Ливень

К их огромному счастью, школа изменилась не сильно. И путь к медпункту не был отрезан, хоть и стал заметно извилистее. Пришлось порядочно побродить, прежде чем удалось добраться до нужного им кабинета. Кишинума с содроганием подумал о том, что за следующим поворотом их встретят останки Маю, размазанные по стене, но на удивление стена оказалась чистой, как и пол под ней. Будто никогда и не было той ужасной смерти. Внутри самого медпункта почти ничего не изменилось. Разве что на плакате "Мойте руки с мылом" появилась надпись, сделанная шариковой ручкой. Или может быть, в прошлый раз, когда Кишинума был тут, он просто не заметил её. Не до этого ему было. - "Никогда не забывайте про своих родителей. Вспоминайте и плачьте, потому что вам уже не вернуться домой", - Прочитав записку, Моришиге обернулся на своего спутника. Лицо того помрачнело. "Чёрта с два я буду плакать по ним" - подумал Кишинума и нахмурился. Сакутаро заметил перемены в лице, но ничего не сказал, поняв, что задел одноклассника за живое. Что бы там ни было, это личное дело Кишинумы. Очкарик подошёл к стоящим у стены шкафам со стеклянными дверцами. Один из них был практически пуст, только на одной из полок лежали окровавленные ножницы. И судя по тому, что кровь была совсем свежей – воспользовались ими совсем недавно. Этот факт вызвал у Моришиге интерес, но сейчас не время было отвлекаться на свои фантазии. Открыв второй шкаф, заполненный медикаментами, он оглядел его содержимое, которое явно лежало нетронутым всё это время, и вытащил плотно упакованные в посеревшую бумагу бинты и моток ваты. Поглядев на бутылочку спирта, что стояла на самом верху, Моришиге после некоторых сомнений взял и её. Алкогольные напитки ведь хранятся веками - а уж концентрированному спирту явно ничего не сделается даже за несколько десятков лет. Перетащив всё нужное на кушетку, где сидел Кишинума, тем временем уже снявший пиджак, рубашку и футболку, ботаник подошёл к раковине и попробовал открыть воду. Кран повернулся со скрипом, но вода не пошла. - Даже промыть рану нечем, - Он задумался, посмотрев в окно, которое выглядело нарисованным, как и все окна в этой школе, - Но оставить её необработанной слишком рискованно. В этом местечке подхватить заразу проще простого. Может, можно набрать дождевой воды? - Дождь тоже опасен. Мы с Шинозаки находили записку какого-то школьника, где говорилось, что его друг умер после того, так выпил этой воды. - Заметил Йошики. - Ладно. Давай своё плечо. Будет больно, так что потерпи, пожалуйста. - Моришиге подсел к нему и принялся за дело. Он тщательно очистил рану туго свёрнутым тампоном из ваты, а потом продезинфицировал её края спиртом. Кишинума сидел, стиснув зубы. Очкарик не обманул: было больно, и ещё как. Закончив с обработкой, Моришиге тщательно перевязал плечо, прижав рану салфеткой, сложенной из куска бинта. Кишинума натянул подсохший пиджак и подвигал рукой. Она всё ещё побаливала, но не так сильно, и пропало то мерзкое ощущение от расхождения рваных краёв раны, что сопровождало каждое его движение. - Спасибо, Моришиге, - Поблагодарил он одноклассника, который вернулся к шкафу, чтобы разложить на места остатки неиспользованных медикаментов. - На здоровье, - Сакутаро старался не обращать внимание на ножницы, лежащие в соседнем шкафу. Вдруг призраку, который появлялся здесь, не понравится, что его вещи трогали, - Скажи, а что лежит в твоих карманах? - А, это, - Запустив руку в карман брюк, Кишинума вытащил оттуда мешочек с надписью «Ёшизава Рё». Вместе с ним из кармана вывалилась зажигалка. Йоши попробовал её зажечь, но у него ничего не получилось. Дьявол. От всего пережитого адски хотелось курить, - Это мешочки с частями тел детей. Ты находил газету, где было написано о том, что тут случилось тридцать лет назад? - Да. Видел в том классе, где нашла меня Мочида, - Глаза очкарика блеснули, когда он вспомнил, как размозжил голову того полусгнившего парня, что лежал там на полу, - Но я особо не вчитывался. - Если вкратце, то