Высшая инстанция

Вечер понедельника, 4 ноября. Ковбой явно горячился, хоть и старался говорить потише. - Да пойми, не могу я не пойти на эту встречу! Даже если о ней кому-то известно, как мне предупредить Джонса? Разыскать Сандерса? Я абсолютно уверен, что он ничего не знает о том, что Джонс в Берлине! И уж тем более не знает, где тот прячется… После ухода Эмметт, забравшей с собой жучок неизвестного происхождения, агенты в очередной раз задействовали все сканеры – и курякинский, и обе пары часов, - чтобы проверить свой номер, сантиметр за сантиметром. Буквально под лупой просмотрели стыки плинтусов и карнизов, заглянули под ковёр и даже вскрыли розетки. Никаких признаков свежей работы или наблюдения они не обнаружили. Тем не менее, ими настолько завладела мания преследования, что напарники закрылись в ванной и вели беседу вполголоса, вдобавок включив душ. Это было бы смешно, если б не было так настоятельно необходимо, говорил себе Илья. Надо предложить Уэверли разработать какое-нибудь маленькое портативное устройство наподобие его чемоданной "глушилки", которое создаст "белый шум" и полную путаницу в эфире. Илья, знакомый с наработками Института спецтехники КГБ, уже примерно представлял, какие схемы могут быть для этого использованы. - Но это неразумно, – он не оставлял попыток отговорить Соло. – Ну, придёт Джонс в этот универмаг, подождёт тебя, ты не явишься, он и отправится спокойно в свою нору, я даже спрашивать не буду, где это… Ничего не случится, ковбой, просто ничего! - Ты забываешь, что его сведения касаются Габи, - прошипел тот. – Неужели можно спать спокойно, не зная, про какого подмёныша он говорил? Разбираться так уж до конца. К тому же Джонс выбрал место весьма грамотно! В том здании три этажа и вечером, после работы, там наверняка толпится очень много народу. Доводы напарника были не из тех, от которых можно отмахнуться не глядя. - Он назвал себя, когда с тобой разговаривал? – помолчав немного, спросил Илья. Душ шумел как прежде, и в ванной становилось жарковато: Соло не пришло в голову открыть только холодную воду, и Илья закрутил кран с горячей. - Ты уже два раза спрашивал, - напомнил Наполеон, - и я тебе оба раза ответил нет. Он никаких имён не называл, не настолько глуп. Он сказал кодовую фразу, и вдобавок я узнал его по голосу. - Голос можно сымитировать, - возразил Илья. – Вот код это посущественнее… Всё равно, раз он произнёс название магазина, надо идти вдвоём. По-другому выйдет чистое самоубийство. - Нет, вдвоём не вариант. По каким-то причинам Джонс относится к тебе настороженно, если ты заметил, несмотря на то, что мы уже пять месяцев работаем совместно. Может, для него доверие бывшего сотрудника британской контрразведки ничего не значит. - Конечно, не значит, - фыркнул Илья. – Всем известно… - он увидел показательно поднятую бровь Соло, - ладно, нам известно, что ЦРУ ведёт себя по отношению к британским секретным службам свысока, а те в отместку не упускают случая поставить им на вид их промахи. Но я и не говорил, что мы явимся на встречу под ручку. Я имел в виду, что постараюсь тебя незаметно прикрыть и выявить возможные пути отхода на случай какого-нибудь ЧП. - Если ты так ставишь вопрос, - Соло улыбнулся, - то я согласен. Только выйдем заранее, минут через… - он глянул на запястье и чертыхнулся: - Вот дьявол, все часы в комнате. - Через двадцать, - подхватил Илья, тоже автоматически бросивший взгляд на то место, где полагалось быть подарку Эмметт. Свою "Победу" он отдал Уэверли – для сохранности. – Моё чувство времени точнее твоего, ковбой. - Потому что я счастливее тебя, угроза, - отпарировал Соло, и зачерпнул холодной воды, чтобы ополоснуть лицо и напиться. – А пока мы не превратили в пустыню Эль-Хамад всю гостиницу… - он поднял глаза, обрамлённые тёмными ресницами с повисшими на них кое-где капельками, на выжидательно смотревшего напарника, - не раскроешь секрет, отчего Джонс смотрит на тебя волком? Вы скрестили копья в каком-нибудь деле? - Нет, - пожал плечами Илья и протянул Соло полотенце. – Просто когда Пеньковский сливал информацию ЦРУ, делал он это в том числе и через сотрудника американского посольства Вилли Джонса. На суде над связным Пеньковского Гревиллом Винном этот факт предали огласке, Джонса и ещё десять или одиннадцать таких же "сотрудников" официально