Госпожа

В небольшой комнате собрались люди. Не то, чтобы они занимались чем-то важным, скорее, просто развлечения ради. Дима сидел на подоконнике, в самом углу, за окном было пасмурно и тучи грозили иссушенной земле дождём. — Иди сюда, мой миленький, — Юля притянула к себе какого-то парня в костюме кролика. Из-под розовой шапочки с ушами выбивались вьющиеся чёрные волосы. В столь странном одеянии он чувствовал себя несколько дискомфортно, но на Госпожу смотрел с явным обожанием. Когда она взгромоздилась ему на колени, зрачки его расширились, зелёные глаза издалека казались почти чёрными. Девушка лизала его губы, пресекая попытки поцеловать, но руки кролика, переплетаясь с русыми волосами, блуждали по изящной спине, пальцы неуверенно дотрагивались до ткани, отделявшей их от заветных ягодиц, сквозь всю напряжённость ситуации пробивалась улыбка. — Госпожа, пожалуйста, я хочу… — Чего ты хочешь, сладкий, уж не секса ли? — в воздухе задрожал хрусталём смех, добрый. Рука госпожи соскользнула вниз с живота парня, удостоверяясь в своих небезосновательных догадках. — Как же парни предсказуемы… Мда, ты хочешь вогнать своё достоинство в узкую дырку и рычать от удовольствия, — от этого голоса, утробного и вкрадчивого, кролик покрылся мурашками. — Парень, ты попал… — констатировал Тузик одними губами. — Да… — полупростонал кролик в шею Госпоже, оставляя на коже, похожей на розоватый фарфор, тёплое пятно дыхания. — Вгони ему! — Юля резко слезла с колен и, схватив за локоть неподалёку сидевшего хрупкого блондинчика, который от наблюдения предшествующего действа чуть не дрочил, толкнула его к кровати. — Вгони этому зоофилу! — ещё раз крикнула она, как бы напоминая о своём приказе. Застигнутый врасплох, напуганный, он смотрел на кролика как животное в капкане. Взгляды их сцепились, напрягаясь, переплетаясь, как бы раздумывая. — Но он же парень! — воскликнул кролик. — Но он же хочет тебя сильнее, чем я, — пожала плечами. Её логика не давала трещин. Пока. Юлин палец упёрся напуганному между ягодиц, тот выгнулся навстречу и застонал. Абсолютно голый, быстро покрывшийся испариной, шепча «Пожалуйста», как молитву. — Ну, смотри, я его даже растяну для тебя, раз уж ты боишься первого раза. Рано или поздно это случается со всеми, — девушка схватила его за волосы и потянула к себе, гладила по животу, задевая светлые соски, от чего парень вздрагивал и отрывисто охал. — Видишь, как он извивается и стонет!? Ну разве не прелестное создание? — Её пальцы танцевали только им известные танцы в прямой кишке мальчика. Звуки его голоса, словно стараясь превзойти высоту потолков, брали всё более высокие ноты. — Давай, кролик, это твой последний шанс реабилитироваться. Я хочу увидеть, как ты сдашься своей природе. Все мы здесь далеко не размножением занимаемся. Парень в розовом костюме стиснул зубы, на его глазах даже проступили слёзы. — Госпожа, вы собираетесь уговаривать его ещё пару лет? — в дверях появился силуэт Риммы. В привычном чёрном костюме, с гримасой лёгкого раздражения на лице. — Замолчи, тебе не давали слово! — Юля резко выдернула пальцы из тела мальчика и швырнула его на кролика. — Прошу прощения, — поклон. — Лижи мои сапоги! Тогда я прощу тебя! Девушку абсолютно не обломало встать на четвереньки и тщательно вылизать лаковые фиолетовые сапожки. Кроме того, всё это она делала с улыбкой. — Видели, жалкие животные, что такое послушание!? Ты, с ушами, я приказываю тебе иметь этого мальчика. Картина тем временем изменилась. Блондинчик тёрся грудью о грудь кролика, лизал шею, шептал что-то, умоляя, кролик же давился слезами и потом. — Я не могу, он же парень… Ловким движением Госпожа выхватила из-за пояса хлыст. Три коротких, но сильных удара справа. Слышно было, как вздрагивал воздух в лёгких всех присутствующих. Избиваемый только закусил губу. Мальчик отстранился, карие глаза расширились