убийца, который похитил детей, отрезал им языки, сложил в такие мешочки и спрятал их. Нам нужно найти эти мешочки и вернуть призракам. Тогда они упокоятся, - Кишинума не совсем был уверен в своих словах. Один раз они уже допустили ошибку, но это выглядело куда более логично. Тем более, что мёртвые дети просили школьников вернуть части их тел. - Кукла убийцы как-то связана с этими языками. Потому что, когда мы находимся неподалёку, она начинает плакать и подсказывать, где спрятан мешок. Всего их три, по числу детей. Мы с Шинозаки успели достать два. - А где сама кукла? - Спросил Моришиге. - Она осталась у Шинозаки. Кажется, она что-то говорила о третьем мешке, но я ничего не слышал. Потому что как раз тогда я увидел... "это", - Белобрысый поёжился, вспоминая собственные видения. Они никуда не делись из его головы. Появившись однажды, страшные картинки остались там навсегда, будто Йошики действительно был свидетелем всему произошедшему, хоть это и было совершенно невозможно. - Что ты увидел? – Может, не стоило спрашивать одноклассника о таком, но Моришиге страшно хотелось знать об этом. - Тебя видел. Мёртвого, - Пробормотал Кишинума. Он уставился куда-то в пол, пытаясь хоть как-нибудь систематизировать увиденное тогда, - Зарезанным. Разбившимся. С пробитой головой. А ещё слышал, как ты смеялся. И плакал. Я чуть с ума не сошёл. Очкарик уже пожалел, что спросил о таком. Что-то вдруг кольнуло в шее и в затылке, будто заболели старые раны. Неужели всё это и правда когда-то происходило? Но это ведь невозможно. Недолго думая, он взял Кишинуму за руку. Ладонь Йошики оказалась очень тёплой и уютной, будто нарочно придуманной для того, чтобы изящная, узкая ладонь Моришиге покоилась в ней. Кишинума крепко сжал эту длиннопалую прохладную руку. Это немного успокоило их обоих. - А то, что было потом, когда ты прибежал ко мне, тоже не помнишь? - Осторожно продолжал спрашивать Моришиге. - П-помню, немного, - Кишинума нахмурился, восстанавливая произошедшее у себя в голове. - Но смутно. Не так ярко. Помню, как отпихнул тебя и как говорил, что защищу тебя... Почему я так сказал? Может, последние слова не стоило произносить вслух. Ответ на заданный самому себе вопрос всплыл в его голове: «потому что тогда я думал, что Моришиге – самый важный человек для меня». Подняв взгляд на Сакутаро, он разомкнул губы, чтобы произнести это. Но не успел ничего сказать. - Сэйко-о-о-о! – Раздалось где-то в коридоре. Явно кричала девушка. Да так громко, что парни одновременно вздрогнули от её визга. Но кто именно кричал, определить было сложно, настолько был голос искажён истерикой. - Не-е-т! Я не хочу в это верить! Не хочу-у! - Это кто-то из наших, - Быстро запихнув мешочек в карман, Кишинума выбежал из коридора, и Моришиге, разумеется, последовал за ним; руки их всё ещё оставались соединены, и никого из двоих это не смутило. Честно признаться, Моришиге не особо горел желанием спасать других, в отличие от своего спутника. Но позволить Кишинуме уйти одному он не мог. Тем более, что белобрысого и так мучает совесть, и то, что он может кому-то помочь, определённо заставит его чувствовать себя лучше. Школьники остановились перед развилкой. Одна часть коридора вела налево, к классам, а другая прямо – к лестнице. Вот только пол там провалился: гнилые доски не выдержали собственного веса и рухнули. Разлом был таким большим, что вряд ли его можно было перепрыгнуть, а внизу, на удивление, не было видно нижнего этажа - вместо него чернела пустота. Два края пропасти соединяла положенная кем-то узкая доска, но выглядела эта конструкция уж очень ненадёжно. - Скажи хоть что-нибудь! - Рыдания их одноклассницы раздались, как по закону подлости, из второго коридора. Значит, нужно было каким-то образом попасть туда. - Я пойду первым, - Сказал Кишинума и, отпустив руку Моришиге, наступил на доску. Та скрипнула, прогнулась, но выдержала. Медленными осторожными шажками светловолосый добрался до другой стороны. Повернувшись к очкарику, Йоши протянул ему