Ливень

После атаки мертвецов одноклассники долгое время не могли отойти от произошедшего. Они видели призраков и раньше, но не в таком огромном количестве, и те не нападали толпой. После пережитого ужаса руки ребят дрожали, а учащённое сердцебиение никак не унималось, хотя вокруг давным-давно уже царила тишина. Но самым худшим был тот факт, что они заблудились. Коридоры выглядели совершенно одинаковыми, и вместе с тем не походили на те, в которых они уже были. Школа будто издевалась над своими жертвами, меняя собственное внутреннее строение. Трудно было даже сказать, на каком этаже они находились. Попытки установить это, выглянув в окно, не увенчались успехом – ливень снаружи был таким сильным, что, как не приглядывайся, не видно ни зги. И этим двоим больше ничего не оставалось, как продолжить свой путь. Взгляд Моришиге уцепился за очередной труп. Вроде бы ничего особенного в нём не было: какой-то несчастный высохший парень с пробитой головой... Вот только эта самая голова выглядела так, будто бы была пробита несколько дней спустя после смерти. Рядом с парнем лежало тело школьницы в традиционной форме: тёмная юбка и светлая блузка-матроска. На месте лица этой девочки было серо-бурое месиво, из которого торчали осколки костей. У нескольких рядом лежащих тел были похожие повреждения. Сакутаро поджал нижнюю губу. Ему стало жарко. Он понимал, что всё это – его рук дело; хоть тогда рассудок его был затуманен безумием, он отлично помнил, что творил. И помнил, какое зрелище ждёт их за поворотом. Господи, вот что поистине прекрасно! Очкарик даже жалел, что не догадался заснять произошедшее на камеру, чтобы потом посмотреть на это ещё раз. И ещё раз... И ещё. - И почему мы вернулись сюда? – Спросил у замечтавшегося друга Йошики. Ни положение тела Кизами, ни что-либо ещё не изменилось с тех пор, как эти двое ушли отсюда. Только теперь белобрысый не чувствовал совершенно никакой вины. Сакутаро пожал плечами и, украдкой поглядывая на изуродованное тело так, чтобы его спутник не заметил этого, поднял с пола окровавленный ломик. Не одному же Йошики быть при оружии. Да и к тому же, Моришиге достаточно часто видел трупы с проломленной головой или грудной клеткой, поэтому, такая вещица, как этот лом, могла пригодиться в борьбе с призраками этих несчастных. Врезать тупым тяжёлым предметом по призрачной черепушке - и тот упокоится, хоть и не с миром. - Не знаю, - Он покачал в руке ломик; высохшая уже кровь не липла к пальцам, а отваливалась ломкими чешуйками. - Может, она хотела напомнить нам о том, что в следующей жизни опять всё повторится, или же... - Тш-ш! - Белобрысый жестом попросил его замолчать и прислушался. Ему почудился недалеко чей-то знакомый голос. Неужели Мочида? Обернувшись, он встретился с недовольным взглядом Моришиге. Похоже, что Кишинума его обидел, - … Извини, перебил. Так что ты там говорил? - Уже ничего, - Сакутаро поправил очки и вздохнул; всё-таки этот Кишинума порой такой бестактный. Но в этой простоте была и своя прелесть, хоть порой подобные вещи и могли показаться чопорному отличнику возмутительными. И всё же, разве можно обижаться на такого человека, как Йошики, после того, как тот уже несколько раз спас ему жизнь? Заглянув в открытую дверь очередного класса, Йошики действительно увидел там Мочиду. Не то чтобы одноклассники горели желанием с ним общаться, но состояние его оказалось плачевным, и бросать его в таком виде было нельзя. Сатоши сидел на полу и бормотал что-то телу маленькой девочки, которое держал на коленях. Он уже давно перестал плакать и просто мелко дрожал, покачиваясь из стороны в сторону. Едва Кишинума переступил порог, как Сатоши обернулся и мрачным, невидящим взглядом посмотрел на парней, а потом снова повернулся к сестре. Он будто бы знал, что они вот-вот придут, и не был сильно удивлён или обрадован их появлением. Но ребята, может, и не нашли бы его, если бы Йошики зачем-то не понадобилось ещё разок проверить класс, в котором они уже были. - Она сказала, что её убил высокий мальчик в очках, а потом растворилась в воздухе. Она искала меня, звала, плакала, - Мочида говорил так, будто был на исповеди или записывал свою речь на диктофон, чтобы потом кто-то это прослушал. Монотонно, без каких-либо эмоций, - А я опять не смог её