Ливень

На грязном полу сидела пара подростков в одинаковой школьной форме, которая была когда-то вычурной и опрятной, а теперь вся покрылась грязью и кровью. Один из парней навзрыд ревел, прижимая к себе второго. Глаза за круглыми стёклами очков давно уже покраснели и распухли. Школьник выл, как раненый зверь, на всю школу, не беспокоясь о том, что его крик может кто-кто услышать. Второй, что лежал в его объятиях, был мёртв. Его красные волосы были ещё более растрепанными, чем обычно. Майка на его животе была разорвана, обнажив зияющую рану. Кулон, подарок, который он так берёг при жизни, куда-то потерялся, но вряд ли это уже хоть кого-то волновало. Искорка жизни в широко открытых голубых глазах погасла. В отличие от своего ещё живого одноклассника, этот парень выглядел умиротворённым. Будто умер не от ножа, встреченного в смертельной схватке с безумцем, а в своей постели, спокойно и без мучений. - П-прости меня, Кай... Прости меня! – Масато прижался к телу своего одноклассника, не беспокоясь о том, что испачкается в крови и внутренностях. Чувство вины пожирало его живьём. Если бы он не упрямился, если бы вернул Шимаде его нож, то, возможно, тот был ещё жив. У него был хоть какой-то шанс, какая-то возможность обороняться. А так... Его сражение с Кизами было больше похоже на жертвенное заклание. - П-поднимись, п-пожалуйста, - Фукурой отстранился, глядя в мёртвое лицо, и неуверенно потряс тело. Его пальцы стиснулись на плечах Шимады, а голос дрогнул, сорвался в крик: - ПОДНИМИСЬ, ТЕБЕ ГОВОРЯТ! ПОЧЕМУ ТЫ НИКОГДА МЕНЯ НЕ СЛУШАЕШЬСЯ?! Школьники, которые стояли рядом и смотрели на это, взялись за руки. Йошики погладил ладонь очкарика большим пальцем. Нет. Такому он не позволит случиться. Он уничтожит любого, хоть маньяка, хоть призрака, хоть десять, хоть саму Сачико, но ни за что не допустит смерти Таро. А если уж им не посчастливится оказаться в разных измерениях - останется здесь вместе с ним и разделит участь Моришиге, какой бы она не была. В этот раз и в любой другой. Фукурой всё плакал, уткнувшись лицом в плечо мертвеца. Кай больше никогда не дотронется до него. Не скажет ничего ласкового или пошлого ему на ухо. Не обнимет ни с того ни с сего на глазах у всех, вгоняя в краску. Президенту школьного совета было стыдно за то, что он кричал на Шимаду иногда, называл балбесом и ругался, когда тот вытворял что-нибудь. Почему было не сказать несколько других слов, простых и тёплых, тех, которые Каю уже никогда больше не услышать? - К-Кизами! Чёртов больной ублюдок! Я отомщу. Своими руками у-убью его для тебя. Я убью его-о! – Очкарик дёрнул на себя полу перепачканного кровью пиджака, вытащил нож Кая из кармана, откинул лезвие и стиснул изящную рукоять с такой силой, что побелели костяшки и металл больно врезался в пальцы. Но эта боль была ничем по сравнению с тем, как болела душа, как тиски сожалений и горечи утраты сжали его сердце. - Клянусь! Уничтожу этого поехавшего выродка! А потом... потом с-сразу же отправлюсь к тебе… - Скажем ему? – Спросил Моришиге. Голова белобрысого лежала на его плече. Какая удачная разница в росте у них. Чертовски удобно, оказывается. - Надо бы. - Кивнул Кишинума. Он насмотрелся уже здесь на сумасшедших, но от такого зрелища ему было не по себе. Фукурой и не заметил незваных гостей до тех пор, пока Йошики не подошёл ближе. Положив ладонь на подрагивающее от всхлипов плечо, Кишинума окликнул его: - Эй, парень. Кизами мёртв, - дождавшись, пока тот поднимет на него горящее от слёз лицо, Кишинума убрал руку и отступил, - Я убил его, когда он попытался зарезать моего друга. - Вот