- Ты же парень! - Да ну?

Глава 5. Рядом с ним, я ощущала себя свободной. Даже находясь в клетке. Мне снится безумный сон. Устаю повторять себе, что все это нереально. Кажется, что все еще слышу шёпот ветра. Прикосновения Тома. Дрожь Анны. Безумная сделка с Малиновской. Но как же прекрасно открыть глаза и увидеть потолок своей комнаты. Мягкое одеяло хорошо греет, натягиваю его чуть выше подбородка. Хочется поваляться еще. Это утро может стать прекрасным, даже если нужно вставать и идти на первый урок. За окном уже понемногу начинает светать. Краем уха улавливаю что-то похожее на шелест бумаги. Интересно, который сейчас час, и чем занимается Аня? Она на полу? Он же чертовски холодный. Поворачиваю голову. Сидя на полу, парень склоняется над хаосом белых листов, раскинутых по всему паркету, словно прошелся торнадо. Несколько страниц он держит в руке, которая покоится на согнутом колене. На нем безупречно выглаженная белая рубашка, но рукава подвернуты до локтей. Его пальцы такие длинные и утонченные. Он, как будто, один из литературных героев романов, что так полюбились мне в последнее время. У него темные волосы, немного кудрявые, несколько прядей спадают ему на лицо, но он не пытается их откинуть. Кожа смуглая и гладкая, свободная не только от бороды, но и от прыщей, которые часто встречаются в подростковом возрасте. Если прикоснусь, скорее всего, она еще и бархатная. Во мне созревает зависть. Его лицо очень сосредоточенное, хмурая морщинка на переносице никак не хочет исчезнуть. Губы немного шевелятся, но не произносят звук. Наверное, пытается разобраться в смысле написанного перед ним. Так же, как и я пытаюсь понять, почему это наваждение преследует меня. Немного приподнимаюсь на локтях, одеяло соскальзывает чуть вниз и открывает вид на серую толстовку. Кадры из сна, как Том отдает мне эту кофту, чтобы я не выделялась, проносятся вихрем в голове. Полностью откидываю покрывало в сторону, вижу на себе штаны. Боже. Это все не сон. Я медленно поворачиваю голову, и по моему телу проносится дрожь от столкновения с парой зелёных глаз. Видимо, шорох с моей стороны прервал его задумчивость. Он откидывает листы в кучу к остальным. Я только что бесцеремонно пялилась на парня, думая, что это плод моего воображения. И продолжаю делать это до сих пор, так как просто не знаю, как быть дальше. Это кошмар. Почему он молчит? Здесь так тихо. Кажется, стены начинают сдвигаться и становится нечем дышать. Лихорадочно обвожу взглядом комнату. Не удивительно, что я приняла ее за свою. Она почти не отличается: те же бордовые обои с витиеватой линией под белым потолком. Большой шкаф в углу. Но нет второй кровати на противоположной стороне. И нет мелких деталей, которые навезли мы с Аней за многие годы проживания в одной комнате. Это можно заметить, только если целенаправленно начать подмечать недостатки. Вроде бы, уже говорила, но повторюсь: все это выглядит безумно жутко. Незнакомец ничего не говорит, а хмурое выражение лица вновь вернулось к нему. Только теперь предназначается оно мне, а не каким-то рукописям. Будто решает, что делать со мной дальше и какие проблемы могут еще прибавиться. Возможно, мы ждем, когда придет кто-то из преподавателей Амелии, чтобы отвести меня сразу к директрисе. Не хватит пальцев рук, чтобы сосчитать, сколько правил было нарушено всего за одну ночь. — Я могу все объяснить, — мой голос отдает хрипотцой, будто я только и делала, что орала последние несколько часов. Боюсь представить, какой хаос творится у меня на голове. О, да ладно? Зачем вообще задумываюсь о том, как выгляжу? Логичнее будет подумать, как выбраться отсюда. Может, удастся как-нибудь втереться к нему в доверие и попросить не выдавать меня. В крайнем случае, я готова упасть на колени и начать умолять. Возможно, мне удастся выдавить из себя слезы. Парни ведь покупаются на девичьи слезы, они сразу начинают испытывать дискомфорт, и тогда он захочет поскорее избавиться от меня. — Я