Глава 9. Секреты прошлого и настоящего.
18 января 2018 г. в 22:08
— Ваше высочество, попробуйте вот эти духи. У них изысканный аромат розы и орхидеи, который прекрасно оттеняется сладкой вишней. Я слышала, что в Восточной империи дикая вишня цветёт каждую весну. И цвет флакона великолепно сочетается с вашим платьем, похожим на лепестки сакуры, — заливисто говорила Беатрис, единственная и любимая всеми придворными дочь министра образования, которая сидела подле его младшей сестры и распыляла из стеклянного флакона приторный и сильный запах, от которого ему хотелось чихнуть.
— Как вы можете предлагать Её высочеству такое? Это немыслимо! Её высочеству больше всего подойдут духи с ароматом малины и банана, плавно сменяющиеся запахом нежных лепестков фрезии и лилии! — возмутительно ответила вместо юной принцессы Грейс, вторая дочь Главы морской стражи, которая распыляла по богато украшенному залу содержимое ещё одного прозрачного флакона, от насыщенного аромата которого ему ещё сильнее захотелось чихнуть.
— Апчхи! — не выдержав пытки над своим обонянием, Лайт громко чихнул и стёр с уголков глаз набежавшие слёзы. Ещё с самого детства его нос и глаза были очень чувствительны к резким запахам.
Поморщившись в отвращении, Лайт недовольно посмотрел на собравшихся в парадном зале молодых девушек, которые изумлённо прикрыли руками рты и во все глаза воззрились на него, как будто позабыли о его присутствии с ними в одном помещении. Глядя на представительниц прекрасного пола, он стал задумался о восхитительной, но непостижимой для него женской логике.
Рядом с ним неожиданно раздался чих, который выдернул его из раздумий. Могло показаться, что такой звук может издать только кот, но вместо мяукающего создания у него был маленький и до ужаса милый тигр, который устало и вольготно растянулся на бархатной подушке с императорской символикой. Лесное священное существо перевернулось на бок, стало на передние лапы и потянулось всем телом, сладко позёвывая и являя всем собравшимся в торжественном и таинственном зале, витражные окна которого выходили в Летний сад Его императорского величества, свои молодые и острые зубы, после чего снова улёгся на насиженном месте и закрыл глаза.
Если быть откровенно честным, Лайт обожал подаренное императором Запада полосатое животное, которое временами навевало на него воспоминания о бамбуковых лесах, где он оттачивал скорость и точность техники владения катаны. Он стал скучать по ощущению твёрдой рукоятки катаны в руке, но младшим мужьям по местным законам не нужно было уметь обращаться с холодным оружием. В голове промелькнула заманчивая мысль упросить старшего супруга разрешить ему хоть раз неделю практиковать техники боя катаной или другими любыми мечами на его усмотрение. Если он целыми днями будет сидеть взаперти и заниматься тем, что по статусу раньше ему было не надобно делать, то может потерять мастерство и даже заболеть.
— Юные леди, почему бы вам не заняться этим необычайно важным делом в другом месте, — полувопросительно предложил Лайт и, взяв с низкого чайного стола с медной оправой и золочёнными скобами, накрытого на четыре персоны, круглую керамическую чашку, поднёс её к своим губам и сделал небольшой глоток.
— Потому что я не собираюсь оставлять тебя одного в компании книг, брат мой, — с непривычной для молодой девушки серьёзностью ответила Саю, устремив на него взор своих спокойных карих глаз.
— Ты прекрасно знаешь, что я не переношу такое изобилие ароматов и это для меня сущая пытка. В чём я так провинился перед тобой, сестра моя? — аккуратно и чинно поставив полупустую и на первый взгляд грубую чашку на блюдце, с напускной холодностью поинтересовался Лайт, встретив пристальный взгляд юной принцессы.
Видят Милостивые Боги, Лайт больше не может находиться с тремя болтливыми девушками в одном зале второй по счёту час, которые брали советы у его младшей сестры на тему того, из каких лучше восточных тканей шить выходные платья и какие ароматные свечи полезно зажигать в спальне. Вся эта огромная информация ему не принесёт никакой пользы, потому что его гардеробная комната полностью забита всевозможными нарядами из разных узорчатых тканей, а опочивальную комнату не имеет смысл заполнять одинаковыми свечами с ароматными маслами, поскольку у его мужа схожая с ним непереносимость таких ярких запахов. На его взгляд, разговор о погоде сейчас был бы очень интересным и уместным, ведь за окном была холодная осень.