как, - Масато горько усмехнулся, отворачиваясь, чтобы уткнуться лицом в уже остывшую шею Кая, - Тогда мне осталось только… Он перевёл взгляд на нож, что покоился в его ладони. Подняв руку, он кончиками пальцев провёл по своей шее, нащупывая пульсирующую сонную артерию. Многого не нужно. Только прицелиться и воткнуть поглубже. И всё. - Оставьте нас. Кишинума первым понял, что сейчас произойдёт. Он понимал, что отговаривать парня или как-то мешать ему - бессмысленно и жестоко. Если что-то случилось бы с Сакутаро, Йошики бы тоже мечтал отомстить за него, а потом уйти следом. Потому что иного желать невозможно, потеряв самое дорогое существо. На душе остаётся только пустота, ледяная, засасывающая, невыносимая. Йошики помнил это чувство - когда-то, в одной из прошлых жизней, он точно так же потерял Сакутаро. Отчаяние, что накрыло его тогда, было не сравнимо ни с чем. И этот несчастный несуразный очкарик, очевидно, испытывал сейчас то же самое. Кишинума крепко сжал руку Моришиге и шепнул: - Пойдём. Сакутаро замешкался. Йошики не сразу пришло в голову, что он хочет остаться, чтобы увидеть, как произойдёт то, что должно произойти. Кишинума покачал головой и потянул отличника за собой. Нельзя на такое смотреть, тем более ему. Моришиге с неохотой подчинился. Видимо, он и сам понимал, что не должен идти на поводу у своих опасных желаний. А может быть, решил дать несчастным побыть наедине напоследок. Стоило ли сказать этому пареньку в круглых очках, что у него будет второй шанс? Что они с его мёртвым другом смогут прожить новую жизнь, где, может, им удастся получить чуть более счастливую концовку? Задав себе этот вопрос, Сакутаро сам ответил на него: нет. Пусть это будет сюрпризом. И, отвернувшись от школьников в бьякудановской форме, он последовал за Йошики, который вёл его куда-то - неважно куда, лишь бы подальше от этих двоих, один из которых был убит тем самым ножом, что сейчас держал при себе Кишинума, а второй - скорбью. Шаги мальчиков из чужой школы затихли, и Масато поднял голову, тратя последние секунды своей жизни на то, чтобы собраться с духом. Поцеловав мёртвые губы Шимады, он отпустил его, уложив головой на свои колени. Сказать ли что-нибудь напоследок? Разве есть смысл говорить сейчас, когда адресат всё равно его не услышит? Масато не знал. Но, если в этой школе существуют призраки, то, может, Кай тоже станет одним из них. Может, он наблюдает за ним прямо сейчас. - Мне так жаль, Кай... - еле слышно прошептал Фукурой. - Кизами сдох, но тебя уже не вернуть. Если бы я только отдал тебе нож. И не ругался на тебя так часто. И был ласковее с тобой. Я совершенный идиот... Надеюсь, ты простишь меня и обнимешь покрепче, когда я приду. Пустота молча проглотила его слова. Другого ожидать и не стоило. Масато вдохнул последний раз и прижал нож остриём к своей шее. "Это сложнее, чем кажется, - подумал он. Рука его дрожала, и он обхватил её второй. - Хоть бы всё получилось быстро..." Но быстро не получилось. После того, как он воткнул нож в собственное горло, невероятная боль заставила его разжать пальцы и закричать - но вместо крика вырвался булькающий хрип. Какое-то время он ещё сидел, капая кровью на лежащий на его коленях труп, а потом упал сверху, корчась и кашляя, и при каждом спазме из его рта выплёскивалась новая порция крови. Это продолжалось несколько минут, а потом Фукурой затих. Лишь пару раз судорожно дрогнули пальцы, будто в последнюю секунду он захотел вытащить из своей шеи застрявший в ней нож. Стоявший позади призрак парня с тёмно-красными волосами закрыл лицо руками и растворился в воздухе.

