ЕСЛИ?

      Эмма уселась на кровать с фотоальбомом на коленях, Генри пристроился рядом. Пухлый большеглазый младенец в пушистом полотенце, мокрые волосики прилипли ко лбу — «Первое купание дочурки». Генри улыбается: — Это ты. — Ага.       Мэри Маргарет с годовалой малышкой Эммой на руках. Сияющий Дэвид со свёртком — только носик торчит наружу.       Эмма читает пометки над снимками. Ей год с половиной. Два. Пять. Школа. Старшие классы. Выпускной.       Есть снимки с Региной. Генри. Генри с Мэри Маргарет и Дэвидом. Регина с Генри на руках, оба улыбаются в камеру. Этот снимок сделала сама Эмма. Она хорошо помнит тот день. Генри как раз исполнилось два, он ещё совсем кроха. Сияющие Дэвид и Мэри Маргарет с новорожденным Генри: «Наш внук». Внук!       У Эммы по спине течёт холодный пот. Как она раньше этого не замечала? Почему?! Ей год, два, три, выпускной, Генри… Он тоже растёт, меняется. Сама Эмма растёт, взрослеет, школа, колледж… Но они, её родители, всё те же. — День сурка какой то, — бормочет Эмма себе под нос. Но какой-то избирательный. Только для её родителей. Для Регины. И всех остальных горожан. Для всех время словно остановилось. Только она и Генри становятся старше… — Ты решила вспомнить какой была в детстве? — улыбается Мэри Маргарет и садится рядом. — Мам, а где твои детские фотографии? — с натянутой улыбкой интересуется Эмма.       Мэри Маргарет пожимает плечами: — Видимо, где-то лежат. Не помню куда их задевала. — Я никогда их не видела. И твоих школьных альбомов.       Мэри Маргарет равнодушно разводит руками: — Не знаю… Зачем они тебе? — И фотографий твоих родителей. Моих бабушки и дедушки, — Эмма продолжает развивать наступление. — Где ты родилась? В каком городе? В каком колледже ты училась? Фотографии твоих школьных подруг. Где ты познакомилась с папой? При каких обстоятельствах? А ваше первое свидание? Как он сделал тебе предложение?       Мэри Маргарет сидит с отсутствующим видом, а потом молча встаёт и уходит. Как сомнамбула. С остановившимся взглядом. Когда Эмма входит в кухню, то видит мать с только что снятым с плиты чайником. — Хочешь чаю, Эмма?       Эмму трясёт, как от холода: — Ты помнишь, о чём мы с тобой только что говорили? — О чём? — Не важно...       И они пьют чай. Когда домой возвращается Дэвид, Эмма не решается подступить к отцу с расспросами. Хватит того, что Мэри Маргарет говорила и двигалась, словно робот с зависшей программой или… как околдованная. — Тьфу, — Эмма чувствует растущее раздражение. — Начиталась сказок на ночь, фантазёрка. — И пару дней не берёт книгу в руки, хотя так и тянет.       Эмма вдруг обнаруживает себя стоящей у полки, пальцы почти уже касаются обложки, — стоп. Сойти с ума ты всегда успеешь, Чарминг…       Теперь её любимый ночной кошмар не магический вихрь и тёмный силуэт на его фоне, а то, как она лежит на больничной кровати вся опутанная проводами: капельница, попискивающие приборы.       Эмма уже древняя старуха и Генри совсем не молод — густые волосы как солью присыпаны, пивное брюшко. Рядом его внучка — десятилетняя девочка очень похожая на саму Эмму в этом возрасте, испуганно прижимается к деду. Генри держит малышку за руку и говорит ей что-то успокаивающее. Эмме удаётся немного приподняться с подушки и повернуть голову, за стеклянными дверьми палаты её родители о чём-то беседуют с Доктором Вэйлом. Всё такие же молодые. И Вэйл тоже совершенно не изменился. И Эмма кричит, пронзительно кричит… И просыпается от собственного крика.       Теперь Эмма не ложится спать без снотворного — пару раз напугала Генри своим криком до полусмерти.       Мама несколько раз подсовывала дочери визитку Доктора Хоппера. Но Эмма отрицательно мотает головой, добрый дядя доктор тоже совсем не изменился за эти годы.       «Он тоже из НИХ!» — Эмма даже трясёт головой, пытаясь избавиться от навязчивых мыслей.       «Пересмотрела дурацких фантастических фильмов и сериалов, милая! Кто ОНИ? Похитители тел, пришельцы, киборги? Ты становишься параноиком, дорогуша!»       Регина тоже из НИХ? Но она единственная и любимая подруга.       Эмма решается, будь что будет! Она с ней всё-таки поговорит.