руку, - Давай, это несложно. - Сэйко-о-о! – Снова закричала девочка. - Только не торопись! – Йошики оглянулся на крик, но не двинулся с места. Нельзя было оставлять ботаника одного. Наступив на доску, очкарик прошёл пару шагов, а затем, едва не потеряв равновесие, ухватился за протянутую ему руку. Как только Моришиге оказался на другой стороне, парни рванули вверх по лестнице, ведущей на третий этаж. - Ты ведь всегда смеялась и улыбалась. Разве ты не говорила, что мы уйдём отсюда вместе, держась за руки?! – Девочка уже была на грани истерики. Но вот что было странно: чем ближе её одноклассники приближались к месту, откуда раздавались крики, тем тише эти самые крики становились. Словно кто-то приглушал звук. Или будто бы эта самая девочка убегала куда-то всё дальше, зовя свою подругу. Но убегать в этом коридоре было некуда: он кончался тупиком, в котором располагались туалеты. Дойдя до конца, где рядом располагались две одинаковые двери, ведущие в женскую и мужскую уборную, школьники остановились. Крики к этому времени затихли совсем. - Что за проклятое место... - Пробормотал Йошики, подходя к одной из дверей, кажется, женского туалета. Уже не слишком доверяя своему слуху, он зашёл внутрь, а за ним Моришиге. Атмосфера в этом тёмном замкнутом помещении была ещё более жуткой. Никакие звуки снаружи, казалось, не проникали сюда, и время будто остановилось. Кишинума осмотрелся. Стены все были в ржавых потёках, воздух застоялся и вонял. Раковины были забиты колтунами чёрных волос; под слоем мутной воды на их дне виднелись человеческие зубы. Некоторые даже с кусками дёсен. Зеркала над раковинами были расколоты и покрыты толстым слоем пыли. А на полу под ними лежали чьи-то разбитые очки, все в хлопьях давно засохшей крови. Обратив внимание на туалетные кабинки, Йошики заметил, что к балке, что находилась над ними, привязаны две толстые верёвки. Обе они были оттянуты вниз чем-то тяжёлым. - Это ведь виселицы, - Белобрысый замер от этой внезапной догадки. Едва он договорил эту фразу, как верёвки качнулись, а затем начали неистово дергаться, и из кабинок раздались хрипы. Парни рванули к ним. Они попытались открыть двери, но те не поддавались. Будто были заперты изнутри. - Какого чёрта тут происходит?! – Разбежавшись, Йошики ударил дверь плечом, но толку от этого не было никакого. Деревянные доски скрипнули, но не сломались, хотя выглядели очень старыми и отсыревшими, и непохоже было, что дверь выстояла на одной проржавевшей щеколде. Её явно держало что-то гораздо более сильное. - Моришиге, они ещё живы! - Не открывается! - Сакутаро яростно, но безуспешно дёргал за ручку. Их обоих трясло от осознания того, что кто-то задыхается в петле, - Если им повезло не сломать шеи, то у нас есть ещё немного времени... - Тоже мне, успокоил, - Кишинума тоже взялся за ручку, ледяную и липкую, но от нервного напряжения его ладони вспотели и соскальзывали. А хрипы умирающих за дверями и не думали прекращаться. Те несколько минут, что парни ломились в двери, казались целой вечностью. Оба они выбились из сил, но ничего не добились. На вид хлипкие доски оказались слишком прочными, или же дело тут было в какой-то злой силе, что не давала их открыть. Когда Моришиге и Кишинума выдохлись и отчаялись окончательно, хрипы вдруг затихли, и двери одновременно открылись с тихим щелчком. Осторожно заглянув в кабинки, школьники замерли: на верёвках болтались их одноклассницы. Вернее, мёртвые тела этих девчонок. С пустыми глазами, в которых потухла искра жизни, они медленно покачивались из стороны в сторону в своих скрипящих петлях. На их юбках расползлись мокрые пятна. Рты школьниц были широко раскрыты. Ниточки слюны ползли по подбородкам. - Да это же Накамура, - Сказал Сакутаро, разглядывая одну из повешенных. Его лицо снова стало жутким, и широкая больная улыбка растянула его губы, - Хоть меня и никогда не привлекали девчонки, не могу не сказать о том, что она выглядит просто восхитительно. - Чего? – Белобрысый опешил от слов одноклассника. Он