***
В итоге после недолгого допроса Мишу забрали в участок. Засадив того за решетку на несколько часов, мол "дали время подумать над своим поведением и смыслом жизни". Здесь отвратительно пахло плесенью, ржавчиной и даже был едва уловимый запах пота. "Уж лучше бы только ржавчиной воняло, а то запах, как у моей жизни", подумал Миша, сев на скамью и уставившись на молодого, с виду двадцатилетнего полицейского за письменным столом, которого приставили присматривать за суицидником. Да, его отвели в участок не из-за граффити. Попытка суицида оказалась на этот раз уж слишком неудачной. - У тебя есть кто-то, кто мог бы забрать тебя? - спросил с виду неразговорчивый коп, как их называло большинство подростков. - Родители? Брат, сестра? Друзья? Хоть кто-то? Лейхнер машинально подумал о Владе. Ага, как же. Стал бы он забирать его. Да сто лет ему не нужен такой уродливый бесполезный суицидник. Брюнет покачал головой, все также глядя в пол. - Хоть кто-нибудь, кто знает тебя? - выделяя каждое слово, снова спросил полицейский. Из его с коллегами недавнего разговора Михаил понял, что его "надзирателя" зовут Максимом Раевым. - Да нет у меня никого! - раздраженно воскликнул парень, сложив руки в замок. Максим только вздохнул и продолжил подписывать какие-то документы. Кареглазый встал со скамейки и походил по камере, осмотрев каждый ее сантиметр. Сосчитав трещины и дыры, юноше быстро наскучило это занятие. На самом деле если бы у Миши был кто-то, его бы доставили домой и рассказали все опекуну, после чего подростка бы посадили на домашний арест без интернета и телевизора на полгода, как минимум. Но у Лейхнера никого не было, а значит, некому его поругать, поучить жизни, да даже ударить по голове, чтобы там что-то вправилось. Откуда ему брать уроки о жизни, поддержку или хоть какую-то радость? У него никого нет. Совсем никого. Это же вроде считается за оправдание того, что он может покончить с собой? Мол "а кто меня утешит, даст уроки, основываясь на жизненном опыте, объяснит, что значит "мораль" и "ценности"?" Это же может быть причиной, да?..***
Влад едва дотерпел до конца всех уроков. Он признает: ему жутко интересно, где сейчас Миша и что делает. Врожденное детское любопытство не давало покоя ни на минуту. С последним звонком Канаев закинул учебники в рюкзак и первым выскочил из класса. Где-то позади его хриплым, укуренным голосом (ага, прямо на уроке курили вейп, ибо учитель вышел "на пару минут") звали Кирилл и Дима, но он не слышал. Нет, они, конечно, куда важнее, чем какой-то мелкий никчемный суицидник, которого ни с того, ни с сего забрали в участок. Просто не сейчас. Влад сейчас волновался, сам не зная, почему. Ладони вспотели, пульс участился (хотя может, это от бега), стук собственного сердца отдавался в ушах. Он в растерянности. Что он делает? Зачем? Зачем бежит в тот участок? Это же всего лишь Миша. Подумаешь, забрали. Его кто-нибудь заберет, а дома надерет уши, что бы он там не совершил. Да. Его заберут домой и все будет хорошо. "Вот только он живет один и скорее всего, его никто не заберет", пронеслась секундная мысль в голове. Канаев тут же ускорился, будто его лучшему другу вот-вот вынесут смертный приговор. Да какого черта он так торопился? Да еще и за каким-то слабаком, которого он гнобит! За своими мыслями парень даже не понял, как и когда оказался у входа в полицейский участок. У самой двери шатен вдруг остановился и задался вопросом: "А нужно ли мне это? Зачем?" Да. Нужно. Неизвестно, зачем, но нужно. Он так думал. Нет, он чувствовал. Зайдя внутрь помещения, парень подошел к стойке. За ней сидел мужчина лет сорока, с коротко стриженными светлыми волосами, в полицейской форме (ну еще бы) и хмурым взглядом серых глаз. - Здравствуйте, сюда не приводили подростка недавно? - начал Канаев, пытаясь объяснить как можно точнее, как выглядит его "друг", как он назвал одноклассника. - Михаил Лейхнер. У него такое черное гнездо на голове, именуемое волосами, карие глаза, одет был в черные джинсы, серые кеды и черную толстовку с белым принтом, а еще выглядит, как бомж. Над таким объяснением участковый только беззлобно посмеялся и посоветовал проверить в изоляторе. Влад, быстро поблагодарив, быстрым шагом направился по показанному ему маршруту. Поиск изолятора занял минут десять, ибо здесь парень еще ни разу не был. Он был в других участках, из которых его, пьяного после очередной вечеринки, забирал отец. Да, за такие проделки ему не слабо