Петра (набросок к заявке)

      Закончив заполнять журнал, Хиэй с тихим стоном потянулась, разминая плечи, бросила взгляд на часы, поморщилась… Ну вот, опять засиделась — уже час, как отбой объявили. Иногда возникает такое чувство, что свободный распорядок — это не привилегия, а наказание.       С отвращением посмотрев на неразобранную стопку бумаг, она решительно поднялась из-за стола и принялась собирать письменные принадлежности. Всё, хватит на сегодня, планом воскресных мероприятий можно и завтра заняться. Или вообще скинуть его на флагманов эскадр, пусть сами разбираются.       Быстро наведя порядок, она уже направилась к шкафу, чтобы переодеться, но зацепилась взглядом за рабочий планшет и, секунду помявшись, всё же чиркнула пальцем по сенсорному экрану, открывая список нарядов на эти выходные. Пробежавшись по именам, дошла до буквы «П», фыркнула… Нету. Что прямо-таки удивительно, так как на наряды эта Петра попадает с удручающим постоянством. Ещё бы, ведь у неё на всё, ну вот буквально на всё, есть своё собственное мнение. А вот ума, чтобы держать это мнение при себе, не хватает катастрофически.       Ну, если не в наряде, значит, опять все выходные в библиотеке просидит. Или нет, у них же клуб теперь есть. Надо будет заглянуть, заодно книгу, что брала, отдать. Хотя назвать «книгой» компиляцию из находящихся в свободном доступе сведений, без каких-либо выводов, оценок, аналитики, как-то это…       Машинально взяв в руки лежащий на краю стола тоненький покетбук «Риковер, Хайман Джордж», Хиэй открыла его примерно посредине, прочла первую попавшуюся на глаза фразу: «Если подчиненный всегда соглашается со своим начальником, то он — бесполезная часть организации»… раздраженно захлопнула. Вот же килька! Начитается таких вот «книг», а потом с преподавателями спорит. Мало ли что там Хайман Риковер говорил, — он был без преувеличения великим адмиралом, создателем атомного флота США! Ему можно. Курсантам нельзя!       Аккуратно убрав книгу на полку, Хиэй вздохнула…       Но надо признать, что с Петрой интересно — можно поговорить, поспорить… и не только об оружии или причёсках с платьицами, но и просто, обо всём на свете. О людях, о кино, о книгах… Пусть даже иногда хочется стукнуть её хорошенько, чтобы выбить глупости из головы!       Ну, любому же понятно, что ключевыми изобретениями, оказавшими решающее влияние на войну на Тихом океане, были радар и единая СУО! А не какой-то там «контейнер»! Подумаешь — «стандартизированная многооборотная тара». Да, логистика — это важно, увеличение грузооборота может изменить ситуацию на отдельном участке театра боевых действий. Но чтобы решающее? На всю войну? Чушь и глупость! Которая только кильке может в голову прийти! И спорить тут не о чем!       Снова вздохнув, Хиэй чуть озадаченно потёрла переносицу — всё же странные у них получаются отношения… Но поймав себя на этой мысли, испуганно затрясла головой. Стоп, она это что, всерьёз?! Отношения?! Да ну, чушь! Никакие это не отношения! Нет, нет и нет! Отношения выглядят совсем иначе! Уж она-то на влюблённые парочки в Школе насмотрелась. Подружки друг другу сердечки с цветочками в тетрадках рисуют, глупые смс-ки пишут, валентинки дарят, болтают часами по мобильникам (даже если живут в одной комнате!)… ну и обжимаются по всем углам, разгонять замучаешься. А у них с Петрой…       — Привет, — радостно прозвучало со стороны окна.       Едва не подпрыгнув от неожиданности, Хиэй резко обернулась, набрала полную грудь воздуха… и медленно выдохнула сквозь зубы.       — Опять ты! Что за глупая манера в окна лазить?! Да ещё по ночам!       — Так на входе же дежурный сидит, — удивлённо заморгала сидевшая на ветке «Пётр Великий». — А днём мы на занятиях.       