***
16:25. Парни давно пришли с тренировки. Ойкава по дороге домой купил «много разной вкусной и калорийной хуеты» и половину съел в пути, сославшись на сильный голод. От предложения Хаджиме дотерпеть до дома и поесть там Тоору сразу отказался. Теперь парни суетятся на кухне: шатен пытается запихнуть покупки в холодильник, а брюнет насыпает в большую тарелку попкорн и открывает бутылки с колой. Капитан весь день пытался уговорить Ивайзуми посмотреть фильм вместе, на что доигровщик не соглашался, но позже Ойкава пообещал не приставать к нему на тренировках и Хаджиме пришлось сказать «да». Но брюнет понимал, что омега не сдержит обещание из-за своего петушиного характера. Уже через 10 минут парни сидели на диване в гостинной. Ойкава печатал что-то на ноутбуке, пытаясь найти нужный фильм, а Ивайзуми равнодушно жевал попкорн. — Нашел! — радостно воскликнул Тоору, кликая пару раз мышкой и возвращаясь к Хаджиме. Черный экран, потом скучная заставка, а через несколько секунд монотонный голос читает титры. «… *** фильм представляет: „Дневник Баскетболиста“» — Что за дерьмо? — ругнулся доигровщик, кинув презрительный взгляд в сторону шатена. — Может, лучше включим боевик? — Ну Ива-чааан! Пожалуйста, — ныл Ойкава, оттягивая рукав футболки Ивайзуми. — Мне надоело смотреть то, что хочешь ты. И меня пугают слишком громкие звуки. Волейболисты что-то недовольно проворчал и уставился в экран ноутбука. — Ди Каприо тут красивый, — задумчиво протянул Хаджиме, завораженно глядя на парня.***
Примерно через час Ивайзуми уже почти спал на плече Ойкавы. Тоору медленно гладил доиговщика по голове и редко целовал в лоб, стараясь не разбудить парня. Пару раз капитан нежно и аккуратно прикасался своими губами к губам вице-капитана, слегка сминая их. — Ива-чан, — связующий чуть наклонил голову, пытаясь заглянуть в лицо Хаджиме. — Спишь? — Да. — Если бы ты по-настоящему спал, то я бы не услышал ответа, — обиженным тоном сказал Ойкава. — А ты думай, что я сплю и продолжай целовать меня, — с невозмутимым видом ответил Ивайзуми, открывая глаза. Через 0,000000666 секунды Тоору по-петушиному покраснел. — Не-а, лимит исчерпан, — съязвил он, переводя взгляд на экран ноутбука. Ивайзуми вздохнул, мол, «я слишком стар для этого дерьма». Хаджиме мягко толкнул Ойкаву в плечи, таким образом повалив того на диван. Тоору от неожиданности громко вскрикнул и зажмурил глаза… Боязливо приподнимая веки, парень уже видит Ивайзуми, нависшего сверху. Он медленно наклоняется и мягко и почти невесомо целует Ойкаву так, что мутнеет в глазах и кровь в венах вскипает. Тоору тихо дышит, как бы боясь спугнуть Хаджиме, и пытается сфокусировать взгляд на желанных губах. — Ива-чаан, можно на повтор?.. — Лимит исчерпан, — передразнил парень, возвращаясь обратно в сидячее положение и переключая все внимание на кино.***
Подперев голову рукой, Хаджиме разглядывал взволнованное лицо Ойкавы, который неосознанно грыз ногти. — Да почемууу? — неожиданно и громко вскрикнул шатен. — Почему вы оставили Педро в магазинееее? (Сейчас же приедет полиция и забер… Тоору не успел договорить: скорее всего, полиция уже ворвалась в магазин и заметила лежащего на полу Педро. Ойкава вздрогнул от звука разбивающегося стекла и звонаосколков, падающих на пол. Ивайзуми совсем не улавливал суть фильма, ведь он постоянно смотрел на друга. Лицо Тоору прекрасно, когда он нервничает или переживает за персонажей, когда он кусает губы, когда чуть прищуривает глаза, чтобы разглядеть что-то в мониторе. Капитан был полностью поглощен картиной и, кажется, даже не вспоминал про существование Хаджиме. — Эй, Ойкава, — решил напомнить о себе Ивайзуми, на что получил вопросительное мычание. — Если я буду дрочить твой член, где тебе будет приятнее? Ойкава сннова что-то промычал. Но через пару минут до него дошел смысл этих слов. Парень ахнул: — Мне… нигде не приятнее… Не отвлекай меня. Хаджиме подсел ближе к Ойкаве и приблизился к его лицу. Теперь губы брюнета были на уровне уха Тоору. — А если мы сейчас это проверим? — прошептал Ивайзуми, растягивая каждое слово. Связующий изумленно распахнул глаза и приоткрыл рот, намереваясь что-то сказать. Внизу живота приятно покалывало, сердце стало биться быстрее, в голове все перемешалось и вместо слов у парня получилось лишь ахнуть. Это не было похоже на хмурого и тихого Хаджиме. Безусловно, теперь доигровщик знал, как можно заткнуть и возбудить Ойкаву. Ивайзуми толкнул Ойкаву, заставляя того упасть на диван, и навис сверху. Брюнет сразу же