***

Дорога до медпункта всё тянулась и тянулась. Будто школа нарочно выстраивала знакомые коридоры в непроходимый лабиринт: то тут возникал поворот, которого раньше и в помине не было, то там вдруг зияла пропасть в полу и необходимо было искать обходной путь. Ребята ужасно устали, но нужно было продолжать идти. Если остаться на месте, спасение им точно не светит. Кишинума оглянулся на Сакутаро, который брёл чуть позади, держась за его руку. Конечно, очкарик был гораздо менее вынослив. Ему правда чертовски было нужно хоть немного отдохнуть. Но не здесь. В отличие от смотрящего себе под ноги Моришиге, Йошики постоянно озирался, чтобы не пропустить угрозу. Нельзя подвергать себя или Таро риску, когда они уже настолько близки к разгадкам. Кишинума замечал каждый труп, валявшийся на полу коридора или открытых классов, был готов к тому, что любая мелькнувшая тень может превратиться в призрака, которому придётся дать бой. Заметив человеческие силуэты через окно одного из классов, он притормозил, вглядываясь. - Что там, снова мертвецы? - Проследив за его взглядом, спросил отличник, поднимая голову. Ответ не понадобился, он и сам уже рассмотрел у дальней стены парочку прижавшихся друг к другу тел. Измождённые, высохшие, они уже не шевелились, но выглядели ещё не тронутыми тлением. - И снова вдвоём. - Пробормотал Йошики, крепче сжимая руку Таро. - Что за страшное место. Сакутаро понял, что он имел в виду. Те ребята, так похожие на них, что умерли давным-давно, держась за руки. Те, из школы Бъякудан, один из которых решил последовать за другим. А теперь ещё и вот эти двое... Только вот в отличие от большинства погибших здесь, они были взрослыми мужчинами. Темноволосый и светловолосый, один наряжен в традиционную японскую одежду, второй одет как подросток, хотя по лицу можно было дать все тридцать. Странная парочка. Невезучая. Хотя как посмотреть - не каждому удаётся встретить смерть в компании близкого человека. Кишинума вздохнул, собираясь уже идти дальше, как вдруг Сакутаро остановил его. - Йошики. Он дышит. На счастье, дверь класса оказалась не нарисована и не заперта, и подростки зашли внутрь без помех. Сакутаро присел рядом с темноволосым мужчиной и взял его тонкую бледную руку, нащупывая пульс. Кивнув Йошики, он потянулся было ко второму, но тот вдруг тихо застонал, не открывая глаз. - Они оба живы, - подтвердил Кишинума. - Просто кошмарно истощены. Не сговариваясь, они подхватили несостоявшихся мертвецов и потащили в сторону выхода. Моришиге взялся за темноволосого: тот, хоть и был выше, исхудал значительно сильнее и походил на обтянутый кожей скелет. Второго же тянул на себе Йошики. Было тяжело, но ни у кого из школьников и мысли не было оставлять живых людей на смерть. Хоть бы дотянуть до медпункта. Может, там найдётся что-то, чем можно привести этих двоих в сознание. С тяжёлой ношей в виде двух взрослых на спинах передвигались они ещё медленнее, чем раньше, но вокруг, к счастью, было тихо. Никто не нападал, не пытался их уничтожить. Призраки попрятались, и даже голоса жертв Тэнзина, стоны и вопли из прошлого и будущего затихли. Только откуда-то изредка раздавался детский смех, звонкий и радостный до содрогания. Ребята даже завидовали своим бессознательным спутникам. Те хоть немного отдохнули от сковывающего страха, не видя и не слыша происходящего, не тревожась более от смрада гниющих тел. Наконец Йошики увидел впереди знакомый поворот. Он не стал сильно обнадёживать себя и Сакутаро, потому что школа вполне могла подготовить очередную ловушку или обманку, чтобы заставить своих пленников скитаться по тёмным коридорам дальше. Но, чем ближе они подходили, тем меньше было