Тяжело вздохнув, Хиэй подошла к окну:       — Ладно, говори быстрей, пока патруль не нагрянул.       Девчонка шмыгнула носом, смущённо потупилась:       — Я тебя пригласить хотела.       — Куда? Отбой был час назад!       — Так завтра же воскресение, выходной.       — И что, спать не надо?       — Надо, — закивала девчонка. — Но в выходной положено отдыхать.       — Это вам положено, — фыркнула Хиэй язвительно. — А у меня тут…       Она оглянулась на стол, вспомнила, что пять минут назад собиралась скинуть всю эту рутину на флагманов эскадр, и внезапно махнула рукой, ощущая какой-то внутренний подъём. В сумрак бумажки! Сами разберутся, не маленькие. Уж небольшой отдых она точно заслужила. Поэтому сейчас прогуляется перед сном (чем не приключение?), а потом поспит до завтрака. Или даже до обеда!       — А, ладно! — подхватив планшет, она быстро составила рассылку для флагманов, написала короткую смс-ку заместителю (чтобы та завтра сама не будила и другим не дала). — Всё, пошли. Но учти, если попадёмся патрулю…       — Не попадёмся! — бодро заверила девчонка, спрыгивая на газон. — Я у самотопин последнее обновление схемы охраны взяла, там расписание патрулей есть. Представляешь, полкулька конфет содрали, бизнесменки оборзевшие!       — А как же ваша дружба? — фыркнула Хиэй, перебираясь через подоконник и спрыгивая рядом.       — Вот-вот, — девчонка возмущённо сверкнула глазами, — я тоже спросила. А они: полкулька — это типа и есть «по дружбе».       — Ладно, куда ты опять меня пригласить хотела? Ночью на берегу делать нечего.       — Клуб наш показать.       — Клуб? — удивилась Хиэй. — И что я там увижу в темноте?       — У нас клуб особенный! — девчонка гордо улыбнулась. — Потолки высокие, а окна только под самой крышей — если торшер включить, то снаружи совсем незаметно.              Незаметно пройти по территории, когда знаешь точную схему размещения камер и датчиков, совсем не сложно. А уж патрули вообще не проблема. С моим-то слухом. Да и ходят они чисто для галочки — всё же наше командование не настолько параноидально, чтобы внутри Школы укрепрайон устраивать. Вот снаружи, там да. И секреты, и снайпера, и засады пулемётные. Причём, сидят в них не обычные морпехи, а рейнджеры. Но это там, а здесь… Тем более при облагораживании территории вокруг клуба (рабочие всё кругом поистоптали, так что нам пришлось клумбы восстанавливать) я выпросил у хозяйственника несколько пышных кустов и мы старательно обсадили ими ведущую к дверям площадку. Для красоты, понятно. А то, что теперь нижнюю половину двери с пешеходной дорожки не видно, пока вплотную не подойдёшь… так это чисто случайно получилось. Главное, у охраны никаких вопросов — мимо проходя фонариком по дверям мазнул, увидел, что всё в порядке, и дальше пошёл.       Сверившись с внутренними часами (шесть минут до патруля), я показал Хиэй подождать, а сам, пригибаясь, метнулся к двери. Быстро открыл замок, поднял три самых нижних сегмента (там всего лишь чуть в бок сдвинуть надо, чтобы из паза выскочили), махнул рукой:       — Хана…       Так же, пригибаясь, Хиэй подбежала, присев на корточки, смерила подозрительным взглядом открывшуюся щель…       — А выше поднять никак?       — Упор лёжа, — подсказал я. — И боком скользнуть. Там коврик чистый постелен, даже если ползти придётся, форму не запачкаешь.       Хиэй закатила глаза и принялась собирать волосы в пучок, чтобы не мести ими асфальт.       — Нет, чтобы просто…       — Если просто, то поймают быстро, — шепотом перебил я. — Три минуты.       — С тобой сплошные приключения, — буркнула Хиэй, принимая упор лёжа и одним рывком скрываясь в проёме.       