёр, тут уж без вариантов. Ждать, может, в себя придёт или отвлечётся. Напарники примолкли. - Знаешь, ситуация настолько дикая была, что в голове никак не укладывалась, - задумчиво докончил Илья. – Если бы не то, что накануне днём именно с этим человеком я сыграл партию в шахматы, и играл он, между прочим, вдумчиво и хорошо, я бы подумал, что Дейстера подменили. Или чем-то накачали. Но зачем и кому это могло понадобиться… Соло кивнул. Мысли его были примерно те же. Он тоже не мог отделаться от ощущения, что произошло нечто непредвиденное. Или что вчера был один человек, сегодня – другой. Но такого не может быть, Илья заметил бы подмену. И уж точно её раскроют в морге. Они попытались переговорить с Уэверли, но тот убыл в Западный Берлин по срочным делам. Соло догадывался, по каким – пытался нащупать след диска или, по крайней мере, установить производителя диковинного скремблера. Ничего не оставалось делать, как сидеть и ждать. Однако в тот же день выяснилось, что странности в этом деле только начались. Вечером, около восьми часов, в номере раздался телефонный звонок. Трубку поднял Илья, и на лице его промелькнуло выражение неподдельного страха. Наполеон встревожился – Курякин и страх сочетались ещё меньше, чем Диор и Пату. - Звонил Уэверли. Из больницы исчезла Габи. Он подозревает похищение.