Прощай, одиночество

      — Ямато-сан! — ещё громче и ещё взволнованнее позвал Кучики Бьякуя, возвышаясь над ней.       — М? — протянула она.       Нет, она прекрасно понимала, что вот перед ней стоит капитан шестого отряда, а вот она сидит, ошалело смотрящая на этого самого капитана. Но почему-то ощущала себя заторможенной.       — Томо-чан!!! — раздался в голове разномастный и истошный вопль трёх таких разных голосов, и она вздрогнула, а затем вскочила на ноги.       Вскочила как-то очень резко — в глазах снова потемнело, но ненадолго.       — Добрый… ммм… — подняла голову кверху, посмотрела на небо. — Доброй ночи, Кучики-сан.       — Доброй, — как-то не шибко добро отозвался тот. — Что вы тут делали, Ямато-сан? И… что произошло? — прищурившись, он пристально посмотрел на неё, а затем куда-то за спину Томоэ.       Она обернулась, но ничего особенно не заметила, а затем поняла: он, скорее всего, имел в виду то нечто, похожее на птицу.       — А что вы видели? — вдруг спросила она, снова поворачиваясь к аристократу.       — Что? — переспросил тот.       — Что вы сейчас видели?       — Хм… — он на мгновение задумался. — Что-то поблескивающее и размытое, — ответил он, ещё больше щурясь. — С вами всё в порядке, Ямато-сан? — участливо поинтересовался он.       — Да, — ответила Томоэ и вздохнула.       Значит, размытое и поблескивающее. Но Томоэ видела вполне ясные очертания! Означало ли это, что перед ней в самом деле был в какой-то мере Осорэ-кен? Значит ли это, что… что истинную суть Осорэ-кен сможет увидеть только глава клана Цубаса? В любом случае, у Томоэ почти не осталось сомнений, что эта была их потерянная реликвия — слишком знакомое ощущение, но нужные воспоминания пока не удавалось найти.       — Кучики-сан, давайте я вам всё расскажу, а вы сами решите, что произошло. А может, даже поможете принять верное решение, что делать дальше, — предельно серьёзным тоном произнесла она.       Шинигами несколько секунд думал, видно взвешивал все за и против, а затем отрывисто кивнул и чуть махнул рукой. Как оказалось, совсем рядом находилось поместье клана Кучики.              — Вы утверждаете, что все эти нападения совершила… реликвия вашей семьи? — уточнил Кучики, когда Томоэ закончила свой рассказ.       — С вероятностью в ноль целых, девяносто девять сотых, — кивнула она.       Снова повисло молчание. Томоэ поднесла к губам кружку с горячим чаем, вдохнула приятный цветочный аромат и прикрыла глаза. Можно было бы назвать это чаепитие вполне приятным, если бы не обстоятельства.       — Ваши аргументы кажутся мне в целом убедительными, — наконец произнёс хозяин поместья.       — Я почти уверена, что произошедшее со мной — доказательство того, что перед нами действительно был Осорэ-кен. Это ведь не простая реликвия вроде заколки или пояса, это вещь, обладающая некой силой. И логично предположить, что она признает только главу клана.       — Но главой клана вы не являетесь, лишь исполняете обязанности, пока Цубаса-сан не повзрослеет.       — Да, — согласилась она. — И всё же изначально предполагалось, что главой клана Цубаса стану я. Если честно, я плохо помню своё детство. Дедушка говорил, что в детстве я чем-то серьёзно заболела, а когда выздоровела, обнаружились некоторые провалы в памяти. И всё же главой клана должна была стать я. И даже не мой брат. Но так вышло, что я покинула Сэйрейтей — мать серьёзно поругалась с отцом из-за его… кхм… любовницы и сына и покинула Общество душ, прихватив и меня. Думала, её вернут, ведь она законная жена и всё такое… наивная, — усмехнулась Томоэ. — В общем, ни мой отец, ни Томамори не стали главами семьи, думаю, из-за Осорэ-кен. Бабуля Мизуки сказала, что кинжал должен принять главу клана. Только так он будет защищать семью Цубаса, а глава семьи сможет защитить кинжал.       — Цубаса-сан стала главой клана?       — Похоже, что нет, — покачала головой Томоэ. — Дедушка не успел передать знание об Осорэ-кен и всё, что связано с преемственностью. Остались только свитки.       — Каковы возможности этого кинжала?       — Как я уже сказала, дедушка унёс эту тайну с собой в могилу, — тяжело вздохнув, ответила она. — Но я считаю, с этим нельзя мириться. Лучше знать, с чем мы имеем дело.       — Но как вы собираетесь выяснять?       — На счёт этого… — она снова вздохнула. — Я бы хотела попросить у вас помощи, Кучики-сан.       — У меня? — удивлённо посмотрел он на неё.       — У вас, — кивнула Томоэ.       — И чем я могу помочь вам? — спросил хозяин поместья.       Томоэ помолчала, тщательно подбирая слова. Нельзя было сказать что-то не то, нельзя было подорвать к себе доверие. Впрочем, она в самом деле не замышляла ничего такого. Но то, что она собиралась сказать… Это ведь была не рядовая просьба!       Она чуть наклонила голову на бок и, слишком сильно задумавшись, начала по привычке разглядывать лицо аристократа. Она сравнивала первое впечатление и первые мысли с тем, что видела сейчас, сопоставляла их. Что ж, он в самом деле был красив, и красота эта завораживала. Но в то же время чувствовалось в облике этого мужчины что-то пугающее.       — Я вас слушаю.       Томоэ вздрогнула и широко раскрыла глаза, удивлённо уставившись на мужчину. Тот тоже удивился, но уже её реакции.       — Ах, да, — опустила голову, прикрыла глаза и вздохнула.       Стоило признать, она всё ещё была согласна с той оценкой, что дала Кучики при первой встрече. Хорошо это или плохо? То ли она так хорошо угадала его суть, то ли капитан шестого отряда не спешил раскрываться перед ней. И что-то Томоэ подсказывало, что правильным будет именно второй вариант.       — Клан Кучики занимается составлением и охраной исторического очерка Сэйрейтея, так? — наконец собралась с мыслями она.       — Так, — кивнул мужчина.       — Может быть… вы позволите мне взглянуть на записи тысячелетней давности? — осторожно спросила она и улыбнулась.       — Что? — опешил Кучики.       — Понимаете, Кучики-сан, ни старейшины Цубаса, ни тем более я, понятия не имеем, что собой представляет Осорэ-кен. А эти знания… Они должны быть! Они должны храниться в семье, как иначе Хитоми станет следующей главой? Но откуда нам их получить? Наиболее логичный вариант — из исторических записей.       — Но почему вы уверены, что там есть хоть слово об этом… кинжале? — ещё больше нахмурился глава дома Кучики.       — Давайте размышлять логически, — Томоэ поудобнее уселась и подалась чуть вперёд. — Бабуля Мизуки сказала, что кинжал пытались уничтожить тысячу лет назад, но это не удалось. А с чего бы вдруг его уничтожать? Вот вы бы решились взять и по ниточкам разобрать свой шарф? Или кен… кей… ке… — она поджала губы, обречённо выдохнула и опустила голову. — Или это очаровательное украшение для волос расколотить в крошку? — продолжила Томоэ и вскинула голову. — Нет! — с жаром воскликнула она. — Потому что это важные вещи. От них так просто не избавляются. Более того, мы знаешь, что кинжал — не просто кусок метала, это вещь, обладающая силой, иначе зачем её запечатывать? А потому можно предположить, что тысячу лет назад случилось что-то, что заставило моего предка попытаться уничтожить Осорэ-кен. Если повезёт, это окажется какое-то масштабное событие, которое оказалось записано в анналах Сэйрейтея.       — Конечно, в ваших словах есть доля… хм… ваши слова вполне обоснованы, и я готов предположить, что это может оказаться правдой, — немного подумав, ответил Кучики. — И всё же, как вы собираетесь искать что-то? Вы же не хотите просмотреть записи за целое тысячелетие? Точной даты ведь не известно.       — Ну… — Томоэ замялась. — Честно говоря, буду надеяться, что мне повезёт, — сказала она.       — Хм… — снова задумался Кучики.       — Кучики-сан, я прекрасно понимаю, вы не обязаны мне помогать. Более того, я прекрасно знаю, что надо обо всё рассказать остальным капитанам. И я это непременно сделаю, прямо с утра.       — И у вас нет желания раскрыть это дело самостоятельно? Найти кинжал и похитителя самой? — вдруг спросил мужчина.       — Нет, — честно призналась Томоэ. — Это ведь очень серьёзно. Что, если все те шинигами в самом деле пострадали из-за Осорэ-кен? Это ведь может принести кучу проблем нашей семье. Раз я выполняю обязанности главы, я отвечаю за людей, мои решения могут повлиять на их судьбы. Я не хочу из-за каких-то своих амбиций подставить их, причинить им боль, доставить неприятности…       — Я почему-то думал, в мире живых все рвутся защищать родных и близких своими силами.       — Шинигами тоже, разве вы не знали? Это вполне естественно, — улыбнулась она. — Но люди порой бывают упорнее. Знаете, им отведено не так много времени, всего каких-то семьдесят или восемьдесят лет. Некоторые живут дольше, некоторые — меньше. Но когда ты знаешь, что твоё время ограничено несколькими десятками лет, и за это время нужно успеть так много сделать… — Томоэ вздохнула. — Жизнь слишком хрупка, её очень просто потерять. Слабые физически люди, лишённые особых сил, таких, какими обладают шинигами, знают это как никто другой. — Она немного помолчала, а затем, чуть наклонив голову набок и лукаво улыбнувшись, спросила: — Так что, я могу рассчитывать на вашу помощь?       — Да, — тоже немного помолчав, ответил мужчина.              Обозрев весь фронт работ, Томоэ грустно вздохнула. Да, летописи — это вам не Google поиск: забил запрос — получил ответ. Тут придётся основательно покопаться.       — Чаю? — поинтересовался Кучики.       Томоэ посмотрела на него исподлобья. Наверное, лучше было бы попросить кофе, этак пятилитровое ведёрко, но… чего нет — того нет.       — Давайте, — сдалась она и, придвинув к себе первую в стопке ветхую на вид книгу в мягком переплёте, открыла её.       Записи тысячелетней давности… Язык, которым были записаны основные события, сначала заставил Томоэ напрячься. Она отвыкла от подобной манеры изъяснения. Зато почерк был очень изящным и понятным. Пожалуй, слишком изящным. Она сама бы так писать не смогла, хоть её никто и не упрекал в том, что она пишет как курица лапой. Но, опять же, возьми Томоэ сейчас в руки кисть и попробуй вывести иероглиф… в общем, лучше не позориться. Годы орудования шариковой ручкой и простым грифельным карандашом тоже не прошли бесследно.       Пару раз ей даже пришлось обращаться к хозяину дома, чтобы он разъяснил ей простым языком те или иные замудрёные фразы. Кучики Бьякуя сидел в той же комнате и при ярком свете свечи что-то читал. Что — Томоэ не всматривалась и не интересовалась, не до того ей было.       Примерно на восьмом году просматриваемого ею тысячелетия, где-то в середине, глаз Томоэ зацепился за довольно любопытную фразу, смысл которой сводился к тому, что Харуо Абэ предстал перед судом за убийство своей старшей сестры Хэсуи, главы клана Цубаса. В то же время в Сэйрейтее произошёл всплеск реяцу, который отправил на больничные койки пару сотен шинигами, что были послабее. Выяснилось, что Хэсуи была очень больна и умирала, но некая вещь, сила, название которой не упоминалось, не желала отпускать женщину. И вот, когда Хэсуи уже почти умерла, эта самая сила слилась с ней, вследствие чего и произошёл всплеск реяцу. Следующее, что было известно об этом деле — Харуо Абэ был оправдан, а сила запечатана. Вот и всё. Правда, ещё говорилось, что повторились события, что произошли пять веков назад.       Томоэ медленно и тяжело выдохнула, оторвала взгляд от текста и посмотрела на Кучики. Тот, что удивительно, спал — закрытые глаза, ровное дыхание, книга, которую он читал, лежала на груди, слегка придерживаемая руками. Томоэ усмехнулась, тихо-тихо поднялась на ноги, подошла к полкам и в слабом свете свечи стала разглядывать корешки, пытаясь понять, где содержатся нужные ей записи.       Наконец нашла книги с предположительно нужными записями, вернулась к низкому столу, поставила на него свечу, а затем, подумав, сняла и заколку, которая держала её причёску — пусть она и была не такой тяжёлой, но всё же несколько утяжеляла голову и стала неприятно колоть кожу. Пряди тут же распустились и упали на плечи. Снова вздохнула и вернулась к полкам, снимая с них найденные записи.       