доставалось дома. Но сейчас не об этом... Наконец найдя нужное помещение, зеленоглазый прошел внутрь. За столом сидел с головой погруженный в работу полицейский. За решеткой в изоляторе кто-то сидел, опустив голову и глядя в пол. Комнату освещал лишь тусклый свет настольной лампы, поэтому в темноте Влад бы и не узнал, кто сидит там, если бы не одна выделяющаяся в темноте вещь - серые кеды. Вот он. Пока полицейский его не заметил, Влад тихо вышел из помещения. Тихонько постучав по металлической двери, он отошел еще на пару шагов. Максим Раев, как было написано на бейдже на форме участкового, посмотрел на дверной проем и после жеста, подзывающего его, встал из-за стола и вышел к парню. - Вам что-то нужно, молодой человек? - спросил светловолосый, глядя на подростка снизу вверх. - Да. В изоляторе сидит Михаил Лейхнер? - тихо, почти шепотом задал вопрос Канаев. - Да. А вы ему кто? - Друг. - Что ж, ладно. Максим зашел обратно и вставил ключ в замок. Влад, оперевшись плечом о дверной косяк, с ухмылкой наблюдал за тем, как выражение лица Миши меняется с обреченного на шокированное. Выйдя из камеры, Лейхнер попрощался с полицейским и извинился. Он медленно шел в сторону выхода, после чего, быстро глянув на Влада, прошел мимо него и быстрым шагом направился вперед по коридору. А шатен недоумевал, почему Миша ничего ему не сказал. "Хоть бы поблагодарил что ли". - Зачем ты пришел? - равнодушно спросил кареглазый, хотя на самом деле внутри у него творился полный хаос. Как? Что? Зачем? Он ожидал увидеть кого угодно, даже свою маленькую сестренку, но точно не Влада. - А что, нельзя? - обиделся парень, скрестив руки на груди и следуя за суицидником. - Я вообще-то тебя из этой каталажки вытащил. Мог бы и "спасибо" сказать. - Спасибо, конечно, но у меня куча вопросов... - На которые я не хочу сейчас отвечать. - Я все равно спрошу. - Спрашивай, я все равно не отвечу. - Как ты меня нашел? Зачем ты пришел за мной, если ненавидишь меня? Не ждут ли тебя друзья снаружи? Ты меня сейчас побьешь, да? Будешь спрашивать, из-за чего я здесь? - Так, стоп. Ты, конечно, сказал, что вопросов много, но не настолько же. Как только ребята вышли из участка и завернули за угол, Миша быстро достал из сумки балончик с красной краской и, взболтав, направил на лицо собеседника. Тот явно не ожидал такой "опасной" угрозы, но все же отпрянул. - Отвечай, иначе пойдешь домой с лицом аля Дедпул, - Лейхнер пытался изобразить из себя эдакого опасного парня, но Канаев только усмехнулся и с легкостью забрал балон. - Это ты сейчас пойдешь с лицом, как у Дедпула. Я его тут, значит, из участка забираю, а он мне угрожает. - Блин, тебе так сложно ответить?! - Ладно-ладно, опасный ты наш художник. И Влад рассказал историю о том, как пришел за парнем и зачем. Хотя на самом деле его рассказ выглядел примерно так: "Я не знаю, как приперся сюда и на кой черт, но я приперся и забрал тебя. The End." На это брюнет лишь хмыкнул. Канаев спросил, за что Мишу "посадили", но ответом послужило долгое молчание, а затем внезапное "Ай!" Глянув на одноклассника, шатен нахмурился. Лейхнер согнулся пополам, схватившись за голову. Зеленоглазый не видел его лица, но мог предположить, что Миша зажмурился. - Эй, что с тобой? - немного обеспокоенно спросил Влад. - Ничего, - спустя минуту, длившуюся для парня чуть ли не вечность, ответил художник и выпрямился. Его выражение лица и взгляд изменились. Будто в него кто-то вселился. - Так, за что тебя хотели посадить на сутки? - Да что ты заладил?! Хотели, но не посадили же! Влад вообще не понимал, что творится с этим парнем. Почему он так резко взъелся на него? А ведь раньше этот слабак дрожал при виде самого Влада Канаева. Что только что произошло? - Между прочим, тебя не посадили благодаря мне! - Я тебя вроде уже благодарил. Ах да, тебе деньги нужны? - Миша начал копаться по карманам толстовки в поисках наличных. - Да нахрен мне твои деньги, придурок?! - Лейхнер в миг оказался прижат к кирпичной стене жилого дома. Шатен закричал на него также внезапно, как схватил за запястья, сжимая их до посинения кистей Миши. - Ты и так живешь, как безработный, тебе платят мало! Не оправдывайся, по тебе видно, что тебя никто не обеспечивает, и ты сам говорил! Какого черта ты мне сейчас заплатить хочешь?! - Почему тебя это так взбесило? - спокойно спросил кареглазый, равнодушно глядя на одноклассника. - Ты, вроде как, должен любить деньги. Хотя это не твоя обязанность. Но