Поэтика космических явлений

Я был рожден с разбитым сердцем. Так уж случилось, так бывает, - повторял я себе снова и снова, наблюдая за тем, как мое отражение, открыто насмехаясь, уходит, помахав рукой. Мы были похожи до одури, но люди с ума почему-то сходили от Курта. Люди почему-то удивлялись отсутствию в нас моногамности. Казалось, случайно обнаружилось то, что нас все-таки различало. И нет, дело было не в характере и уж точно не в моделях поведения. И не в том, что глаза у меня были, на удивление, зеленые, а не голубые, как у него - тут вселенная, видимо, впервые дала сбой в нашем отношении. Так уж случилось, я не был особенным. Все началось еще до нашего рождения, когда Эмили и Райана Филлипс, наших родителей, настигло известие о нашем скором появлении. Видимо, мать уже тогда страдала рассеянностью, которая и за эти то годы достигла вселенских масштабов, если упорно продолжала игнорировать свою полноту, токсикоз и прочие явные признаки первые пять месяцев. Они не хотели детей, что уж говорить о том, чтобы ждать рождения близнецов? Они попросили врача, проводившего процедуру узи, не сообщать результаты о поле плода, решив, что Эмили будет ждать девочку, которую они бы назвали Кристиной, а Райан - сына, чье имя было бы Курт. Это был 1994 год, и все фанаты особенно тяжело переживали смерть вокалиста и гитариста группы Nirvana, исполнявшей гранж. Отец не стал исключением, и с истинной преданностью сжимал руку Эмили, пока та закатывала глаза и кричала каждый раз, когда на мониторе показывалась частота и сила маточных сокращений. Отвратительно, да? А еще отвратительней слушать эту историю раз за разом, каждое пятое число каждого мая, когда судьба обязывает меня весь день проводить в кругу семьи, или, если быть точнее... в его кругу. Курт - это долбанное солнце, в чью систему точно не вписывается карликовая планета по имени Карсон Филлипс. Так уж повелось, мы родились, ненавидя друг друга. Сейчас, сидя за столом и сжимая вилку, я наблюдаю за тем, как твоя приторная улыбка и яркий свет являются первопричиной родительского умиления и поводом продолжать рассказ. Что же там дальше? Ах да, самое интересное. Момент, когда вслед за Куртом из материнской утробы вылезла неожиданность по имени Карсон, заставившая лицо отца перекоситься. Я поднимаю голову, смотрю на Райана. Кажется, с тех пор оно так и не разгладилось. Усмехаюсь. В ответ получаю твой взгляд, который называю уничтожающе-испепеляющим. Возможно, мы в чем-то и похожи: я ненавижу людей, ты ненавидишь меня. Удивительно, что уровень и глубина этого чувства у нас совпадают. Удивительно, что на 33 неделе во время традиционного исследования КТГ (диагностика сердцебиения ребенка) врач все-таки спросил родителелей, знают ли они, кто у них. Получив отрицательный кивок, он уже было открыл рот, чтобы выдать эту новость о моем бесспорном существовании, но его заткнули. Что сказать, мои родители были удивлены. Видимо, мне изначально было предписано стать одним большим исключением и разочарованием для них. Что нельзя было сказать о Курте, ведь вот он: сидит, одетый с иголочки, с идеально убранными волосами и улыбкой от уха до уха (и как у него только лицо не треснуло еще) и в который раз слушает рассказ о том, как приятно родителям было впервые взять на руки такого безупречного ребенка. Мои родители идиоты, если еще не видят того, что пробивается из-под треснувшей-идеальной-перламутровой скорлупы. Неужели возможно быть такими слепыми, чтоб не заметить, что их жемчужина сияет не так? Но я вижу. Я замечаю уже долгое время. А потом настроение у всех как-то резко переключается, когда я напоминаю о себе негромкими покашливаниями. А потом погода в помещении как-то резко меняется, когда мои ладони сталкиваются друг с другом в определенном ритме, особенно всех раздражающем. - Не хотелось бы вам мешать строить идеальные семейные отношения, - о нет, вот тут я приврал, мне хотелось, и еще как: - и не то чтобы за эти