Бэлочка или Мальчик-колокольчик

Львица затаилась в своем укрытии. Тихо, хитрыми раскосыми глазами наблюдала за Виллом. Теперь Томас с уверенностью мог сказать, что слишком много совпадений: Вилл исчезал из его поля зрения, и так же внезапно появлялся Бэлочка на его заснеженном подоконнике; он ел орешки, лесные, с особой страстью; боялся запаха горелого зверобоя, но был абсолютно равнодушен к растению; и он любил ветер. Томас заметил совсем недавно, как герцог любит распахивать двери на балкон и улыбаться встречному ветру, бросающему снежные хлопья ему в лицо. Было забавно за ним наблюдать в такие моменты. Внезапно закончилась зима, что отобрала законные полтора месяца у зеленоглазой красавицы весны. Снег растаял, и жаждущая земля вобрала все до капельки, оставляя следы грязи. Остальное выпили реки и озера. Наводнения так и не было, несмотря на ожидания и заверения синоптиков (совсем новой, четвертой магической отрасли). Природа поистине чудесна: неожиданная, манящая, интригующая. Вместе с весной плотская жажда львицы вернулась в сознание. Она кружила голову, соблазняла, незаметно управляла Томасом и покоряла герцога… Вильгельм отодвинул толстую стопку свитков и откинулся на мягкий стул. Устало потер глаза. Незаметно для него тонкая пелена сна окутала его. Расслабившись, Вилл решил немного вздремнуть в удобном кресле. А после, набравшись сил, подняться и пойти спать в кроватку своего колокольчика. Хлопок двери и решительные шаги в его сторону. - Вилл? – настойчиво. Вздрогнув, герцог разлепил глаза. Маленькие сонные щелочки вмиг превратились в огромные блюдца. Над ним стоял Том, взбешенный и весь взъерошенный. - Что случилось? - вскочил и прижал к себе свое сокровище. - Ничего, - тяжело дышал. Маленькая лампочка загорелась внутри. Подцепив пальцами мальчишку за подбородок, Вилл заглянул ему в глаза. Горячая волна окатила его, обжигая затылок. Бешеными глазами, с широкими зрачками на всю радужку ока, Томас глядел на него. Тело мелко подрагивало, словно в лихорадке. Это она и была, только под другим названием. What it Feels Like For A Girl Madonna Вильгельм улыбнулся ему, легко подняв бровь. Решительно вздохнув, Томас впился в губы. Два протяжных стона: один – приятно удивленный, второй – облегченный. Они с ума сходили, касаясь друг друга языками, всасывая их, кусая. Царевна львица взошла на свой трон. - Тихо-тихо-тихо, малыш, - тяжело дышал Вилл. Томас тихо поскуливал, хмурясь, с выражением муки на лице. - Тшш… - Герцог приложил палец к его губам, - спокойней. Давай доберемся до кровати? - Нет, - часто замотал головой. - Ты хочешь здесь? – удивленно. – Но здесь неудобно. - Вилл, пожалуйста, пожалуйста, - чуть не плача, вцепившись в его рубашку. - Но… - Пожалуйста, - всхлипнул. - Тшш. Все хорошо. Не плачь, милый, - прижал к себе, поглаживая напряженную спину. Руками забрался под широкую рубаху: ласкал нежную кожу под ней, круглый животик. Откинув ее, припустил штаны и с силой сжал ягодицы. От напора и жажды Томаса, он сам незамедлительно вспыхнул. Губы, найдя партнера, приникли к ним, как к спасительному источнику. Руками сжимал и ласкал пылающее тело. Томас дышал загнанным зверем, цепляясь за него, как за единственную соломинку. Оторвавшись от припухших губок, Вилл перешел на нежную шейку. Прикусил и услышал восторженный стон в ответ. Глаза коснулись стола. Нет, он туда не заберется, животик не позволит. Оторвавшись от мужа, развернул и подтолкнул его к столу. - Наклонись, - горячим шепотом на ухо. Томас, облизывая губы, прижался щекой к холодной столешнице, расставляя шире ноги, утопая пальцами в шкуре неизвестного зверя. Ладонями стал