запустил руку под ткань штанов и боксеров Тоору, нащупывая стояк. — Ого, такой твердый, — искренне удивился Хаджиме, обхватывая член шатена и начиная мучительно медленно водить рукой по всей длине, как бы разогревая орган. — Это все из-за тебя, — выдохнул Тоору, пряча лицо в сгибе локтя. — Этот шепот… хааа… чертовски возбуждает… Ивайзуми удовлетворенно усмехнулся, наслаждаясь тихими постанываниями омеги. Парень убрал руку с гениталия связующего и полностью стянул с него штаны и боксеры. — Давай начнем исследовать тебя, — задумчиво произнес Ивайзуми, обращаясь скорее к члену Тоору, чем к самому парню. Доигровщик осторожно коснулся уретры, получая громкий вздох от Ойкавы. Далее он проводит пальцем по уздечке и слегка трет ее, тем самым вызывая у капитана стон. Затем он касается короны, и шатен начинает сжимать в пальцах уголок подушки. «Значит, уретра, уздечка и корона, — мысленно отмечает парень.» Ивайзуми задрал футболку Ойкавы, которая мешала парню любоваться подтянутым торсом, грудью и ключицами. Брюнет оставил незаметный засос под ухом парня, спустился ниже и укусил за ключицу. Его рука уже не касалась члена Ойкавы. Доигровщик нежно припал губами к соску, посасывая его и проводя языком по чувствительному ореолу. Тоору простонал что-то невнятное, когда Ивайзуми игриво оттянул зубами розовую бусинку соска, и выгнулся навстречу. «Какой чувствительный, — не без удовольствия отметил парень, ухмыляясь и оставляя засос на груди Ойкавы.» При каждом прикосновении к телу Тоору реагировал как минимум сбивчивым дыханием. Ивайзуми смочил пальец слюной и приставил ко входу Ойкавы, поглаживая пальцами плотно сжатое колечко мышц. Оно уже было влажным, мягким, упругим и нежно-розовым, идеальным и аппетитным. Ивайзуми протолкнул один палец вплоть до самой костяшки, разрабатывая внутри Ойкаву, пока тот не дернулся и насадился на него глубже. Тогда Ивайзуми аккуратно добавил второй палец. Дырка шатена лениво сжималась при каждом прикосновении или движении. — Ты в порядке? — поинтересовался доигровщик, глядя на Тоору и наблюдая за выражением его лица. — Неприятное ощущение… Он вошел пальцами глубже, поворачивая ладонь внутренней стороной кверху и сгибая пальцы, пока не почувствовал ими небольшой бугорок, спрятанный внутри тела Ойкавы, тот самый, который вызвал в Тоору дрожь и заставил захлебываться криками желания, насаживаться бедрами на пальцы Ивайзуми пытаясь толкнуться глубже, еще больше заполнить себя внутри, получая приятные ощущения… — Ива-чан, так хорошо… там… — Тоору извивался под пальцами Хаджиме, всхлипывая и пытаясь снова задеть простату. Хаджиме руками сжал бедра Ойкавы и перевернул его на живот, оставляя неяркие красные следы от пальцев на молочной коже, пока сеттер ворочался на кровати, выдыхая болезненные стоны сквозь плотно сжатые зубы, тягучие и сладкие. Ивайзуми освободил свой собственный член из штанов. Он готов был кончить прямо в любую секунду от одного лишь вида сеттера, выпятившего свой зад вверх, зарывшись лицом в простыню, выгибая ровную спину и подмахивая бедрами, умоляя оттрахать его как можно быстрее. Ивайзуми провел смоченной смазкой рукой по собственному члену, дразня им покрасневший, разработанный вход Тоору. Ивайзуми старался быть аккуратным и нежным, чтобы причинить как можно меньше боли Ойкаве, но страсть и желание, захватившие разум и тело парня, оказались сильнее рассудка. Он вставил член наполовину, и дал омеге немного привыкнуть к размеру, затем осторожно вошел на всю длинну и, слыша болезненный стон, и сделал первый толчок. — Гх… Ива-чан, мне кажется, что я сейчас умру… — жаловался на боль Тоору. — Лучше просто трахни меня пальцами… — Потерпи немного. Он начал двигаться в теле шатена, пытаясь найти ту самую точку и чувствуя, Ойкава слишком горячо, слишком сильно сжимается вокруг него, его стенки были такими до одури мягкими и гладкими, но черт, это давление было просто феноменальным. Хаджиме коснулся головкой простаты и, упиваясь громкими стонами Ойкавы, стал наращивать темп. Хаджиме крепче сжал бедра Ойкавы, прижимая его тело ближе к себе, пока парень окончательно не насадился на член Ивайзуми, сдавленно застонав. Ойкава оставался совершенно безмолвным, как будто немым, но его тело не переставая била мелкая дрожь. Но вскоре почти бесшумный, истерический короткий вдох сорвался с припухших розовых губ, а сам Тоору дернулся, комкая простыни во влажных ладонях. Ивайзуми вышел, затем снова толкнулся обратно. Он старался не переусердствовать с силой, смотря вниз на