спасти. Кишинума с огромной радостью взял бы сейчас Сакутаро под руку и вышел бы из чёртового класса, оставив этого нытика тут умирать, но нельзя было так поступать. Мочида ведь живой человек. Даже такой нытик не заслуживает быть брошенным в одиночестве. Но, прежде чем Йошики успел что-то предпринять, Сатоши поднялся на ноги, усадив тело своей сестры на пол. - Подожди меня здесь, - Сказал ей Сатоши. Какое-то время он просто стоял, затуманенным взором уставившись в непроницаемое окно, будто бы завис, наблюдая за ливнем. Едва Сакутаро сделал шаг ему навстречу, Мочида заговорил: - Вы можете считать меня последним идиотом, но это вовсе не так. По-твоему, я не понял, что ТЫ убил мою сестру, Моришиге? Последнее слово школьник выплюнул с таким отвращением, будто ругательство. Он взглянул на одноклассника со злобой, но эта эмоция вышла у него такой неестественной, будто была нарисована на лице манекена. - Мочида, ты всё-таки идиот. Сакутаро всё время был со мной, и, когда мы видели твою сестру в последний раз, она была жива, - Разумеется, Йошики не понравилось, что его друга вот так просто обвинили в убийстве, ни в чём не разобравшись. - Ты сам её проворонил, а теперь ищешь виноватых. - А ты не лезь, Кишинума! У тебя самого рыльце в пушку! – Слышать, как Сатоши огрызается и нападает, было более, чем странно. Но это местечко имеет свойство менять людей до неузнаваемости. Кишинума и Моришиге уже испытали это на собственном примере, - Я знаю, что ты выпотрошил того пацана в коридоре! Ты тоже грёбаный убийца! Она всё мне рассказала! Всё! Не желая больше слушать бредни обезумевшего одноклассника, белобрысый потянул Таро в сторону, жестом предлагая уйти отсюда и оставить Сатоши одного. - Неужели ты считаешь, что по этой школе бродит ещё один высокий поехавший очкарик, Кишинума? А твой новый дружок случайно не рассказывал тебе о том, как фотографировал тот размазанный труп рядом с медпунктом? Может, он ещё и подрочил на него, а? Он хоть знает, чьё это было тело?! Йошики оглянулся на Таро, который был бледен как смерть, и повернулся обратно к взбешённому Мочиде, чьи руки тряслись от желания свернуть шею тому, кого он считал виновным в смерти его сестры. Приглядевшись, он увидел, что руки не только трясутся, но и покрываются чёрной копотью "затемнения". Чёрт возьми. Выходит, и Сатоши уже не спасти. Мочида шагнул вперёд; взгляд у него был совершенно дикий. "Ещё миг, и он бросится", - Кишинума считал секунды. Бежать уже поздно, придётся давать бой. Белобрысый точно знал, что без труда справится с обычным Мочидой, но с обезумевшим и непредсказуемым, со взглядом, говорящим о готовности рвать зубами чужую глотку? Тут он уже не был уверен. - Если ты хоть пальцем его тронешь, я... - начал Кишинума, а в следующую секунду его оттолкнули в сторону, и пустоту коридора пронзил гулкий звук удара - это тяжёлый ломик врезался в череп их одноклассника. - Сакутаро... - Йошики замер на месте, широко раскрыв глаза. Моришиге держал ломик обеими руками и шумно дышал, глядя на свалившегося к его ногам Сатоши. Тот вдруг дёрнулся, и очкарик, тяжело замахнувшись, с криком опустил своё оружие на его голову ещё раз. С до ужаса знакомым звуком кости черепа раскололись, обнажив своё содержимое. Сакутаро отступил на пару шагов и выронил ломик. - Он больше не дышит, - тихо вырвалось у него. - Я его убил. Не зная, что сказать, Кишинума пялился на мёртвого Мочиду. Да, это был далеко не первый труп, что он видел сегодня. И не первый их мёртвый знакомый. И не первый, кто умер на его глазах. Но сейчас он отчего-то впал в ступор, какого раньше не бывало. Сатоши не был незнакомцем, хоть и представлял опасность, затемнившись и сойдя с ума. Они ведь ходили в одну школу, учились в одном классе, общались... Пусть и не были друзьями, но и чужими людьми не были! Но Моришиге убил его, чтобы защитить того, кто был ему ближе. Только вот в отличие от того раза, когда то же самое пришлось сделать Кишинуме, Сакутаро при этом был в своём уме. Он действовал полностью осознанно, в этом Йоши был уверен. - Ты в порядке? - Спросил он. Очкарик кивнул: - А ты? На это Йошики ответил не сразу. Сказать "да" означало соврать. Не в порядке он, ни черта не в порядке. Да и сам Сакутаро, очевидно, тоже. Кто вообще сказал, что сходить с ума вдвоём