***
Ночь перед Рождеством была тиха, днём выпал мелкий снег, который припорошил ёлочку у дома. Небо разъяснилось, выглянули звёзды. Гарри, как ни старался, уснул до полуночи, набегавшись за день. А сделать нужно было многое. В прошлом году из-за скудных возможностей украшения и стол были не богаты. В этом же была и гора мишуры, цветная бумага, клей, блёстки, а главное книга, купленная дядей Римусом, где подробно описывались способы создания разных рождественских игрушек. Гарри взялся за дело с энтузиазмом и сейчас внутреннее помещение было украшено не только еловыми веточками, венками из остролиста и веточками омелы, но и цветными шариками, снежинками, фигурками из бумаги. За столом, на котором кроме гуся с яблоками и другими закусками, стояла и бутылка с виски, напротив друг друга сидели двое мужчин. Снейп взял бутылку и налил на палец в стаканы: — С Рождеством! — звучало полувопросительно. Кто бы мог подумать, что он будет встречать Рождество в компании оборотня, который ранее его чуть не убил, преображенного Блэка, разум которого так и остался собачьим и Гарри Поттера, сына Джеймса и Лили, которого пришлось уложить на кровать (тот заснул чуть ли не за столом). Снейп подобного представить себе точно не мог. Люпин взял стакан: — С Рождеством! Пусть и в следующем году магия хранит нас. Лёгкий звон стаканов, краями которых уже скорее бывшие враги чуть соприкоснулись. — Не помешало бы, не только благословение магии, но и удача. Мужчины пригубили напиток. Разговор не клеился, но это никого не смущало, говорить было не о чем. Люпин смотрел на Бродягу, который дремал у кровати, съев явно больше, чем надо. Его шерсть стала гуще, хоть ещё не лоснилась, худоба уже не так бросалась в глаза, и он не вздрагивал, стоило кому-то с ним заговорить, как это было первоначально. В общем теперь он был добрый, общительный, немного шебутной… увы, пёс. Римус был рад, что любимый больше не в тюрьме, но… Снейп смотрел на огонь, что трещал в очаге, вдыхая странно непривычные для него запахи Рождества: запах хвои, жареного гуся, яблок и хорошего алкоголя. Он уже успел забыть, что значит праздновать Рождество. И уж точно никогда не отмечал этот праздник в такой спокойной обстановке. Северус посмотрел на Люпина, который все ещё смотрел на собаку. — О чём думаешь? — Станет ли он хоть когда-нибудь собой. Странно, его никто не ищет, будто знают, что человека Сириуса Блэка нет. — Может и знают, — пожал плечами Снейп, снова взяв бутылку, и плеснул в стаканы новую порцию. — Я очень сомневаюсь, что Блэк единственный анимаг, который попал в Азкабан за всю его историю. Пусть не за три-четыре года, как в его случае, но за десять-двадцать лет там по-моему может свихнуться любой. — Если министерство об этом знает, то это пугает. Снова воцарилась тишина, которую нарушал треск полена в очаге. — Раз у нас такой разговор, то я узнал, что есть зелье, которое пусть не сразу, но может ему помочь, нужно только найти книгу «Зелья и Яды» Уильяма Гампа. Но её придётся разыскивать в библиотеках старых семейств, для общего пользования и в продаже книги нет, так как этот волшебник был тёмным, а древние семьи не горят желанием делиться своим, — уж об этом Снейп знал не понаслышке. — А если спросить у Блэков? Мать Сириуса ещё жива? Снейп нахмурился: — Вроде бы. Нужно узнать, но разумно ли ей верить? — Почему бы нет? — Люпин покрутил в руках стакан с виски. — Все в Британии считают, что Сириус работал на Того-кого-нельзя-называть, Блэки его поддерживали, зачем опровергать это мнение. Даже если она знает, что я оборотень, я тоже могу тайно служить Тому-кого-нельзя-называть и попросить за Сириуса. Зачем ей в этом случае сообщать что-то министерству, аврорам или ещё кому? Снейп хмыкнул, а ведь не поспоришь, выводы более, чем логичны: — Я узнаю, жива ли она. Разговор как-то сам собой сошёл на нет. Но идти спать никто не торопился.***
