Госпожа

Ноябрь расколол небо на серый и голубой, в утренних газетах опять писали о загадочном исчезновении. Без вести люди пропадали часто, как и в любом большом городе, но тут — не осталось даже следов. Его не видели выходящим из дома, на остановках, на улице вообще, хотя его знали многие. Молодой и красивый парень. Нельзя не заметить, если такие исчезают. Душа компании. Музыкант. Да мало ли ещё чего. — Это их рук дело, я точно знаю. Забирать своих сверстников — вполне в их духе, учитывая тупость и эгоизм, — старуха облизала пересохшие губы и натянула чёрную широкополую шляпу поближе к глазам. Слишком людно в этой кофейне. Мужчина напротив едва сдерживался, чтобы не уснуть. Синяки под глазами, уже почти иссиня-чёрные, дрожащие руки, попытки контролировать себя. — Фес, тебе помогает эта наркота? Ты же ещё ничего не нашёл. Бросай. — Я всё равно умру. Какая разница, сейчас или завтра. У меня ведь есть только один шанс победить, — перебирая судорожными пальцами тонкие чёрные волосы, пытаясь закрыть ими от посторонних измученное лицо. — Да, ты прав, — Павла откинулась на кресло, прикрыв глаза, откладывая газету в сторону. — Кого они забрали? — потянувшись за ней. — Седов Антон. 20 лет. Пропал позавчера. — Да, среди подопытных как раз позавчера наблюдался неадекват. — Тот, кто это сделал — обладает немалой силой, но использует её удивительно глупо, — и глотнула кофе с двойными сливками. *** — Почему ты такая пугливая? Кого боишься? — Дима ласково поднял Юлин подбородок, заставляя смотреть на себя, но она увела взгляд в потолок. — Меня боишься? Я тебе совсем не нравлюсь? — Нет, ты очень сильно мне нравишься, — робкий, неуклюжий голос дрожал, отражаясь от шершавых стен, сглаживаясь и теряя совершенство. — Тогда почему ты боишься смотреть мне в глаза? — Это не моя территория. Просто… я не могу этого сделать, это только ради тебя… Знаю, звучит ужасно глупо, но оправдываться я не буду, это только всё усложнит, — закусила губу. — Для чего мы сюда пришли, я прекрасно знаю, давай, открывай дверь, не будем же мы с тобой… это делать в коридоре. — Если ты боишься или не хочешь — просто скажи, я пойму… Юля обернулась резко, и, глядя Диме прямо в лоб, твёрдо сказала: — Я — Хочу, — звучало почти как приказ. Дима нащупал в заднем кармане джинсов ключ от квартиры, и пытался открыть замок, не поворачиваясь к двери. Девушка улыбнулась. — Открывай нормально, я никуда не убегу. — Сильно сомневаюсь, — возмутился в ответ, но всё-таки повернулся к двери — ключ сразу попал в замок, поворот — и дверь распахнулась. Юля впорхнула бабочкой, так, словно приходила сюда каждый день, потянулась замерзшими пальцами к пуговицам пальто. Но… Диме вдруг захотелось помочь ей раздеться. Всё было как-то неловко, словно не на своём месте, но стоило парню приняться за пуговицы, замёрзшие руки опустились, пальто оказалось на вешалке, прихожая наполнилась тусклым светом торшера. Сейчас нужно поцеловать девушку, или хотя бы обнять, но бегающие глаза словно что-то искали на ковре, и всё казалось глупым и ненужным. — Всё так неправильно… Я не понимаю, откуда эта неловкость. Юля, может, мы торопим события? — слегка качнул головой, и брови поднялись в вопросе. — Начинать что-то всегда трудно. Я думаю, в следующий раз всё будет проще. — Но для этого нам нужно пережить первый раз, верно? — Да. Просто перетерпеть. Покажи мне, что ты главнее и закончим с этим. Просто я должна чувствовать твоё превосходство. — Юль, что это за глупости? Любовь предполагает взаимное обожание и… равенство, — неуверенно, почти вопросительно. — Я не верю в любовь, ты уж извини, и в равенство не верю. — А во что ты тогда веришь? — По сути, ни во что, но