— Ты уже вторую неделю безвылазно сидишь в императорской библиотеке, нии-сан! Я почти не вижу тебя ни за завтраками, ни на обедах и даже на ужинах тебя нет. Ты не можешь всё время проводить наедине с книгами! Твоё лицо стало бледнее и у тебя измождённый вид. Если бы владыка Запада видел это, он бы непременно принял меры и воззвал к твоему голосу разума, — сердито пропыхтела Саю, которая не часто отчитывала его в такой суровой форме.
— Я уже почти допил чай, как ты желала. Теперь я хочу, чтобы ты вернула мне книги. Сейчас же. Я не шучу, Саю, — сощурив глаза, предупредил Лайт и протянул вперёд руку, чтобы получить желаемое.
— Ты изучил много книг из библиотеки императора Запада. Что ты пытаешься в них найти? — проигнорировав его слова, негромко, но твёрдо задала вопрос Саю, которая с обманчиво беспечным видом стала размешивать в своей чашке мёд.
— Ответы. Всего на всего. Ничего из того, что ты могла подумать, сестра моя, — взяв в руки тёмную глубокую чашку и неспешно испив из неё, с похожей интонацией поведал Лайт, который раньше не замечал в своей непоседливой и неугомонной младшей сестре задатки маленького деспота.
— Если ты продолжишь в том же духе, брат мой, мне придётся поставить в известность императора Лоулайта. Я буду вынуждена. И я это сделаю не из желания причинить тебе вред, а из-за беспокойства о тебе. Ты вправе держать на меня за это зло и прекратить со мной видеться, но я буду знать, что с тобой всё в порядке. Я дала тебе обещание, Лайт. Я собираюсь сдержать его, чего бы мне этого не стоило, — со всей уверенностью в голосе заявила Саю, вызвав своей пламенной речью шепотки среди сидящих в высоком и помпезном зале девушек из знатных семей, пребывающих в императорском дворце и не вызывавших в нём пока что сильного раздражения.
— Какого же ты плохого мнения обо мне… — раздосадовано покачав головой, на выдохе озвучил Лайт свои мысли и с полуприкрытыми глазами отпил из керамической чашки остатки тёплого лечебного чая, который при нём заваривала его любимая сестра из привезённых из Восточной империи особых лекарственных трав.
— Братик, дай мне перед моим отъездом обещание, что больше не будешь пренебрегать своим здоровьем в угоду своей непостижимой для меня тяги к знаниям. Так мне будет спокойнее во время путешествия домой, — проникновенно глядя ему прямо в открытые глаза, более спокойным и ласковым голосом попросила Саю, которая нервно перебирала пальцами на своих коленях шаль из мягкого шёлка пурпурного оттенка с золотистым рисунком.
— Торжественно клянусь, что впредь я буду больше внимания уделять своему здоровью, дабы моей любимой сестре, которая, наконец, постигла тайну манипулирования людьми и мастерство шантажа, спалось спокойно. И пусть Великие Боги услышать мои слова! — с небольшой ноткой пафоса в голосе поклялся Лайт, с довольной усмешкой наблюдая, как юная принцесса возвела свои карие глаза к сводчатому расписному потолку.
— У меня был превосходный учитель, который овладел этими знаниями в мои годы, — колко поддела его Саю, на лице которой появилась весёлая улыбка.
— Апчхи! — внезапно вновь оглушительно чихнул Лайт, едва не выронив из рук хрупкую чашку, но умудрившись расплескать её содержимое по мраморной доске низкого стола для чая.
— Как странно. Раньше ты никогда так сильно не реагировал на запахи. Нужно обязательно поговорить об аллергии с Главным лекарем, — с задумчивым видом подметила Саю, подперев пальцем щёку.
— Это не аллергия. Меня явно кто-то вспоминает. И я даже знаю, кто! Мерзкий мухомор…чтоб тебе свекровь всю плешь проела! — от всей души пожелал Лайт военному министру, который целенаправленно продолжал портить ему жизнь своей самодовольной усмешкой во время столкновения в извилистых коридорах дворца и осквернять воздух своим нежелательным присутствием.
