***
Девушка стоит на старой табуретке, которую удалось отыскать в коридоре. В руках находится отвёртка. Балансируя на ветхой развалине, Робертс ловкими движениями откручивает болты, что всё это время держали заржавевшие жалюзи на окне крепким грузом. Для Барбары не составило особого труда принести из своего дома инструменты, да и бытовых навыков было предостаточно. Когда живёте с младшей сестрой одни в квартире, как старшей тебе приходится выкручиваться из любых ситуаций. А если накопленный жизненный опыт Робертс может принести кому-то пользу — особенно, если имя этого «кого-то» — Патриция, — она не возражает против лишней нагрузки. — Так, дорогуша, теперь будем пичкать вас новой "отравой", — пародирует тон Патриции Лев Давыдович, сидя рядом с койкой. Он кладёт на тумбочку подле медикаменты и проводит кончиками пальцев по своим густым седым усам. — Кстати, можете праздновать, "ненужные" профилактические осмотры на какое-то время прекратятся. Будем готовить вас к операции. Барбара всё это время краем уха следит за разговором, при этом делая вид, что поглощена своим делом. При слове «операция» девушка чуть не теряет равновесие, резко отдёргивая от петель отвёртку. Однако, чтобы не привлекать ещё большего внимания, она с едва дрожащими руками вновь приступает к работе. Патриция же, в свою очередь, ничего не отвечает врачу. В комнате повисает тишина, прерывающаяся редким звуком падения ржавых шурупов на пол. Лишь спустя какое-то время пациентка подаёт голос: — Когда придёт Эмма? — Она приболела, но как только температура сляжет — выйдет на работу. А пока мы с Барбарой, — седовласый мужчина с морщинистым лбом бросает многозначительный взгляд на стоящую на табурете белокурую девушку, — позаботимся обо всём. В это время Робертс наконец-то расправляется с последним шурупом. Придерживая свободной рукой саму конструкцию жалюзи, с которой сыпется старая побелка, она не глядя отбрасывает отвёртку на пол и медленно начинает стягивать с окна тяжёлую ношу. Пока Барбара подслушивает разговор между Львом Давыдовичем и Патрицией, последняя в точности так же краем глаза подсматривает за её действиями. И когда белокурая особа заканчивает, скидывая пыльные оковы на линолеум, взору пациентки наконец-то предстаёт вид из небольшого окна. Деревянное и старое, выкрашенное той же дешёвой побелкой, что и жалюзи. Со временем эта побелка уже успела потрескаться, поэтому рама выглядит по-особенному грязной. Стекло покрыто осевшей пылью, однако сквозь него всё же чётко виднеются ветки дерева сирени, что начинает цвести в весеннюю пору. На фоне — серое, заволочённое суровыми тучами небо. Вдали можно заметить асфальтовую линию трассы и редко проезжающие по ней разноцветные машины, что на расстоянии выглядят совсем как игрушечные. Наблюдая за Этчинсон, чей взгляд был прикован к окну, Лев Давыдович как бы невзначай произносит: — И не думайте, что я забыл о своём обещании устроить вам прогулку. Нам только нужно дождаться нескольких вещей: во-первых, выздоровления Эммы, а во-вторых, благоприятной погоды. — Он встаёт со стула. — Не хватало ещё и вам простыть. Патриция молча опускает голову на подушку. Доктор поднимает взгляд на Барбару, намекая тем самым, мол, «нам пора». Та к этому моменту успевает подмести с пола осыпавшуюся побелку и убрать ящик с инструментами и отвёрткой в сторону. Уловив на себе взгляд врача, Робертс берёт в руки снятые с петель пыльные жалюзи. Они с мужчиной в тишине выходят из палаты. — Думаю, дальше мы уж как-нибудь без вашей помощи сможем справиться, — с простотой в тоне голоса произносит Лев Давыдович, как только запирает дверь комнаты на замок. — Вряд ли вам нужен лишний груз на плечах. «Лишний груз… как же», — горько усмехается Барбара в мыслях. На деле она ничего не отвечает, лишь смерив врача горящим упрямством взглядом бирюзовых глаз. Лев Давыдович же, делая вид, что не замечает враждебного настроя, кивает на прощанье и удаляется по направлению к правому крылу больницы. Там, в самом конце коридора, был его кабинет — ещё одно место, находящееся в списке запретных для Робертс зон госпиталя. Барбара опускает взгляд на достаточно увесистые жалюзи в своих руках, как к ней подходит парень в белом халате и с убранными назад длинными чёрными волосами. Он спрашивает, нужна ли девушке помощь. Робертс мысленно замечает, что у неё появилось отторжение от людей в белых халатах. Проигнорировав случайного работника, она решительно идёт по направлению к выходу из госпиталя. Снаружи, рядом со зданием, находится большой контейнер для мусора, в который Барбара, в конце концов, старые жалюзи и выбрасывает.Рисунок восьмой
12 октября 2017 г. в 06:31
Запахи женского дезодоранта и новизны снарядов и матов заполняли тренажёрный зал. Минутой ранее была закончена репетиция гимнастического номера Барбары, Рене и Терезы, поэтому девушки, уступив просторное место посреди зала другой группе спортсменок, с усталостью повалились на скамьи для зрителей. По будням в гимнастическом центре было не многолюдно, так как занимались в нём молодые студентки и школьницы, которых в эти дни всецело поглощала учёба. С понедельника по пятницу здание оставалось в распоряжении тех, кому не нужно было в это время думать об учёбе и посещать скучные лекции.
