Жизнь в режиме "еating disorder".

Утро следующего дня начинается отнюдь не с радостной ноты: я намеренно отказываюсь от завтрака и на меня кричит папа. Медсестра в растерянности оставляет завтрак в мой палате и выходит, оставляя меня с этим тираном. Я демонстративно отворачиваюсь к стене, чувствуя, что тем самым только злю отца. Но мне, если честно, все равно. — Ешь, — говорит он. Я медленно поворачиваюсь к нему, но есть не собираюсь. — Ешь, — повторяет. Зачем, зачем? Смысл заставлять меня есть, если он знает, что я все равно не буду. Да, двухдневный голод раздирает желудок, да, у меня болит голова, да, я не могу ничего делать, кроме как лежать… Но в то же время я обожаю все это. Как там цитируется? «Этот камень на шее моей, и я иду с ним ко дну, но я люблю этот камень и жить без него не могу»… Да, похоже. Пожалуй, я люблю это чувство голода, и я не хочу убивать его едой. Но папе, врачам, маме все равно. Им нужно, чтобы я заплыла жиром и все нормализовалось. Но нет, ни за что. Обрывок. После очередной словесной попытки отца заставить меня поесть, я психую, кричу и выкидываю еду за окно прямо при нем. Папа в шоке, но я едва ли в состоянии заметить это. Глотая слёзы, подхожу к весам и они показывают цифру 39.3. *** 12 часов дня. Я сижу на холодной плитке пола, опираясь спиной на дверь палаты. В коридоре голоса, изредка - крики, покашливания, смех. Внезапно я узнаю голос папы и Владимира Артуровича - моего лечащего врача. - Сегодня произошло что-то невообразимое. Джина на моих глазах выкинула свой завтрак за окно. Подозреваю, что со всеми приемами пищи она обходилась так же. Кормить её насильно мы не имеем права. Что же делать? - Я как раз думаю, что, может, поставить ей внутривенное питание? - врач. - Она и капельницы уже не раз сливала, - вздыхает отец. Тяжелый вздох, жуткий. Как будто на него все проблемы мира легли. - Будем думать, - пообещал врач, и, как я поняла, удалился. Прошла минута и папа постучался в мою палату. Я встала с пола и села на кровать. Отец вошел и посмотрел на меня, причем его лицо не выражало агрессии, какая постоянно раньше присутствовала. Его взгляд был печальный и казалось, что он сейчас заплачет. В волосах появилась седина. Жаль его. - Джина, ты согласна на внутривенное питание? - Пап, ты знаешь ответ, зачем спрашивать? - устало переспросила я. - Как же ты не понимаешь, глупая.... Тебе нужно восстанавливаться, тебе нужно набирать вес. Ты обязана, просто обязана есть, понимаешь? Такими темпами скоро ты умрёшь. - Я никому ничего не должна, понял?!! И набирать вес и жиреть, только потому, что так хочется вам, я не буду! Мы кричали друг на друга, орали. Отец ушел, и остаток дня я просто проревела.