Прощай, одиночество

      Сквозь распахнутое окно в покои капитана, что располагались на территории его отряда, проникал прохладный ночной ветерок, принося с собой негромкие разговоры шинигами, которые как муравьи бегали по Сэйрейтею и суетились. В их глазах плескался азарт, в крови играл адреналин — рядовые старательно пытались обнаружить загадочный занпакто, который вот уже столько дней наводил на шинигами панику.       Кучики Бьякуя сидел у окна с закрытыми глазами и думал. Его беспокоила только одна вещь: кому могло понадобиться украсть этот Осорэ-кен? Неужели кто-то кроме последнего главы клана Цубаса знал о нём? Но кто? Прежний глава клана успел кому-то рассказать? Кто-то узнал об этом тайком? И что этот некто собирается делать с чужим занпакто? Приручить?       Тут Бьякуя вспомнил, что ему старейшина Саотомэ рассказывала о семье Рэнцу. Кажется, мать Томоэ как-то была связана с этой семьёй, но как? Капитан шестого отряда нахмурился. Да, она была то ли старшей, то ли младшей сестрой жены нынешнего главы клана Рэнцу. А ещё старушка говорила, что Рэнцу всю жизнь стремились взять управление кланом в свои руки, войти в главный дом. Кажется, из-за одного из их предков. Они что-то там не поделили, и семья Рэнцу стала считать, что власть в клане Цубаса должна принадлежать им.       Так может, это их рук дело? Стащили под шумок? Вполне вероятно. А ещё была мать Ямато Томоэ, правда, эту женщину уже полторы с небольшим сотни лет никто не видел. Но и этот вариант исключать не следовало.       Стоило подумать и о посторонних, не связанных с семьёй Цубаса. Кто-то ведь мог каким-то образом узнать об Осорэ-кен, мог захотеть заполучить себе сильный и необычный занпакто. Кучики Бьякуя с шумом выдохнул. Почему же они не могли обнаружить его? Что же им мешало, Ямато-сан и Хитоми-сан? Он медленно открыл глаза и… замер.       И как же он не почувствовал его приближения? Почему? Ведь занпакто был очень силён! Прямо сейчас мужчина чувствовал его реяцу. Чем дольше Бьякуя смотрел на сгусток чего-то поблескивающего, тем отчётливее он видел очертания птицы с блестящими глазами. Ему даже показалось, что печальными. А когда Бьякуя наконец отмер, вскочил на ноги и схватился за занпакто, птица закричала и, устремившись к нему, проникла в грудь мужчины.       На какое-то мгновение дыхание сбилось. Бьякуя пошатнулся, но устоял. В глазах потемнело, звуки все разом пропали. Он почувствовал, как внутри него что-то… что-то сражалось. А затем всё прекратилось. Перед глазами появилась картинка, вернулись звуки. Кучики Бьякуя всё чётко видел, всё осознавал.       Он огляделся — окно было открыто, в кабинет врывался ночной ветер. Свечка уже успела догореть и погаснуть, помещение освещалось только слабым светом луны. Мужчина потряс головой, потёр виски и вздохнул. Кажется, он успел задремать. Сон смешался с реальностью, а потому эта птица казалась настоящей. Но ничего не говорило о том, что в его кабинет в самом деле мог пожаловать этот занпакто, Осорэ-кен. И разве он не ищет своих жертв только на улице?       Прислушался к собственным ощущениям. Нет, того внезапно возникшего чувства борьбы он не ощущал. В самом деле приснилось?       Спать, решил Бьякуя, пора отдыхать. А утро вечера мудренее.              Утро в доме клана Цубаса не задалось. Сначала парень из одиннадцатого отряда поцапался с парнем из тринадцатого из-за какой-то сущей мелочи. Криков было — на всё поместье. Потом заявилась Рэнцу Мидори со своим сыном и поинтересовалась, не передумала ли Томоэ насчёт свадьбы её разлюбезного сынка и Хитоми. Пришлось их относительно культурно выставить за порог и попросить с данным предложением больше не приходить.       