выслали из Союза. Есть специальное определение суда на этот счёт. К тому времени он, разумеется, уже выехал, но сам понимаешь… Мало того, его лицо и данные попали в наши картотеки. Легальная работа и в Союзе, и в странах Варшавского договора для него закрыта навсегда. Соло сочувственно поцокал языком и аккуратно повесил полотенце на батарею полотенцесушителя. - Подобная огласка – брак в работе любого агента. Ясно, почему Джонса лишили самостоятельности, - он вдруг нахмурился. – Но как тогда он сейчас проник в восточный Берлин? Легальная возможность отсутствует напрочь… - Илья кивнул. - Нелегально? - Или ему помог кто-то третий. - Уж не прослушки ли этого третьего он так опасался? И, может статься, оказался прав, жучок-то мы не опознали… В любом случае лишь что-то очень важное заставило его так рисковать, - подвёл итог Наполеон и выключил, наконец, душ. ***** Универмаг "Кауфхоф" занимал большое здание, и его главный вход смотрел на бульвар Мёллендорф Штрассе. Место, как совершенно правильно говорил агент Джонс, оживлённое – и станция метро Франкфуртер Аллее недалеко, и железнодорожная платформа рядом. Вдобавок вокруг полно административных заданий. Работавшие в них служащие заглядывали сюда после окончания рабочего дня, и вечером здесь царила суматоха, если это понятие вообще применимо к сдержанному немецкому характеру. Помимо трёх надземных этажей, магазин, естественно, обладал и подземными, где проходили коммуникации и располагались склады; доступ в последние осуществлялся через обширное помещение минус первого этажа с дебаркадерами для разгрузки. Грузовой транспорт заезжал сюда через ворота с тыльной стороны здания. Установив этот факт, напарники удовлетворённо переглянулись. Тем не менее, Соло не преминул буркнуть: - Какого чёрта Джонс назначил мне встречу прямо под носом у Штази? Бьюсь об заклад, тут ими кишмя кишит! Илья философски пожал плечами. Наполеон намекал, что "Кауфхоф" отделяла от Министерства госбезопасности ГДР лишь одна остановка метро. Он, кажется, не обратил внимания, что от их гостиницы до комплекса в квартале Лихтенберг всего четыре остановки, что немного. - В Штази тоже люди работают, ковбой, каким бы странным это тебе не казалось. - Теперь уже не кажется, - ответил тот, наблюдая за задними воротами. – Смотри, пропускной пункт автоматический. Нам это на руку в случае чего. - Полуавтоматический, - поправил Илья. – Оттуда выезд свободный, туда – выходит охранник. Вот видишь, опять… Было около семи часов вечера. Солнце уж полчаса, как закатилось, и на магистрали Франкфуртер Аллее зажглись фонари. Однако по другую сторону магазина, где проходила улица Контайнербанхоф, упиравшаяся в железную дорогу, прожектор освещал только въездные ворота, да поодаль, над каждым из пяти заездов под разгрузку, горели фонари. Напарники устроили засидку в кустах прямо напротив ворот. - О, пошёл поток наружу, - прокомментировал через четверть часа Наполеон появление вереницы направлявшихся к выезду автомобилей. – А внутрь что-то никто больше не хочет… - До закрытия полтора часа, - Илья не отрывал от глаз бинокль. – Пригнись, ковбой. Если кто-то повернёт налево, твой плащ попадёт в свет фар. Илья оделся, как и в прошлую берлинскую миссию - брюки, куртка, водолазка, - только от кепки отказался. Соло же прикрыл костюм светлым плащом и выглядел вполне невинно, как обыкновенный служащий. Если не считать "парабеллума" в оперативной кобуре и общего отпечатка лоска, с чем он, казалось, сросся. Ему предстояло войти в магазин и разгуливать по галерее второго этажа, изображая рядового покупателя. - Я сам к тебе подойду, - сказал ему по телефону Джонс. Так прошло ещё минут двадцать. Ближе к назначенному времени – восьми часам – с территории выехал последний фургон. Охранник покинул одноэтажную караулку, осмотрелся по сторонам, запер её на ключ и вошёл в неприметную служебную дверь рядом с крайним левым заездом. - Хорошо бы эта дверь тоже выпускала всех, кто хочет, - проговорил вполголоса Соло. Вот на это полагаться глупо. И всё-таки полезно иметь про запас такой чёрный ход. - 19:52. Ну, мне пора, - Соло выпрямился и запахнул плащ, поёживаясь от ветра. - Удачи, - коротко бросил Илья Я за тобой. Без одной минуты восемь он ступил на галерею второго этажа и сразу разглядел вдали фигуру Наполеона. Тот