в данной ситуации — один в отношениях главный, а другой подчиняется. Вот — можно сказать, что я даю тебе в руки свой поводок… — Тьфу! Поводок! Ты же не собака! — А кто я тогда, как ты считаешь? Диме надоело общаться с Юлиной макушкой, и он резко дёрнул её лицо на себя. — Ты — мой прекрасный робкий ангел. Посмотри в глаза, не бойся… — Не надо… — Да посмотри же, я тебя не съем! — Юля пыталась вырваться, но он прижал её к себе плотнее. — Нет! — Раз я главнее, я тебе приказываю! Что-то переломилось внутри, в воздухе повисла пауза, девушка нехотя, но в то же время решительно повернула лицо и заглянула прямо в карие глаза, в которых ещё плескалось недовольство. Неловкость превратилась в засохшую скорлупу, треснула и отпала. Битва взглядов продолжалась секунд пять. Глаза цвета зелёного чая словно высосали всё пространство, что было вокруг, стены потекли, как во сне, потолок рушился, пол провалился куда-то в преисподнюю, но разглядеть этот последний день Помпеи мешал твёрдый взгляд, который схватил и держал. Что-то сломалось, изменилось, перекрутилось, как отпущенная пружина. — Что же ты наделал! — по-настоящему испуганный возглас девушки напомнил сказку о царевне-лягушке, которой навредил своим идиотизмом Иван-дурак, спалив её лягушачью шкуру. — Придётся мне оставить тебя здесь, на своей территории… навсегда. Она легко вырвалась из оцепеневших рук парня, сделала несколько шагов назад и исчезла. Дима смотрел на то место, где только что стояла Юля, и никак не мог поверить в то, что её нет. Просто нет. — Ну и вееедьма… — донеслось со стороны. Дима обернулся. Сзади него сидел подусталого вида парнишка-альбинос, или просто странно выглядели его светлые, практически розовые глаза. Бедняга был прикован цепями к ножкам железной кушетки. — Где ведьма? Тот усмехнулся. Хотя Диме не верилось, что в его положении ещё может быть смешно. Худой, явно не евший долгое время, под глазами синяки, сидит на мраморном ледяном полу в чём мать родила, на запястьях наручники, на ногах кандалы, на груди шрамы… — Да, эта, — кивнул на то место, где стояла Юля. — Ты её знаешь? Что вообще произошло? — Я её знаю. Теперь. А произошло то, что ты попал, и очень неслабо. — А ты кто? — Тузик. Диме хотелось засмеяться, но серьёзное лицо Тузика не располагало к веселью на этот раз. — А по-настоящему тебя как зовут? — Точнее сказать, звали… Но это не столь важно, пожалуй, это вовсе не важно, — опустил голову. После такого оптимизма сдаваться — неужели предел? — Что всё это значит? — Ты теперь Раб, я бы даже сказал — животное Госпожи. — Какого х*я? Какая к чёрту госпожа? — Чёрт не спасёт тебя от неё, уж будь уверен. — И что делать? — Не знаю. И прекрати задавать глупые вопросы! Я тебе не справочное бюро! — Парень отвернулся и Дима заметил на его спине ещё кровавые следы ногтей. *** Самодотлевшие сигареты в пепельнице, наполовину пустая чашка кофе, рука, безвольно свисающая с кресла. Как не уснуть в такой вечер, под рёв метели, это, кажется, первый снег… К чёрту. Здесь подземный бункер. Сюда не проникали завывания ветра и холод, но метеопат всегда чувствует непогоду, и сладко засыпает. Он одним резким движением вскочил на ноги, сон прогнали тревожные сигнализации, возвестившие о раскрывшихся границах чьей-то крупной психоматрцы. Последний раз такое происходило пару недель назад. Завтра-послезавтра из газет мы узнаем, кто пропал на этот раз, а пока нужно на всякий случай проверить всех подопытных на факт активации. Оперативно, уже не в первый раз, допивая на ходу холодный кофе, Леонид спешил по кабинетам, чтобы как можно скорее снова окунуться в объятия Морфея на фоне метели, которая никак не проявляет себя под землёй.