— It’s a new chance, A new day Avoiding the thought of you coming over…
Она откидывает голову на твёрдую подушку. Вдумчивые голубые глаза направлены в сторону широких окон, за которыми солнечные лучи заката вовсю играют с зеркально гладким покрытием офисных зданий. Завораживающее зрелище въедается своей яркостью и контрастом цветов в память Робертс.— You were looking for another way out, Try to fix these broken things… All we had were fragments.
Барбара должна что-то предпринять. Как там говорила Мисс Z? «Представляй и действуй», — вспомнив, безрадостно ухмыляется про себя девушка. Это до смешного иронично, поскольку в данный момент она и представить себе даже не может, каким образом следует действовать. Робертс глухо вздыхает, сомкнув веки. Скопившаяся усталость, полулежащее положение и расслабляющая музыка способствуют тому, что к девушке впоследствии проникает дрёма, заставляя окунуться в паутину беспроглядной тьмы.— And it’s hard looking back Knowing what I could’ve done…
Буквально через пару минут Барбару будит детский голос сестры. Шпионка нехотя раскрывает сонные глаза. Чувство скомканной ваты, набившей мозг, словно мягчайшую перину, слегка утяжеляет попытку старшей Робертс поднять голову с подушки. Однако девушка всё-таки приподнимается на локтях, смотря на то, как её младшая сестра разговаривает с кем-то по телефону. Челси выглядит расстроенной, а повышенный тон голоса выдаёт, что ещё и сердитой. Барби выключает песню, которая всё это время звучала в стенах квартиры, закрывает ноутбук и откладывает его в сторону, зевая. — Вот и делай, что хочешь! — доносится крик Челси из другой стороны студии, где располагается кухонная гарнитура. Барбара хмурится: с кем это сестра ссорится по телефону? Она пытается заставить свой разум отойти от дрёмы, но ощущение туманности в голове всё равно не хочет никуда исчезать. Однако девушка всё же встаёт с кровати, потягиваясь, и идёт к младшей сестре. Челси сидит за стойкой, наливая в стакан апельсиновый сок. Неподалёку лежит мобильный телефон. — Что за шум, а драки нет? — голос сестры заставляет девочку обернуться. — Извини, я разбудила тебя, наверное… — с сожалением произносит Челси, наполняя напитком стакан до самых краёв. — А насчёт драки, не спеши с выводами. Барбара сдержанно улыбается, но беспокойство по поводу расстроенной сестры всё же ясно проглядывается в её взгляде. Она присаживается на высокий стул рядом со стойкой, интересуясь: — Так кто там должен был делать, что хочет? Челси отпивает глоток цитрусового сока и, совсем чуть-чуть упрямствуя поначалу, в конце концов рассказывает, в чём заключается проблема. Лучшая подруга её, Мила, обзавелась мачехой и решилась попросить помощи у младшей из сестёр Робертс в том, как же избавиться от чужой взрослой женщины в доме. Однако светловолосая девчонка, вопреки ожиданиям подруги, не нашла ничего плохого в «новой маме», а даже наоборот: Челси начала перечислять все те плюсы и привилегии, что теперь, должно быть, были у Милы. Юные гимнастки поспорили, и дело дошло до того, что в младшей Робертс начала кипеть жгучая зависть вперемешку с чувством несправедливости. Как такое могло быть? Её глупой подруге досталась новая мать, а та этого даже не ценит! — А почему ты считаешь, что Миле повезло? — задаётся вопросом Барбара после осмысления ситуации — в её всё ещё сонном состоянии это было сделать крайне сложно. — Как почему? — с искренним удивлением смотрит на неё младшая сестра. — Это же новая мама! До Робертс наконец-то доходит, и она опускает взгляд. Очевидно, что Челси не хватает полноценной семьи. Родители погибли, когда она была младенцем. Барбара с сожалением отмечает, что её сестра даже толком и не помнит их. Ей становится не по себе, и Челси это замечает. — Ты не подумай, что мне не нравится наша семья, — взволнованно протестует она. — Просто меня рассердило, что Мила не может понять, как ей повезло. Старшая Робертс выдаёт грустную полуулыбку, встаёт со стула и обнимает Челси со спины.***