легче? Наоборот, тяжелее. Страшнее. Потому что нельзя остаться равнодушным, видя, как едет крыша у близкого человека, и не имея сил что-то с этим сделать. - Нормально. - Наконец, выдавил он. Моришиге покачал головой, подходя к нему ближе. Во взгляде за очками явно читался вопрос: "Боишься меня?" - Он бы вцепился тебе в горло. - Голос Сакутаро дрогнул. - Мне стало очень страшно за тебя. Я в жизни так ни за что не боялся, даже за собственную жизнь. - Я понимаю. - Выдохнул Йошики, не отрывая взгляда от тела, что продолжало обрастать копотью затемнения и исходило чёрным дымком. - Понимаю... - Не переживай. Пожалуйста. - Моришиге взял его за руку простым, уверенным движением, будто этот жест был его полным правом, - И не смей себя винить. - Да я не... - Кишинума помотал головой, изумляясь внутренне, насколько хорошо Моришиге успел его изучить. - Я просто немного в шоке от того, в кого я превращаюсь. Мне совсем не было жаль Мочиду, и даже в мыслях не было попытаться тебя остановить. Думал только о том, что если он причинит тебе вред, я сам превращу его в кровавое месиво. - Он сжал тонкую руку очкарика, - Неужели школа настолько свела нас с ума, Сакутаро? Вместо ответа Моришиге прислонил тёплую ладонь Йошики к своей щеке. Кишинума осторожно погладил его по лицу. Они обязательно вернутся домой, наверстают упущенное и вспомнят самые чудесные моменты из их прошлых жизней. Нужно лишь постараться самую малость, перетерпеть происходящее, сохранить оставшиеся капли рассудка. Им всего-то нужно вернуть чёртову куклу, которая должна указать на последний мешок. Или найти сам мешок, который наверняка хорошо запрятан. Но всё же с хныкающей игрушкой это будет намного проще и не придётся прощупывать каждый сантиметр этого разваливающегося здания. Хоть Йошики и тошнило от её сводящего с ума нытья и хихиканья. - Что это там? - Сакутаро посмотрел в сторону шкафчика, стоявшего слева от учительского столика. Такие находились почти в каждом классе, но в основном в них не было ничего полезного. Этот же чем-то привлёк внимание очкарика. Отпустив руку Йошики, Моришиге переступил через тело Мочиды, которое стало уже почти полностью чёрным, подошёл к этому шкафу и сощурился, вглядываясь между досок. За грязной стеклянной дверцей шкафчика на одной из покрытых пылью полок лежал кристалл, похожий на тот, что дала им Юи-сэнсей, но меньше и белого цвета. - Йошики, смотри. - Услышав оклик, Кишинума будто проснулся. - Там ещё один кристалл. Может, это тоже оберег, как думаешь? Йошики подошёл ближе, пытаясь отвлечься от ощущения, что помнила его ладонь: прикосновение к мягкой, бархатной коже Моришиге. Вещица, лежащая внутри шкафчика, словно нарочно привлекала внимание к себе, поблёскивая, будто бы прося вытащить её из этого пыльного места. - Хочешь, я его тебе достану? - Предложил Кишинума. - Угу. Белобрысый поднял испачканный в крови ломик с пола и выдрал им отсыревшие доски, которые от такого обращения буквально разлетелись в щепки. То же самое случилось и с ломиком: он выглядел довольно прочным, но едва Йошики расправился с последней доской, он рассыпался в ржавую труху. Ну конечно, школа не могла позволить им оставить такую полезную штуку у себя, иначе всё было бы слишком просто. Кишинума стряхнул с ладоней ржавчину и открыл шкаф. Дверца скрипнула, Йошики взял кристалл с полки и передал его Моришиге. - Он тоже тёплый, - Сакутаро повертел кристалл в руках и спрятал в карман, где несколько минут назад лежали осколки спасшего их жизни фиолетового амулета. - А теперь пойдём отсюда? Нельзя оставаться долго на одном месте. Она ведь... - Да. Она. - Кивнул Йошики. - Наверное, поняла уже, что мы многовато знаем, а значит, не оставит нас больше в покое. Перед тем, как выйти, Кишинума обернулся и посмотрел на тело одноклассника, лежащее на полу. Он определённо заслужил то, что с ним произошло. Чёртов мямля. Теперь-то его сестричке будет с ним не скучно. Собственные злые мысли больше не удивляли Йошики. Не стоит быть добрым ко всем подряд: это чувство лучше поберечь для того, кто этого действительно заслуживает. Чем дальше они шли, тем сильнее обоих жгло предчувствие того, что вот-вот случится что-то плохое. Нечто определённо их преследовало, заставляя мурашки бежать по спинам, а шаги - ускоряться. Йошики казалось, что