годы я не привык к сожительству с такими придурками в вашем лице, но... - делаю драматическую паузу, дабы дать возможность словам впитаться в их кожу, - может быть, перейдем, наконец, к раздаче подарков, чтобы у меня была возможность уйти, прежде чем ваш рот начнет исторгать кислоту? Не то чтобы этого еще не произошло, но... - все, что я успеваю, это вскинуть руки, как если бы вдруг пришлось защищаться, когда голос отца скрипит в пределах кухни и противным звуком отдается в ушах. - Ты никогда не умел держать язык за зубами, - произносит он, сверля меня взглядом и крутя вилку в руках, как если бы пытался ей найти новое и неожиданное применение: - в отличие от Курта. - О, - многозначительно тяну я, не сводя глаз с отца и наконец-то чувствуя что-то помимо отвращения: - в отличие от Курта, я умею держать свой язык, - это весело, чертовски весело. - Почему тебе всегда нужно все испортить? - мне не нужно смотреть на тебя, чтобы знать, что ты зол. Чтобы знать, как сильно ты зол. Шипишь, сузив глаза, недовольный тем, что в твой идеальный одиночный мирок снова вторглись. - Прости, что не оправдал ожиданий так, как это делаешь ты каждый долбанный день нашей жизни, Курт, - я делаю ударение на твоем имени, показывая, что какая никакая, но у меня есть власть над тобой. А еще я знаю, что тебя бесит, когда я объединяю нас во что-то целое. Во что-то, чего никогда не было, как думаешь ты сам, и быть не может. Понимание этого у нас, как оказалось, взаимное. Ты знаешь, что мне известно о каждой твоей выходке, а вот родителям... родителям об этом знать не обязательно, так?.. Твое лицо озаряется вспышками понимания и гневом, но ты молчишь, посылая лучи уничтожения и ненависти в мою сторону. Кажется, еще немного, и солнце по имени Курт Филлипс претерпит коллапс, но... этого не происходит. Еще примерно сорок минут ожидания и сосуществования в пределах одной галлактики - твоей - доведут нас обоих до белого каления. Отец с гордостью дарит тебе футболку Нирваны с автографами, которая все эти годы уныло хранилась в его шкафу, а ты принимаешь ее, не заботясь о своем лице. Похоже, все часы, проведенные за его уходом, впустую. Оно, кажется, вот-вот треснет от переполняющей тебя радости и гордости. И плевать, что все эти годы ты фанат современных исполнителей, а я не могу перестать переслушивать Smells like teen spirit. Мне дарят купон на 100 бесплатных вещей на e-bay. Конечно, ограничение по цене в 20 долларов, однако... Я даже присвистываю от удивления. Даже интересуюсь, не перепутали ли они меня с Куртом. И плевать, что последние пару месяцев ты просишь их забить оставшиеся полки в твоем новом шкафу новыми шмотками. Смотрю на родителей. Кажется, в свои 17 лет я, наконец, дождался того, что меня начали воспринимать всерьез, только вот... Райан и Эмили все еще не умеют замечать детали. Кажется, за эти годы мамина рассеянность перекинулась и на отца. Весь оставшийся день ты сверлишь взглядом мой купон. Я долго не могу уснуть, проводя пару часов за прослушиванием той самой песни. Примерно в три ночи, встав попить воды, я замечаю твою футболку. Она висит на стуле. Кривые надписи въелись в ткань именами солистов. Подхожу ближе, наклоняю голову. Так некстати следом тянется и наклоняется рука. Вода выливается, и... Это мир кривится, или буквы и вправду поплыли? Усмехаюсь. Возвращаюсь в комнату и тут же засыпаю, еще не зная, что утром меня разбудят отцовские крики. Кажется, такого утра у целой Лаймы давно не было. Курта дома нет, ушел пораньше, свалив все на меня. Мне плевать, я доволен, но что-то все же заставляет чувствовать себя не так. Я совсем не жалею. Отец меня ненавидит, а мать в слезах, и все из-за меня, но так уж случилось, так бывает, и я привык. Тут дело в другом. Удивляюсь всего секунду. Все встает на места, когда я возвращаюсь в комнату. Кажется, улыбка, появляющаяся на моем лице, впервые за долгое время такая искренняя. Мой купон, разрезанный пополам, лежит на столе.