заложил руки за спину и о чём-то беседовал с продавщицей из секции готовой мужской одежды. Слава Богу, хоть налёт высокомерия убрал. Илья прекрасно понимал, какие эмоции ассортимент секции мог вызвать у Соло. Но на лице напарника была написана лишь искренняя заинтересованность. Впрочем, возможно, это относилось не к костюмам и галстукам, а к самой продавщице. Двое рабочих в униформе серого цвета с ярко-жёлтыми нашивками с названием универмага толкали по проходу тележку с высокими бортами, не спеша собирая в неё накопившиеся коробки. Поравнявшись с Наполеоном, один из них вежливо отстранил его с дороги и стал выносить из подсобки обёртки и прочий мусор. Илья, глазевший на этажерку с мужской обувью, заметил, что напарник вздрогнул, и бросил пристальный взгляд на рабочего. Это и был агент Джонс – как и следовало ожидать. Лицо второго мужчины Илье ничего не сказало; вероятно, это кто-то местный. Закончив уборку в секции, Джонс покатил тележку дальше, а Соло, разом утеряв интерес к девушке, двинулся в ту же сторону, рассеянно поглядывая на витрины. Илья мысленно улыбнулся. Он догадывался, что Джонс, который не мог разговаривать прямо здесь, избрал для этого какое-нибудь местечко потише и понезаметнее - например, служебное - и подал Соло знак идти за ним. И, хотя Илья не заметил никакой слежки, он счёл небезопасным выпускать напарника из виду и намеревался последовать за ними – как только поймёт, куда. Джонс и его коллега свернули за угол, и Соло повернул туда же. Илья слегка ускорил шаги и успел увидеть, как тот нырнул в дверь с надписью «Nur Personal». Оная дверь располагалась в непосредственной близости от грузового лифта, и Илья понял, что его догадка оказалась правильной. Он в свою очередь проскользнул в дверь, за которой, как и ожидал, увидел лестницу. Первый этаж ничем не отличался от второго, поэтому Илья пропустил его, решив попытать счастья на минус первом. Стараясь не производить шума и чутко прислушиваясь к неясному бормотанию и звуку работающих насосов и вентиляции, он медленно шёл вперёд, замирая всякий раз, когда под ногой перекатывался камешек или что-то хрустело. Все пять дебаркадеров пустовали: ни машин, ни грузчиков. Он сообразил, что время выбрано не случайно - после восьми часов на складах, подобных этому, оставались лишь ночные дежурные. Каким образом агент ЦРУ Вилли Джонс оказался в их числе? Ответ на этот вопрос интересовал Илью и с профессиональной точки зрения – как-никак, подобная схема внедрения агента вражеской разведки должна заинтересовать Олега Панина, - и с личной. Он чуял связь между тем, как держался Джонс с Габи, когда привозил им материалы, и его же словами о "подмёныше". Если отбросить эльфов, леших и прочую нелюдь, имевшую привычку красть детей и подменять их чёрт знает чем, речь шла о каком-то обмане. Джонс явно что-то узнал о ней, что-то такое, что заставило его немедленно связаться с Соло. Эти мысли бродили в голове Ильи, с пистолетом наготове осторожно пробиравшегося между опорными колоннами, скреплёнными вверху стальными балками-швеллерами. Где-то впереди горел свет, исходивший, как он думал, из какого-нибудь помещения вроде раздевалки. Внезапно он остановился. Наполеон, ясно различимый в полумраке по светлому плащу, застыл, прижавшись к одной из колонн, и чего-то ждал. Вскоре стало понятно, чего: показался напарник Джонса и покатил пустую тележку обратно к лифту. Судя по всему, он собирался заняться уборкой третьего этажа, а Джонс под каким-то предлогом задержался. Как только за рабочим закрылись створки грузового лифта, ковбой не мешкая ринулся в раздевалку. Илья подкрался поближе и укрылся за ближайшей колонной, не забыв поставить свой "вальтер" на предохранитель. С этой выгодной позиции он мог слышать разговор и, если б захотел, увидеть собеседников сквозь дверной проём. Оба находились в дальнем конце раздевалки: Соло стоял спиной к двери, а Джонс нервно расхаживал взад и вперёд вдоль линии шкафчиков. Первым заговорил Соло. - Как отдыхается, Джонс? - У нас мало времени, Соло, - послышались торопливые слова. – Я знаю, почему ты в Берлине… - Откуда… - Послушай, это не то, что сейчас имеет значение, - Джонс подошёл поближе. – Я не знаю, существует ли третья копия, но придумано всё для того, чтобы вы сюда явились. Ты, твой русский и Габи. - Мы уже поняли, что