странно, люди обычно не отказываются от денег. Канаев не нашелся, что ответить. Он лишь смотрел зелеными глазами, полными ярости и обиды на карие, в которых ясно читалось равнодушие. Он сам не знал, почему, но его ужасно задевало и злило то, что прямо сейчас этот худощавый, слабый, никчемный суицидник и социопат смотрит на парня, сильнее его раз в десять, если не в сто, таким надменным взглядом. У самого Канаева даже создавалось ощущение, будто перед ним сейчас кто-то выше него по физическим данным и даже социальной системе. И это ужасно бесило. Хотелось ударить Мишу, разорвать, даже искусать тонкую кожу до крови... стоп, что? Что это за животная дикость? Но ударить этого парня однозначно хотелось. Влад даже поднял руку, другой перехватывая на секунду освободившееся запястье, и уже хотел как следует врезать брюнету, но отчего-то медлил. Миша закрыл глаза. Даже не зажмурился, а спокойно прикрыл в ожидании последующей пытки. А Канаев все не мог. Не мог ударить. А как хотел. Но рука будто онемела, не могла сдвинуться. Шатен мог только сильнее сжимать руки подростка и учащенно дышать. Кисти рук Миши уже стали фиолетовыми, он их больше не чувствовал, хотя едва ощутимое покалывание осталось. Лейхнер против воли нахмурился. Выражение лица стало более жалобным. В уголках слез скопились едва заметные слезы. Никто бы и не заметил. Но Влад другой. Он замечал все. Теперь все. Парень будто очнулся от транса, тут же ослабил хватку. Но немного злости осталось, хоть ее и значительно убавилось. Да что с ним такое происходит?! Стоило лишь чуть-чуть узнать о горькой жизни Миши, как он сразу же пожалел его, начал проявлять сочувствие. Из оставшейся злости, которая так быстро куда-то улетучивалась, Влад снова сильно сжал запястья над головой Миши и на пару секунд отдался во власть той животной ярости, которая не могла даже ударить этого сопляка. Канаев не особо понял, что произошло за эти две секунды, но когда очнулся и снова обрел контроль над телом, будто отрезвел, он понял кое-что ужасное, немыслимое, не поддающееся логике. Прямо сейчас. Он. Он... Он, блять, целует Мишу. В губы. Целует Мишу Лейхнера, мать вашу! Как только контроль над телом вернулся, Влад все еще стоял в недоумении, так и не отстранившись. Миша стоял с такими же широко распахнутыми глазами. А следующие несколько секунд Канаев будто жутко опьянел. Все казалось сном, парень потерял грань между выдумками и реальностью. Все вокруг, что происходило в мире стало совершенно незначительным. Зеленоглазый снова потерял контроль над телом. Все случилось за каких-то несколько секунд, Влад даже не понимал особо, что именно. А тем временем взгляд Лейхнера из удивленного стал не то, что спокойным, а даже дерзким, если это можно было так назвать. Хватка на запястьях ослабела, поэтому Миша освободил руки и ими же, до сих пор чувствуя острое покалывание под кожей, притянул к себе за воротник кофты Влада, углубляя поцелуй. Это опьяняло сильнее, чем пять стаканов самого крепкого виски. Шатен не понял, сколько времени прошло, но явно достаточно, чтобы натворить делов. Господи, он поцеловал Мишу. Блять, блять, блять. Не, не, не, это просто ему показалось. Это сон, Влад. Просто успокойся, ладно? Все нормально. (прим. автора: да все вообще отлично!) Это просто галлюцинации. Это просто на тебя так кислород действует. ЧЕРТ, ДА НИХРЕНА! Влад отстранился также резко, как и жадно впился в губы брюнета. Взгляд был ошарашенным, и казалось бы, глаза Канаева не могут стать шире, но они стали, когда он увидел ухмыляющегося Лейхнера, довольно облизывающего покрасневшие губы. Стыдно и неправильно было признавать, но это было слишком... слишком что? А Влад и сам не знал. Слишком сильно ему это зрелище понравилось. - Ты чего творишь?! - сипло воскликнул подросток и отпрянул от Миши, пошатнувшись. - Сам же начал, - спокойно ответил кареглазый, пожимая плечами. Как он может быть таким безэмоциональным?! - И кстати, если ты действительно настолько тупой, что не понял, что я "творю", поясняю... Миша поднял правую руку, сжимающую его балончик с краской. - Я балончик забирал, - голос понизился на два тона, сделав брюнета еще более равнодушным, в голосе даже будто бы звучали нотки надменности. Всего три слова, а Владу почему-то стало ужасно обидно и как-то даже больно. "Всего лишь балончик забирал, да?! А то, что здесь творилось тебя совсем не волнует?! Он будто решил унизить меня... Обидеть... Задеть чувства." И у него получилось...