Быстро оглядевшись, я также упал на руки и боком вполз внутрь. Вытянул руку, опуская секции на место, аккуратно вставил их в пазы, прислушался… Тишина. Чисто вошли.       — Что, так и будем тут лежать? — недовольно прошептала Хиэй мне на ухо.       — Э-ээ… — когда ощущаешь у себя на щеке дыхание красивой девушки, мысли как-то сами собой поворачивают… — Нет, конечно. Секунду.       Вытянув руку, нашарил выключатель — благо он по европейскому стандарту, всего в метре от пола — щёлкнул правой кнопкой. В закутке, справа от входа вспыхнул неяркий свет, погружая помещение бывшего склада в уютный полумрак.       Хиэй легко, одним движением поднялась на ноги и замерла спиной ко мне, оглядываясь. Мой взгляд словно бы сам собой пробежал снизу вверх, от аккуратных туфелек, по затянутым в чёрные колготки стройным ножкам, скользнул ещё выше, под край короткой юбки… хм, симпатичные кружавчики, чёрненькие такие… ну это понятно, не будет же третьекурсница типовое армейское бельё носить. Не говоря уже о том, что белые трусики под чёрными колготками — пошлость.       — Снаружи свет точно не видно?       — А? Что?       — Свет… — обернувшись, Хиэй опустила голову недоумённо глядя на валяющегося на полу «прихожей» меня, — снаружи точно не видно?       — А, да, точно, — заверил я, вскакивая на ноги. — Окна видишь где, под самой крышей. Плюс, на них жалюзи.       — Предусмотрительно, — Хиэй фыркнула непонятно, то ли одобряя, то ли осуждая.       Я лишь улыбнулся:       — Мы старались.       Скинув туфли, переобулся в мягкие домашние тапки (контрабанда с материка, между прочим), наткнулся на осуждающий взгляд Хиэй, тоскливо вздохнул, переставил туфли, как положено. Ибо по японской традиции уличная обувь должна быть развёрнута носками в сторону входа.       — Пф-ф, традиции…       — Это приучает к порядку и дисциплине даже в мелочах, — заметила Хиэй, сурово сдвигая брови.       — Всё, всё, не спорю! — вскинул я руки, защищаясь. — Дисциплина — это важно, бардак начинается с малого, береги честь смолоду…       — Петра!       — Ладно, ладно, не сердись, идём, покажу, что мы тут наизобретали.       Схватив Хиэй за руку, потащил за собой, хвастаться.       — Здесь у нас что-то вроде кухни, мебели только маловато пока, — кивнул на закуток под балконом «второго этажа», отделённый от остального помещения невысокой стенкой с живыми цветами. — Что это за зелень не знаю, Ленка притащила.       — Японская камелия, — оценила Хиэй, мельком глянув на украшенный розовыми цветами куст.       — Да? Ну, наверное. — Махнул на низенький столик, окружённый тремя диванами. — Тут, типа, гостиная.       На самом деле диваны были обычными матами, просто сложенными стопкой и обтянутыми обивочной тканью. А подушки на спинках — поролоновые вставки из контейнера с метеозондами. Но смотрелось круто, по-дизайнерски.       — На втором этаже хочу себе что-то вроде кабинета оборудовать. Потом. Пока там лишь сейф, стол и… черт его знает. То ли софа, то ли диван, может, вообще кровать двуспальная… по-моему, кладовщик сам не знал, что он нам сбагрил. Зато на ней можно прямо днём валяться, даже если мастер-сержант нагрянет с проверкой, всегда успеешь спрыгнуть и в порядок себя привести. От входа-то не видно.       Хиэй рассеяно кивнула, подходя к огромному столу с нарисованной прямо на столешнице картой акватории. Точнее с наброском карты, довести её до ума мы пока не успели.       — Здесь тактический класс? — поинтересовалась она, оглядывая стены с картами (каждый полигон отдельно, плюс, прямо к картам приколоты фотографии отдельных участков).       — Ага. А ещё, смотри, что у нас есть, — махнул я, указывая на незаметный в полумраке лист оргстекла, поставленный вертикально и расчерченный координатной сеткой.       — Планшет обстановки? — удивилась Хиэй.       — Раритет, — я гордо надулся. — Докомпьютерная эра. Ему лет… даже не скажу сколько.       Подойдя к планшету, Хиэй осторожно провела кончиками пальцев по оргстеклу, чуть грустно улыбнулась…       — Надо же… у меня в боевой рубке такой был.       Мне на мгновение стало как-то неловко, словно стою, подглядываю за чужими чувствами. Поэтому брякнул первое, что на ум пришло:       — Ну, тогда ведь не было плазменных панелей.       — Тогда… много чего не было, — тихо согласилась Хиэй. — Зато была Великая Японская империя, а Объединённый флот ходил под флагом Восходящего Солнца.       — Извини, — вздохнул я. Меньше всего сейчас хотелось ворошить прошлое. Тем более такое разное для нас.       Хиэй резко встряхнулась, отворачиваясь от планшета.       — Это мне надо просить прощение за…       — Хана, — остановил я её. — Давай оставим прошлое. Кстати, у нас тут плитка есть, можно чего-нибудь горячего сообразить. Будешь?       — Нагревательные приборы в помещениях… — явно на автомате затянула Хиэй.       — Хана!       Пронзив меня долгим взглядом, девушка тяжело вздохнула:       — Буду.       — Тогда, присаживайся, — кивнул я на диван. — Сейчас сделаю.       Двухконфорочная индукционная плита была у нас не то чтобы припрятана, просто на виду не стояла. Так что, по-быстрому проинспектировав холодильник и шкаф, я поставил на конфорку сотейник, вылил в него пакет виноградного сока, и ткнул кнопку «бустер», чтобы нагревалось быстрее. Теперь, ждём… ждём… о, закипает! Добавим воды, пару палочек корицы, чуть-чуть аниса… Хватит, пожалуй, слишком много пряностей не есть хорошо. Пригоршню изюма для насыщенности и лимончик для вкуса. М-мм… чего-то не хватает. А, яблоко где-то было… порезать, и туда его. Ну а пока кипит, сбегать до сейфа за последним ингредиентом. Полезная штука этот сейф, оказывается, поскольку даже мастер-наставник не имеет права требовать его открыть и предъявить «к осмотру». Ибо секретность, а враг не спит!       Вот, почти готово. Разлить по бокалам… правда, тут придётся обычные брать, специальных-то увы.       Закончив священнодействовать, я вернулся в «гостиную». Застав Хиэй сидящей на диване и рассматривающей лист ватмана с почти законченным карандашным рисунком — вечер, опускающееся в океан солнце, и устало прильнувший к пирсу крейсер… словно боец, привалившийся к стене окопа в краткую минуту передышки.       — Красиво, — произнесла она, не оборачиваясь.       — Это Мина рисовала, — сказал я, ставя перед ней бокал.       — У девочки талант.       — Ага. У нас в эскадре все талантливые. Ну, кроме меня.       Скинув тапки, я так же забрался на диван, подобрав под себя ноги.       — У тебя тоже талант, — фыркнула Хиэй иронично.       — Какой? — удивился я.       — Влипать в неприятности.       — Пф-фф! — я гордо промолчал, не желая комментировать подобные инсинуации.       — Хм, и что это? — взяв свой бокал, Хиэй с подозрением принюхалась.       — Пунш.       — Пунш?       — Ну, да. Ром, виноградный сок, лимон…       — Ром?! Ты с ума сошла?! — немедленно зашипела Хиэй. — Спиртное категорически запрещено!       Я страдальчески возвёл очи горе. Ну вот что ты будешь с ней делать? Нет, вообще-то, спиртное на нас действует, вот только очень-очень слабо. Грубо говоря, — если человек с литра спирта пластом ляжет, то канмусу разве что поморщится. Так что запрет этот по факту бессмысленный. Тем более рецепт на случай «душа просит» давно найден. «Адмиральский чай» — адская смесь, состоящая из сахарного сиропа, метанола (можно этиловый, но вкус не тот будет) и чёрного чая. Всё это взбалтывается, нагревается до шестидесяти градусов и газируется углекислотой. Эстеты ещё и лимон добавляют.       