водить по животику, ожидая, когда к нему присоединится Вилл. Герцог содрал в спешке ненужную и тесную в тот момент одежду. Лихорадочным взглядом искал, что можно использовать вместо смазки. На краешке стола на маленькой тарелочке растаяло ореховое масло, заботливо принесенное Джонатаном ранее. Его любимое… Улыбнувшись своей находке, Вильгельм подцепил пальцем блюдо. Потянул на себя, ближе, чтобы можно было достать его содержимое. Томас блаженно улыбался, чувствуя ловкие пальцы внутри. Они разглаживали бархатистые стенки. Готовили проход для заоблачного удовольствия, что обязательно принесет что-то более твердое, нежное, более горячее и побольше пальцев. Вилл старательно растягивал своего колокольчика. Второй рукой невесомо водил по его круглому, выпирающему животику. Иногда сталкивался с нежными пальчиками, и маленькие молнии проходили между ними. Губами целовал выступающие позвонки, лопатки, ямочки на пояснице. Затем горячий язычок коснулся прохода. Вылизывал эту сладость со вкусом ореха. Томас удивленно открыл рот. Замер, не смея двигаться. Впитывал доселе неведомые ощущения. Легкий холодок прошелся по влажному местечку, когда нарушитель спокойствия исчез… Толчок… Глубокий, резкий… Распаляющий и сводящий мышцы живота. Томас от неожиданности задержал дыхание. Потом удовлетворенно застонал. Свободной ладонью вцепился в краешек стола. Горячая плоть медленно скользила назад. Томас охнул, поднимая и запрокидывая голову. Толчок… Блаженная улыбка на пухлых губах, и сжатые мышцы там, чтобы не отпускать больше. Так приятно чувствовать себя заполненным. Расслабил мышцы и снова неспешное, с ума сводящее скольжение назад. Тихий смешок где-то над ухом… А затем… Быстро, жадно… Вильгельм с силой сжимал пальцами бедра, врываясь. Спешил туда, где горячо, так приятно и желанно. Запрокинутая голова. Глаза смотрят перед собой, но ничего не видят. Соленые бисеринки, выступая, скатывались по вискам, шее, груди и спине. Закусив нижнюю губу и зажмурив глаза, Томас глухо постанывал. Костяшки пальцев побелели. Обеими руками он зацепился за стол, чтобы не упасть, не потеряться среди потока удовольствия. Резкий, глубокий толчок, такой, что невольно выступили слезы. - Даааа… - неожиданный стон. – Да, Вилл… - Томас неконтролируемо стонал на высокой ноте. – Да, Вилл… Пожалуйста-пожалуйста… Пожалуйста… - снова и снова повторял. Вильгельм ускорился, врываясь внутрь, лишь не мгновенье там задерживаясь, чтобы потом снова вернуться. Всхлипнув, колокольчик удовлетворенно запрокинул голову. Он получил то, что хотела львица внутри него. Белая вязкая жидкость оросила поверхность дубового стола и стекала из подрагивающего входа, оставляя следы удовольствия. Томас тихо мурлыкал, словно кошка, сидя на коленях мужа. Подставлял лицо для нежных, невесомых ласк губ, и время от времени лениво отвечал на поцелуи. Руки герцога легкими касаниями проходилась по пояснице, животику. Маленькая жизнь внутри активно ворочалась и спешила угнаться за рукой папы, не давая ей уйти. - Ну, как? Теперь хищница внутри тебя успокоилась? – носом прижался к нежной шейке. - Да, - мурлыкнул с блаженной улыбкой на устах. - Пойдем спать? - Угу. - Тогда слазь с меня, - тихо смеялся. Чмокнув подставленные губы, Томас, придерживая животик, с помощью мужа поднялся на ноги. - А можно я в твоей рубашке пойду? – закусил губу, хлопая пушистыми ресничками. Брови герцога взлетели вверх. Но лишь улыбнувшись, он кивнул. Одевшись, они медленно направились в спальню младшего супруга. Вильгельм кусал губы, смотря на это чудо в его белоснежной рубашке. Половинки попы чуть-чуть кокетливо выглядывали из-под одеяния. Но