Ближе к полудню визит семье Цубаса нанёс Хонда Джиро и сообщил, что вынужден отказаться от столь любезного предложения Томоэ. На вопрос «Почему?» он ответил:       — Всё это кажется мне не слишком подходящим, — с предельно серьёзным выражением лица сказал он. — Мы с женой посовещались и решили, что лучше отказаться. При всём моём уважении к вам, такое предложение выглядит слишком подозрительно.       На что стоявший рядом Нобору громко сказал:       — Ты думаешь, тебя может обмануть женщина, которой я доверил свою жизнь? Тебя может обмануть наша семья? Или ты забыл, что мы — аристократы! — фыркнул он и гордо вздёрнул подбородок.       — Такое положение совершенно не говорит о том, что ты — святой, — негромко ответил Хонда. — Я лишь беспокоюсь о своей собственной семье. Я не хочу доставлять им неприятности.       — Ты обвиняешь в чём-то Ямато-сан? — сжав руки в кулаки, угрожающе поинтересовался Нобору.       — Я ещё раз…       — Хватит, — прервала их Томоэ. — Нобору, мне очень приятно, что ты так высоко меня ценишь, — мягко улыбнулась она ему, и парень поджал губы, кивнул и отвёл взгляд в сторону. — Хонда-кун, — она сделала пару шагов к нему и одарила того тёплой улыбкой. — Я прекрасно тебя понимаю. В самом деле, со стороны всё выглядит более чем подозрительно: люди, которых ты никогда не знал, делают тебе подобное предложение. Но скажи мне честно, у тебя есть повод бояться меня? Есть повод не доверять мне? Подумай хорошенько.       Мужчина нахмурился и в самом деле задумался, а через несколько секунд ответил:       — Нет, но…       — Ты ведь не разговаривал со своим отцом, — укоряющее посмотрела на него Томоэ. — А я просила тебя это обязательно сделать. Заботиться о свои родителях нужно, ты всё правильно делаешь, — продолжала она, — но ведь и твой отец — не немощный старик. Он взрослый, мудрый человек. Он имеет право участвовать в принятии такого важного решения. И разве он не волнуется за тебя? Разве он не переживает о твоём благополучии? Я уверена, ему хочется, чтобы ты жил хорошо и счастливо. Что, если он посчитает это предложение достойным, чтобы его принять? И как он может расстроиться, узнав, что ты отказался не посоветовавшись с ним.       Хонда Джиро опустил голову, а затем вдруг виновато посмотрел на Томоэ исподлобья. Похоже, ему в самом деле стало несколько стыдно из-за того, что он ничего не сказал отцу. Может, он захотел бы принять это предложение?       — Я дам вам ещё время. Собственно, у этого предложения нет срока годности, — удовлетворённо кивнула она. — Поговори с отцом, обсудите всё.       — Хорошо, — кивнул мужчина. — Я поговорю с ним.       — Как вы его уболтали! — восхитился Нобору, когда Хонда Джиро покинул поместье. — Надо же, он так просто вас послушался!       Томоэ довольно усмехнулась. Ещё бы, подумала она. Джиро она знала ещё мальчишкой и всегда умела найти к нему подход. С самого детства он пытался быть самостоятельным, не любил беспокоить родителей и старался принимать решения самостоятельно. Но от этого отец и мать только больше переживали — сын мало чем с ними делился, они не знали, что у него творилось в голове. И Томоэ частенько упрекала Джиро в том, что своей чрезмерной самостоятельностью он только больше беспокоит родителей.              — Так не честно! — воскликнула Хитоми, с пыхтением поднимаясь на ноги после шестого падения на землю за последние полчаса. — Вы сильнее меня, Томоэ-сан!       — Разве не в этом суть тренировок? — хмыкнула она. — Сражаться с более сильным противником и становиться сильнее. Если выйдешь против слабого, никакого толка от этого не будет.       — Но я же девушка! — насупилась Хитоми и даже топнула ногой.       — Не аргумент, — фыркнула Томоэ. — Или полагаешь, что противник сделает поблажку за твои красивые глазки? На войне как на войне, знаешь ли. А ты сама говорила, что хочешь стать сильной, достойной главой своей семьи.       — Да, но…       — Или ты уже забыла, что не далее как четыре дня назад восхищалась Кучики Рукией и говорила, какая она храбрая, отважная, сильная и всё в таком духе? А она тоже девушка, и ничего.       — Да, но…       — Раз сама пожелала стать сильной — не жалуйся, — в очередной раз перебила её Томоэ. — Нападай, — добавила она и отвела правую ногу назад.       Хитоми тяжело вздохнула. Да, Томоэ хорошо было говорить, она-то была сильной. А Хитоми? Она даже не знала, как толком драться, её этому ещё не учили. Но ничего не поделаешь, Томоэ была права.       Издав неумелый боевой клич, Хитоми бросилась на Томоэ. Изобразить какой-то удар девочка даже не надеялась, всё равно не умела. Ну, может хотя бы лягнёт её? Ну, хоть как-нибудь достанет! Но нет, Томоэ снова очень грациозно уклонилась в последний момент, когда Хитоми оказалась совсем рядом с ней, и толкнула девочку в спину. Толчок сам по себе был не очень сильный, но Хитоми почему-то с трудом удержалась на ногах. Зато удержалась, а не пропахала носом газон, как в прошлый раз.       — Ну и какой в этом смысл? — недовольно поинтересовалась она, опираясь руками о колени. — Я даже достать вас не могу!       — Смысл в этом есть, — ответила Томоэ, улыбаясь. — Но будет не интересно, если я тебе расскажу, попытайся понять сама.       Хитоми снова тяжело вздохнула и, не дожидаясь очередного «Нападай», опять бросилась на Томоэ. Впрочем, она понимала, что и эта атака не увенчается успехом. Вообще никаким. Она уже представляла себе, как Томоэ с необычайной грацией уклоняется, а затем опять толкает её в спину. И прежде, чем это произойдёт, Хитоми попыталась сама избежать неминуемого удара. Получилось совсем ужасно — попытка уклониться обернулась тем, что девочка запнулась о собственную ногу, не удержалась и упала на землю, больно ударившись копчиков.       — Больно! — сообщила она надув губки.       — Не сомневаюсь, — совершенно серьёзно кивнула Томоэ. — Но это уже лучше. Кажется, суть ты начинаешь потихоньку уяснять.       — Что? — удивилась девочка, моментально позабыв об ушибе.       — Говорят, что лучшая защита — это нападение. Но так же лучшим нападением может оказаться защита.       — То есть?       — Постоянное уклонение от атак — это не бегство, не трусость и не слабость. Это тактика. Чем успешнее ты уворачиваешься, тем больше атак противника проходят мимо тебя. Чем больше неудач он терпит, тем больше злится. Начинает использовать больше силы, в конце концов, открывает свои козыри. Но противник, который не может оставаться хладнокровным и рассудительным во время боя — заведомо проигравший. Сильные эмоции заставляют совершать ошибки.       — Твоя тактика — доведи противника до белого каления? — уставилась на неё Хитоми.       — Можно и так сказать, — кивнула Томоэ. — В конечном итоге он либо выдохнется, либо совершит ошибку, и тогда ты можешь ударить в ответ. Но чтобы избегать всех атак противника вне зависимости от их силы, надо быть сильным и выносливым.       — И что, вы можете избежать любой атаки? — широко раскрыв глаза, спросила Хитоми.       — Не знаю, — честно ответила Томоэ. — Я никогда не сталкивалась с достаточно сильными противниками.       — Кто вас этому учил, Томоэ-сан? — вдруг поинтересовалась девочка.       Томоэ не ответила, только хитро улыбнулась. Хитоми покачала головой, вздохнула и снова поднялась на ноги, морально готовясь для новой атаки. Но тут с другой стороны дома послышался шум, какие-то голоса. Томоэ обернулась, нахмурилась, а затем поспешила к входным воротам. Хитоми, отряхнувшись и пригладив чёрные волосы, направилась за ней.       — А ну пустите меня! — закричал Абараи Ренджи, перекидывая занпакто через плечо. — Где она? Где эта Ямато?       — Абараи-сан, прошу вас, ведите себя достойно! — воскликнул один из шинигами Цубаса.       — Что здесь происходит? — спросила подошедшая Томоэ.       