ей хотят отомстить. - Отомстить? – в голосе Джонса прозвучало изумление. – Об этом я ничего не знаю. Хотя может быть... Кто? - С кем ты работаешь на этот раз, Джонс? – ответил вопросом на вопрос Наполеон. Послышалось саркастичное хмыканье. - Ты будешь смеяться. С Габи Теллер. - Ха-ха-ха, - чётко и раздельно произнёс Наполеон. – Нет, не буду. Мы знаем. - Вот как, - протянул Джонс. – Вы её видели? - Её видел администратор гостиницы, куда ты звонил. А ты? - Я встречаюсь с ней уже на протяжении четырёх месяцев, но только сегодня понял, что меня провели. Только сегодня сообразил, как это всё устроили. Как подгадывали моменты для встреч, чтобы я ни о чём не догадался. Джонс опять усмехнулся, но на сей раз смешок вышел горьким. - Не очень-то приятно ощущать себя полным идиотом, - продолжал он. – Но дело чрезвычайно серьёзное. Я пока не могу точно сказать, что в нём для отвода глаз, а что правда, но одно могу утверждать наверняка. Она хочет подставить тебя, Соло, и этого русского заодно. А теперь я начал понимать, что Габи она ещё и ненавидит. Если б ты видел, в какой ярости она порвала цветы… Что ещё за цветы? - Что ты знаешь о двойнике Габи? – спросил Наполеон. – Как её имя? - Я никогда не спрашивал у неё документы, потому что считал её Габи. Пару часов назад я перерыл всю квартиру, где мы живём… жили… Пусто. - Даже грима нет? - Даже его следов, - Джонс явно понял намёк. – Поверь, здесь не просто косметика. Либо они и так достаточно похожи, либо кому-то подкорректировали лицо. - Это уж как-то… больно сложно, если имеется в виду личная месть, - пробормотал Наполеон. – Походить потом всю жизнь на того, кого, как ты говоришь, она ненавидит… - Знаю. Но меня водили за нос четыре месяца. Четыре! Это не чья-то сиюминутная прихоть, а хорошо продуманный план… Соло, мне в Берлине оставаться опасно. Я ведь тебе самого главного не сказал. Эта женщина не одна, за ней люди со связями и немалыми деньгами. Соло вскинул голову: - Ты уверен? - Уверен. Я слышал разговор, да и другие признаки. Документы, жильё, предусмотрительность эта… Её обучали и всё время помогали. Страховали, подсказывали нужные ходы. Настоящую Габи тоже обучали, вот ведь незадача. - Тебе нужно найти подлинную Габи Теллер, пока этого не сделали они, - твёрдо докончил Джонс. - А как я узнаю, что мне не подсунут этого двойника? – скептически покачал головой Наполеон. – Да и где искать-то, это ж её родной город. - Есть одно такое место, я видел её там, а узнать можно по рукам. У настоящей Габи нормальные руки, - ответил Джонс. – Присмотрись повнимательнее, и ты увидишь… Илья, увлечённый разговором, не забывал о цели своего пребывания. Он прислушивался, но ничего не слышал, смотрел в оба, и ничего подозрительного не видел. Никто не выдал себя звуком шагов, ничьё взволнованное дыхание не коснулось кожи. И всё же его застали врасплох. Под ногами раздался негромкий хлопок, и облачко белого дыма или пара выстрелило вверх, словно выброшенное гейзером. Он попытался отскочить вбок, но в глазах моментально потемнело, горло сдавило, как в тисках, а ноги подкосились. И пока он сползал на пол, будучи не в силах выдавить из себя хоть звук, чья-то тёмная фигура мягко спрыгнула сверху. Рука в чёрной лайковой перчатке без труда выхватила "вальтер", вываливавшийся из ослабевшей хватки. Выстрелов Илья не слышал. Пистолет был с глушителем, а он хватал воздух ртом, как рыба, и пытался удержать уплывающее невесть куда сознание. Но приложенных усилий оказалось достаточно, и он разглядел, как агент Джонс перелетел через низенькую скамеечку и, стукнувшись о металлический шкафчик, рухнул подле него. Соло перескочил через скамейку и упал рядом с Джонсом, уходя от следующего выстрела. Женщина в маске, закрывавшей рот и нос, выступила из тени колонны. Сквозь звон в ушах и пелену на глазах Илья различал её приближение, как различает неслышную поступь убийцы загнанная в угол жертва, ожидающая рокового выстрела. Но выстрела не последовало. Зато раздавшиеся над ухом слова, а главное тон, которым они были сказаны, поразили в самое сердце. - Не люблю предателей. Рука в перчатке приподняла его голову. В глаза глянули знакомые шоколадно-карие глаза, и их выражение поистине ужасало. - Это ненадолго. Хватит как раз до того, как сюда приедет народная полиция. Знаешь, чем хорош этот газ? – голос