сомнений в том, что это - то самое место. Становившееся всё громче жужжание мух и сгущающийся трупный запах только убеждали в этом. Вот и показалась стена, о которую размозжило несчастную Маю; почему-то никто из двоих в этот раз не почувствовал ужаса или хотя бы печали при виде этого зрелища. Видимо, шок сделал их равнодушными к произошедшему. На полу же под пятном из плоти и внутренностей лежала, раскинув руки, девушка в школьной форме Кисараги. Ни у Моришиге ни у Кишинумы не было сомнений в том, что Шинозаки погибнет в этих стенах. Староста была физически слабой, крепким здоровьем не отличалась, и вдобавок в Тэнзине с ней начала твориться какая-то чертовщина: то дух вселится в её тело, то голова начнёт раскалываться от стонов умерших. Сомнений в том, что она не выберется из этой школы живой, не было, но то, какова оказалась её смерть, ужаснуло обоих. Сгрузив у стены свою ношу, парни подошли ближе, рассматривая кошмарную картину. Она лежала в кровавом месиве из мяса и органов, которое когда-то было единым целым и носило имя Сузумото Маю. Её живот был выпотрошен, собственные внутренности, выволоченные наружу, перемешались с чужими, а на лице застыла жуткая гримаса: Аюми улыбалась. Точно той же улыбкой, что несколько жизней назад цвела на лице Таро, когда тот сошёл с ума. В руках, до локтей покрытых кровью, мёртвая девушка сжимала грязный мешок. Йошики не верил вначале своим глазам. Неужели им и правда так повезло? Он и не подумал пожалеть старосту - он подумал только о том, что она здорово облегчила им работу. Не придётся искать чёртов вырезанный глаз. Их путь наконец-то окончится здесь. - Таро, это... - Йошики не успел договорить, потому что ему пришлось схватить Моришиге под локоть - тот бросился к трупу Шинозаки, занося ногу для удара. - Как ты посмела дотронуться до неё?! – Закричал очкарик. - Таро, она уже умерла! - Белобрысый преградил ему путь, пытаясь отпихнуть одноклассника от неё. Нельзя позволять ему снова срывать злость на трупах. Даже если это Шинозаки. - Ты понимаешь, что она сделала? – На лице Сакутаро снова расцвело это пугающее выражение: смесь улыбки, печали и злобы, но в этот раз злобы явно было больше, - Она копалась в её органах. Запустила в её тело свои грязные руки. Кишинума... это... это непростительно. И мерзко. А хуже всего то, что Моришиге сам это делал. Всего несколько часов назад он своими руками касался изувеченного тела, растянув самую жуткую из своих улыбок. Таро восхищался ею, называя самым прекрасным экземпляром своей коллекции, даже не догадываясь, кто перед ним. Интересно, помнил ли он об этом сейчас, обвиняя Шинозаки в таком грехе? Может ли быть, что он просто испытывал ревность? - Понимаю, Таро, прекрасно понимаю... Но она совсем не стоит того, чтобы растрачивать на неё оставшийся рассудок, - Моришиге сделал ещё один рывок, но Йошики не дал ему дотронуться до тела их одноклассницы, - Да стой ты! Шинозаки нам не нужна. Нам нужен только мешок. - Да, ты прав, - Сакутаро, вздохнув, отступил. Он понимал, что Йошики прав и незачем сходить с ума снова. Но, если бы не Кишинума, очкарик взял бы дохлую старосту за реденькие волосёнки и колотил бы головой об стену до тех пор, пока не выбил все мозги. Как же он её ненавидел! От столь безумной мысли старшекласснику стало жарко. Как хорошо, что Йоши рядом. Иначе некому было бы сдержать его. - Давай я его заберу. - Лучше я, - Собрав волю в кулак, белобрысый развернулся и присел к мёртвой. Глаза Аюми, бесцветные, как у снулой рыбы, смотрели прямо на него. То ли из-за положения света, то ли из-за игр утомлённого разума Йошики казалось, будто бы она хмурится. Он медленно потянул к ней руку. Шинозаки