до предела. Такого он ещё не видел. Госпожа иногда пинала, толкала, кусала, но до реальных избиений никогда не доходило, по крайней мере, на его памяти. Ещё четыре удара. На этот раз по спине. Ещё три по коленям. Глаза девушки были прищурены, брови сведены, словно ей самой больно. — Садись, — она кивнула мальчику в сторону загнувшегося от боли кролика. От вида крови его пошатывало. Глубокие частые вдохи рисовали в воздухе узоры страха и восхищения. Мальчик подполз к дрожащему парню и попытался сесть на его член, однако тело снизу неуклюже повернулось набок. Вся полыхавшая несколько секунд назад на лице Госпожи ярость исчезла. Взгляд стал холодным и словно стеклянным. Уголки губ слегка приподнялись в улыбке, и, сначала шорохом, потом режущим и бесповоротным, с них в поры коридоров юркнули звуки. — Зачем ты такой здесь нужен, если от тебя нет пользы!? Фимка, фас! Мальчик ещё прерывисто дышал, стоя на четвереньках, словно боялся пошевелиться. Взгляд его провожал от двери до кролика большого лохматого пса. Тот чинно прошёл этот отрезок, зубы впились в правую лопатку кролика молниеносно, со смаком. — Ааааааа! — парень не сдержался. Госпожа рукояткой хлыста приподняла его лицо за подбородок. — Встань на четвереньки! Быстро! Из последних сил, опираясь на локти. Чёрные глаза неотрывно глядели на девушку, пока зрачок не расширился чуть не на всю радужку. — Это твой последний урок. Член пса меньше человеческого, это куда менее больно, чем спать с мужчиной. Фимка был активен. Быстрые возвратно-поступательные движения, деловитое поскуливание. Его шерсть щекочет спину. — А некоторым нравится чувствовать нечто внушительное в своей заднице. Я знаю, что ты не из этих. Ты мог бы стать прекрасным сэмэ, ты крепкого телосложения, не смазливый, и характер у тебя твёрдый. Я искренне надеялась, что ты поймёшь, кто здесь устанавливает правила. Из горла парня выполз совсем тихий стон, хотя он вздрогнул всем телом. — Но, видимо, я ошиблась. Тебе доставляет удовольствие секс с собакой, как я вижу. Только знай, что после акта он тебя съест. Розовый кроличий хвостик на клею не удержался, сейчас он свисал с шерсти пса. — Конечно, не полностью, и, разумеется, не сразу. Он будет откусывать по кусочку. Возможно, ты даже останешься в живых. Все присутствующие наблюдали внимательно, стараясь смотреть госпоже в лицо, а не на любимые игры её собаки. Голый мальчик замёрз от страха. Он обхватил руками ногу госпожи, прижимался плотнее, та ласково гладила его по голове. Когда парень в костюме кролика издал протяжный стон и на чистый мраморный пол гулко упали белые вязкие капли, она резко отняла у мальчика ногу и направилась к выходу из комнаты, шепча: «Я извращенка. Я ненавижу убивать. Я ненавижу вас всех». *** Холодный стол. Тарелка горячего супа. Погнутая ложка. Белый свет из огромных окон. На лавочке двое. Их плечи на расстоянии дюйма друг от друга. Ошарашенное молчание. — Тузик, ты можешь есть после этого? — А что такого? — жадно причмокивая. — Римма очень вкусно готовит. — Да я про собаку… — Хм, я и не такое видел. Слабые нервы — короткая жизнь. Надо помнить, где ты находишься. — Спасибо тебе. Я не ценил, но жизнь… одна. — За что ты меня благодаришь, Дим? — удивлённо, глаза парня расширились, в розовых глазах отражались перекладины окна и уличный свет фальшивого мира. — За тот случай, когда я просил тебя не трогать мою задницу. Я тогда реально был настроен так же, как тот кролик. Если бы не ты… Короче, я твой должник. Я фактически должен тебе жизнь. — Пффф! Не нагнетай, всё не так трагично, как ты обрисовал. Она же не с первого раза так сорвалась. *** Утро разливалось розовым киселём, играло чуть золотистым, прекрасное весенне-зимнее утро. Мороз, светло, настроение приподнятое. Маленькую фигурку по почти безлюдной улице провожали светофоры, параллели автомобилей, окна без света, только с гранями