он слышит шлёпанье маленьких босых ног у себя за спиной. Но оглядываясь на доли секунды, он не видел в темноте позади никого. И не было ни малейшего желания остановиться, чтобы понять, кто гонится за ними. Инстинкт самосохранения на пару с интуицией требовал, чтобы они ни на секунду не задерживались. После упокоения Токико школа изменилась: трупов в ней прибавилось, как и надписей на стенах, как и записок, валяющихся повсюду. Внешний вид школы стал более плачевным: ещё больше трещин, слезшей краски, гнилых досок, провалов в полу. Один из источников ненависти и страха, подпитывающих Тэнзин, иссяк. Теперь Сачико нужно было куда больше сил тратить на то, чтобы поддерживать в проклятом месте свои порядки. Может, в этот раз они наконец иссякнут, и не придётся даже пытаться упокоить её пропащую душу... Парни свернули направо, но здесь их поджидал тупик: они едва успели затормозить перед огромным провалом в полу. - Маленькая тварь хочет обрубить нам пути к отступлению, - Йошики осмотрелся: этот тёмный коридор был ему знаком. Здесь находился вход в подвал-бомбоубежище. На закрытых дверях красовались многочисленные печати, обереги и прочие магические заклинания. Когда он бродил тут с Шинозаки, они попытались её открыть, но у них ничего не вышло: несмотря на то, что дверь не выглядела запертой, она не поддавалась. - Но мы просто так не сдадимся! Так, Сакутаро? Эй? Очкарик не реагировал на слова одноклассника. Он стоял рядом с входом в подземелье и глазел на все эти печати. Кажется, Моришиге знал, как убрать их. Кажется, он видел, как это делается. И даже уже делал это сам. - Таро, что с тобой? Идём в класс, нам нужно спрятаться. Эту дверь не открыть, она запечатана магией, - Кишинума шагнул к своему однокласснику, чтобы взять того за руку и увести отсюда, пока не поздно. - Там кое-что очень важное. - Сказал Сакутаро. - Нам нужно туда. Я это точно знаю. Вытащив из кармана найденный в шкафчике амулет, школьник поднёс его к двери. Все печати тут же вспыхнули и развеялись пеплом. Сам белый кристалл превратился в песок, и Моришиге разжал ладонь, позволяя ему просыпаться между пальцев. - М-Молодец, - Йоши прислушался: на этот раз топот маленьких ног явно не был галлюцинацией. Он приближался, будто вот-вот из-за поворота покажется их мстительная обладательница. - Скорей. Они зашли в открывшиеся двери, оказавшись в лабиринте коридоров, с виду ещё более одинаковыми, чем в школе: слабое освещение, гладкие стены, земляной пол, утоптанный множеством ног, и ни единого закутка, чтобы спрятаться. Здесь тяжело пахло разложением и мокрой глиной. Откуда-то сверху протекала вода, и монотонный стук капель, эхом разносящийся повсюду, отражаясь от стен и потолка, неслабо давил на психику. Тела погибших здесь из-за высокой влажности казались почти не тронутыми тлением, но при попытке осмотреть их ближе становилась видна их посеревшая восковитая кожа, набухшая от сырости; белые и выпуклые, как варёные яйца, глаза; волосы, превратившиеся в вылезшую паклю. Трупов в этих коридорах было мало. Видимо, сюда добирались немногие. Если иметь в виду тех, что добирались живыми. Дверь в ту комнату было сложно заметить, так она сливалась со стеной. Обнаружив её, пройдя по одному и тому же коридору в третий, кажется, раз, Йошики открыл дверь, и ребята вошли, надеясь, что хоть здесь можно будет укрыться и перевести дух. Но то, что предстало перед их взором, напрочь убило надежду на это. Первым желанием Йошики было вытолкнуть Таро отсюда и ни за что не пускать обратно. Потому что психика Моришиге такого выдержать просто не могла. Больше всего эта комната походила на пыточную или цех разделки мяса. Посреди неё стоял деревянный грубо вытесанный стол, весь насквозь пропитавшийся кровью. Стены были увешаны кандалами, крючьями и чёрт пойми чем ещё. Воняло тут сильнее, чем где бы то ни было в чёртовой школе, и источником этого запаха были вёдра, стоявшие в помещении тут и там. Вёдра, полные гниющей человеческой плоти. Вёдра, в которые были навалены кишки вместе с их содержимым. Вёдра, из которых торчали отрубленные конечности. Вёдра, наполненные густой свернувшейся кровью. Они не успели сказать друг другу ни слова, как за дверью послышались тяжёлые шаги и знакомое нечленораздельное мычание. Приближавшийся к ним человек - точнее, то, что осталось от человека, - явно тащил за собой что-то тяжёлое. Нужно было спрятаться. Йоши неловко шагнул в сторону, и что-то чвакнуло у него под ногой. Опустив взгляд, он почувствовал, как ком тошноты подкатывает к горлу. Если он и хотел когда-то узнать, как выглядит человеческая печень, то точно не таким способом. - Таро. Под стол. - Скомандовал он, и Моришиге тут же подчинился. Согнувшись в три погибели, очкарик спрятался, а Кишинума огляделся в поисках того, что можно использовать в качестве оружия - ведь боевой нож при всей его эффективности для такого противника был маловат. Рядом со столом он обнаружил тяжёлый мясницкий топор. Вполне подойдёт. Главное, действовать внезапно, иначе всё пропало. Жестом показав Сакутаро ни в коем случае не высовываться, он прислонился к стене рядом с дверью. Отвратительный план, никуда не годный. Стоит убийце посмотреть не в ту сторону, и он столкнётся с Йошики лицом к лицу. А тогда - пиши пропало. Дверь распахнулась, едва не съездив Кишинуме по лицу, и в комнату зашёл разбухший, позеленевший от гниения мертвец: Ёшиказу Янагихори. В одной руке он держал свой молот, размозживший не один детский череп, другой же, вцепившись в короткие тёмные волосы, тащил девочку в форме академии Кисараги. Безжизненное тело с явно видимыми трупными пятнами волочилось за ним, как манекен. Этой девочке повезло: она уже не чувствовала боли, ни душевной, ни физической. Не чувствовала, как её подняли за волосы и швырнули на стол. Накашима была хорошей девчонкой. Умной и честной. Пусть она, как и многие другие, старалась не замечать Йошики и была наивно влюблена в идиота Мочиду. Кишинума никогда не относился к ней плохо. Напротив, она одна из немногих в классе не вызывала у него презрения. Но почему же теперь он смотрит так спокойно на то, как её, распластав по столу, разделывают, как тушку на бойне? Пытаясь побороть собственный ступор, Йошики с трудом перевёл взгляд на Таро: тот сжался в напряжённый комок, зажав себе рот ладонью, затаив дыхание. Ну же, Кишинума, уговаривал себя белобрысый. Пора. Каждая секунда на счету. Почему ты медлишь, почему все твои мышцы вдруг одеревенели, а топор, стиснутый в руках, стал невыносимо тяжёл? Что, если, пока ты предаёшься слабости, Ёшиказу заметит кого-то из вас? Что, если он увидит Таро? Что будет тогда?! Со стола закапала кровь. Йошики сделал глубокий беззвучный вдох и шагнул вперёд, занося топор. Раненое плечо дёрнуло болью, но Кишинуме было абсолютно плевать. Разложившаяся плоть убийцы разошлась под остриём как тесто. Смердящие брызги разлетелись во все стороны, когда Кишинума дёрнул топор на себя и занёс для второго удара. Он рубил наотмашь, прилагая все свои силы, раз за разом вонзая своё оружие куда придётся. Ёшиказу, кажется, не чувствовал боли. Он только мычал, выронив свой молот, да размахивал руками до тех пор, пока очередной удар не отсёк одну из них. Вместо крови из его ран текла зловонная коричневая жижа. Йошики перерубил колоннообразную ногу, и Янагихори плюхнулся на спину. Встав над ним, Кишинума перевёл дух. В нём не было никакой жалости к этому существу. Будь оно хоть трижды марионеткой. - Я... никого не хотел... убивать... - Еле разборчиво промычал Ёшиказу, закрывая лицо оставшейся рукой. - Мне... очень жаль! В его интонациях было что-то смутно знакомое. Кукла! Хнычущая кукла говорила те же самые слова и тем же самым голосом, пусть и намного более высоким, пусть и игрушечно-механическим. Кишинуму передёрнуло от воспоминаний. Жаль, что мертвеца во второй раз не убьёшь. Но он и так уже достаточно наказан. И боль, которую он испытывает, он будет испытывать вечно. - Меня... Заставили... - Хрипел убийца, едва ворочая распухшим языком. - Врёшь! - Заорал Йошики, одним взмахом топора перерубая глотку. - Врёшь, врёшь, врёшь, врёшь!! Он продолжал рубить тело Янагихори, пока кости хрустели и чавкала разрываемая плоть. Он рубил до тех пор, пока не перестал чувствовать собственные руки, пока горло не начало саднить от крика, и труп, похожий уже на бесформенную груду мяса, перестал хоть как-то шевелиться и издавать звуки. Лишь тогда, отшвырнув в сторону топор, Кишинума выдохнул и утёр со лба пот, смешавшийся с брызгами гнили. - С-сука... - он опустился на пол, не особо заботясь о том, что