Габи звучал приглушённо. Она отпустила подбородок Ильи и послала пулю в сторону поднявшего голову Соло, вынудив его опять нырнуть за скамейку. – Выветривается и не оставляет следов. Слабость, завладевшая телом и разумом Ильи, казалась непреодолимой. Доставало только соображения дышать мелко и часто, экономя силы. - Наполеон, - негромко проговорил женский голос, и Илья краем глаза уловил движение руки. – Выходи сюда. Если ты этого не сделаешь, я прострелю твоему напарнику голову. В упор даже я не промахнусь. Наполеон молчал – или так казалось Илье, пытавшемуся уловить звуки из раздевалки. - Да что тебя уговаривать, - заговорил тот же голос, звучавший теперь чётче, потому что женщина сняла маску и сунула её в карман. – Тебе безразличен враг, это я понимаю. А вот ты ему, очевидно, нет, ведь он тебя прикрывал. Илья попытался сжать пальцы в кулаки и не ощутил ничего. Тело по-прежнему не слушалось. Но Наполеон вдруг поднялся из-за скамейки. - Иду. "Не слушай её!" - закричал кто-то внутри Ильи, но из разомкнувшихся губ вылетел лишь еле слышный шёпот. Соло шагнул вперёд. - Не стреляй, Габи… Значит, это не галлюцинация? Ковбой тоже её видит? - Давай поговорим. Чего ты хочешь? Зачем всё это? - Вопросов много. Ответ один, - загадочно произнесла она. – Мне нужны вы. И внезапно отвела "вальтер", направив его на Наполеона. - Так даже лучше, - сказала Габи и добавила тихо: - Прощай, красавчик… Яростным пинком Соло швырнул в сторону девушки табурет, у которого словно невзначай остановился, и кинулся в сторону, одновременно выхватывая "парабеллум". Но Габи, хоть и отпрянула, нажала на курок раньше. Будто во сне наблюдал Илья, как возникает на светлом плаще рваная дыра. Наполеон, вскрикнув, схватился за левый бок, и два раза выстрелил, после чего откатился влево, за стену. Габи успела вовремя метнуться за колонну, и Илья услышал звук ударившихся о бетонную опору пуль. На лицо посыпалась штукатурка. Габи шагнула вперёд, загородив дверной проём от взора Ильи, и подняла пистолет, прицеливаясь. Собрав все доступные сейчас силы, Илья дёрнул ногой, пытаясь провести подсечку. Он сумел задеть её ногу, и девушка пошатнулась, но "вальтер" не выпустила. Раздавшийся вслед за этим крик боли доказывал, что промаха не было. Откуда-то донёсся свист, эхом отразившийся от металлических конструкций. - Пожалуй, хватит, - хладнокровно произнесла Габи и взглянула на маленькие наручные часики. – Десять минут агонии, и он – на свидании с апостолом Петром, а ты, Илья, в руках полиции. Послышались удаляющиеся шаги. Илья сцепил зубы и попытался приподняться. К своей радости, он осознал, что тело подчинялось ему чуть лучше, чем ещё минуту назад. Видимо, действие парализующего газа и в самом деле кратковременно. Он потом подумает о том, кто это был, настоящая Габи Теллер или опять имитация. Хотя теперь как никогда ясно понимал, что это не шутка и не розыгрыш. Дело гораздо серьёзнее, как и утверждал агент Джонс, и хватавшийся в поисках опоры за колонну Илья с ним полностью согласился. Джонс, скорее всего, мёртв, и если мёртв ещё и Соло, то всё обстоит весьма плачевно. Оба застрелены из его "вальтера", который предусмотрительно спрячут где-нибудь недалеко, так, чтобы наверняка нашли при осмотре. Вдобавок пуля из "парабеллума" Наполеона оставила выбоину на колонне, у которой он сидел. Несомненно, найдут и гильзы: у него нет сил и нет времени обшаривать этот подвал. Он прислонился к колонне и отдышался, а потом принудил себя идти к двери в раздевалку. Оттуда послышался стон. - Ковбой? – хриплым от напряжения голосом произнёс Илья. - Здесь. Чёрт, сильно меня зацепило… Хотя бы жив. Соло лежал за углом, привалившись к стене, и пытался избавиться от пиджака. Кроваво-красное пятно расплывалось по левой стороне плаща. - Дай, посмотрю, - тяжело дышавший Илья опустился рядом, помог выпростать левую руку из рукава и распахнул рубашку, не тратя времени на расстёгивание пуговиц. Левый бок был прострелен прямо под нижним ребром. Кровь из раны так и хлестала. - А вторая? – спросил Илья, оглядывая подстеленный плащ. - Что вторая? А, это я так, сымпровизировал, - махнул рукой Наполеон и испустил стон боли: – По-моему, правдоподобно вышло. - Артист уездного театра! – фыркнул Илья. – Сесть можешь? - Попробую. И он попробовал, отчего кровь потекла ещё