Люпин помнил место откуда он заходил в дом Блэков первый и единственный раз. Он пришёл в оговоренное время и ждал, немного нервничая. Письмо с просьбой встретиться было отправлено сразу после Рождества, а ответ пришёл только после Нового года, когда Римус уже подумывал попросить Снейпа обратиться за помощью к Малфоям. Раздался хлопок и рядом возник худой домовик, скорее похожий в своей грязной наволочке на нищего, чем на слугу древнего рода. Тот огляделся и спросил хриплым голосом: — Римус Люпин? — Да, — Римус кивнул, думая о том, действительно ли домовик распознал его под женской личиной или просто спросил наобум. Эльф плавно перенес его в дом. Люпин невольно поразился переменам за прошедшие годы. В воздухе летали потревоженные пылинки, слабый дневной свет едва проникал через плотные, тяжелые шторы, давила тяжёлая атмосфера пустынного, старого дома. Когда он был здесь в четырнадцать лет, поразился величественности. Тогда всё сверкало и блестело, а тишину разрывали голоса Джеймса Поттера и Сириуса Блэка, который опять спорил с матерью. Он прошёл за домовиком в гостиную. Завешенные окна, всё та же мебель и ковры, что были здесь десять лет назад. Но сейчас в кресле сидела не та женщина, которую он пусть смутно, но помнил, с гордо выпрямленной спиной, снисходительно-презрительным взглядом и властными манерами. Пропажа младшего сына, смерть мужа, заключение старшего сына, всё это оставило свой след на когда-то сильной, властной женщине. Седые волосы, обвисшая кожа, как старые, пожелтевшие листы древних книг, худая, укутанная в шаль, лишь взгляд был всё такой же пренебрежительный. — Доброго дня, — мягко поздоровался Римус. В ответ старуха лишь приветственно кивнула. В глазах у женщины появился интерес, она без стеснения разглядывала гостью. — Может быть докажете, милочка, свою личность. Вальбурга так и не встала, осталась сидеть в кресле, но протянула небольшой кристалл домовику, чтобы он его передал. — Коснитесь его и произнесите своё имя и фамилию. Люпин не знал, что должно было произойти окажись он кем-то другим, но он проговорил имя и отдал камень обратно. Женщина будто расслабилась. — И что же тебе от меня понадобилось, мальчик? — проговорила она снисходительно. Дышала Вальбурга с придыханием и не подумаешь, что раньше одним криком она могла поднять весь дом. Люпин долго думал с чего, собственно, ему начать разговор, но в конце концов решил сказать всё сразу. — Ваш сын больше не находится в Азкабане, но он не помнит себя. Люпин ждал всего, вплоть до того, что ему придётся откачивать на пару с домовиком старую леди, но женщина и бровью не повела. — И кто же он сейчас? — прозвучал, казалось, равнодушный вопрос. — Собака. Старуха вдруг рассмеялась, хрипло, с придыханием, так, что этот смех перешёл в кашель, долгий и глубокий. Римус, который так и стоял перед ней, так как стула никто не предложил, а самовольничать он не решался, невольно отшатнулся. И, стараясь не выражать эмоции, так как был уверен, что эта женщина жалости к себе не простит, ждал пока домовик подаст пузырёк с зельем и платок. Откашлявшись в него, старуха просипела: — И чего же ты хочешь от меня, мальчик? — Книгу «Зелья и Яды» Уильяма Гампа. — Хм, — Вальбурга откинулась на спинку стула, задумавшись, — нужно искать, а это потребует времени, — с сомнением посмотрела она на женщину напротив. А вот теперь Люпин опешил: — Вы не хотите, чтобы ваш сын пришел в себя? — Я этого не говорила, — зло прохрипела Вальбурга, сверля наглого гостя возмущённым взглядом. — Я дам свой ответ в течении двух недель, есть у меня такая книга или нет. — Благодарю, — Римус перевёл дыхание, это было хоть что-то. — Сову вы можете отправить на тоже имя — Эмилия Хэтшот, на ту же почту. Старуха кивнула в ответ. Люпин поклонился и хотел было отправиться к двери, но понял, что так выйти у него не получится, ведь он не заходил через неё в дом. — Кричер! — на мгновение прежние властные нотки прорезались в голосе Вальбурги Блэк. — Отправь леди, — она с издёвкой произнесла слово «леди», — на то же место, откуда забрал. Люпин проследил, как домовик исчезает и только теперь окончательно перевел дух. «И зачем ей столько времени-то? Темнит что-то старуха, но хоть не отказала сразу».***