Подавив рвущийся наружу вздох, я посмотрел на пышущую возмущением девушку…       — Хана, тут градусов, как в пиве, что нам с него будет? Зато горячий и сладкий. Ты же говорила, что мёрзнешь, ну и вот… для тебя, специально.              Специально она, что ли?! Пронзив взглядом невинно хлопающую ресницами девчонку, Хана безнадёжно вздохнула. Ну вот что ты с ней делать будешь? Говоришь, объясняешь… а ей, как осколком о броню!       Покрутив бокал в руках, поднесла его к губам, осторожно попробовала. Странно, на алкоголь совсем не похоже. А уж она-то в этом разбирается — ещё до Школы целую бутылку сётю (1) с подружками как-то распили. Да и здесь… «адмиральский чай» раза три, или даже четыре пить доводилось. Стоп, а может, наглая килька её разыгрывает?       — Ну, как? — невинно поинтересовалась наблюдающая за ней девчонка.       — Вкусно, — нехотя призналась Хана, делая глоток побольше. Напиток и вправду был приятен — горячий, сладкий, пряный.       — Во-от, — девчонка расплылась в улыбке. — А ты «запрещено».       — Где ты вообще ром взяла?       — М-мм, а можно другой вопрос?       — Что значит «другой»?!       — Ну-у, — девчонка надула губки, — должны же у меня быть маленькие девичьи секреты?       — Секреты у неё, — проворчала Хиэй, делая ещё один глоток. — А ты меня не разыгрываешь с этим ромом?       — Пф! — Соскочив с дивана, девчонка метнулась на импровизированную кухню и, вернувшись через минуту, поставила на стол бутылку с чёрной этикеткой, где плескалась жидкость цвета крепкого чая.       — Вот, «Бакарди». Ром, чёрный. Далеко не элитный, но и не бормотуха с ацетоном.       Взяв бутылку и убедившись, что на этикетке действительно написано «Bacardi Carta Negra», Хиэй открутила крышку, поднесла горлышко к носу, осторожно вдохнула… и тут же отшатнулась, скривившись от отвращения.       — Фу, гадость какая!       Девчонка необидно рассмеялась:       — Хана, так его пьют, а не нюхают!       — Да как это можно пить?! — Хиэй отставила бутылку подальше и помахала ладонью перед носом.       — Легко! — Снова сбегав на кухню, девчонка принесла крохотный стаканчик и блюдце с нарезанным лимоном.       — Вот, смотри… так вот наливаем… тут главное, чтобы на один глоток было… теперь вот так вот берём… — взяв в правую руку стопку с ромом, она сделала резкий выдох и, раньше, чем ошарашенная Хиэй успела вмешаться, опрокинула напиток в рот. Помотала головой, торопливо схватила дольку лимона…       — У-ух, зар-раза!       — Ты в порядке?! — вскинулась Хиэй встревоженно. Да что же такое-то?! У этой безмозглой кильки совсем ума нет, что ли?!       — Всё нормально, — просипела девчонка, улыбаясь. — Отвыкла просто… — тут она запнулась, прикусила губу… — Или не привыкла. Как посмотреть.       — Ты… ты вообще понимаешь, что творишь?! — обрушилась на неё Хиэй. — Да как тебе только…       — Хана… — девчонка внезапно перестала улыбаться, взглянув на неё спокойным, трезвым взглядом. — Плох не тот, кто пьёт, плох тот, кто разум теряет.       Теперь уже Хиэй запнулась на полуслове от столь резкого перехода. Помолчав, уже чисто из упрямства буркнула:       — Теряют, когда есть что.       — Тоже верно, — девчонка улыбнулась. — Но в нашем случае пить обычный алкоголь — только продукт переводить. С такой вот бутылки не покачнёмся даже.       — Зачем вообще тогда его пить? Он же противный!       — Хм… я бы не сказала. Не нектар, конечно, но вполне неплохо. Налить на пробу?       — Что?!       — Попробовать не хочешь?       — Нет!       — Точно?       