белые следы на бедрах никуда не скрылись. Надо срочно в ванную, а потом на мягкую постель. С того момента что-то совсем неуловимое поменялось внутри мальчика. Он не стеснялся ни себя, ни мужа. Царевна львица спокойно расхаживала и наслаждалась своей свободой и раскованностью. Она получала то, что хотела в любой момент и в любом месте. Вильгельм был рабом ее желаний. Но хищница не забросила свое наблюдение. Она думала, следила. Назойливая мысль казалась сказкой, поэтому она пряталась в уголке сознания. И вот однажды в голову наблюдателя пришла идея, которую он поспешил осуществить… Тихим весенним утром, когда птицы радостно щебетали, и в воздухе пахло свежей весной, Томас бездумно смотрел в окно. Проснувшись, он продолжил валяться, нежась в облачке расслабленности. На подоконнике показался пушистый зверек. Он пискнул и зацокал ноготками по столу, примыкающему к окну. Томас мягко улыбнулся, лениво поманил друга пальцем. Тот одним прыжком оказался рядом. - Привет, Бэлочка. Как дела? Летун заверещал, активно размахивая лапками. Колокольчик тихо смеялся, слушая беличий монолог. Потом зверек с восторгом следил за шевелением внутри круглого живота… А затем, когда белка поспешил по своим делам, в голове мальчика загорелась шкодливая идея. Он, смотря на цокочущего по столу летуна, подался вперед. - Вилл? - Что? – пискнул. И, замерев, обернулся, пораженно глядя. Брови резко взлетели вверх. Пропущенный удар сердца… Летун удивленно пискнул и сел на лапки. - П-подо… подожди, - заикался мальчик, - к-как? Вздохнув, Бэлочка пропищал знакомым уже голоском: - Как ты узнал? - Я? – Томас икнул и мотнул головой. – Я просто ткнул пальцем в небо! О, Боже… - простонал он, пряча лицо в ладошках. – Мой муж – белка?! Кошмар… Отняв ладони, испуганно посмотрел на пушистика. А потом добавил бледнея: – И дети у меня будут… белками? - Что? – писклявый смех летуна легко сотрясал его плечики. – Нет. С чего ты взял? - Ну, ты же… Ты… Белка!!! - Томми, милый, не нервничай. Пожалуйста, только не переживай, я все могу объяснить! - Объясни! – сжал он челюсти, глядя исподлобья. – Ты все это время водил меня за нос! Смеялся надо мной! - Нет, - замотал головой зверек. Одним прыжком он снова оказался рядом. – Том, это не так. Я просто не мог все тебе сразу рассказать. - Потому что знал, что я не выйду замуж за белку? – глаза уже блестели, грозясь залить все вокруг соленым потоком слёз. - Что? Нет, - прошептал летун упавшим голосом. – Я не думал об этом, Томми… - пушистый зверек протянул лапки к заплаканному лицу. Мальчик дернулся и отодвинулся на другой конец кровати. А затем отвернулся, глядя в одну точку на стене прямо перед собой. - Не трогай меня… - Том, не отворачивайся от меня. Маленькое сердце колокольчика всё-таки дрогнуло от искренней мольбы, прозвучавшей в писклявом голоске, и он не смог больше игнорировать это. Слишком поздно. Сердце уже было отдано и теперь не подлежало возвращению. Соленые ручейки, сорвавшись из уголков глаз, быстро заструились по щекам. Прикусив губу, мальчик медленно повернулся к мужу. - Почему, Вилл?.. Бэлочка подошел ближе. Когтистыми лапками смахнул бегущие слезы. Колокольчик всхлипнул. - Просто… Когда ты меня увидел впервые… Этого не должно было произойти. Да ты бы меня и не увидел! Это зверобой всему виной… Мальчик тихо захихикал: - Аллергия, естественно. - Не аллергия. Это немного другое. - А что? Почему ты тогда пришел снова? Ну, когда я сидел у графа в покоях? - Потому что сам граф меня и попросил. Томас моргнул: - Что? Светлость Филлит знает? - Знает, - кивнул летун. – И Джонатан, и мои родители знали. А ещё, покойная графиня, мать