Патриция сидит у окна с потрескавшейся краской. С застывшим на лице грузом задумчивости она смотрит на цветущее напротив дерево сирени. На фоне заволочённого пеленой туч неба оно выглядит по-особенному красиво: бледно-фиолетовые и серые краски имеют весьма интересное сочетание. Оно завораживает Этчинсон. Крупные грозди из крошечных цветов свисают вниз, будто древо этим самым склоняет свою «голову», в попытке извиниться перед дождливой погодой за то, что оно посмело начать цвести так рано. Девушка в инвалидной коляске отрицательно качает головой — прощения просить должна отнюдь не сирень. Пациентка в состоянии просидеть так ещё множество часов, всматриваясь отстранённым взглядом в вид из окна, однако её отвлекает звук щелчка замочной скважины. Патриция гулко выдыхает, сразу же решив про себя игнорировать того, кто бы в палату не вошёл. — Привет… — сзади раздаётся осторожный голос Барбары. Белокурая особа с опаской поглядывает на спину Этчинсон, подходя ближе. Девушка в инвалидной коляске так и не оборачивается в её сторону. Робертс машинально делает глубокий вдох, который она обычно воспроизводит перед началом сложной миссии или гимнастическим выступлением на соревнованиях, и достаёт из спортивной сумки целлофановый пакет с неким чёрным содержимым внутри. — Эмма всё ещё на больничном, — наконец выдаёт шпионка. До сих пор сложно общаться напрямую с той, жизненный путь которой Барби своими же руками повернула в сторону разрухи. После некоторого оцепенения она добавляет: — Не стоило тебе её тогда брызгать в ванной комнате… Медленными и размерными движениями Патриция разворачивает инвалидную коляску в сторону вошедшей гостьи. Изумрудные глаза девушки смиряют ту своим тусклым отблеском. В них не отражается более никаких эмоций, кроме пренебрежения и усталости. Однако Робертс, уже собравшись и настроившись, игнорирует и это. Она осторожно подходит ещё ближе и кладёт на колени пациентки целлофановый пакет: — Перчатки. Чтобы мозолей не было. Барбара наблюдает, как Этчинсон опускает взгляд на столь щедрый подарок и едва ухмыляется одним уголком губ, а затем, вдруг о чём-то вспомнив, вытаскивает из бокового кармана всё той же спортивной сумки тюбик мази. — Вот, держи, это поможет, — она протягивает лекарство вперёд. — У нас на тренировках по гимнастике часто разные травмы случаются, помогает. Патриция рассматривает совсем новый тюбик с зелёным изображением листвы на нём. Можно невооружённым взглядом обнаружить что-то вдруг очень сильно заинтересовавшее девушку. В тусклом отблеске её глаз появляется искра любопытства: — Тренировки по гимнастике, говоришь? — переспрашивает Этчинсон. Робертс будто окутывает ледяной водой из ржавого ведра от пытливого взгляда, направленного на неё, и интонации вопроса. — Да, я занимаюсь гимнастикой, — кратко поясняет Барбара, присаживаясь на корточках перед инвалидной коляской. Она с присущей ей аккуратностью берёт поочерёдно каждую из рук Патриции и намазывает поверх уже затвердевших шершавых мозолей, располагавшихся на ладонях, приятно прохладную мазь. Сидящая напротив неё девушка ничего не отвечает и не высказывает никаких возражений или же протестов. В этот момент она просто внимательно рассматривает Робертс и её сконцентрированное выражение лица: та будто старается сделать каждое движение рук, наносящее сгустки лекарства, максимально точным, чтобы скрыть этим самым лёгкое волнение. Однако последнее беспощадно выдаёт едва заметный испуг в глазах. Этчинсон вновь ухмыляется одним из уголков губ в ответ на собственные мысли — теперь уже в более приветливой манере. — Знаешь, а может, ты будешь даже не самой плохой заменой Эмме, — взбадривается