отблесков. Вчера вечером ещё на одном столбе появилось объявление о пропавшем человеке. Юля задеражалась там, вчитываясь. Губы изогнулись в улыбке, выдавая почти незаметный шёпот: — Она всё ещё ищет его… Мощные бетонные стены, покрытые местами облупившейся белой краской, запылённые, но матово отражавшие утреннее солнце окна здания университета. Те же тяжёлые двери и лабиринты коридоров и лестниц. Так уж получилось, что она изучила их все до единой, и они были дотошно воссозданы в южном крыле её придуманного замка. В аудиторию, разматывая шарф, врывается, как всегда на двойной скорости, девушка с до ужаса измученным лицом. Веснушки и рыжие вьющиеся волосы потускнели, по цвету теперь напоминают листья в конце октября. Когда Саша плюхнулась на стул и уткнулась лицом в руки, к ней бесшумно подсела Юля. Легонько дотрагиваясь холодными пальцами до макушки, гладила однокурсницу по голове. Та резко подняла голову. За секунду зрачки сузились, глаза сощурились от света. — Юля? — Привет. Ты опять грустишь из-за него? — А из-за кого же ещё? — хотела отвернуться. — Ну успокойся, он же взрослый человек, не стоит так за него переживать, — прижала к себе. Саша не сразу перестала дрожать. Лёгкий поцелуй в лоб и улыбка. — Всё будет хорошо. *** Через дверной проём сочится свет. Замочная скважина уже полчаса ждёт любопытного глаза наблюдателя. И он пришёл. Он не подвёл. Это вошло в привычку — подглядывать за дамами по вечерам. В комнате тёпло и матово. От сигареты с мундштуком водорослями расползается голубоватый дым. Шорох шагов в ворсе ковра. В поле зрения появляется Юля с подносом в руках. Судя по запаху — кофе со сливками и свежее печенье с корицей. Ставит поднос на столик рядом с диваном, сама опускается на пол и с благоговением смотрит на Римму, что одета сегодня в серо-фиолетовое кружевное платье с объёмной юбкой. На голове шляпа цвета мокрого асфальта с белоснежной розой на правой стороне. С лиловыми лентами сзади. Волосы цвета бутылочного стекла завиты, спадают по открытым плечам, по молочной коже. Юля в прямом коротком белом платье с длинным вырезом на спине, волосы заплетены в две косы. Римма подносит чашку ко рту. После двух глотков, выдержав паузу, тихо говорит. — Я совсем забыла здесь про время. О том, что его кто-то умудряется измерять, напоминают только фальшивые рассветы. Но они не раздражают, как там. — Я сделала их бирюзовыми, как ты всегда мечтала. Потом девушка на диване наклонилась к своей собеседнице и они долго о чём-то шептались, отгороженные шёлковым тюлем волос. — Да, ты права, они один в один, — девушка выпрямилась. — Иногда даже очень неплохо посмотреть, где ты учишься. — Извини, только без преподов. — Ничего, клоны — это не интересно. Они были бы лишней деталью здесь, где только мы, и где вся вселенная движется только для нас. *** Удивлённо выглядывая из-за спины, Тузик разглядывает разложенные на столе бумаги с чертежами. — Это ещё что? — Я думаю, есть шанс сбежать отсюда. Одна из частей замка в точности копирует главное здание университета, где я учился и, бывало, часто блуждал там, ориентируюсь всё-таки неплохо. Думаю, выходы должны вести наружу. — А если снаружи ничего нет? — Но мы же видим небо. Мы видим звезду, которая восходит и садится. Мы видим четыре спутника ночью. Сегодня я услышал интересную информацию к размышлению. Если вселенная вращается вокруг нас, значит она есть. Если бы она ограничивалась пределами замка, у нас кружилась бы голова. Тузик хлопал глазами. Стоял неподвижно. — Да ты же блондинка, тебе не понять… — и многозначительно отвернулся. Тузик вышел из ступора, встрепенулся, один рывок, и хватка его рук кованым железом хватает грудь товарища, рука яростно ерошит волосы. — Ах ты подъёбщик! Гори в аду! Падают на пол и долго смеются. Дима улыбается и шепчет. — Мы можем убежать, — утирая со лба капли пота и пытаясь отдышаться.