— Бедный господин Гордон никак не хочет учиться на своих ошибках. Брат мой, не думаю, что его жене будет по нраву облысевший муж. Может, ты пожелаешь что-нибудь менее…видимое? — стараясь сдержать смех, участливо посоветовала Саю, которая начала втирать в нежную кожу рук разнообразные ароматные масла, которые предлагали ей сидящие в её окружении молодые девушки, одна другой краше и изящнее.
— Пусть будет благодарен, что ему грозит только лысина от матери его дражайшей супруги, а не неспособность продолжить свой славный род! Я пытался стерпеть такое неуважение в свой адрес, но даже моему терпению приходит конец. Я всенепременно подниму вопрос об его отставке! Такой человек, как он, не может входить в состав министров Его императорского величества. Гадкая поганка возомнила себя пупом земли! Нет, ему больше подойдёт обличье павлина! Я посмотрю, как этот напыщенный павлин распушит перед императором свой лысый хвост и запоёт своим мерзким голосом… — разбушевался Лайт, мысли которого были настолько заполнены новыми ответными кознями военному министру, что он не услышал раздавшегося громкого хлопка за своей спиной.
— Разгневанный мой, я безгранично рад, что вы обеспокоены работой моих министров, но их компетентностью пускай занимается Ватари, как моя правая рука, — неожиданно прозвучал позади него знакомый монотонный голос, который мог принадлежать только одному человеку на этом материке.
— Ваше величество… — увидев, как девушки одновременно поднялись со своих мест и присели в глубоком реверансе, растеряно произнёс Лайт и, полуобернувшись назад, наткнулся взглядом на своего самодержавного супруга, одетого в тёмно-синий камзол, расшитый золотыми нитями. — Что вы тут делаете?.. — изумлённо спросил он, не в силах отвести взгляд от стоящего перед ним светлого мага, который невозмутимо расстёгивал на своём парадном одеянии застёжку с крупным сапфиром и затем принялся неторопливо вынимать из петель золотистые круглые пуговицы, не сводя с него своих необъятных, как Вселенная, агатовых глаз.
— Я решил скоротать время в вашей прекрасной компании, мой дорогой. Вы не рады? — совершенно спокойным тоном спросил император Западной империи, скидывающий со своих плеч сшитый из бархата камзол и безразлично откидывая его на подушки, разбросанные по паркету из красного дерева и светлого дуба.
— Безумно рад… — оторопело выдавил из себя Лайт, с широко распахнутыми глазами наблюдая за тем, как водный маг взял маленького проснувшегося тигра за шкирку и с осторожностью пересадил его ручного питомца на другую свободную подушку, — …что вы почтили меня своим присутствием, мой император.
— Сказать по правде, я поначалу думал, что вы находитесь в личной части своих апартаментов, но, прибыв туда, я не обнаружил вас. Позже я посетил библиотеку, но и там вас не было. Я отправился в сад, но, недолго поблуждав в нём, не нашёл ни намёка на то, что вы были там. Как хорошо, что я повстречал одну из ваших служанок и узнал, где нужно вас искать. Никогда не мог помыслить, что собственный дворец может быть таким большим, — с неприкрытой усталостью в голосе пожаловался владыка Запада, кинув ему на колени мягкую подушку с золотыми кисточками и положив на неё свою голову.
— Что вы делаете, Ваше величество? — пытаясь скрыть смущение от неловкой сцены, которая вогнала его в краску от того, что столь вызывающая выходка старшего супруга разворачивалась перед глазами нескольких придворных и его загадочно улыбающейся младшей сестры, непослушным голосом поинтересовался Лайт, по-прежнему держа пустую чашку в руках.
— Лежу. Уверяю вас, я не собираюсь мешать тому, чем вы тут занимаетесь. Только прошу вас говорить чуть тише, — уткнувшись лицом в его живот, неразборчиво пробормотал император Лоулайт, который свернулся калачиком и своим необычным видом стал напоминать ему разомлевшего кота, устроившегося на коленях своего хозяина.
— Ваше величество, почему вы искали меня? — отойдя от сильного удивления, осмелился тихо спросить Лайт у монархического супруга, который закрыл глаза и дал ясно понять, что в ближайшее время не собирался открывать их, как и поднимать голову с подушки.