может вляпаться в натёкшую из мертвеца лужу. Прямо напротив него сидел Моришиге, и глаза у него восторженно горели. Он не пропустил ни секунды из зрелища расправы. И явно распробовал каждую секунду на вкус, насладившись ею сполна. Отдышавшись немного, Кишинума подал ему руку, чтобы помочь встать, и тут же отдёрнул её: на миг ему показалось, что он видит чёрную копоть на собственной коже, но нет, это были всего лишь пятна протухшей крови мертвеца. Тогда он изо всех сил вцепился в протянутую Моришиге ладонь. Они так и вышли из пыточной комнаты - молча, не разъединяя рук ни на миг, тяжело дыша и дрожа после пережитого. На столе осталась лежать Наоми Накашима с развороченным животом и разложенными вокруг внутренностями. Сколько ни плутали они по коридорам, ничего полезного или хотя бы приближающего к разгадке так и не нашлось. И куклы, дающей подсказки, у Янагихори не оказалось. Обнаружить выход из бомбоубежища было на порядок сложнее, потому что оба были шокированы тем, что произошло. Кишинуму трясло от ужаса, отвращения и злости, Моришиге - от возбуждения и восхищения с тем же ужасом пополам. Они находились на грани, в одном шаге от сумасшествия, до которого вечно оставалось совсем чуть-чуть и которое почему-то всё никак не наступало. Наверное, единственным, из-за чего эти двое до сих пор не потеряли рассудок, было желание спасти самих себя и друг друга. И пока на это осталась хоть малейшая, самая крохотная надежда, никто из ребят не собирался сдаваться. Наконец, они набрели на знакомые места. Выход должен был быть неподалёку. Пройдя ещё немного вперёд, Кишинума наконец увидел те двери, через которые они зашли. Значит, на этот раз интуиция или память подвела Сакутаро, и в бомбоубежище они спустились зря? Они собирались уже направиться к выходу, как внезапно Сакутаро замер и чуть сильнее сжал руку Йошики. Тот тоже остановился, прислушиваясь. Знакомый звук преследовал их: шаги маленьких босых ног. Медленные. Лёгкие. Роковые. Ещё пара секунд - и из-за угла вышла она, сама Сачико-сан. Если бы ребята не знали, кто она такая, то точно приняли бы её за обычную жертву проклятой школы. Крошечная совсем девчонка. Со спутанными волосами, свисающими на лицо, мертвенно-серой кожей, в длинном рваном красном платье. Сквозь неё просвечивали стены, и тени она не отбрасывала. Движения её были монотонными, шаг за шагом, будто она была механической куклой. Она миновала прижавшихся к стене парней, будто не обратив на них внимания, и вышла из бомбоубежища прямо сквозь двери, не утруждая себя их открытием. - Кажется, она нас не слышит и не видит, - Сказал Кишинума, когда шлёпанье босых ног по прогнившему полу затихло. Белобрысый всё так же крепко сжимал руку Таро, не расслабляясь на минуту. - Ты заметил..? Странно говорить так о призраке, но она выглядела такой... уставшей. - Точно... Йошики. Я всё понял. - Серьёзно сказал Моришиге. - Или... Или вспомнил. Неважно. Эта школа существует благодаря страху, ненависти, злости и прочим негативным эмоциям тех, кто погиб здесь много лет назад. Она питается этими эмоциями. И однажды давным-давно её перекормили. Это сделала Сачико. Она была той, кто создал это место. Но ей было мало приносимых им страданий, и она заставила того слабоумного громилу замучить троих детей насмерть. С тех пор школа ожила и существует по своей собственной воле, а её лишь использует. Поэтому всё повторяется заново, всё идёт по кругу, вне зависимости, хочет ли Сачико-сан начать всё сначала или нет. Бесконечная карусель, с которой уже никого не выпустят. - Сакутаро говорил, бессознательно тиская пальцы Йошики. Кажется, мыслями он был где-то в своём мире, формулируя из обрывков своих воспоминаний и догадок цельные рассуждения. - В Тэнзин прибывают всё новые жертвы, а старые возвращаются в новый круг, и их измученные души вновь становятся пищей для проклятой школы. Но у любой души есть предел. С каждым разом она слабеет и в конце концов оказывается поглощена окончательно, потому что выжить на одних только плохих эмоциях никак нельзя. Сачико это тоже касается. Тем более, что на её плечах управление всем этим бардаком. Создание измерений. Управление призраками и Ёшиказу. Ловушки. Новые коридоры, тупики, дыры в полу и так далее. Она теряет силы. А мы с тобой, наоборот, становимся