даже не знал, что шокировало его больше, - Моришиге, твою мать, что за бред ты несёшь? Это... Накашима. И Шинохара. Чёрт. Если бы... если бы я был чуть быстрее... - Они умерли несколько часов назад, если судить по их виду, - Констатировал очкарик, осмотрев тела. Как бы он ни был шокирован произошедшим, внешне он оставался спокоен, чего нельзя было сказать о Кишинуме, который сидел на коленях, схватившись за голову. Подойдя к нему, Моришиге положил ладонь на его плечо. Нашарив её своей трясущейся рукой, Йоши прижался щекой к запястью одноклассника. Сразу же стало немного полегче. Может, то, как спокойно Сакутаро относился к смерти своих одноклассниц, находя их мёртвые тела привлекательными, было ужасным, но светловолосый не пугался этого. И ничего необычного не было в том, что Моришиге назвал Наоми другой фамилией. Очкарик не с кем в классе, за исключением Маю, не общался, и не интересовался ими. Неудивительно, что он не потрудился запомнить, как кого зовут. - Может, стоит снять их? – Светловолосый поднялся с пола и посмотрел на одноклассника. Моришиге неопределённо пожал плечами. Йоши сразу понял, что в этом деле ботаник помогать ему точно не станет. Может, это было и к лучшему. Тот явно был не против дотронуться до Наоми или Сейко, но причины для этого у него были не самые адекватные, и не стоило позволять ему этого делать. Вытащив трофейный нож, Кишинума подошёл к телу Сэйко и, неаккуратно, с нескольких попыток обрезав верёвку, подхватил мёртвую одноклассницу на руки. Усадив её на пол, он проделал то же самое с её подругой. Какое-то время они вдвоём с Моришиге стояли молча, глядя на тела своих одноклассниц. Один смотрел с неподдельным восхищением, другой со скорбью. Голова Наоми склонилась на плечо её лучшей подруги. Они могли бы выглядеть, как живые девочки, просто присевшие отдохнуть, если бы не тёмно-красные следы от верёвки на их шеях и застывшие в приступе нехватки воздуха страшные выражения лиц. - Давай уйдём отсюда. Их убийца может вернуться, - Сакутаро потянул Кишинуму за руку и не встретил никакого сопротивления. Белобрысый послушно поднялся и пошёл за ним. Очкарику совсем не хотелось покидать это место. Слишком уж соблазнительно выглядели эти мёртвые тела. Но рисковать безопасностью своего спутника он не мог. Наверное, в первый раз в жизни он поставил интересы одноклассника выше собственных. Встретив непонимающий взгляд Кишинумы после слов об убийце, он уточнил: – Неужели ты думал, что они сами повесились? - А? Н-нет, - Белобрысый мотнул головой. Он всё ещё находился в прострации из-за произошедшего. Не смотря на то, что он многое повидал в этой школе, но такого точно не ожидал. Услышать голоса из прошлого было более, чем жутко. Тем более предсмертные. Моришиге не мог ошибиться, говоря о том, что девчонки погибли несколько часов назад. Толк в мертвецах он явно знает. «Жаль, что не удалось их сфотографировать, - Думал тем временем Моришиге, поглаживая телефон в своём кармане и то и дело оглядываясь к тупику, от которого они удалялись. – Они бы отлично смотрелись в моей коллекции». Они спустились по лестнице и повернули направо, в коридор, где их встретил отвратительный запах. Тонкий оттенок этого запаха пропитал всю школу, но в некоторых местах он был гораздо сильнее - и это не сулило ничего хорошего. Это был запах человеческого мяса, внутренностей и их содержимого, мерзкий запах разложившегося трупа. Точно так же пахло рядом с медпунктом. Там, где по стене была размазана бедная Маю Сузумото. Подарок, подготовленный одноклассникам, был явно призван добить их и без того расшатанные рассудки: на стене, неподалеку от класса 3-А красовались останки их одноклассницы. Они выглядели абсолютно так же, как и раньше - только находились в совсем другом месте. Словно кто-то взял и чудом перенёс её сюда, оставив стену около медпункта девственно чистой. Записка, висящая на стене совсем рядом с останками школьницы, гласила: «Признай, что ты ненавидишь своих друзей. Рано или поздно вы поубиваете друг друга.»