— Лишь вы можете защитить меня от него… — непонятно промычал император Запада, но ему хорошо удалось расслышать его последние слова.
— Вам кто-то угрожает? Скажите мне, Ваше величество. Я незамедлительно вызову стражу, — с возрастающим беспокойством проговорил Лайт, чем вызвал ещё одну широкую улыбку на лице юной принцессы, которая поддерживающе жестикулировала руками вместе с искоса и любопытно посматривающими на них девушками, пытающимися сделать кроткий вид. — Ваше величество?.. — нерешительно позвал он молчаливого темноволосого мужчину, который оставил его без ответа.
— Мне кажется, император Лоулайт заснул. Он выглядел очень уставшим и подавленным. Вы действительно с ним во многом похожи. Судьба не зря свела вас вместе, — задумчиво произнесла Саю, опираясь руками о чайный стол и пытаясь разглядеть лежащего к ней спиной светлого мага, дыхание которого было тихим и размеренным, о чём говорила его ровно вздымающаяся грудь.
— Перестань говорить глупости, сестра моя, — с лёгким раздражением урезонил энергичную девушку Лайт, встревоженно рассматривая тёмную растрёпанную макушку тихо посапывающего императора, который за несколько минут смог провалиться в царство снов, — меня больше волнует то, что во дворце есть человек, представляющий угрозу для первого лица страны. Мне даже неведомо его имя и внешность, чтобы устранить врага своими силами. Необходимо поднять на ноги императорскую стражу, чтобы они обыскали весь дворец. И послать слуг найти Ватари...
— …ещё один отчёт и я свободен. Хочу к сокровищу…и пудингу. Ватари, уйду в монастырь… — сквозь сон услышал Лайт несвязное бормотание черноволосого мужчины, который сначала с обиженной гримасой, а потом с лёгкой полуулыбкой удобнее устроился на его коленях, кладя руку под подушку.
— Ватари… — от волнения покусывая губы, тихо повторил слова спящего мужа Лайт и неосознанно стал гладить светлого мага по спутанным чёрным волосам, глядя в пространство перед собой. — Неужели, человек, который угрожал Эл, был его доверенный советник? — сдвинув на переносице брови, он стал размышлять вслух, пытаясь понять, что произошло между императором и Квилшем.
Погрузившись в раздумья, Лайт отгородился от всего вокруг, словно его вовсе не было в роскошно украшенном парадном зале, вдоль светло-зелёных стен которого были помещены большие чёрные лаковые панно, расписанные золотом. Ответ на вопрос, который вертелся у него в голове, не мог ему ниспослать даже потолок, расписанный выдающимися художниками сценами из длинной и богатой на сюжеты истории Западной империи. Он пытался отыскать связующую нить между нетипичным для императора поведением и упоминанием им во сне имени советника, который, насколько он слышал, был верен правителю и предан короне. Лайт точно знал, что во всей этой картине чего-то не хватало. Он упускал из виду какую-то деталь, которая могла пролить истину на бестактную и смущающую выходку мужа, спящий вид которого против воли вызвал на его губах лёгкую улыбку.
Во сне лицо императора Лоулайта было безмятежным и спокойным, утратившим холодность, жестокость и бесстрастность. Такое лицо бывает у маленьких детей, уставших резвиться в течение дня. Смотря на него сейчас, трудно было представить, что этот мирно спящий на его коленях мужчина был правителем великой державы, которая по своей силе и мощи была сравнима с Восточной империей и даже в чём-то превосходила её на голову. Ему было непривычно видеть светлого мага таким беззащитным и открытым, без его непроницаемых масок, которые тот виртуозно, как и он, умел менять в зависимости от ситуации.
Его царственный супруг перевернулся на спину и ему открылся вид на его умиротворённое лицо, которое в одночасье стало беспокойным и напряжённым. Между его густыми бровями залегла глубокая складка, которую ему внезапно захотелось стереть без следа. Лайт осторожно дотронулся кончиками пальцев до лба темноволосого мужчины и, убрав с него несколько иссиня-чёрных прядей, разгладил залёгшую жёсткую складку. Он медленно обвёл подушечкой большого пальца его висок и спустился на бледную скулу, после чего его рука нерешительно замерла. Он только сейчас осознал, что на глазах своих подданных и родной сестры поддался захлестнувшей его волне нежности к собственному мужу.