даже отсюда могу предположить, как много мыслительных процессов крутятся у тебя в голове. Его смешок доносится до меня с пола, заставляя вновь посмотреть на него и прекратить выстраивать планы освобождения. Не буду спорить, что эмоции всегда отражаются на моем лице. Но это не повод глумиться надо мной! Он даже не пытается скрыть свою чертову ухмылку. Решив не терять свое время, он возвращается к бумагам, но перестаёт их изучать. Лишь начинает аккуратно складывать в одну стопку, выравнивая постукиваем по полу. Понимая, что собеседник из меня никакой, он вновь говорит: — Мне очень интересно послушать, как ты оказалась здесь и навалилась на меня. Ты неслась со всех ног, будто за тобой гнался маньяк. Прежде чем отнести тебя сюда, я проверил коридоры, там никого не было. Может, я что-то упустил и надо вызвать охрану? — Нет! — слишком резко выпаливаю я, зачем-то выставляя руку вперед. Он на миг отвлекается от своего занятия. Я слишком нервная, сейчас еще подумает, что перед ним какая-то психопатка. Или еще хуже. Вдруг уже решил, что перед ним очередная девица, повернутая на любви к одному из здешних парней, готовая даже пробраться сюда? Такие были среди нас, их немедленно исключили. Не верится, что я окажусь среди них. — Никто не знает, что ты здесь, — на выдохе произносит он, поднимаясь на ноги. Подтягивается так, что рубашка невольно задирается вверх. Взгляд сам по себе цепляется за малую поросль волос на его подтянутом животе, спускаясь все ниже, ниже. Ты дура, Ребекка. Парень подходит к столу возле окна, и кидает стопку бумаг на гладкую дубовую поверхность, на которой царит эргономичный порядок. Поворачивается ко мне, облокачиваясь задом на край стола, скрещивая руки перед грудью. Его рубашка натягивается в плечах, открывается божественный вид крепких мышц. С первого взгляда его можно отнести к разряду джентльменов, но не отрицаю, что в нем может таиться нечто опасное. Боже, он чертовски привлекательный. Теперь понятно, почему моя голова внезапно опустела, а взгляд все-никак не хочет найти себе новую цель для созерцания. Но пора взять себя в руки и, наконец, заставить мозг подумать о его последних словах. Никто не знает, что я здесь. Не хочу заранее обнадеживать себя, но это звучит как самая прекрасная новость. Но одновременно, меня и пугает его заявление. — Можешь не рассказывать, что с тобой произошло, — он мимолётно пожимает плечами и удивляет внезапной сменой разговора. — Еще слишком рано. Все до сих пор спят, учитывая, с каким размахом прошла эта ночь. Ты спокойно можешь вернуться в свое общежитие, и мы оба сделаем вид, что ничего не было. Его голос не выдает враждебность. Но я не понаслышке знаю, как ложное представление безопасности в любой момент может превратиться в агрессию и хаос. Я все жду, когда он продолжит выдвигать условия. Ведь в таких ситуациях всегда следует продолжение с союзом «но». Всё не может складываться настолько хорошо, тут должен быть подвох. Я нахожусь в комнате мужчины, никто не знает о моем присутствии. Взять и представить, что ничего не было… Тем не менее, он ничего больше не говорит. Лишь ближе ко мне переставляет стакан с водой и кусочек шоколада. Не думала, что это приготовлено для меня. От такого жеста мое сердце готово выпрыгнуть из груди. И в этот раз причина волнения не в том, что я нахожусь на территории Горнштейна. Хватаю маленький квадратик шоколада и проглатываю. Терпкий вкус горечи обволакивает горло. Надеюсь, мое тело еще скажет спасибо за заботу. В комнате все еще царит давящее молчание. И мы следим друг за другом, ожидаем какую-ту реакцию на то или иное действие. Я пытаюсь не сбавлять подозрительности, насколько милым и невинным он старается казаться. Всё может казаться обманом, игрой, где кукловоду нравится наблюдать за своей марионеткой. Кажется, меня испытывают. А я приближаюсь к проигрышу. Потому что, чем глубже погружаюсь в тайные замыслы, тем больше появляется дрожь в пальцах. Нужно немедленно отсюда