всё сильнее. Хоть и немалой ценой. Йошики вздохнул. Да, Сакутаро прав - цена велика. Они платят рассудком за каждую свою победу. Хорошо лишь, что победы даются с каждым разом всё легче. В этот раз и измерений было гораздо меньше, и Ёшиказу оказался не таким уж серьёзным противником - он попросту не успел оказать сопротивление, и появившиеся у него проблески раскаяния также говорили о том, что он уходит из-под контроля Сачико. - Ну... да, – Йошики грустно улыбнулся. Перед глазами у него всё ещё стояло месиво, в которое он превратил Янагихори, и лицо лежащей на столе Накашимы, - Кажется, я спас тебя аж трижды в этот раз. И... и знаешь, - В глазах у него снова сверкнул тот огонёк, что загорался в момент убийства Кизами и Ёшиказу, - Я говорил уже это, но... Я ни за что не позволю кому бы то ни было причинить тебе боль. Я уничтожу любого, кто посмеет хотя бы попытаться. Сакутаро стало жарковато от нахлынувших воспоминаний о жестокой расправе его друга над убийцами. Ах, если бы он только додумался заснять это на телефон. Йоши был так прекрасен в гневе и безумии, порождённом его неистовым желанием защитить Сакутаро во что бы то ни стало. - Ты мой рыцарь, Кишинума, - Моришиге доверчиво ткнулся губами в его грязную щёку.

***

Мицуки Ямамото брела совсем одна по пустым коридорам. Её трясло от ужаса. На её глазах Кизами-кун перерезал горло Катаяме, а Эми Урабэ попала в ужасную ловушку и лишилась головы. После такого не сойти с ума было просто невозможно. Девчонка шугалась каждой тени, каждого шороха, и плакала, плакала без конца. Как же быть? Что делать? Почему этот кошмар не кончается?! Хотелось просто лечь на пол и лежать, пока смерть не настигнет, но так было ещё страшнее, поэтому приходилось идти. Послышавшиеся вдалеке голоса насторожили её. Они явно принадлежали не призракам, а живым людям, но Мицуки уже усвоила, что именно живых и стоит бояться больше всего, поэтому спряталась в ближайшую нишу в стене, прислушиваясь. Это были двое парней, тихо беседовавших о чём-то между собой. Звучала их беседа вполне мирно. Они обсуждали что-то, что мало кому придёт в голову в таком месте. Учёбу, планы на будущее, какие-то события из своего прошлого. По разговору Ямамото поняла, что эти парни учились в одной школе. И собираются поступать в один университет. Правда, один из них не так уж уверен в своих силах... Мицуки помотала головой. Какого чёрта они вообще обсуждают своё поступление?! Разве они не понимают, что умрут здесь? Ни выпускного им не светит, ни экзаменов, ни универа, ни взрослой жизни... Никому из тех, кто попал сюда, этого не светит! Все закончат так, как дурак Рёсуке - от руки какого-то безумца, или как Урабэ - в смертельной ловушке, или как та неизвестная девочка - в лапах кровожадных призраков! Теперь голоса звучали совсем близко. Мицуки сжалась, спрятав лицо в ладони, надеясь, что её попросту не заметят. - Эй. Ты в порядке? - Спросили её довольно спокойным голосом. Она выглянула сквозь пальцы, и первое, что увидела - огромный нож, заткнутый за пояс одного из школьников. Нож её поехавшего одноклассника, охотничий, страшный. Только у него такой был. Если... Если у этого парня этот нож, то что же он сделал с Кизами? И что он может сделать с ней? Рассмотрев незнакомца получше, она поняла, что вся его школьная форма пропитана кровью. Мицуки завизжала, изо всех сил пихнула парня в грудь и помчалась прочь. Кишинума, даже не пошатнувшийся, проводил её недоумевающим взглядом. - Мы тут не самые сумасшедшие, Таро. - Он попытался пошутить, но лицо его спутника не выказало и тени улыбки. - Я её помню, - тихо сказал Моришиге. - Я фотографировал её труп. Когда-то давно. Ямамото неслась со всех ног, не разбирая дороги, лишь бы оказаться подальше от встреченных ею парней. Наконец, она нашла какую-то приоткрытую каморку и забилась в неё, дрожа, как мокрая мышь. Никому нельзя верить, твердила себе она. Никого нельзя к себе подпускать. Каждый может предать, обмануть, поранить. И незнакомец, и даже самый близкий. Нужно закрыться ото всех, уверяла себя она, тогда есть возможность, что будет не очень больно. И уж лучше её убьют призраки, чем такой же, как она, живой человек. Её лица что-то коснулось. Нитка? Паутина? Она попыталась смахнуть это, но наткнулась рукой на холодный