Лайт заметил, что дыхание императора Запада вдруг перестало быть глубоким и размеренным, его грудная клетка стала чаще вздыматься. С тонких губ мгновенно исчезла улыбка от приятного и хорошего сна, который он старался ничем не тревожить и даже не двигаться с места, чтобы его монархический супруг не проснулся от малейшего шороха. Внезапно черноволосый мужчина замотал головой, и он увидел, как под его веками начали двигаться глазные яблоки. Белый маг стал едва слышно звать кого-то по имени и весь его внешний вид отождествлялся у него с образом побитой собаки, которая в чём-то провинилась и никак не могла вымолить прощения.
Поначалу растерявшись, Лайт оторопело смотрел на то, как водный маг всё глубже погружается в объятия кошмара, но, окинув его слегка осунувшееся лицо сосредоточенным взглядом, снова разгладил морщины на его лбу и запустил пальцы в непослушные чёрные пряди, раскинутые по бархатной подушке алого цвета. Тихо вздохнув, он стал пропускать сквозь пальцы волосы императора, и он не мог не признать, что ему начинало нравиться вот так спокойно и неторопливо прикасаться к мягким, как мех, прядям цвета вороного крыла.
Лайт вспомнил, как посреди ночи император Лоулайт будил его, тряся за плечо и зовя его по имени, когда он окунался с головой в один из своих самых страшных кошмаров, после которого мог с трудом отличить дурной сон от реальности. В такие ночи он подолгу сидел в кольце знакомых рук, восстанавливая дыхание и пытаясь успокоить выпрыгивающее из груди сердце. Почти до самого восхода солнца его муж продолжал что-то успокаивающее нашёптывать ему на ухо, пока его глаза не начинали слипаться. Как бы он не пытался разобрать хоть слово из того, что тихо шептал своим спокойным и монотонным голосом темноволосый мужчина, его попытки не увенчались успехом. Ему казалось, что тот говорил на абсолютно незнакомом, сложном и красивом ему языке.
Лайт поймал себя на мысли, что ему не хочется оставлять своего старшего супруга в таком плачевном состоянии. Никто не должен видеть проявление слабости членов правящей семьи. Это ему пришлось на собственном опыте познать ещё в юные годы, когда тёмная магия каждый день пыталась взять контроль над его телом и превратить его в своего раба. Благодаря непрерывным тренировкам, очищению сознания по древним техникам и собственной предусмотрительности, он смог выглядеть на публике блистательным наследным принцем и сильным огненным магом, который был достоин по законам Восточной империи после смерти императора наследовать трон.
Практикуя в тайне ото всех с учителями тёмные искусства, чтобы обуздать собственную смертоносную магию, ему пришлось заплатить за это немалую цену. Лайт перестал быть наследным принцем, когда его долголетние старания и практики принесли свои плоды. Он утратил право на трон. До сих пор ему было неизвестно, как так сложилось, что, не ведая о его запретной магии, собственный отец предпочёл внезапно передать всю власть в руки ещё не достигшей совершеннолетия принцессе, которой только предстоит пройти трудный путь обучения наследницы престола.
Лайт понимал, что не сможет, как его муж прилюдно обнять белого мага и прогнать все его печали прочь, шепча на ухо ласковый и бессвязный бред. Его строгое воспитание и сложившаяся с годами холодность к окружающим, не позволит ему так быстро изменить свои привычки, но нельзя было не признать, что в обществе императора он поневоле начинал оттаивать и у его обороны стали появляться большие трещины. Этот удивительный человек не переставал каждый день искать ключ к его сердцу.
— И однажды ночь придёт, мальчик ляжет и уснёт. Пламя в пепел превратится, никого не обожжёт. Был один, теперь нас двое. Пред глазами промелькнёт человек мой дорогой. На Землю выльются мечты, глаз серебром мелькнёт в ответ. Тогда родился в свете ты. И пусть года летят навстречу солнцу — но тот, кто верит, тот домой вернётся. Я буду продолжать молиться. Любить других, пока любовь теплится. Союз ладоней поцелуем закрепится, — понизив голос до сокровенного шёпота, медленно и тягуче пропел Лайт запомнившуюся с детства колыбельную, которую когда-то давно пела ему покойная матушка, ласково поглаживающая его в бессонные ночи по голове с искренней улыбкой на лице.