Февраль радовал снегом недолго. Наступила оттепель, и Гарри вытянул дядю Римуса лепить фигуры из снега. К обеду раскрасневшиеся и довольные Поттер и Люпин, а за ними уже Бродяга, вошли в дом. Римус и не думал, что впасть в детство, которого у него по сути и не было, на третьем десятке может быть так весело. — Гарри, приготовить тебе какао с молоком? Или что посытнее? — Посытнее, есть хочу, — возразил ребёнок, который хотел было подойти к дяде Северусу, но увидев его хмурое лицо, приостановился, отправляясь к шкафу. Люпин молча проследил этот манёвр ребёнка, после чего спросил у хмурого зельевара: — Такой сложный рецепт? Снейп против своей привычки не начал ворчать, чего он не любил, так когда его прерывали, а просто вздохнул и устало потёр глаза. Посмотрел на раскрытую книгу, что лежала перед ним на столе и в сердцах произнес: — Бред какой-то, а не рецепт! Вот зачем здесь марьянник? Он успокаивает, а не пробуждает разум. Это последняя трава, которую бы я дал Блэку в его состоянии. К чему лапки колчатки? Они усиливают магический потенциал. Зачем ему потенциал, на кой ему магия? — он негодующе махнул рукой в сторону пса, которого Гарри вытирал после прогулки по мокрому снегу. — Ему разум надо прояснять, чтобы выбраться из созданных своим же подсознанием дебрей. — А если это не тот рецепт. — Нет, я проверил, книга та, — Снейп вдруг замолк, что-то обдумывая. Люпин занялся готовкой, решив, не сбивать зельевара вопросами, а просто приготовить чуть больше, захочет поесть, возьмёт. — Гарри, — позвал слизеринец, — иди-ка сюда, — он поманил мальчика к себе, благо, тот всё равно был рядом и собирался ставить на стол, за которым расположился Снейп, тарелки. Северус взял ребёнка подмышки и усадил себе на колени. — Посмотри, здесь есть более новые, чуждые книге чары, с другим запахом, вкусом? Гарри с интересом смотрел на старую книгу, выцветшие местами буквы. Он протянул руку, но не коснулся страниц, рука замерла в сантиметре от неё. — Да, они как паутинка, — мальчик повёл рукой над страницами, — так интересно переплетаются. Снейпу захотелось застонать, он уже второй день пытается понять, что за бред написан в рецепте, а всё оказалось просто, как дважды два. Вот почему Вальбурга Блэк «искала» книгу аж две недели, но после этого срока, не торгуясь и ничего не требуя, отдала её. — А ты сможешь снять эту паутинку, Гарри? — Нет, вряд ли, что-нибудь да поврежу, хотя запах интересный. Не дожидаясь момента, когда ребёнок сорвётся и решит попробовать магию книги, Северус позволил Гарри соскочить с колен и отвлечься от такого интересного магического объекта на еду. — Снейп, ты хочешь сказать, она подделала рецепт? — влез в разговор Люпин, который уже положил картофель, на скорую руку пожаренный с грибами, сыром и луком и теперь искал ветчину. — Я не могу утверждать, что этот рецепт повредил бы Блэку, но его память он вряд ли бы сильно улучшил. Сделал бы его более податливым и послушным, а что при этом с ним бы сотворили лапки кольчатки в таком-то сочетании, сложно предсказать, но не удивлюсь, если бы твоего гриффиндорца вдруг потянуло бы к корням. — Домой? — Угу, слизеринка остаётся слизеринкой, не перед чем не остановиться, если надо, то и затуманенным разумом воспользуется. Люпин положил кусочек ветчины Гарри в тарелку, тот уплетал за обе щёки. — На её месте возможно я поступил бы так же. Ты бы видел, как опустел их дом. Снейп лишь покачал головой, книгу он давно убрал, дав место обедающим. Сам он за подобную попытку навязать ему свою волю кого угодно бы проклял, раз глотнув свободы, пусть и такой скрытной, лишаться её он не желал, но Люпин… Ох уж эти гриффиндорцы. Снейп взглянул на еду, но возможность снять чары с рецепта, отвлекала и гнала на поиски возможного решения проблемы. Он накинул мантию, собираясь выйти на улицу и заглянуть в палатку. — Может поешь? — Вернусь и поем. Люпин только покачал головой, зная по опыту, что в итоге придётся нести еду в палатку.