Очередное погружение в события прошлого вызвало у Томоэ головную боль — она пульсировала то в одном месте, то в другом, но Томоэ не собиралась отвлекаться на такие пустяки, когда она была в нескольких шагах от понимания природы реликвии её семьи!       Когда глаза начали слезиться от вековой пыли, а все иероглифы смешались в голове в кашу, Томоэ наконец нашла то, что искала. Она обязательно завопила бы от радости, но вовремя вспомнила, что находится в чужом доме, а в паре метров от неё спит Кучики Бьякуя.       Она углубилась в чтение, и чем дальше читала, тем шире раскрывались её глаза от удивления. Если вкратце, жил примерно полторы тысячи лет назад шинигами — он был очень сильным и его даже прочили на место одного из капитанов отряда, но внезапно этот шинигами, звали его Цубаса Соу, умер, похоже от какой-то болезни. Его занпакто не исчез, как и положено, а продолжил своё существование. Имя этому занпакто было Осорэ-кен. Он был очень сильным и, судя по всему, его почивший хозяин отдал мечу слишком большую часть себя.       Сын Цубасы Соу пытался уничтожить занпакто, но у него не вышло. Сделать это пробовали и другие сильные шинигами, даже главнокомандующий Ямамото! Но горе Осорэ-кен было так велико, что он бушевал, гневался и выплёскивал свою силу. Усмирить его удалось лишь внуку Цубасы Соу, который согласился принять занпакто Осорэ-кен как свой собственный, а тот, в свою очередь, принял мальчика в качестве своего хозяина. Беспрецедентный случай, когда занпакто не исчезает со смертью хозяина. Когда занпакто выбирает себе нового хозяина. Когда шинигами принимает чужой занпакто.       Через пару лет об Осорэ-кен снова было упомянуто. Согласно записям семья Цубаса была приравнена к аристократии, им было доверено охранять Осорэ-кен, который стал первой реликвией семьи. Теперь каждому будущему главе клана надлежало попытаться принять занпакто, и если тот примет предполагаемого главу в ответ, шинигами надлежало управлять. Осорэ-кен следовало хранить в запечатанном виде, его хозяин же не мог обладать другим занпакто.       Томоэ медленно выдохнула. Так вот оно что. Теперь она понимала. Закрыла глаза, отклонилась назад, легла на пол. На лицо даже сквозь закрытые сёдзи падал лунный свет. Перед мысленным взором вдруг ярко встала картинка: она и Томамори, тогда совсем мальчишка, вслед за дедушкой спускались в подземелье. Так вот, почему оно ей было так знакомо! И как же она могла о нём забыть?       Они спускались по лестнице, затем шли по тёмному коридору. Наконец дедушка остановился в зале перед шкатулкой, открыл её и достал оттуда кинжал. Рядом с ним на бархатной подложке лежали ножны. Он прошептал какие-то слова, Томоэ не могла их вспомнить, как не пыталась, а затем увидела большую птицу со сверкающими глазами. Эти глаза испытующе смотрели почему-то на Томоэ.       Первым к птице шагнул Томамори. Он щурился, видимо пытался разглядеть истинную сущность Осорэ-кен. А ещё он трясся от страха. Птица взмахнула крыльями, пронзительно закричала и вошла прямо в грудь Томамори. Пару секунд ничего не происходило, а затем птица вырвалась из его груди, а мальчик упал на колени и душераздирающе закричал.       Дедушка бросился к нему, положил руку Томамори на грудь, туда, где было сердце, и снова что-то тихо прошептал. Мальчик тут перестал кричать и успокоился, потеряв сознания. Томоэ тогда тоже перепугалась, она представила, что с ней наверняка будет так же.       Глазом не успела моргнуть, как птица снова закричала и вошла в её грудь. В первое мгновение у неё сжало лёгкие, а из глаз брызнули слёзы. В голове как-то всё помутнело, в глазах потемнело. Она ждала, что вот сейчас на неё нахлынет волна нестерпимой боли, но ничего подобного не происходило. Только что-то в груди, где сердце, приятно покалывало и разливалось теплом.       — Хвала Небесам, — выдохнул дедушка. — Он принял тебя, Томоэ. Тебе быть следующей главой семьи.       А потом воспоминания прерывались. Кажется, Томоэ вскоре заболела и плохо помнила то время. Болела недолго, как-то вылечилась, но всё же несколько месяцев для неё были как в тумане, она не могла их вспомнить.       Резко открыла глаза и уставилась в потолок. Сквозь закрытые сёдзи угадывался солнечный свет. Слышался топот ног, приглушённые голоса. Рывком села и пару раз моргнула. Она находилась всё в той же комнате, где на стеллажах стояли книги с записями о событиях, произошедших в Обществе душ. На колени упало белое капитанское хаори с цифрой шесть.       Очень мило, подумала Томоэ и поднялась на ноги. Аккуратно сложила хаори, положила его на стол и, приоткрыв сёдзи, выглянула наружу. Очень удачно, что в этой части двора никого не наблюдалось. Оглядела комнату — все записи были составлены на стеллаж, туда, где им и полагалось быть. Что ж, значит, она может с чистой совестью покинуть поместье. Конечно, следовало бы попрощаться, но Кучики-сан уже наверняка отправился в отряд. А ей надо было поспешить к главнокомандующему.              — Теперь нам известна природа этих странных нападений, — подвёл итог Кьёраку Шунсуй. — Теперь мы имеем представление, как отражать атаки, как защищаться. И надо как можно скорее найти этот занпакто.       Томоэ, чуть приподняв голову, окинула взглядом собравшихся капитанов и лейтенантов — лица у всех были хмурые, взгляды обращены на неё, Томоэ, стоявшую рядом с Исэ Нанао.       — Это, конечно, было крайне безрассудно с вашей стороны потерять такую опасную вещь, — негромко заметила Сой Фон.       — Конкретно с моей, или вы имеете ввиду наш почивший клан? Что ж, в самом деле. Очень глупо было со стороны старой и больной женщины не ринуться в первую же минуты под развалины поместья, чтобы проверить, как там реликвия поживает.       Несколько лейтенантов опустили головы и отвели в сторону взгляды, старательно сдерживая улыбки. Лейтенант второго отряда весь надулся то ли от праведного гнева, то ли тоже старался не засмеяться. Капитан пятого отряда, Хирако Шинджи, расплылся в гаденькой такой улыбочке.       — Ну-ну, не стоит выяснять сейчас, кто виноват — это дела минувших дней. Сейчас важнее найти занпакто, — примирительно улыбнулся главнокомандующий.       — А если мы его найдём? Что тогда? — спросил Хитсугая. — Что нам с ним делать? Если занпакто окажется в чужих руках…       — Я тоже буду искать, — перебила его Томоэ. — Если кто-то его найдёт — пусть сообщит мне, — сказала она.       — Вы? — снова подала голос Сой Фон.       — Во всём Обществе душ сейчас есть лишь один человек, на которого Осорэ-кен не нападёт и которого послушает, и этот человек — я. Просто смиритесь с этим, капитан. Впрочем, я могу вернуться в поместье и продолжить заниматься своими делами — у меня их, знаете ли, довольно много. В общем-то, кто я такая? Меня даже к отряду ещё не приписали, — пожала она плечами и сдержанно улыбнулась. — Конечно, решение принимать будете все вы, — добавила Томоэ, окинув взглядом собравшихся и повернувшись к Кьёраку. — Если вы решите, что ваших сил будет достаточно, чтобы справится с Осорэ-кен — я возражать не буду. Кто знает, может, сообща, всем Готеем, удастся сделать то, что когда-то не вышло у Ямамото Генрюсая, а именно — уничтожить Осорэ-кен, — наконец она замолчала и, сложив руки перед собой, покорно стала ждать ответа.       Все молчали. Лишь Кучики Бьякуя негромко усмехнулся — он-то этот нехитрый приём уже видел. Она в очередной раз создала видимость выбора, но этот самый выбор был очевиден: для Томоэ, для него, Бьякуи, и для Кьёраку — главнокомандующий в лице не изменился, но в его глазах был виден смех.       — Надеюсь, вы знаете, что делать, — сдалась Сой Фон.       — Вот и замечательно! — поспешил подвести итог Кьёраку. — На этом, пожалуй, можно и закончить. Спасибо за помощь, Томо-чан.       — По-моему, это мои слова, — мягко улыбнулась она и тоже направилась к выходу из зала.