Хиэй покосилась на девчонку, перевела взгляд на бутылку… Любопытство в ней вступило в бой со здравым смыслом. Ром, настоящий, который пираты пьют во всех книгах… Но ведь и правила не на пустом месте придуманы… Только интересно же! Да и Петра, вон, только что выпила целую стопку и на пьяную совсем не похожа. Сидит, насмешливо глазами сверкает.       — Ксо!       — Это в смысле «да»? — вскинула брови девчонка.       — Да, да! — рассерженно кивнула она, но тут же спохватилась: — Только немного!       — Как скажешь, — согласилась девчонка, наливая ей вполовину меньше, чем себе.       Хиэй покрутила стопку в руках, рассматривая содержимое и собираясь с духом.       — Резко выдохни, задержи дыхание, и пей, — подсказала девчонка негромко.       Старательно отгоняя от себя мысль: какую же глупость она творит, Хиэй сделала выдох и разом опрокинула стопку в рот…       Напиток обжёг нёбо, прокатился по языку, оставляя после себя противную горечь, и, наконец, провалился в горло колючим комком.       — Ксо! — выдохнула она, закашлявшись. — У вас тут вода есть?       — Вот, держи, — девчонка протянула ей блюдце с порезанным лимоном.       Схватив сразу два ломтика, Хиэй забросила их в рот, о чём мгновенно пожалела. Сначала горькая дрянь, теперь ещё кислый лимон… слёзы брызнули из глаз сами собой.       — Ты убить меня хочешь? — просипела она, хватаясь за стакан с пуншем, как утопающий за соломинку.       — Извини! — девчонка попыталась состроить виноватую мордашку, но, не удержавшись, рассмеялась. — Правда, не хотела. Ну и как тебе знаменитое пиратское питьё?       Недовольно отмахнувшись, Хиэй прислушалась к себе. Но вместо прокатывающейся по организму тёплой волны и легкого шума в висках, как бывало после чашки «адмиральского чая», не ощутила ничего. Словно не крепкий алкогольный напиток, а воду с какой-то гадостью выпила. Хотя привкус спирта до сих пор во рту ощущается.       — Так, всё, хватит! — заявила она решительно. — Убирай эту гадость.       — Как скажете, Хана-сэмпай, — пропищала девчонка, старательно тараща глаза. — А пунш тоже убирать?       Но, натолкнувшись на ответный взгляд, смутилась, молча забрала дурацкую бутылку, убежав наверх.       Вернувшись, скинула китель, с ногами забравшись на диван…       — И как тебе вообще?       — Ты опять про ром?       — Нет, я про… — девчонка неопределённо покрутила рукой, — вот это всё, клуб наш.       Хиэй оглядела погруженное в уютный полумрак помещение, столь не похожее на обычные клубы.       — Странно. Необычно.       — Почему странно?       — Когда в другой клуб заходишь, что сразу видишь?       — Эм-мм… — девчонка задумалась, — кубки, награды, грамоты. Они всегда на самом видном месте.       — Вот именно. А у вас… Кстати, есть же, твои эсминцы две «Мили» из трёх выигрывают.       — Ох, Хана, ты только при них так не скажи — обид будет…       — Почему?!       — Потому что они не эсминцы, а лидеры. Гроза морей, блин.       — А, тогда конечно, извини, — Хиэй серьёзно закивала, пряча невольную улыбку. Насколько ревностно младшие девочки относятся к рангам, она знала лучше, чем кто-либо. Сколько скандалов, обид, даже драки пару раз разнимать приходилось. А потом разбираться, кто кого первым шлюпкой назвал.       — А всё же, почему вы кубки не поставили где-нибудь… — она заозиралась.       — Так мебели нет пока, поэтому наверху хранятся. — Девчонка поморщилась. — Надо стенку заказывать, а хозушник упирается. Ну да ничего, ещё неделька, и я его точно дожму.       — Петра, ну как ты можешь спорить со старшими?!       — Он не старший, он интендант! — заявила девчонка. — Иная форма жизни!       — Ох, всё, хватит! — схватилась Хиэй за виски. — Лучше налей ещё этого своего пунша, если остался.       — Там сотейник целый, сейчас принесу.       Вздохнув ей вслед, Хиэй повела головой, в который раз осматриваясь… Клуб действительно странный. Не официальное помещение, где чинно собираются на совещания или торжества, а словно бы жилая комната в доме, где девочки живут. Немного безалаберная, но оттого ещё более домашняя.       Поддавшись атмосфере, она тоже сняла китель, аккуратно свернула, повесила на спинку, и забралась на диван, по-домашнему подобрав под себя ноги.       — Вот, — вернувшаяся девчонка поставила на столик два полных бокала и вазочку с печеньем, уселась напротив, скопировав её позу. — На самом деле я с самого начала хотела именно вот такое место. Не столько официальный клуб, сколько нору, убежище.       — Почему? — удивилась Хиэй.       Девчонка пожала плечами.       — Так мы же… не сказать, чтобы чужие, но не свои. Во-первых, русские…       — Причём тут национальность?!       — Сама по себе ни при чём, но… Вы с американками помните друг друга ещё по Тихоокеанской войне, немки с англичанками тоже друг дружку на морях от души полупцевали. А мы? Можешь назвать хоть одно морское сражение флота СССР в той войне?       Хиэй честно напрягла память…       — Таллинский переход?       — Двести двадцать пять кораблей и судов, которые немецкая авиация безнаказанно избивала трое суток, утопив в итоге больше шестидесяти? Мои там были, все трое. До сих пор по ночам вскрикивают, хотя прошлой жизни почти не помнят.       — А северные конвои?       — Которые англичане водили?       — Тогда… не знаю.       — Я тоже не знаю, Хана. Не было у СССР флота в ту войну. А тот, что был, на суше воевал больше, чем на море.       — Хорошо, допустим, а во-вторых?       — Во-вторых, мы, все четверо, ne prishey k zvezde rukav. Двое лидеров, которые, — только между нами, ладно, — средненькие эсминцы, недотяжёлый крейсер непонятного класса, ну а уж про себя, зверушку неведому, вообще молчу.       Хиэй чуть смущённо отвела взгляд. До этого она как-то не задумывалась, каково это — оказаться не совсем своей. Петра действительно была странной. Спокойная, расчётливая, осторожная настолько, что многие считали её просто трусливой. Избегающая любой честной драки, но если уж дерущаяся, то зло, жёстко, не чураясь «подлых» и «грязных» приёмов (за что заслужила легкое презрение других линейных Дев). Впрочем, саму Петру чужое мнение, кажется, не волновало ни капли. Авторитетов она не признавала в принципе, за словом в карман никогда не лезла, к тому же весьма умело била по «болевым точкам» других. Например, именно ей принадлежало авторство намертво прилипшего к Итери-сэнсею прозвища «Истерик-сан».       А ещё, она отличалась необычной внешностью. Тонкая, стройная, подвижная, как и все тяжёлые крейсера, но с куда более плавными движениями и внимательным (а не ищущим чего бы натворить!) взглядом серых глаз, которые, в зависимости от настроения хозяйки, стремительно меняли свой оттенок с тёмно-грозового до серебристо-насмешливого.       — Слушай, как это у тебя получается? — спросила Хиэй внезапно.       — Что, это? — непонимающе моргнула девчонка.       — Ну вот, — Хиэй взмахнула бокалом. — С клубом, например. Целую систему заранее продумала: кусты эти у входа, жалюзи на окна… вон, коврик даже, чтобы форму не пачкать.       — Пф-фф! Банальная подготовка. Любая из нас так может.       — Но почему-то делаешь только ты.       — Так все готовятся, а я живу.       — В каком смысле? — теперь уже Хиэй непонимающе захлопала ресницами.       — В прямом, — девчонка пожала плечами. — Все только готовятся: вот, мол, доучимся, выйдем в море, и там уж… а я живу прямо сейчас.       Повисла пауза.       