металл. Прищурившись, девочка поняла, что её окружает натянутая в несколько рядов тончайшая проволока. Очень похожая на ту, что отрезала голову Эми Урабэ - только сейчас это была не одна тонкая струна, а множество, и они окружали Ямамото как нити кокона. Пробраться сквозь них было уже невозможно. - К-кто-нибудь? - Робко позвала Ямамото. Она пошевелилась, пытаясь вылезти из пут, но это привело к тому, что они затянулись вокруг неё теснее. - Помогите! Внутри неё быстро разгорелась паника. Она заёрзала, но это сделало всё лишь только хуже. Тонкая проволока, кажется, реагировала на движения, и с каждой минутой натягивалась всё туже, впиваясь в тело. - Больно! - Захныкала Ямамото, но никто её не слышал. Девочка надеялась, что, может, тот парень из другой школы захочет найти её, а его, по-видимому, более адекватный друг объяснит ему, что Мицуки всего лишь обычная школьница и не представляет из себя никакой опасности. Может, они даже захотят её спасти. Но надеяться на такое было очень глупо. Кто захочет спасать какую-то незнакомую обезумевшую девчонку? Сама ведь Мицуки, оказавшись свидетелем убийства, не собиралась выручать жертву. И уж точно не стоило ждать подобной самоотверженности от того, кто сумел убить Кизами. А скорее всего он его именно убил, потому что Юуя просто не мог потерять свой нож, а уж тем более позволить его отобрать. - Шимада-кун! Фукурой-сан! - Она начала звать своих одноклассников, которые ещё могли остаться живы. Ямамото была готова извиниться перед Масато за вечные перепалки и пообещать президенту школьного совета всегда соглашаться с ним. У Кая тоже необходимо было попросить прощения за то, что она называла его педиком. И, если уж на то пошло, и у Окавы, которого Мицуки считала плаксой и которого бросила одного, сбежав от безумного Кизами, и у Катаямы, которому даже и не попыталась помочь, и у Кирисаки-тян, которую она бросила. И у Урабэ - ведь эпитафия Мицуки погибшей однокласснице состояла из одного слова: "Дура!" Ямамото ужаснулась. Неужели она обидела столько людей? Но то, что происходит сейчас с ней - слишком жестокая расплата за совершённое. Она ведь никого не убила. Просто никогда не умела держать язык за зубами и не особо думала о том, что может словами ранить кого-то. Разве это так ужасно? Фукурой вот тоже постоянно ругается. Окава с Катаямой вечно играли в неприличные игры. А Урабэ - жуткая завистница... Не смотря ни на что, Мицуки не переставала звать на помощь, пока не сел голос. Но никто не пришёл. Даже те ребята, от которых она только что сбежала. Вокруг было так тихо, что девочка слышала, как дождь стучит по оконным стёклам, словно дразня её. Ужасно хотелось пить, а ещё больше в туалет. Обо всём этом можно было уже забыть. Иногда откуда-то доносились голоса. Но они звучали странно и искажённо, будто из другого мира, и можно было не надеяться на то, что их обладатели придут на помощь. - Сестрёнка, где ты? Сестрёнка... - послышалось неподалёку. Совсем детский голосок. Но зато настоящий. Это уже хоть что-то. - Я здесь. Помоги мне, - Позвала Ямамото, не веря своему счастью. Дверь каморки приоткрылась, и показалась девочка-младшеклассница в форме-матроске, очень похожей на ту, что носили ученицы Бъякудана, но другого цвета. - Сестрёнка? - Переспросила незнакомка, внимательно вглядываясь в Мицуки. Та кивнула, из-за чего леска больно впилась в её шею. Стало трудно дышать. Ещё немного - и она перережет горло. - Помоги... - Прохрипела Мицуки. Девочка шагнула вперёд, кончиками бледных пальцев касаясь натянутых до звона струн, а взглядом пронзая Ямамото насквозь. Ухмыльнувшись одной половиной рта, она повернула голову, показывая пробитый череп. Часть мозга вытекла наружу, справа с лица была стёсана кожа, сквозь остатки щеки проглядывали зубы, и от уха остались одни лохмотья. Тонкие пальчики потянули проволоку на себя, и Ямамото застонала от боли, чувствуя, как врезаются в плоть безжалостные струны. - Сестрёнка, ты меня бросила. Оставила совсем одну умирать в муках. - Сказала мёртвая девочка, и вокруг неё возникло сияние оранжевого цвета, - Знала... Знала бы ты, что этот дядька сотворил с моим телом! Я никогда тебе этого не прощу! Ненавижу тебя, сестрёнка Акари! - Я не А... - успела сказать Мицуки, а потом мёртвая девочка дёрнула за проволоку изо всех сил.