Закончив исполнять незамысловатую мелодию, Лайт окинул внимательным взглядом мерно спящего мужа, который перестал шевелить губами и беззвучно звать кого-то по незнакомому ему имени. Его дыхание вновь стало тихим и спокойным, а с лица исчезло напряжённое выражение. Увидев, что больше черноволосого мужчину не побеспокоит дурной сон, ему стало как-то спокойнее на душе, в чём он боялся признаться даже самому себе.
Оторвавшись от наблюдения за состоянием водного мага, вернувшегося в объятия Морфея, Лайт заметил, что в парадном зале остался только он со спящим императором. Его младшая сестра с подобающими для будущей правительницы манерами пила травяной чай из керамической чашки. Обведя недоумённым взглядом опустевший зал, он снова взглянул на юную принцессу, которая одной рукой поглаживала по шерсти маленького тигра, тычущегося своим розовым носом ей в раскрытую ладонь.
— Вас обоих мучает бессонница. Как я вижу, твой метод намного эффективнее моего. Однако я оставила для тебя травы, которые нужно заваривать перед сном. Если не для себя, то подумай о своём муже, нии-сан. Не одна я заметила, что он в последнее время сильно вымотан. Я не должна вмешиваться в ваши семейные отношения, но, как твоя сестра, хочу довести до твоего сведения, что тебе нужно следить за состоянием императора Лоулайта. Знаешь, Его величество иногда напоминает мне нашего отца, с головой уходящего в дела государства. Если бы не его советники, мы бы видели отца за императорским столом лишь раз в год, — отчитала его Саю, которая сейчас была похожа на их мать, которая с такой же интонацией безапелляционно разговаривала с императором Восточной империи и уводила его с совещаний в сад для любования сливой и дикой вишней.
— Я приму это к сведению. Мне кажется, пребывание здесь сделало тебя более взрослой, сестра моя. Как быстро летит время. Ещё недавно ты без меня не хотела идти на свой первый бал, а теперь читаешь проповеди собственному брату. Бритты сильно повлияли на твоё мировоззрение, и я смею надеяться, что только в лучшую сторону. Не хотелось бы, чтобы ты забывала традиции и правила поведения Восточной империи, особенно в обществе принца Нэйта, — как бы между прочим подметил Лайт, аккуратно поставив керамическую чашку на чайный стол с резными ножками.
— Сколько раз ты будешь напоминать мне об этом, брат мой? Разве ты сам не говорил, что Ниа создаёт впечатление приятного молодого человека без плохих привычек? — насупившись, проворчала Саю, которая стала воинственно защищать одного из братьев его монархического супруга, слишком часто попадающегося ему на глаза вместе с его маленькой миловидной сестрой.
— Ты неверно истолковала мои слова. Я не отрицаю, что Его высочество образован и начитан, умеет с достоинством держать себя на людях и его манеры намного лучше принца Михаэля, но… — подняв палец вверх и не давая юной принцессе вставить в его речь хоть слово, сделал долгую паузу Лайт, строго взглянув на кареглазую девушку в платье лавандо-розового цвета, — …это не значит, что я одобряю твоё поведение. На мой взгляд, ты проводишь с ним больше положенного времени. Понимаешь, ты сейчас в таком возрасте, когда девушки обращают внимание на противоположный пол. Хотя по законам Западной империи ты уже достигла брачного возраста, в Восточной империи всё по-другому. Ты не должна торопиться, Саю.
— Тебе и двадцати нет, а ты уже вступил в брак с человеком, который старше тебя на семь лет! Не тебе судить меня, Лайт! Я думала, что хоть ты поддержишь меня! — стиснув кулачки, повысила голос Саю, но он вовремя успел закрыть ладонями уши спящего водного мага, который сквозь сон что-то неразборчиво пробормотал.
— Что ты делаешь?! Веди себя тише! Сама недавно говорила, что Его величеству жизненно требуется отдых, а сейчас ты хочешь разбудить его? Ты должна уметь сохранять лицо в сложных и неприятных ситуациях. Владеть собой и не выдавать своих настоящих чувств — одно из тех качеств, которыми обязан обладать наследник, — шикнул на умолкнувшую девушку Лайт, неодобрительно покачав головой.
