***
Эмму так и подмывает начать расспрашивать подругу о её детских воспоминаниях, фотографиях, школьных альбомах и прочем. Но она не хочет увидеть точно такой же остановившийся взгляд, как тогда у матери, словно что-то или кто-то поставил надёжный блок. И у никого просто не возникает желания даже задуматься… Поэтому Эмма начинает осторожно, подступает к теме медленно, как змеелов, приближающийся к опасной твари в одном из документальных фильмов «Нэшэнэл Джеографик», который она недавно видела. — Я на днях спросила у матери о её детских фотографиях. Рассматривала свои снимки в альбоме и решилась спросить. — И?.. — Она не помнит где они. И школьные альбомы. Регина озадаченно хмурится: — Это странно. Мэри Маргарет не такая рассеянная, чтобы забыть о таком. Эмма молчит, потом собирается с духом и наконец говорит: — Я пошла в библиотеку, посмотрела подшивки — это странно, но самая первая газета появилась на следующий день после моего рождения. И это не первый выпуск, судя по номеру. Есть ответы на предыдущий кроссворд, но ни одного экземпляра газеты раньше этой даты. Такое впечатление, что наш город родился одновременно со мной. Ну, газета мистера Гласса уж точно. Регина заметно растеряна, но ситуация её даже веселит: — Странно всё это. Не хочешь же ты сказать, что своим появлением создала наш город? И заселила его. Это было бы забавно! Эмма пожимает плечами: — Если бы я создавала город и его жителей, то Лерой поменьше бы пил и буянил, на некоторых улицах стало бы почище, а на месте лавки мистера Голда располагался книжный магазин! Регина хихикает, потом припоминает: — Ты что-то говорила ещё о какой-то книге. — Да. Я тебе её потом покажу. А сейчас нам уже пора бежать. Подруги собираются и уходят. Вышеупомянутый мистер Голд, довольный и жмурящийся, словно сытый кот, тоже поднимается со своего места. — Скоро, очень скоро ты всё вспомнишь, дорогуша, — бормочет антиквар себе под нос. — Скоро оно случится. Только вот обрадует ли тебя это? Остальные ведь тоже ВСЁ вспомнят.***
Книга лежит на столе для совещаний в кабинете Регины в мэрии, открытая на той самой странице — тёмный силуэт на фоне клубящегося фиолетового, пронизанного молниями, вихря и три фигуры рядом: мужчина, женщина и ребёнок. Регина озадаченно хмурится: — Хочешь сказать, что тебе это всю жизнь периодически снилось, а в последнее время всё чаще и чаще и ты вдруг находишь эту книгу, а в ней про это рассказано? Мистика какая-то дурацкая! Эмма кивает: — И получается, что это ты, — Эмма показывает на тёмный силуэт. — Ты у нас Злая Королева. Я у нас дочь Белоснежки и Прекрасного Принца, то есть сама Принцесса, мистер Голд — Тёмный Маг Румпельштильцхен и его богатство от того, что он способен превращать простую солому в настоящее золото. Лерой — гном. Один из Семи. Руби у нас Красная Шапочка. А теперь… — глаза Эммы лукаво блестят. — Ты готова к сюрпризам? — Что ещё? — хмурится Регина. — И почему это я Злая Королева?! Может, я хотела всю жизнь быть Золушкой? С детства. Ну, то есть в самом начале — Золушкой, а потом — Принцессой… — Я ни при чём. Это всё книга, — вздыхает Эмма. — Готова? Эмма переворачивает страницу. Регина вздрагивает от шока. Это, несомненно, она. Но Регина никогда не видела на своём лице такого выражения. Сколько злобы, ненависти в глазах. Эта улыбка… Регину передёргивает: — Это какая-то неумная шутка. Эмма обнимает подругу: — Во всяком случае, не моя. Я не любительница глупых розыгрышей. И как этот, неизвестный нам шутник, прознал про мои сны? О них в газетах не пишут и я никому их так детально не рассказывала. И книга сама по себе странная — отпечатана, несомненно, в типографии и никаких выходных данных. Как ты говоришь, мистика какая-то дурацкая! Регина вздыхает и проводит пальцами по собственному изображению: — By the pricking of my thumbs, something wicked this way comes. (*) — Что? — переспрашивает Эмма. — Ничего, — Регина закрывает книгу. — Это Шекспир. «Макбет». Извини, подруга, но у меня скоро совещание. Эмма целует подругу в щёку, забирает фолиант и улыбается: — Ничего. Не бери в голову, дорогая. Это всего лишь книга. Эмма уходит, а Регина трёт руки, но странное покалывание в пальцах проходит далеко не сразу.***
Высокая женская фигура приближается к зеркалу. Роскошное платье украшено драгоценными камнями, высокий воротник, высокая причёска, но зеркало отражает это всё какие-то мгновения. Оно затуманивается и из зазеркальных глубин появляется лицо. Печальные большие и немного раскосые глаза оживают и лицо освещает любезная улыбка: — Что угодно Вашему Величеству? Женщина наклоняется вперёд, опирается ладонями на подзеркальный столик и злобно шипит: — Покажи мне ЕЁ! Лицо исчезает, а в зеркале появляется юная всадница, в которой легко можно узнать Мэри Маргарет. Рядом с ней, на другом коне, восседает мрачный Лерой: шлем, латы, на боку меч. Когти Королевы оставляют на поверхности столика глубокие царапины… Она злобно щерится и выпрямляется, сжимая кулаки до боли в пальцах. Холодная, жестокая улыбка искажает лицо Королевы. Пальцы сжимаются и сердце провинившегося офицера её армии, одетого в чёрные с серебром латы, обращается в прах. Он беззвучно валится на каменный пол. Другой солдат, его спутник, застыл от ужаса и затравленным взглядом, словно мышь на гадюку, смотрит на Королеву, которая неторопливо приближается к нему со змеиной и презрительной улыбкой на губах. — Уберите это! — командует Королева, и солдат торопливо уволакивает тело товарища. — Кто-то ещё желает высказаться? Желающих не находится. — То-то же! Королева смотрит на такое родное и любимое лицо. Потом её собственное словно каменеет, застывает. Ледяные пальцы обхватывают тёплое, живое, трепещущее сердце. — Не надо, дочка… — молит старик, но Королева молча вырывает руку из его груди. В ней колотится светящееся, словно рубин, живое сердце. Королева сжимает пальцы и в котёл с варевом сыплется прах. Её старый отец с тихим вздохом оседает на камни.***
Регина, задыхаясь, вырывается из затянувшегося кошмара и сидит на кровати, пытаясь отдышаться. С облегчением смотрит на свои руки — ни длинных ногтей, ни перстней. Наконец дыхание восстанавливается. — Что со мной? Что со мной, чёрт подери?! — Ты кричала. Эмма. Вчера они засиделись допоздна, и она осталась у подруги. — Мне приснился кошмар. Эмма молча садится рядом, обнимает Регину, гладит её по голове, пытаясь успокоить: — Всё, родная, успокойся. Тшшш… Всё будет хорошо. Регина снова ложится: — Я — это не она! — Я знаю, — Эмма забирается к подруге под одеяло, обнимает, тесно прижимаясь к дрожащему телу, переплетает свои горячие пальцы с ледяными Регины. — Спи, родная. И Регина проваливается в сон. К её огромному облегчению, без сновидений. Эмма своим жарким телом отогревает её, прогоняет кошмары, спасает от сжимающего сердце ужаса. — Я не она… — шепчет Регина, проваливаясь в сон. — Я знаю, — шепчет ей на ухо Эмма. — Я знаю, милая. Я знаю.