Хитоми остановилась рядом с ней и сделала шаг назад и чуть в сторону, практически спрятавшись за спиной своей родственницы и наставницы.       — А вот и вы, — прищурившись, Ренджи смерил её недобрым взглядом и фыркнул, обнаружив на временной главе клана Цубаса широкие чёрные штаны и подобие лёгкой тканевой безрукавки тоже чёрного цвета.       — Ренджи! — в поместье стремительно вбежала Кучики Рукия и, оказавшись рядом с лейтенантом шестого отряда, отвесила ему подзатыльник. — Я же сказала тебе подождать!       — А чего ждать-то? — возмутился тот.       — Лейтенант Абараи! — ещё один голос, и в поместье вошёл капитан десятого отряда, а следом за ним — его лейтенант. — Как всегда никакой выдержки.       — Посмотрел бы я на вас, окажись вы на моём месте, капитан Хитсугая, — хмыкнул тот.       — Это уж вряд ли, — усмехнувшись, ответил Тоширо.       — Какое общество кругом я вижу, — негромко напомнила о себе Томоэ и краем глаза отметила, что перед домом собрались все шинигами Цубаса, которые на данный момент были в поместье. Они встали по бокам и чуть впереди Томоэ и слаженно опустили руки на свои занпакто. — Чем обязана столь шумному вторжению в мой дом?       Незваные гости переглянулись. Рукия строго посмотрела на Ренджи, давая тому понять, чтобы даже рот не раскрывал, пока ему не скажут, а то ляпнет ещё что-нибудь не то, и выйдет совсем плохо. Лейтенант шестого отряда фыркнул и демонстративно отвернулся.       — Ямато-сан, — начала Рукия. — Мы бы хотели поговорить с вами… только не поймите неправильно, мы вас ни в чём не обвиняем, — зачем-то сказала она.       — Так, — Томоэ совсем помрачнела и, смерив гостей пристальным и серьёзным взглядом, вздохнула. — Пройдёмте в дом. Если уж такое начало, мне страшно представить, что будет дальше. Сомневаюсь, что…       — Ямато-сан! — не успела она договорить, как в поместье ворвался запыхавшийся Нобору.       Он остановился, увидел двух капитанов и лейтенанта, и глаза его широко раскрылись от испуга. Он поспешил подбежать к Томоэ и встать перед ней, раскинув руки, после чего заявил:       — Всё не так! Вы не можете её обвинять в подобном и уж тем более не можете забрать! Я вам этого не позволю, даже если…       — Нобору, — осторожно позвала его Томоэ и положила руку тому на плечо, — мне, конечно, очень приятно такое рвение, но меня пока никто и никуда не собирается забирать.       — А? — обернулся он и удивлённо уставился на Томоэ. — Так… — он медленно повернулся, посмотрел на шинигами, а затем поклонился и поспешно произнёс: — Простите, я… я не подумал. Похоже, я всё не так понял.       — Не так, — согласился Хитсугая Тоширо. — Ямато-сан, кажется, вы приглашали в дом.       — Да, — кивнула она. — Прошу. — И, развернувшись, направилась к дому, прихватив с собой и Хитоми с Нобору.              Расположились в одной из гостевых комнат. Служанка принесла ароматный зелёный чай, пирожки с вишней и сладости. Хитсугая Тоширо, Кучики Рукия и Абараи Ренджи сидели рядышком, на взгляд Томоэ так слишком тесно. Ей подумалось, что они сейчас были похожи на трёх зашибленных воробушков перед стаей матёрых голубей. А вот сама Томоэ, старейшины Саотомэ, Ашэра и Киришидо, а так же Нобору, посверкивающий пристальным взглядом, чувствовали себя более чем комфортно. Только Хитоми на этом чаепитии не присутствовала.       — Я вас внимательно слушаю, — наконец нарушила тишину Томоэ, когда Ренджи, от нервов видимо, проглотил восьмой пирожок.       — Даже не знаю, с чего начать… — негромко произнесла Рукия.       — Ямато-сан, дело в том, что с капитаном Кучики случилась… хм… неприятность, — откашлявшись, начал Тоширо.       — Неприятность? — хмыкнул Ренджи. — Хорошенькая же неприятность, помирать.       — Простите? — перевела недоумённый взгляд с Хитсугаи на Абарая.       — Ямато-сан, я вам сейчас всё расскажу, — вызвался Нобору.       — А ты-то откуда знаешь? — прищурился капитан десятого отряда. — Мне казалось, простым шинигами об этом ещё не сообщали.       — Во-первых, — вскинул подбородок тот, — я — пятый офицер первого отряда. Во-вторых, если дело касается главы нашей семьи, пусть даже временного, я всегда об этом узнаю. Это моя обязанность — защищать главу семьи! — не без гордости сказал он, а затем повернулся к Томоэ. — Дело обстояло примерно так: утром капитан шестого отряда выслушал отчёт о прошедшей ночи от офицеров, которые доложили, что никаких особых происшествий не было. Занпакто ни на кого не нападал, но его заметили вблизи казарм десятого, третьего и шестого отрядов. Естественно, в разное время.       Затем он вышел посмотреть тренировку рядовых, переговорил с некоторыми офицерами, понаблюдал какое-то время за шинигами. Вернулся в свой кабинет. К нему пришёл с докладом восемнадцатый офицер — он как раз прибыл из мира живых, с задания, а потому поспешил доложить капитану о проделанной работе.       — Откуда ты всё это знаешь? — перебил его Хитсугая Тоширо.       — Я умею собирать информацию, — ответил Нобору и продолжил: — После доклада восемнадцатого офицера пришёл лейтенант Абараи. Капитан Кучики отдал ему распоряжения. После ухода лейтенанта капитан решил выпить чаю.       — Может, ты ещё скажешь, какой чай и с чем он пил? — скептически поинтересовался Ренджи       — Скажу! — с вызовом ответил Нобору. — Чай зелёный с жасмином. К чаю был апельсиновый мармелад в сахаре.       — А тебе во второй отряд никогда не предлагали перейти? — прищурившись, спросил Хитсугая.       — Предлагали, но я отказался, — честно ответил Нобору.       — Почему?       — Просто отказался, — ответил тот, но Томоэ поняла, что он что-то недоговаривал. — Так вот. После чая капитан вернулся к своим делам, и с тех пор его больше никто не видел. Когда лейтенант Абараи, — он посмотрел на Ренджи, — вернулся в кабинет, он увидел своего капитана, лежащего на полу без сознания. Лейтенант тут же вызвал медиков из четвёртого отряда. По словам очевидцев капитан Кучики был очень бледен, пульс едва прощупывался, дыхание редкое и прерывистое. Как бы ни пытались медики привести его в сознания, он так и не очнулся. Более того, его реяцу постоянно скакала и скачет до сих пор, то полностью исчезает, то происходит всплеск. Медики пытались применить техники лечения, но все они были отвергнуты всплесками реяцу капитана Кучики.       По словам капитана Котецу его состояние очень тяжелое, и как помочь Кучики — никто не знает. Он находился в главном госпитале.       — Та-а-а-ак… — протянула Томоэ, прикрыв глаза и сделав вдох. — Это всё крайне печально, — сказала она. Впрочем, покривила душой. Томоэ прекрасно понимала, что это не просто печально — это очень плохо. Она кое-что понимала в лечении, хотя давно не применяла свои знания на практике, и готова была согласиться с Ренджи — Кучики так и умереть может. — Но при чём тут я?       — Они полагают, что виновник такого состояния капитана Кучики — Осорэ-кен, — ответил Нобору.       — Что? — уставилась она на шинигами. — Но почему?       — Его видели рядом с бараками шестого отряда, — спокойно ответил Хитсугая.       — Но это не повод…       — Я склонна согласится с этим не самым логичным выводом, — вдруг произнесла бабуля Мизуки.       — Почему? — удивлённо уставилась на неё Томоэ.       — А ты не помнишь? Хотя, да. Ты не помнишь. Когда ты пришла в себя, мы поняли, что у тебя есть некоторые провалы в памяти. Наверное, в этом виновата медлительность Юичиро… в любом случае, он ничего не стал тебе говорить.       — Что дедушка не стал мне говорить? — помрачнела Томоэ. — О чём вы, бабуля. Чего я не помню?       — Того, как ты чуть не умерла, — немного помолчав, сказала старушка.