Патриция, когда Барбара заканчивает «процедуру». — Нет, конечно, временно, и лишь на правах второго варианта, не более… — И на том спасибо. Однако про себя Робертс с насмешкой произносит: «Знала бы эта упрямица, чего мне стоило упросить Льва Давыдовича выйти одной в смену. И, естественно, ещё и без одобрения Мисс Z…». Шпионка прерывает размышления, чтобы не забивать ими голову сейчас. Она поднимается на ноги и ставит спортивную сумку на кровать, заправленную стерильно белым бельём. Вопреки факту о чистейшем постельном белье, обволакивающим подушку и одеяло, последнее находится в полном беспорядке, будто Патриция преднамеренно пыталась его оставить покоиться на матрасе в самой причудливой форме всем и каждому перфекционисту назло. И ведь Барбаре даже в голову не приходит, что так оно на самом деле и было. Бунтарь — он и есть бунтарь, где бы и в каких условиях не находился. Робертс приходит в голову идея — и она достаёт из сумки уже третий за этот день предмет. Однако он вызывает у Патриции больше радости и уважения по отношению к «новенькой», чем первые два вместе взятые. Этой таинственной и желанной для пациентки вещью служит старый ноутбук Барбары. — Чё за детский сад? — Этчинсон показывает в сторону старых стикеров с персонажами мультфильмов на заднике. Тон голоса девушки раскрывает её собеседнице быструю перемену настроения и почти детский заводной восторг. Барбара игнорирует реплику пациентки, внутри радуясь тому, что сегодня ей повезло растормошить Патрицию на более позитивный лад общения. Интересно, сколько заняло времени у Эммы на это, когда та знакомилась с Этчинсон впервые… День? Неделю? Во всяком случае, шпионка хочет надеяться, что значительно больше, нежели у неё самой. Робертс ставит ноутбук на своеобразную гору из скомканного одеяла и садится на край кровати. Она что-то долго ищет, роясь в груде папок на рабочем столе, а затем дважды кликает на видеофайл. — Подкатывай ближе к экрану, я тебе сейчас кое-что покажу, — произносит Барбара, разворачивая вкладку с видеороликом на полный экран. — Подкатывать я только к людям умею, — язвит Патриция, однако подъезжает чуть ближе, забыв о мази на своих руках, из-за чего следы той остаются на краях подлокотников. Барбара воспроизводит видео с выступления её команды на последнем соревновании, которое снимала Челси, пока сидела на скамье зрителей. Затем достаёт из сумки очередную очень нужную вещь — а если точнее, упаковку свежих булочек с корицей, — со словами: «Эмма говорила, ты их любишь». В это время Этчинсон концентрируется на показанном ей материале: девушки в спортивных гимнастических купальниках исполняют совместный номер. Все трое слаженно проделывают каждый трюк, и при каждом элементе программы у Патриции возникает ощущение, будто она знает наперёд, как именно нужно управлять телом и дыханием, чтобы выполнить всё правильно. Будто её тело уже знает, что нужно делать. Дыхание пациентки замирает, а глаза не смеют отрываться от экрана. Тем временем Робертс открывает упаковку пряного лакомства, что своим ароматом мгновенно заполняет палату и заставляет слюноотделение начать активно работать у обоих девушек. Шпионка достаёт себе одну булочку, а вторую протягивает Этчинсон. Та машинально берёт её и откусывает, не сводя взгляда от гимнасток на видео. Барбаре же интересней наблюдать за самой Патрицией и её реакцией на каждый элемент номера, жуя мучное изделие. Иногда пациентка что-то хочет сказать, приоткрыв рот, — видимо, замечание — или просто чуть подаётся корпусом вперёд, из-за чего весь просмотр видеоролика Барбара не сводит с неё внимательного и очень заинтересованного взора. Когда же выступление девушек заканчивается и экран становится чёрным, Этчинсон, откинувшись на спинку коляски, прищуривает глаза и произносит: — Ты не так безнадёжна, как я думала.