Ричарда, и Зейс, виновник вот этого, - провёл он лапками по своей пушистой шубке. - Что?! Как?.. - Ты готов выслушать? - Да, - кивнул быстро мальчик. - Можно я приму человеческий облик? - Будь добр. Легкое облачко начало обволакивать зверька. Оно росло и увеличивалось в размерах. Но, постепенно легкий гул стал утихать, а дымка - рассеиваться. Теперь обнаженный герцог сидел на постели перед своим маленьким супругом. Томас заворожено смотрел на него. Рука несмело двинулась вперед, и под подушечками пальцев почувствовалось родное тело, которое уже не раз сводило его с ума. Вздохнув, колокольчик подался вперед. Сильные руки Вилла прижали его к груди. Легко массируя, они принялись поглаживать напряженную спину, расслабляя её. Томас, прижавшись носом к шее любимого, впитывал ставший уже таким родным и незаменимым аромат тела. - Почему ты голый? Где твоя одежда? – тихо рассмеялся колокольчик. - В моей спальне. - То есть, ты всегда раздеваешься перед тем, как принять облик летуна? - Да. А иначе, одежда просто испарится, - тихо ответил он, губами прижимаясь к виску мальчика. - Кто ты, Вилл?.. – донеслось шёпотом. - Я… Что-то вроде оборотня. - Вроде? Это как? Герцог вздохнул. - Пушистик - это частица меня самого. Двадцать восемь лет назад, когда мне было всего полгода от роду, няня (а заодно и жена Зейса) случайно уронила меня в котелок с зельем. Зейс что-то готовил для своего колдовства… И туда попал я. - Какой ужас! - Колокольчик уставился на него полными испуга глазами. - Нет-нет, зелье уже было остывшее! – успокоил Вилл. – Да и был я там не так уж долго. Но был… Всем телом окунулся и еще немного отхлебнул. - И после этого ты стал белкой? - Нет, – улыбнулся он, теребя маленькие черные косички. – Я рос обычным ребенком. Но в десять лет произошло первое, случайное превращение. И Зейс, осмотрев меня, вынес свой вердикт: я всегда теперь буду время от времени превращаться в белку. И, чтобы этот процесс не был неконтролируемым, лучше делать всё самостоятельно, осознанно. Поэтому, иногда мне приходится становиться твоим пушистым другом. - А почему ты раньше мне это не рассказал? - Не хотел отбирать у тебя маленькую радость! – шутя, щелкнул он мальчика по вздернутому носику. - А ребенок? – рука незамедлительно легла на временное убежище малыша. - Нет, - смеялся герцог. – Только если его тоже уронить в тот же состав. Тогда станет белкой. - Нет, не надо, - улыбнулся колокольчик, вновь прижимаясь к надежной груди… С тех пор Бэлочка всегда сопровождала на прогулках юного герцога. Приносила ему орешки, а иногда и шишки для забавы. Томас любил смотреть на расслабленную блаженную мордочку создания. Тихо хихикал над детским восторгом Бэлочки, когда тот жмурился от удовольствия, ласкаемый потоком ветра. Летун сначала укоризненно смотрел на него, а затем, видя прикушенную от смеха нижнюю губу, одним прыжком, цепляясь лапками за одежду, принимался щекотать маленького, круглого хохотуна. Смех мальчика разносился по лесу перезвоном колокольчиков: тоненьких, нежных. Иногда он пищал как девочка, пытаясь увернуться от маленьких шустрых ноготков. Но с его нелегкой ношей, в размер младенца, было трудно избежать жестокого наказания. Бэлочка внимательно следил за тем, чтобы не переступить черту дозволенного. Колокольчик был уже на немалом сроке беременности - всего лишь через три месяца должен был появиться наследник. Поэтому, когда Вилл понимал, что дальше смеяться вредно и опасно, - прыгал на ближайшее дерево и замирал, ожидая, когда хохотун успокоится. А потом… С тихо хихикающим себе под нос и косо посматривающим в его сторону мальчиком направлялся в сторону поместья.