сильнее. Соло бессильно откинулся опять к стене. - Давай выбираться отсюда, угроза… Убью того, кто её стрелять выучил! Это уж как-нибудь потом. Когда мы придумаем, как будем разгребать всё то дерьмо, в котором сидим по самую шею. Кажется, у нас лишь один выход… - Снимай рубашку! – скомандовал Илья. Они располосовали при помощи карманного ножа рубашку на ленты. Из них соорудили нечто вроде давящей повязки и закрепили её обвязанным вокруг талии пиджаком – просунуть руку в рукав при таком покрое Наполеон всё равно бы не смог. Илья набросил на обнажённый торс напарника плащ и подсунул руку под правое плечо. - Если мы не уберёмся отсюда... через три минуты... на нас наденут наручники. Если уберёмся… на нас начнётся... охота, - губы Наполеона сложились в болезненную улыбку. Он изо всех сил помогал фактически тащившему его на себе Илье, еле сдерживая глухие стоны. – Наручники... на меня... позволительно надевать... только женщинам… Как они дошли до служебного выхода, Илья потом бы никому не объяснил. Он понуждал себя двигаться, задыхаясь от тяжести Наполеона и чувствуя в теле ещё не полностью ушедшую слабость. Лёгкие горели, рука, которой он поддерживал напарника, онемела, и он искренне удивился, увидев перед собой окованную металлом дверь. В магазине "парабеллума" оставалось ещё четыре патрона, но выход запирался на простой кодовый замок. Илья быстро подобрал нужную комбинацию, ориентируясь по отполированным до блеска кнопкам. Прохладный свежий воздух придал бодрости обоим. Мужчины пересекли внутренний двор: по счастью, до калитки было недалеко. - Что дальше? – спросил, переведя дух, Соло. Не ответив, Илья почти что на руках перенёс его на другую сторону Контайнербанхоф и опустил на землю под теми кустами, откуда они ещё час назад следили за воротами. - Наберём местный аналог трёх девяток, ковбой, раз уж телефон 110 нам только лишние проблемы принесёт. * Словно подтверждая это высказывание, послышался звук полицейской сирены. Два автомобиля промчались по улице и затормозили прямо у ворот. Выскочившие оттуда люди подбежали к проходной. Один толкнул калитку, но она открывалась только изнутри, а снаружи виднелся ещё один кодовый замок. Очевидно, кода никто не знал, потому что начались какие-то сложные переговоры по рации. - Догадываюсь, кто окажется в роли службы спасения, - полушёпотом сказал Соло, наблюдая за полицией. – Если им никто не откроет, они нас обнаружат. - У Джонса был напарник, он и откроет. Прячься лучше, - Илья откинул крышку циферблата часов, в трёх словах обрисовал положение и нажал боковую кнопку. В ответ раздался короткий утвердительный писк. Напарники старались не двигаться, чтобы их не выдал шелест листвы. Узкую улочку озаряли вспышки полицейской мигалки. Илья понимал, что скрыться с раненым без посторонней помощи невозможно. А помощь могла оказать только Эмметт Мосснер… Даже к Олегу соваться бесполезно. Он мог, конечно, утрясти ситуацию, как весной, но тогда речь не шла об убийстве, которое наделает столько шума! И Соло вытаскивать он не будет. Кроме того, твердил себе Илья, про работу в агентстве А.Н.К.Л. уж точно можно будет забыть. Ещё вопрос, устоит ли само агентство от такого громкого скандала… Эта мысль показалась Илье столь важной, что он обещал вернуться к ней позже, когда найдёт время. И тут он вспомнил о вживленных под кожу маячках Уэверли. "Если вы их снимете, агентство вас больше не защищает". Секунду-другую Илья взвешивал все за и против. Теоретически Уэверли мог бы помочь бежать Наполеону, и, стало быть, напарник имел право сказать своё слово. Однако, обернувшись, он увидел, что Наполеон его уже говорил, причём в этот самый момент: морщась от боли и неудобной позы, он пытался отделить одну из полос повязки и замотать ею предплечье. Илья лишь головой покачал. - Как ты его удалил? - Твоим ножом подцепил, - ковбой продемонстрировал складной нож, который умудрился выкрасть из кармана куртки Ильи. - Зачем? - Да затем же, зачем ты меня со склада этого долбанного вытаскивал. Мог бы дождаться полиции и спокойно всё объяснить, нет? - Соло пустил в ход зубы, затягивая ленту, и охнул: - Вот именно. Помоги лучше. И вытащи свой. Илья справился с этим заданием, крестообразно надрезав кожу и вытянув продолговатый жучок. Наполеон, привалившийся к нему спиной, был совсем плох: на лбу