Петра, мелкими глотками прихлёбывала пунш, а Хиэй озадаченно размышляла, почему ей самой никогда не приходило в голову применить свои знания вот так, в обычной жизни. Ведь, если подумать, на полигоне она ещё и не такие операции разрабатывала. А уж на командно-штабных…       — Хана, а почему ты волосы не распустишь? — сбил её с размышлений внезапный вопрос.       — Волосы? — она машинально провела рукой по причёске, наткнувшись на собранный на затылке узел. — Да забыла просто.       — А можешь сейчас распустить?       — Зачем?       — Ну… Хана, ну, пожалуйста. Они у тебя такие шикарные!       Фыркнув, Хиэй подняла руку к причёске, найдя резинку, выпутала, тряхнула головой, разбрасывая по плечам тяжёлую, тёмно-золотистую волну.       — Кла-асс! — выдохнула девчонка, сияя глазами.       — Подумаешь, — отмахнулась Хиэй чуть смущённо. — У тебя к третьему курсу такие же отрастут. Ещё и не рада будешь.       — Почему?!       — Так ухаживать за ними, знаешь, как трудно. Пока промоешь, расчешешь… — поморщившись, Хиэй завела ладони под затылок, приподняла волосы волной, встряхнула, расправляя.       Восторженно следившая за её движениями девчонка встрепенулась.       — Стой, сейчас расчёску принесу!       Вскочив, умчалась куда-то в другой конец клуба, там хлопнула дверью, чем-то погремела и через десяток секунд примчалась обратно, радостно подпрыгивая и размахивая упакованной в целлофан массажкой:       — Вот, совсем новая, как знала!       — Хм, спасибо, — Хиэй протянула руку, но девчонка отпрыгнула, спрятав расчёску за спину.       — Дай я!       — Что ты?       — Расчешу.       — Петра…       — Хана, ну пожалуйста!       — Хорошо, хорошо, только не кричи, — Хиэй устало покачала головой. О, боги! С этой девчонкой точно не соскучишься. Минуту назад была взрослой, серьёзной Девой, а сейчас прыгает, словно эсминка сопливая.       — Класс! Обернись, ага, вот так. — Усевшись за спиной, девчонка принялась её расчёсывать, не спеша, очень осторожно, начав с самых кончиков, и постепенно поднимаясь вверх.       Хиэй невольно прикрыла глаза, ощущая, как расчёска медленно скользит по волосам, раз, за разом поднимаясь всё выше, вот уже проходит по затылку, по голове… будоража воображение какими-то невнятными и не очень пристойными мыслями.       А всё пунш! Ведь именно из-за этого сладкого горячего напитка у неё сейчас горят щёки и пробегают по телу жаркие волны. А совсем не от того, что тёплое дыхание ласкает щёку, губы нежно скользят по кончику уха, а тонкая рука обвивает талию.       — Что… что ты делаешь?       — Любуюсь. — Девчонка скользнула губами чуть ниже, осторожно прихватывая кожу шеи, отчего у Хиэй сбилось дыхание, а жар со всего тела собрался где-то пониже живота.       — Петра… мы… я… — слова давались с трудом, так как в голове царил полный сумбур. — Стой… — Облизнув пересохшие губы, Хиэй обернулась, встретившись с ней взглядом, и от этого стало ещё хуже. Серые глаза напротив сейчас буквально светились восхищением, восторгом, желанием…       — Хана, я тебе говорила, что ты очень красивая? — не дожидаясь ответа, девчонка приникла к её губам в поцелуе. Нежном, осторожном, и в то же время жадном. Длившемся целую вечность.       Собравшись с силами, Хиэй оторвалась от мягких девчоночьих губ, на последних крохах здравого смысла пробормотав:       — Мы… не должны…       — Да… — переводя дыхание, согласилась с ней девчонка, — мы ничего никому не должны.       И, снова приникнув к ней всем телом в быстром поцелуе, отстранилась, чуть слышно шепнув:       — Идём.       — Куда?       Соскользнув с дивана, девчонка взяла её за руку, потянула за собой…       — Наверх, там есть софа.       Словно в тумане Хиэй послушно поднялась и пошла за ней.