уходить. Вскакиваю с кровати так резко, что кажется, вновь могу упасть в обморок. Я не наворачиваюсь только благодаря чужой руке, что придерживает меня от падения. Не успеваю удивиться его быстроте, так как плечо дергается от захвата. Он явно это чувствует, отпускает в ту же секунду, будто обжигается так же, как я. Фигурально, естественно. В этот раз мозг соображает куда позднее обычного, но все равно без изменений. Я работаю над этим со школьным психологом, но он каждый раз твердит только одно: нужна практика. Как бы заманчиво не было воспользоваться его советом сейчас, желание покинуть это место сильнее в разы. Ступаю к двери и выдыхаю, коснувшись холодной металлической ручки. Кажется, я все это время не дышала. Но провернув ручку вниз, дверь не поддастся и не открывается. Я беспокойно повторяю манипуляцию. Ничего. Дверь все еще заперта. Это какая-то шутка? Будто прочитав мои мысли, позади меня раздается приглушенный смешок. Я уже устаю от этих эмоциональных горок. Так не долго оказаться под капельницей. И ведь часть меня понимает, что не может быть все просто. За все приходится платить. — Замо́к. Открой его, — все с теми же веселыми нотками, объясняет парень, не пытаясь мне помочь. Разве можно быть такой непутевой? Я готова провалиться сквозь землю. Привыкла, что у нас в комнате нет замка, даже не обратила внимание на его присутствие здесь. Со второй попытки мне удается справиться с препятствием. Осторожно выглядываю в коридор, там снуёт лишь пустота. Это не было обманом, вокруг действительно смертельная тишина. Обернувшись, вижу, как парень вернулся к столу, приняв ту же расслабленную позу. Его уголки губ опять изогнулись в усмешке, а правую ладонь он поднял вверх, таким образом прощаясь со мной. — Спасибо, — на выдохе шепчу я и устремляюсь в темный коридор. Не уверена, что он даже расслышал мою благодарность. И еще по-хамски оставила дверь открытой. Но сейчас я готова взорваться от эмоций и мое единственное желание — покинуть это общежитие и вернуться к себе в комнату. Только тогда я полностью смогу расслабиться и начать прокручивать в голове это утро. Меня бьет озноб вплоть до черной ограды. Боялась, что кто-то вновь окажется у меня на пути. Потребовалось время, чтобы найти сломанный прут. Как Рой смог отыскать его ночью, останется для меня загадкой. Кажется, не достаточно просто знать, где находится лазейка. Прикоснувшись к холодному шершавому металлу, который спокойно отклоняется в сторону, не могу не улыбнуться. Я в безопасности. На стороне школы Амелии даже воздух кажется чище. Прохладный, так как еще рано, немного обжигает легкие. Но в этом все равно есть что-то прекрасное. Просыпается щебетание птиц, а весь пейзаж веет безмятежностью. Легкая дымка от тумана окутывает здание школы. Здесь все напоминает викторианскую эпоху. Я будто героиня романа Джейн Остин, которая идет на заре навстречу своему прекрасному будущему. Прибавляю шаг, хочу как можно быстрее смыть с себя всю сегодняшнюю ночь. Еще у меня есть вопросы к Анне. Не знаю, что произошло после того, как я убежала и столкнулась с… Боже, я даже не знаю, как его зовут, но окрещу спасителем. Он не стал выдавать меня. И не причинил вреда. Будто, я не первая раненная пташка, оказавшись в его гнезде. Этот человек вызывает противоречия, но заставляю себя подумать об этом потом. Судя по времени, я не пролежала долго без сознания. Чувствую необыкновенную бодрость, но возможно, это все еще остатки адреналина в крови. Я проникаю в общежитие через тот же запасной выход. Никто не хватился приоткрытой двери. Хорошо, что мне не придется проходить через парадный вход. Я бы могла придумать историю, что мне не спалось и вышла на пробежку, чтобы справиться с бессонницей. Но эту эпопею все равно бы рассказали, если не директрисе, то заучу точно. А мне не хочется, чтобы меня лишили возможности бегать. Если в мужском общежитии тишь да гладь, то в наших коридорах уже тяжело пройти незамеченной. Наверное, правильно