совсем не выглядела живой, но отчего-то ему казалось, будто бы она сейчас схватит его за запястье и снова начнёт кричать. В голове зазвенели визги одноклассницы: «Кишинума! Ты что, совсем идиот? А вот Мочида-кун…» Бывший хулиган прикоснулся к руке, держащей мешок. Она была холодной и твёрдой. Моришиге назвал бы это трупным окоченением и констатировал, что смерть наступила несколько часов назад. Как же странно тянется время в этом месте... «Кишинума, что ты вытворяешь?!» От сладковато-гнилостного запаха внутренностей хотелось блевать. Йоши сжал зубы, сдерживая рвотные позывы. Его желудок был абсолютно пуст, там не было даже воды, тошнить было нечем. Вцепившись в закостеневшую перепачканную кровью ладонь, он медленно поочерёдно стал отгибать ледяные пальцы, высвобождая мешок. «Эй! Кишинума, перестань! Ты меня пугаешь!» Наконец мешок, весь заскорузлый от крови, был у него в руках. А выражение на окоченевшем лице старосты теперь стало ещё злее. Наверняка ей не понравилось бы, если бы одноклассник решил у неё что-нибудь отобрать, даже если это бесполезный, вонючий мешок с чьими-то останками. «Кишинума, ты слышишь меня?!» - Не слышу, - Белобрысый тут же осознал, что сказал это вслух. Он встретился взглядом с подошедшим Сакутаро, и голос Аюми в его голове умолк, - Знаешь, кажется, в самый первый раз, когда мы были здесь, когда умерли Сузумото, Шишидо-сэнсей, Шинохара и... Ты, - его передёрнуло от воспоминаний, - Шинозаки сказала что-то вроде: «Эта школа теперь их дом». Мне это тогда показалось таким мерзким, будто бы она рада, что избавилась от одноклассников, которые ей не нравились. Но я ничего ей не сказал. Надеюсь, этой истеричке понравится в её новом доме с её родственничками. - Родственниками? – Переспросил Моришиге, положив ладонь на его плечо. - Ага. Она не просто однофамилица Сачико и её матери. - Кивнул Кишинума, - То ли племянница им, то ли кто. Их разговор был прерван топотком лёгких ног, и Йошики успел подумать, что если это сама Сачико, то он собственноручно свернёт ей её призрачную шею. Но в следующую секунду перед ними возникла маленькая девочка, окружённая фиолетовым сиянием. Простая одежда, два хвостика - копия Юки Канно с фотографии в старой газете, только у этой Юки зияла дыра вместо глаза, да изо рта текла струйка крови. Кишинума, не желая лишней болтовни, загородил собой Сакутаро и протянул девчонке мешок. - На. Твоё. - Буркнул он, зло сверкая глазами. Девчонку Кишинуме тоже нисколько не было жалко, хоть она и выглядела сейчас безобидно. Да, она всего лишь жертва и подчиняется законам этой школы, но всё дерьмо, что она и ей подобные натворили, под ковёр не заметёшь. - Спасибо, братец, - она протянула полупрозрачные ручки к мешку и вцепилась в его грубую ткань. - Теперь я могу упокоиться... До следующего раза. Сияние вокруг неё стало ярче, начало слепить глаза, а потом резко потухло, и перед школьниками предстала совершенно нормальная младшеклассница, смотрящая на них с сочувствием. Повеяло холодом, и, оглядевшись, ребята поняли, что находятся посреди улицы прямо перед собственной родной школой. Только что закончившийся ливень оставил после себя огромные лужи и ощущение насквозь пронизывающей свежести. Была глубокая ночь. - На время все мы исчезнем, - сказала девочка, - И вы сможете продолжить жизнь в своём мире. Но вскоре школа начнёт восстанавливаться. Пока не упокоена Сачико-сан, это место продолжит существовать и похищать души невинных, таких же, как вы и эти двое несчастных, - она кивнула на сидящих на мокром асфальте взрослых; те начали приходить в себя, хоть их состояние и оставалось плачевным. Опасливо оглянувшись по сторонам, будто кто-то мог её