Московское поручение

Анна, не открывая глаз, томно потянулась и поморщилась от неожиданной легкой боли. В теле ныли мышцы как после непривычной нагрузки. «Ну, вообще-то так оно и есть», - мелькнула у нее в голове хулиганская мысль, и гримаска на ее лице сменилась легкой усмешкой. Откинутой рукой она нащупала непонятный предмет и заставила, наконец, открыть себя глаза. Это оказалась ее собственная смятая ночная сорочка. Она вспомнила, как ночью дважды надевала ее на себя. Это случалось каждый раз после того, как ей казалось, что они, наконец, готовы заснуть до утра. После второго раза она сдалась – и правильно сделала, потому что вся эта ночь оказалась одним бесконечным марафоном любви. Иногда казалось, что их силы окончательно исчерпаны, и они проваливались в сон, но каждый раз кто-то из них снова просыпался, будил другого, и все начиналось сначала. Она тихо хихикнула, вспомнив, что последний раз это была именно она. Тусклый мартовский рассвет тогда уже начал осторожно пробиваться в окно. Щеки Анны слегка порозовели, когда она вспомнила отдельные моменты прошедшей ночи. Что делал Яков, что делала она… «Если тогда в Затонске я потеряла девственность, то можно с уверенностью сказать, что сегодня ночью я окончательно рассталась с невинностью», - эта мысль вырвала из нее уже вполне звучный смешок. Радость и энергия играли внутри нее как пузырьки шампанского, распирали и, казалось, готовы вырваться наружу, заполнив весь мир. - Доброе утро, - раздался родной, чуть насмешливый голос. Анна обнаружила, что Яков, уже одетый – только без сюртука и галстука, стоит в дверях спальни, прислонившись к косяку. – Вы выглядите невероятно самодовольно, любимая. - Доброе утро, - счастливо улыбнулась ему Анна. - Мне очень жаль, но, боюсь, пора вставать, - Яков сел рядом на край кровати рядом с ее согнутой в колене ногой, вытащенной из-под одеяла. - А сколько времени? - Десять. А в полдень нас ждут Сергеевы, - он нежно коснулся губами ее согнутой коленки. - У нас еще два часа. Как насчет последнего желания? – Анна, выгнув спину, медленно села на кровати. Они оказались совсем рядом. Ее обнаженные плечи и шея притягивали взгляд Штольмана. Краем простыни Анна прикрывала грудь, но удерживала ее весьма низко, отчего открывавшаяся картинка, похоже, просто гипнотизировала мужчину. У Анны мелькнула мысль о том, как глупа она была, ловя иногда на себе странные взгляды Якова и не понимая, что они значат. - Последнее желание? – хриплым шепотом переспросил Штольман. - Последнее желание, - глядя ему прямо в глаза, таким же хриплым шепотом подтвердила Анна. - И чего же вы хотите? - Яков Платонович, мне стыдно признаться, но я безумно и невозможно хочу… - выдержав драматическую паузу, Анна громким голосом закончила. – ЕСТЬ! Я ужасно проголодалась! Тут она не выдержала, откинулась обратно на подушки и звонко расхохоталась. Ее смех оказался прерван страстным поцелуем. - Ах вы, проказница, - Штольман смотрел на нее откровенно обожающим и одновременно смеющимся взглядом. – Похоже, сегодня ночью я разбудил чудовище. - Да. Но это ваше чудовище, господин чиновник по особым поручениям, - Анна держала в руках любимое лицо и приподняла голову с подушки, чтобы нежно поцеловать Штольмана в губы. – А если серьезно, то я и впрямь ужасно голодна. А перед этим я не отказалась бы принять ванну. - Я так и думал, - улыбнулся он. - Поэтому подготовил ее вам. И в данный момент, пока вы издеваетесь над слабым мужчиной, она остывает. В восторге чмокнув Штольмана в щеку, Анна сорвалась с постели, замотавшись в простыню. По дороге в ванную у нее мелькнула мысль, что это, наверное, ужасно глупо прикрываться от него – и вообще, и особенно после прошедшей ночи. Но эта мысль мгновенно вылетела у нее из головы, оставив решение, что она подумает об этом как-нибудь потом.