Рене с шумным вздохом падает на скамью рядом с Терезой, которая с жаждой поглощает воду из прозрачной бутылки. Мышцы сильно ноют от последнего прогона номера. Однако, даже если сравнивать сумму усталости двух подруг с уровнем избытка сил их коллеги Барбары, то результат всё же в добрые раза два будет ниже. По крайней мере, если сравнение будет проводиться по внешнему виду. Светловолосая девушка с тяжестью и дискомфортом во всём теле меняет сидячее положение в лежащее, будто бы скамья, на которой они располагались, была вовсе не из дерева, а представляла собой самую мягкую и удобную кушетку во всём мире. Рене с Терезой рассеянно переглядываются между собой. Эти «переглядки» зародились ещё неделю назад, когда они начали замечать в Робертс всё новые и новые перемены: сначала это проявлялось как скрытность и уход в себя, а позже Барбара начала быть более рассеянной на миссиях и тренировках. Даже в свои первые «зелёные» дни пребывания в агентстве их подруга была на одну десятую собраннее, чем сейчас, и не такой скрытной. Сегодня, к примеру, девушкам вновь не удалось совместное упражнение, которое они готовили к предстоящим соревнованиям. Всё это было похоже на те самые первые дни, ту самую пирамиду… вот только оттенок поведения Барбары сейчас был иной. Взгляд раньше носил в себе хоть и растерянный характер, но она чётко видела опору в подругах. Взор её бирюзовых глаз не был таким потерянным. Таким, будто вокруг не было никого, а вместо лучших подруг осталась лишь безнадёжная пустота. Учитывая, что Рене с Терезой уже успели позабыть эту сторону Барбары, им казалось поведение девушки ещё более подозрительным и странным.
— Что-то ты в последнее время расклеилась, — как бы между прочим произносит Рене. — Может, заболела?
Робертс растерянно поднимает взгляд на сидящую рядом подругу, а затем вяло отмахивается рукой. Её коллеги вновь обеспокоенно переглядываются, и Тереза убирает бутылку с водой в спортивную сумку.
— Не думай, что твои синяки под глазами остались нами не замечены, — она предупреждает с резкой серьёзностью.
Слова подобно хлысту наносят резкий удар Барбаре, и она чувствует неприятный холод, прошедший по спине. Разумеется, все трое без исключений уставали от ежедневных нагрузок, но для Робертс нынешнее состояние не было свойственным. Девушка всегда отличалась особой стойкостью и внутренней силой лидера, которую ещё никто не был в состоянии из неё выжить. «Видимо, все изнашиваются», — думает про себя Тереза, а через несколько секунд с неким испугом отрицательно качает головой, будто стараясь отогнать эту страшную мысль. Они слишком молоды, чтобы думать о таких вещах. Тётя Зои — вернее, Мисс Z, но это не столь важно — как-то произнесла: «Барбара — такой человек, который, вероятнее всего, в лепёшку разобьётся, нежели опустит руки». Эти слова, звучавшие в головах Терезы и Рене одновременно с посторонним эхо, что придавал им ещё большие вес и силу, были весьма ироничны на фоне уставшей Барбары с синяками под глазами.
— Знаешь… — вдруг хочет завязать очень серьёзный и значимый разговор Тереза, но её резко перебивает звук ругани приближающихся девочек: младшей из сестёр Робертс и её подруги. Те о чём-то шумно спорят и выглядят весьма рассерженными друг на друга. Старшим гимнасткам приходится переключить внимание на предмет их спора, а Барбару, смотрящую отстранённым взглядом куда-то в сторону практикующихся в центре зала гимнасток, оставить смиренно лежать вдоль скамьи.