— Я не хотела, братик, просто моё сердце обливается кровью, когда ты так категоричен к Ниа. Ты его совсем не знаешь и я уверена, что, когда ты познакомишься с ним поближе, ты поймёшь мои чувства, и он тебе понравится, — с полной уверенностью в собственных словах заявила Саю, не дрогнув под его пристальным взглядом.
— Я понимаю, что ты увлекалась им, но мне неведомо надолго ли. Я не могу не думать о том, что за его скромностью может скрываться равнодушие к тебе. Ты ещё юна и не видишь всей грязи этого мира. Я не знаю, насколько вы с принцем Нэйтом близки, но так больше не может продолжаться. Пока ты находишься под моим присмотром, я за тебя несу ответственность. Ни о каких больше встречах без моего ведома не может быть и речи, — тоном, не терпящим возражений, произнёс Лайт, пытаясь донести до своей невинной сестры истину обратной стороны жизни.
— Я знаю все недостатки Ниа, как и то, в чём он преуспевает. Я не говорю о том, что завтра же в храме свяжу с ним свою жизнь, брат мой. Я не настолько глупа. Сначала мы должны узнать друг друга и, если у него будут ко мне настоящие чувства, я подумаю о том, чтобы позволить ему просить у отца моей руки. Ты тоже не хочешь говорить, почему ваше с императором Лоулайтом бракосочетание прошло по традициям Западной империи. И, вообще, ваш брак не был благословлён отцом, и церемония должна была проходить в обеих странах, но я доверяю тебе и твоему выбору. Его величество на самом деле великодушный человек и невооружённым взглядом видно, что он искренне любит тебя, зная, как ты бываешь холоден с людьми. Я не прошу твоей благосклонности к Ниа. Мне нужно, чтобы ты был на моей стороне, какой бы я не сделала однажды выбор. Понимаешь, братик? — заглядывая ему в глаза, тихо проговорила Саю, комкая пальцами тончайший шёлк.
— Может, так действительно совпали звёзды… — задумчиво посмотрев на аристократическое лицо дремлющего светлого мага, Лайт убрал руки и поднял глаза на ожидающую от него ответа юную принцессу, — я хочу рассказать тебе всё, но не могу. Есть вещи, о которых лучше не знать. Я не тот человек, который умеет пускать в своё сердце чужих, но Его величество своеобразный человек и что-то мне подсказывает, что он когда-нибудь непременно найдёт для себя уголок в моём сердце. Упорства ему не занимать, как и его младшим братьям, если те чего-то захотят.
— Я тоже хочу, чтобы Ниа зажёг моё сердце любовью, но перед этим он пройдёт много испытаний. Если он их все выдержит и добьётся меня, это будет означать, что я не ошиблась в нём. Ты же мне поможешь составить список героических дел, которые ему предстоит совершить до моего нового визита в Британию, нии-сан? — хитро сощурив карие глаза, с проказливой улыбкой спросила Саю, чем смогла вызвать у него весёлый смех.
— Не беспокойся, сестра моя. Я проверю твоего кандидата на прочность и помогу сочинить для него подвиги. Жаль, что нельзя, как в красивых балладах, отправить его сокрушить огнедышащего дракона и спасти тебя из высокой башни верхом на белом коне. Но я обязательно найду альтернативу спасению прекрасной девы из плена свирепого зверя, — с намёком на веселье в голосе пообещал Лайт, запустив снова пальцы в растрёпанную шевелюру императора, который временами дёргался во сне и что-то бормотал про ящериц и золото лепреконов.
— Я совсем забыла! Буквально на днях я стала невольным свидетелем одного весьма занятного разговора между Его величеством и господином Квилшем, — негромко поведала Саю, обнимающая двумя руками магическое создание, которое забралось к ней на колени в желании получить обещанную ему ласку и всецелое внимание.
— Что же ты услышала? — удивлённо приподняв брови, поинтересовался Лайт, выжидательно посмотрев на любимую сестру, которая с подозрением осматривалась по сторонам, как будто боялась, что их может кто-то подслушать.