уделять себе столько времени, но вы же не готовитесь к званному ужину с королевой. Капюшон моей толстовки уже не пригодится, но мне отчаянно хочется накинуть его на себя, чтобы скрыться от любопытных взглядов и промывания костей. Однако, я выше приподнимаю голову и иду, сдерживая себя, чтобы не наброситься на очередной смешок. Почему всем так и хочется посмеяться надо мной?! Наконец, подойдя к двери с номером 304, я со вздохом проскальзываю внутрь. Наконец-то. Слышу шорох со стороны кровати Ани и следом ее голову, которая уже вглядывается в меня сонным взглядом. Меня немного подкупает, что она заснула в той же одежде и с телефоном в руках. Ее вид сейчас ничуть не лучше моего. Но все же… — Какого черта, Анна?! — Сразу кидаюсь на нее с вопросом. Мой тон немного выше обычного, но благо, уже многие не спят. Дабы не начались подслушивания за дверью, подбегаю к ее кровати, опускаясь на колени перед ней. Этот разговор должен остаться только между нами, придется убавить голос до шёпота. — Ох, Бека! — взвизгивает она, кидаясь на меня, заключая в собственный кокон. — Это правда ты. Прошу, прости меня! Я чертовски перед тобой виновата. Ты была права, не нужно было идти туда. Не знаю, что на меня нашло, но в тот момент показалось хорошей идеей быстрее найти Роя самой. Не подумала, что ты пойдешь за мной. Только сейчас понимаю, что по-другому ты бы и не поступила. Прости меня, Бека. Я неотёсанная дура. Она корит себя снова и снова, уткнувшись мне в шею. Ее слезы довольно долго не прекращаются и это заставляет меня прикусить язык от едких замечаний. Она понимает, что поступила неправильно, ни к чему еще раз напоминать об этом. К тому же, мне самой хочется побыстрее забыть обо всем. Так я и молчу, обнимая подругу в ответ. Когда она более менее успокаивается, немного отодвигается от меня, но не отпускает, всматривается в мое лицо, будто не веря, что это и вправду я. — Расскажи, что произошло и, пожалуйста, скажи, что тебя не отчисляют, — шепчет Аня, шмыгая носом. Если сейчас она не возьмет себя в руки, будет тяжело объяснять одноклассникам причину ее опухших век. — Я все время была на связи с Роем и Томасом, ждала новостей, пока не уснула. Они продолжили искать тебя и убедили меня вернуться сюда. — Нет, все хорошо, — поспешно отвечаю я, приподнимаясь на ноги и подходя к окну. Очень греет душу, что про меня не забыли. Надо быстрее написать Тому, что со мной все в порядке, без каких-либо подробностей. — Я укрылась в какой-то заброшенной части здания и пыталась найти выход. Это было тяжело сделать, так как мужские вечеринки проходят похлеще наших. Удалось выбраться только сейчас. Возможно, позже буду корить себя, что решаю умолчать о некоторых деталях. Обо всех деталях. Но я пока не готова озвучить с чем, а главное с кем, столкнулась. Не хочу вновь об этом вспоминать. Если Аня и не верит мне, то допытывать не стала. Она еще раз извиняется передо мной и переключает внимание на то, как она сама добралась сюда. Я беру свой телефон с тумбочки, и строю угрюмую гримасу от вида массы входящих звонков и сообщений. Пропуская все, нахожу контакт Тома. Не решаюсь ему позвонить, может, он так же уснул. Открывая диалоговое окно, ностальгия пробирает до костей. Последнее сообщение от него было несколько месяцев назад, он поздравлял меня с днем Независимости. Наше общение медленно сошло на нет после того, как он перевелся в школу напротив. Отправив ему сообщение, отбрасываю телефон обратно на тумбу. Встреча с ним ничего не меняет, а его кофту оставлю себе, она не так уж и плоха. Обернувшись, не замечаю Аню, видимо, пошла в душ, решив оставить меня. Так даже лучше. Тяжело думать, насколько я была близка к пропасти. Тянусь к шее и замираю. Нет, этого не может быть. Подбегаю к зеркалу, оглядываю ключицы, в ужасе распахивая глаза. Мой кулон. Я его потеряла. Если все это время приходилось сдерживать себя, чтобы не расплакаться, то сейчас слезы непроизвольно скатываются по щекам.