то, как податливые бедра Ойкавы подпрыгивают вверх и вниз на его члене, а по взмокшей и скользкой коже стекает смазка на белоснежую ткань одеяла. Это и правда было потрясающее зрелище. Хаджиме задал совершенно безумный ритм, вжимая тело Ойкавы в кровать, но в то же время пытаясь не навредить Тоору, чтобы не слышать болезненных ноток в голосе возлюбленного. Ивайзуми буквально на глазах превращал Ойкаву из пафосного и самолюбивого парня в израненный комок надрывных стонов, смешанной бесконечной боли и экстаза. Удовольствие, словно ток, прокатывалось по позвоночнику Ойкавы. От одной мысли, что до такого состояния его довел тихоня Хаджиме, сеттер закусил губу и закатил от удовольствия глаза, а член Ивайзуми внезапно стал для него таким большим и гораздо более ощутимым. Время от времени Ивайзуми дразняще задевал простату Ойкавы, чаще всего он избегал ее, понимая, что сеттер мгновенно начнет захлебываться слезами и криками, если он будет задевать простату слишком часто. Тоору отчаянно извивался на простынях, энергично подмахивая бедрами, пока его сознание все больше и больше утопало в беспросветной похоти. По его щекам стекали горячие слезы, надсадные, беззвучные хрипы вырывались из его груди; он едва мог вообще дышать, уже не говоря о том, чтобы издавать хоть какие-то другие, более внятные звуки. Он был зажат между Ивайзуми и кроватью, словно спрессованный цветок, и это могло бы стать для него настоящим адом во плоти, если бы обуревавшие его ощущения не были такими потрясающими. — Черт, Тоору, — выдохнул ему в плечо Ивайзуми, мазнув по нему губами в попытке оставить поцелуй, и снова вошел внутрь одним глубоким, сильным толчком, который отправил Ойкаву на седьмое небо от блаженства. Снова, снова, его сильные толчки становились быстрыми и беспорядочными, дыхание перешло в короткие хрипы и утробный рык, а капельки пота стекали по коже, пока свободная рука аса скользнула вверх к горлу Тоору и обхватила его подбородок пальцами, мгновенно намокшими от слез и слюны. — Аах… — Ивайзуми кое-как сумел простонать сквозь до боли сжатые зубы, выгибаясь в спине, чтобы снова использовать всю свою силу и вжаться до самого основания в подрагивающую задницу Ойкавы. Ивайзуми кончил с протяжным животным рыком, откидывая свою голову назад. Хаджиме с упоением наблюдал, как Ойкава извивался под ним, весь в слезах, когда он наконец кончил внутри него. — Черт, как охуенно. Давай, сожми меня сильнее, — Он потянулся рукой вниз, шлепнув Тоору по ягодицам и с наслаждением чувствуя, как сеттер тут же плотно сжался вокруг его члена. Ивайзуми вышел, заканчивая выплескивать сперму внутрь Ойкавы, и улыбнулся открывшемуся зрелищу: широко раскрытому и растраханному, раскрасневшемуся и лениво сжимающемуся анусу Тоору; парень не смог удержаться и наклонился вниз, чтобы прижаться к нему влажными губами, проталкивая внутрь свой язык без малейшего сопротивления. Ивайзуми мог почувствовать на вкус смазку Ойкавы и свое собственное семя, начавшее вытекать из тела связующего, и прошелся языком по внутренней стороне подтянутого бедра сеттера. Ивайзуми никогда раньше не видел, чтобы Ойкава настолько сильно задыхался, разве что кроме официальных матчей. Он редко видел, чтобы Ойкава изо всех сил пытался выровнять дыхание развалившись на животе и стараясь подняться на слабых, трясущихся локтях, дрожа всем своим телом в попытках заполнить спасительным воздухом легкие. В этом было даже что-то по-своему сексуальное. — Прости меня, — извинился он, вытирая шею Ойкавы влажной тканью, которая казалась невероятно ледяной по сравнению с распалившейся кожей сеттера. Он стер следы смазки и спермы с кожи Ойкавы, затем его ягодиц, а после прижал парня к себе. — Черт, прости. Я не причинил тебе боли?.. — Ива-чан, иди сюда. — Он похлопал по простыне рядом с собой, слегка подмигнув и подвигаясь немного в сторону, чтобы освободить место для Ивайзуми. Он внезапно зарделся. — Мне… понравилось. Мне правда понравилось. — Выходит, тебе было не больно? — Нет. Я, наверно, охрипну на несколько дней, но ты точно не сделал мне больно. Ивайзуми облегченно обнял его, оставляя легкие, словно крылья бабочки, поцелуи по всему лицу и шее своего любимого сеттера, потираясь носом о его волосы и нашептывая всякие успокаивающие глупости на ухо, чуть щекоча губами ушную раковину, а Ойкава заливался смехом, зарываясь сильнее в объятия Ивайзуми. Вот так они и продолжали часами лежать в объятиях друг друга, отсыпаясь после жаркого секса, которым пропитался раскаленный воздух.