выступил обильный пот, его начинало трясти, как в лихорадке, а из горла вырывались подозрительные хрипы. - Ты как? – спросил Илья, просовывая руку тому под спину и подтаскивая чуть повыше. – Может, не будем дожидаться, когда сработает связь Мосснер? Давай, я просто окликну этих полицейских. Тебе точно нужен врач, иначе истечёшь кровью… - Что? И послать всё к чёрту? Где твоё упрямство, угроза, когда оно так нужно? – Соло облизал пересохшие губы. - Я не хочу заканчивать миссию с твоим трупом на руках! – огрызнулся Илья и вдруг понял, что ненароком сказал правду. Наполеон попытался поднять голову, но усиливавшаяся слабость позволила ему лишь чуть пошевелить ею. - Господи, да не будет никакого трупа! – пробормотал он. – До чего ж вы, русские, сентиментальны в глубине души… Правда, очень уж глубоко… Тем временем из здания магазина прибежал второй сторож. Ворота открыли, обе машины въехали на территорию и, развернувшись параллельно улице, встали друг за другом так, чтобы никто не смог прорваться к выезду. По одному человеку укрылось за автомобилями, остальные, на ходу выхватывая оружие, рассредоточились около дверей. - Похоже, они думают, что магазин подвергся атаке группы коммандос, - прокомментировал Илья. – Причём на мотоциклах. Соло что-то простонал и вдруг завалился набок. Илья едва успел поймать его. - Не смей терять сознание, ковбой! – прошипел он, тревожась всё больше и больше, и легонько похлопал напарника по щеке. - Не… думал… даже… - выдохнул тот, - но, чёрт, как кружится голова… Пришедший в отчаяние Илья уже собирался плюнуть на категоричное и ясное нежелание ковбоя сдаться властям, как увидел приближавшуюся легковушку с потушенными фарами. Видавший виды тёмный "фиат" двигался весьма проворно и почти беззвучно. Поравнявшись с караулкой, он притормозил и заглох. Полиция, поглощённая собственными делами, на него не обратила никакого внимания: на территории склада метался свет ручных фонариков, возбуждённые мужские голоса перекрывал шум и треск помех в рациях, резкие команды на немецком и даже какие-то взвизги совершенно заглушили тихий звук двигателя "фиата". Правая дверь машины открылась, и из салона ловко, ногами вперёд, выскользнула одетая во всё чёрное женщина. Илья, сразу узнавший Эмметт, дёрнул ветку, подав сигнал. Через две секунды она уже опустилась на колени рядом с ним. Один взгляд на Соло сказал ей, очевидно, всё, что нужно. - Может идти? – шёпотом спросила она, перейдя на русский. - Вряд ли, - также шёпотом ответил Илья. - Давайте вдвоём. На заднее сиденье. И вы туда же. То волоком, то под руки они дотащили Соло до правой задней двери. Машина встала так, что от взоров полицейских оказалась закрыта строением караулки, и Илья оценил эту уловку. Всё же он постарался действовать как можно тише, затаскивая напарника на сиденье. Соло молчал, лишь скрипел зубами от боли. Уложив его на правый бок, Илья сам затиснулся между передними и задними сиденьями, опустившись на колени – размеры машинки никак не предусматривали перевозку человека его роста, тем более поперёк салона. Эмметт уселась за руль, мотор завёлся, и Илья уже посчитал, что дело на мази, как вдруг к воротам подошёл полицейский и вгляделся в автомобиль. Застигнутый врасплох Илья не успел нагнуть голову. Раздался предостерегающий крик, мужчина махнул рукой обернувшемуся на этот крик коллеге и выхватил пистолет. Мосснер что-то прошипела сквозь зубы, то ли на русском, то ли на немецком, то ли ещё на каком, машина с рёвом развернулась почти на месте и рванула так, будто участвовала в гонках. Запахло палёной резиной. Каким бы старьём не прикидывался этот "фиат", количество лошадей под его капотом превышало номинальное минимум в полтора раза. - Пригнитесь! – крикнула Эмметт. – Держитесь крепче! И держите Соло! Предупреждение немного запоздало - от такого манёвра ковбоя впечатало лицом в спинку, а Илью пребольно приложило виском о край сиденья. Сзади послышался вой сирены, и Илья на мгновение задумался о том, что Берлин город поистине роковой – опять на него наседают органы безопасности ГДР, которым он ничего не может объяснить. Только теперь удирать от них приходится на машине, водителем которой – и насколько он мог судить, достаточно умелым – является сотрудница тех же самых органов. - Закройте глаза, - скомандовала женщина и вынула