Московское поручение

Штольман открыл глаза. В первое мгновение он даже немного удивился наполнявшему его ощущению, что все в его жизни правильно. Потом он вспомнил. Улыбнулся и повернул голову, чтобы взглянуть на Анну, спавшую рядом. Однако другая сторона постели была уже пуста. Он сел в кровати и почувствовал, что его тело впервые за много дней вновь в полной мере насыщено энергией и силой. «Да уж, пора прекращать спать по три часа. Не мальчик уже все-таки», - мысленно пробурчал он сам себе. Накинув халат, он открыл дверь спальни и вошел в гостиную. Анна сидела на диванчике к нему спиной. Она была уже одета и сейчас закалывала волосы на макушке, укладывая их в прическу. На мгновение Штольман замер, залюбовавшись сценой: нежный абрис шеи и головы, поднятые к затылку руки, упрямые выбивающиеся завитки… - Доброе утро, - улыбнувшись, произнес он. - Ой, - ответила она. Оказалось, что Анна была так сосредоточена, что вообще не слышала, как он вошел. От неожиданности у нее вывались шпильки, которые она держала во рту, а руки опустились. В результате тщательно укладываемая прическа развалилась, обрушившись вьющимся водопадом на плечи и спину. Она засмеялась над собственной неловкостью, а потом ответила ему сияющей улыбкой. - Доброе утро. Как хорошо, что вы проснулись. Я ужасно не хотела вас будить, а вставать уже было пора. - А сколько времени? - поинтересовался Штольман. - Почти восемь. Через час нам надо быть в управлении. Яков Платонович, вы идите умываться, а я завтрак закажу, - перешла Анна на деловитый тон. Спустя пятнадцать минут освеженный, гладко выбритый и полностью одетый Штольман вернулся в номер Анны. - Спасибо, - сказал он. - За что? – уточнила Анна. - Ну, вообще-то за все. Но в данный момент – за то, что отдали вчера в чистку и стирку мои вещи. Я был явно не в состоянии это сделать. - Пожалуйста. Всегда рада помочь, - преувеличенно домовито произнесла Анна и сама засмеялась своей игре. - Вы невероятная женщина, Аня, - вдруг посерьезнел Штольман. - Вы о чем, Яков Платонович? – удивилась она. - Я о вашей силе, независимости и бесстрашии. Вы попросили персонал гостиницы открыть эту дверь между нашими номерами, прекрасно зная, как это будет истолковано, и не боясь пересудов. - Это не столько бесстрашие, сколько здравый смысл. О нас бы все равно судачили. Так пусть уж за дело, - эта тема, похоже, задела Анну. Она подошла к окну и стала смотреть на московскую улицу внизу, заполняющуюся утренней суетой. Штольман подошел к ней, встав за ее спиной. Он положил руки на плечи Анны. Она слегка наклонила голову в сторону, открывая для поцелуя шею. Штольман склонился над ней и коснулся губами нежной белой кожи. Анна издала тихий выдох, больше похожий на стон. Яков почувствовал, что ее тело под его пальцами вдруг стало похоже на мягкую глину. Он развернул ее к себе лицом. Румянец на щеках, затуманенный взгляд, влажные полураскрытые губы… Он почувствовал, что его с головой накрывает какая-то безумная волна. В этот момент в дверь постучали. - Да что б оно все… - Штольман с большим трудом удержался от ругательства. - Это нам завтрак принесли, - растерянно и даже как-то виновато сказала Анна. - Ну что ж, значит, придется завтракать, - пытаясь взять себя в руки, с горькой усмешкой сказал Штольман.