***
Голд мог быть доволен, он не знал, что это за книга, но… Перед самым двадцативосьмилетием Эмма получает какую-то книгу и начинает ВЕРИТЬ. Он не ошибся в девочке, и когда наконец она придёт к нему... Он не знает, что будет, если Эмма не снимет Проклятие — превратится ли Сторибрук в обычный американский городок и биологические часы его жителей начнут отсчитывать оставшееся им всем время или схлопнется, словно мыльный пузырь, и исчезнет вместе со всеми своими обитателями. Меньше всего Голду нравилось сидеть тут, в своей лавчонке, словно крысе в клетке, в ожидании своей участи. И когда Эмма придёт к нему за ответами… Он терпеливо ждёт. Звенит колокольчик: — Мистер Голд? Вы можете подумать, что я сбрендила. Голд улыбается: — Что-то случилось, мисс Чарминг? Эмма выглядит смущённой, мнётся и нерешительно начинает: — Мне с детства снится очень странный сон. Я совсем кроха и отец зачем-то пытается спрятать меня в шкаф. И какая-то женщина… Голд совершенно спокойно, даже как-то равнодушно перебивает Эмму: — Отец пытался спасти вас от Проклятия Злой Королевы и при помощи волшебного шкафа переправить в этот мир. Но ему это не удалось. Глаза у Эммы становятся на пол-лица: — Так вы действительно?! Голд склоняется в церемонном поклоне: -— Румпельштильцхен, к вашим услугам, принцесса. — Тёмный маг… — У меня нет магии в этом мире, но когда ты разрушишь Проклятие… — А что будет, если я откажусь? Меня до сих пор устраивала моя жизнь, и Регина, к примеру, не хочет снова становиться Злой Королевой. Голд пожимает плечами: — Я не знаю, что тогда случится. Может быть, наш дорогой Сторибрук станет ещё одним американским городком, коих много, а, может, просто исчезнет — пух! И нет его. Тут снова будет расти лес, как и было двадцать восемь лет назад. Что будет со всеми жителями? Может быть, они, включая вас, принцесса, вернутся в Зачарованный Лес, а, может, просто исчезнут. В любом случае, ваш сын — Генри, да? — останется один. Он единственный, кто родился в этом мире. Он принадлежит ему. Голд замолкает. Эмма тоже молчит, получается, что у неё просто нет выхода. Проклятие должно быть снято. — Поймите, мисс Чарминг, — вновь заговорил Голд, — если вам суждено что-то сделать, вы это сделаете, судьба та ещё сволочь. Она будет вас вести, а если вы будете сопротивляться, тащить силой. И вы ничего не сможете ей противопоставить.***
Дверь в подсобку медленно открывается сама, как в дурацком ужастике. Эмма застывает перед ней, как статуя. Прялка. Просто старая прялка, колесо которой вращается, будто само по себе. Или нет, его вращает тихая, добрая старушка. Она так ласково смотрит на Эмму. — Подойди ко мне, дитя моё. Странно, но тело Эммы больше не подчиняется ей. Она входит, и дверь тихо, без скрипа, закрывается за спиной. — Присядь. Эмма опускается на старый стул рядом с прялкой. Веретено. Эмма не может отвести от него взгляд. Собственное тело, как в затянувшемся ночном кошмаре, не повинуется Эмме. — Возьми его, — улыбается старушка, и Эмма протягивает руку. То есть рука тянется к веретену, Эмма пытается протестовать, сопротивляться, но ничего не может с этим поделать, собственное тело предало её! Эмма знает, что последует дальше, она хорошо помнит эту сказку.***
— Эмма! Эмма! Эмма! — Кто-то повторяет её имя, словно в лихорадке, и целует, целует, беспорядочно тычась в нос, щёки, губы. Сильные руки вцепились в неё, крепче, чем утопающий в спасительный кусок доски. Эмма открывает глаза. Регина. — Эй, подруга! Ты что делаешь? Что с тобой?! У Миллс просто истерика, слёзы градом. Она продолжает повторять её имя и захлёбывается смехом и плачем одновременно. Эмма и не припомнит подругу в таком состоянии. У Регины подкашиваются ноги и она оседает на пол, продолжая рыдать в голос. Странно, но никто не пытается ей помочь, Вэйл и остальные словно в каком-то ступоре. И Эмма, сама ещё чувствуя слабость во всём теле, соскальзывает с кровати на пол и обнимает Регину, прижимает к себе. Миллс трясёт, как в лихорадке, она уже не рыдает, но всхлипывает, каждый раз содрогаясь всем телом. Вэйл наконец вспоминает о своих обязанностях врача и делает Регине укол. Вдвоём с санитаром они укладывают Миллс на кровать и Эмме удаётся уговорить Вэйла оставить её рядом с подругой. Регина бледна как мел, под глазами залегли глубокие тени. Эмма сидит рядом и прислушиваясь к дыханию Миллс, ласково гладит подругу по голове.***
— Прялка. Как банально и старо, — фыркает Регина. Они пьют чай у Миллс дома на кухне. — Самое омерзительное ощущение за всю мою жизнь, — Эмма передёргивает плечами, от воспоминаний о случившемся, по спине пробегают мурашки. — Как в ночном кошмаре, ты не хочешь идти ТУДА, но идёшь. Тело твоё, но оно не повинуется твоим приказам. Словно марионетка, кто-то другой дёргает за ниточки, а ты в плену у собственного тела. — Вот это и есть Тёмная магия, — задумчиво говорит Регина. — Лишить человека собственной воли, самой возможности к сопротивлению. Заклинание призыва. Ты точно определила, не хочешь идти ТУДА, но идёшь. Действительно, мерзкое ощущение. — Но ты меня спасла, — улыбается Эмма. — Спасибо тебе. — Не за что. Но на самом деле разговаривать с Голдом должна была я. — Я сама вызвалась. — А если бы ты погибла? — Но я жива. Вот сижу, чай пью. Регина обнимает Эмму и зарывается ей в волосы на затылке: — Я бы не смогла пережить, если бы с тобой что-нибудь случилось. Эмма тихо вздыхает: — Ты всё вспомнила, но не стала опять превращаться в Злую Королеву. Регина посмотрела на Эмму пристально и серьёзно: — Я та, кем Я хочу быть. Чтобы там Голд не говорил о судьбе, всегда есть выбор. И я выбрала. Тебя. Я выбрала не быть Злой Королевой. — А кем ты хочешь быть? — Просто Региной Миллс. Мэром Сторибрука. Эмма прищуривается: — А что там насчёт нашей заключительной битвы? Регина улыбается и целует Эмму в висок: — Ты победила. И я сдаюсь на милость победителя. Эмма обнимает Регину: — Я тоже… Сдаюсь на милость победителя. Регина тихо смеётся: — Значит, ничья? — Значит, ничья.