из левого уха жемчужную серёжку. – Ему тоже! Выработанная годами привычка подчиняться приказам, не задавая вопросов, заставила Илью тут же уткнуться напарнику в плечо, одновременно крепко зажмурившись и заслонив ладонью глаза Соло. Машину снова крутануло. Остановка – и беззвучная, ослепительно белая вспышка, а вслед за этим визг тормозов и скрежет рвущегося металла. Ещё один "полицейский разворот", резкий набор скорости, торможение, бросок влево. Илья поднял голову. Машина промчалась по мосту над железной дорогой, свернула с широкой улицы и запетляла по улочкам и проходным дворам, о существовании которых он и не подозревал. - Зрение в норме? – спросил он Мосснер. - Да, не беспокойтесь. Секунда перерыва не повод для тревоги. Секунда? Шок от световой гранаты длился минимум несколько минут… Но он вспомнил занятный приём – при угрозе ослепления закрыть один глаз, потом им и смотреть – и взглянул на женщину. Так и есть, Эмметт вела машину с прикрытым правым глазом. В сущности, ничего сложного. - Что с теми? - Боковой удар в ограду. Большой скорости набрать не успели. Мне ничего другого не оставалось, - как бы извиняясь, ответила Мосснер. – Там тупик, а в другом конце улицы выезд на проспект, левый поворот. Я поневоле притормозила бы. Слева промелькнул какой-то парк. Один или два раза ему показалось, что вдали видно Стену, но, по правде говоря, было не до неё – от толчков и резких смен направления кровь из раны Наполеона потекла опять, и Илья силился плотнее прижать к ней повязку. Справа от водителя, над приборной панелью, к скобе был прицеплен какой-то причудливый прибор, больше всего напоминавший рацию. Он издавал вопли и хрипы, в которых слышалась ярость и досада. - Мы оторвались, - сказала Мосснер, кинув беглый взгляд в зеркало заднего вида на скорчившегося на сиденье и постанывавшего Соло. – Три минуты! Постарайтесь, чтобы он не терял сознания ещё три минуты! Каждая секунда этих трёх минут китайской пыткой капала на темя. Илья тормошил, уговаривал, улещивал напарника до тех пор, пока машина не затормозила у какого-то одноподъездного дома явно довоенной постройки. Повинуясь указаниям Мосснер, выключившей "рацию" и забравшей с переднего пассажирского сиденья саквояж чёрной кожи, Илья закинул руку Соло себе на плечо. Пошатываясь, словно парочка подвыпивших друзей и распевая дурным голосом "Милого Августина" – единственную песню, которую Илья мог спеть на немецком, - оба в обнимку добрели до лифта. Эмметт неслышно поднялась по лестнице, обогнав медленно движущуюся кабину, и уже распахивала дверь в квартиру последнего этажа. - Быстро, в спальню, - продолжала она отдавать короткие приказы. – Вот сюда, на кровать. Подождите, снимите с него плащ, а я сейчас что-нибудь наброшу на постель. Как бы всё кровью не залило… Илья осторожно освободил Соло от плаща, развязал рукава пиджака; кровавое пятно, расплывшееся по левому боку, начинало по краям багроветь. Эмметт кинула на постель ещё одно одеяло и вчетверо сложённую простыню, и, открыв саквояж, начала извлекать оттуда металлические медицинские боксы для стерилизации инструментов, упаковки с препаратами. Последней на свет Божий появилась коробка хирургических перчаток и бутылочка с антисептиком. - Вот, наденьте это, и придержите его на правом боку, - женщина по-прежнему говорила по-русски, поспешно скидывая куртку и облачаясь в медицинский халат. Второй, побольше, она подала Илье. – Я сейчас сделаю обезболивающий и противошоковый укол, но тактильную чувствительность снять не смогу. Вы ведь понимаете в ранах, Илья? - Немного. Как всякий агент в поле, - ответил он, разрезая ножницами сооружённую впопыхах повязку. Ткань рубашки кое-где присохла к коже и он приготовился к тому, что ковбой сейчас заорёт от боли. Но когда надевшая перчатки Мосснер принялась аккуратно отдирать импровизированный бинт, Соло не закричал, а лишь сжал зубы с такой силой, что чуть не раскрошил их. - Ну, посмотрим, хватит ли навыков фельдшера или без грамотного хирурга не обойтись. Так, пуля прошла навылет, но, кажется, ударилась о ребро. Хорошо, что мне не придётся её извлекать, но надо проверять, нет ли осколка кости. Я займусь раной, а вы следите за пульсом и дыханием… Как ни осторожно старалась действовать женщина, Наполеон лишился сознания задолго до того, как она закончила работу.