Hello darkness my old friend

Лектер в своем дорогом костюме сидел, вальяжно развалившись, в своем кожаном кресле и задумчиво всматривался в мое лицо. Мы не начинали разговора, а просто сидели в тишине вот уже пятнадцать минут приема. Он всматривается в острые черты моего лица, а я же в свою очередь, изучаю его. Я помешал ему своим приходом, это видно. Он все время поглядывал на часы и стучал пальцами по деревянному подлокотнику своего кресла. Средний палец левой руки забинтован. Повязка совсем свежая и завязана не аккуратно. Очевиднее всего, он получил эту травму во время какой-то работы. Интересно мне было лишь то, как он получил эту травму. И когда он, наконец, заговорил, мне пришлось оторвать взгляд от его забинтованного пальца и полностью сосредоточиться на своей проблеме и на него словах. Голос его был медленный и тихий, но казалось, словно он кричит во все горло и говорит так быстро, что никто его не понимает. Я и не понимал. Точнее, вовсе не хотел понимать, пропуская огромное количество слов мимо ушей. Вскоре Лектер уже понял, что мне вовсе не интересные его теории и тогда, наконец, замолчал. Он вновь начал рассматривать меня, изучать каждую морщину на моем лице. Я же в ответ делал то же самое, внимательно скользя взглядом по немолодому лицу. Лектер уже тогда понял, с кем связался. Я же все еще гадал о всяких пустяках, о которых говорили запачканный чернилами рукав пиджака и забинтованный палец. Я обращал внимание на детали, но не видел полного образа. Наконец тишину снова нарушил его голос, и эти слова заставили меня, наконец, собраться и начать отвечать на поставленные вопросы. — Вам снятся сны. Сон повторяется? Поговорим об этом? — на минуту он замолчал, снова вглядываясь в мое удивленное лицо. Ах, да, я же уже успел поведать ему об этом, когда мы столкнулись на улице и тот, оказывая психологическое давление, выведал у меня все, что меня так тревожит, а после пригласил к себе на консультацию. Я сжал кулаки и опустил взгляд, изучая носки своих идеально вычищенных ботинок. Я нервничал. Хотел ли я отвечать на эти вопросы? Нет. Я вообще не хотел делиться своими мыслями и переживаниями ни с кем, даже с Джоном. А теперь выкладываю все это абсолютно незнакомому человеку. Кто знает, как он воспользуется предоставленной информацией против меня, — все, что вы расскажите, не покинет эти стены. Вы можете доверять мне. Не могу. Я не доверяю даже себе, но собрав всю волю в кулак (он же все-таки психиатр), я поднимаю глаза на него. Он этого и ждал. На лице Лектера появляется слабая улыбка, и он жестом показывает мне начать рассказ. — Да. Я знаю, — только и получилось сказать мне. И я снова устремил взгляд вниз, делая вид, что меня очень интересует то, как измялась моя бардовая рубашка и как лежит моя рука на коленях, — хорошо, доктор Лектер. Я замолкаю, на этот раз, более неуверенно поднимая на него взгляд. Он ждет рассказа. Что же, я ему расскажу. Недолго думая, я начал свой рассказ, повествуя о безумстве, что не покидает меня даже ночами. О коротких и тревожных снах, обо всем, что мне снится. Я не забываю и малейших деталях, которые обычный человек опустил бы в своем рассказе. Я же такого не сделаю. Лектер внимательно слушает меня, кивает головой и что-то периодически записывает в своей записной книжке. Сказать, что мне это не нравится, ничего не сказать. Но я продолжаю свой рассказ. Наконец я заканчиваю и тяжело вздыхаю, вновь опустив глаза. Лектер же ничего не говорит, он лишь смотрит на меня, а в его глазах я замечаю то, чего раньше не видал. Сожаление? Понимание? Я не понимаю. Прищуриваюсь, пытаясь понять, что выражает его взгляд. Тяжелый, я его чувствую на себе. Он внимательно осматривает меня с ног до головы и его голос ломается, когда он произносит следующее: — Мистер Холмс, вы свободны, — он встает с кресла, желая проводить меня до двери, но только я не встаю. Это все? Все, что он может сказать? Сердце бешено забилось, а в висках уже начинает стучать кровь. Я сжимаю в кулаки холодные руки, ногти впиваются в тонкую кожу ладоней и еще немного, и я бы оставил следы в виде царапин. Ненависть. Вот что я испытывал сейчас. Я поведал этому человеку все, что мешает мне спать. Да чего там спать, это мешает мне жить. А он…он просто выгоняет меня из кабинета, не желая обсудить ничего. Я пришел к нему за помощью, я видел в нем спасителя, а спаситель так быстро избавляется от меня. Я медленно поднимаюсь, одергивая лацканы черного пиджака и выдавливая из себя улыбку и с «и вам до свидания, доктор Лектер» удаляюсь от двери кабинета. Хотелось кричать. Кричать так громко, как только можно. Чтобы горло начало саднить, чувствовалась боль, чтобы она перебила душевные переживания. Но я только сдержанно улыбаюсь подходящему человеку, мужчине лет тридцати-тридцати пяти с синяками под глазами. Случайно толкаю того плечом и спешу извиниться за это. Тот выдавливает натянутую улыбку, отвечая, что все в порядке. И я покидаю Лектера.