подслушать, она заговорила уже тише: - Есть способ прекратить этот порочный круг, но это сложно и опасно... - Не в этой жизни, - резко перебил её Йошики. Девочка замолкла, кажется, испытав облегчение от того, что ей не придётся выдавать чужую тайну. Её тело начало становиться прозрачным. «Да, мелкая, возвращайся домой, - подумалось Кишинуме, - И оставь нас наконец в покое». - Спасибо, что вернули мне глаз. - Еле слышный голос девочки растворялся в прохладном воздухе, - До встречи... Канно исчезла, так и оставив выживших посреди тёмной улицы. Несколько секунд царила полнейшая тишина, а потом мобильник Моришиге вдруг ожил в кармане, агонально содрогаясь от сигнала, следовавшего за сигналом, потому что, как только он снова поймал сеть, в него шквалом посыпались сообщения и уведомления о непринятых звонках от родителей. Отличник ещё понятия не имел, что скажет, когда вернётся домой, но знал, что точно не правду. Хотя сейчас его волновало совсем не это. - Я позвоню в больницу, - Сказал он, взглянув на новых знакомых, которые еле-еле держались на ногах, опираясь друг на друга. Школьник набрал номер и поговорил с оператором, кратко описав проблему и примерное место их нахождения. Его голос был даже слишком спокойным. Кажется, Сакутаро никогда не был так умиротворён. После того, что с ними произошло, вряд ли что-то ещё могло заставить его волноваться. Йошики подошёл к нему со спины, обнимая. Его трясло, и спокойствие Моришиге было лучшим лекарством сейчас. - К-кибики, - послышался чужой голос. Это говорил один из спасённых, высокий темноволосый мужчина в традиционном японском наряде. Он даже двигаться уже не мог и вис на руках держащего его товарища. - Кибики Коу. Писатель. А это Тагучи-кун, мой оператор. Я бы дал вам визитку, но... - Он слабо усмехнулся, - не захватил с собой ни единой. Моришиге издал лишь "угу", будто позабыв обо всех правилах вежливости, требовавших представиться в ответ, позабыв даже удивиться тому, что спасённый им оказался тем самым сэнсэем, который изучал проклятую школу. Мозг его был занят сейчас совсем не этим. Неужели ливень кончился... Неужели они выбрались из этого ада? В это не верилось, совсем, но они действительно стояли на знакомой улице, освещённой ночными огнями, действительно вдыхали запах родного города, политого дождём - запах, в котором не было ни следа трупной вони и затхлости. Несколько минут спустя где-то вдалеке послышался звук сирены скорой помощи. - Может, пойдём? – Предложил Кишинума, указав на свою форму, заляпанную кровью, - Будет слишком много вопросов, если нас спалят в таком виде. - Но ты ведь тоже ранен, - Сакутаро совсем и забыл про то, как Кизами воткнул нож в плечо Кишинумы. За всё то время, пока они были вместе, Йошики ни разу не жаловался и вообще не подавал виду, что рука у него болит. Но такую рану нельзя было пускать на самотёк. Может, ничего важного и не задето, но всё равно остаётся риск инфекции, неправильного сращения и чёрт знает чего ещё. - С этим мы разберёмся позже. - Ответил Йошики голосом, не терпящим возражений. Пёс с ней, с рукой. Ещё немного, и его просто срубит от усталости. Моришиге кивнул. В конце концов, отдохнуть сейчас и правда было важнее. Попрощавшись с Кибики и Тагучи, школьники скрылись за углом ближайшего дома. Не прошло и нескольких секунд, как машина скорой подъехала и остановилась, из неё вышли несколько человек. Кто-то завёл разговор с оператором, пытаясь выяснить, что произошло, остальные принялись грузить в кузов его спутника. - Они будут в порядке, - Кишинума взял Сакутаро за руку и потянул в сторону тянущейся вдаль улицы, вдоль которой ровным рядом мерцали белые огни фонарей. - Идём домой.