— Я была в императорской библиотеке. От Ниа я узнала, что их родовая библиотека одна из самых больших и обширных в мире. Я сидела на одном из диванов за стеллажами и читала о методологии применения магов Воды целительной магии. Внезапно я услышала два мужских голоса. Я сразу узнала, кому они принадлежат. Это был император Лоулайт и господин Квилш. Не смотри так на меня, я не собиралась подслушивать, просто они беседовали на повышенных тонах. Я никогда бы не подумала, что Его величество может так разговаривать. У меня сразу поползли мурашки по коже. И я снова почувствовала, что его аура была какой-то другой! Я говорю правду! Такое впечатление, что аура императора Запада была размером с горного тролля! Если не вдаваться в подробности, я поняла, что он готовит для тебя большой сюрприз, но господин Квилш настаивал на том, чтобы Его величество вначале закончил все государственные дела. Только не говори никому, что это я тебе сказала, хорошо? Я думаю, владыка Запада сам хотел рассказать тебе эту новость, но я решила, что ты должен об этом знать, Лайт, как его супруг, — быстро протараторила Саю тихим голосом ему на ухо, перегнувшись через низкий чайный стол.
— Благодарю за эту ценную информацию. Она будет для меня весьма полезной, — с задумчивым видом поблагодарил Лайт, пребывая в своих мыслях после такой неожиданной новости от вездесущей младшей сестры, от которой трудно было что-то утаить.
— Не могу знать, что это будет, брат мой, поскольку Его величество очень непредсказуемый человек и от него можно ожидать всего. Знаешь, что-то мне подсказывает, это будет хорошим шансом для тебя получше его узнать, как и то, что у него на уме, — вырвал его из потока мыслей радостный и жизнерадостный голос Саю, положившей несколько книг в гладком твёрдом переплёте на край стола для чая. — Я с Раджой погуляю в императорском саду, пока не наступили сумерки. Не упусти своё счастье, глупый старший брат! — на прощание сказала юная принцесса, застыв в распахнутых позолоченных дверях с играющим с её подолом платья маленьким тигром.
— Временами мне кажется, что моя сестра явно пошла в нашего ныне покойного деда. Тот тоже любил говорить загадками и подтрунивать надо мной по любому поводу, когда я был маленьким. Знаете, он был замечательным и добропорядочным человеком. А каким он был сильным и умелым огненным магом, супруг мой, что вы даже вообразить себе не сможете! Он всегда на Самхейн выступал перед простыми крестьянами и показывал на главной площади столицы всё великолепие и неукротимость магии Огня. Это было завораживающее зрелище, — глядя сверху вниз на безмятежно спящего белого мага, с ностальгией в голосе сказал Лайт, когда белые двустворчатые двери за будущей правительницей Восточной империи тихо закрылись.
Лайт откинулся спиной на бархатные подушки с золотистыми кисточками и принял более удобное положение, но постарался это сделать настолько незаметно и бесшумно, насколько мог. В освещённом чёрными магическими светильниками и бронзовыми подсвечниками зале, полы которого были устланы узорчатыми коврами, воцарилась полная тишина. Его взгляд лениво скользил по лаковым панно в чёрных рамах, на которых были изображены зелёные павлины на закате, плавающие в воде красные карпы Кои и пара белых журавлей в зарослях камыша. Его внимание привлекла одна высоко висящая на стене фреска, на которой была неизвестным художником изображена серая цапля у болота. У этой большой и важной птицы, стоящей на одной ноге, был неподвижный и смертоносный вид. Она с отсутствующим взглядом замерла на месте со вскинутым клювом для молниеносного удара, и у него даже не было сомнений в том, что, если бы это всё происходило в реальности, а не на картине, у её добычи не было бы ни шанса на спасение.
— Ваше величество, открою вам секрет. Вы бываете таким же, как эта цапля с фески. Вы выжидаете удобного случая и хватаете свою добычу, пока та ещё не осознала, в какой беде она оказалась. Вы поймали меня, как цапля ловит клювом прыгающую от неё прочь несмышлёную лягушку. Она стала для птицы обедом, а я путём манипуляций и шантажа вашей…императрицей, — с иронической насмешкой над самим собой проговорил Лайт, не отрывая глаз от тонкой работы художника, точно передавшего избитую истину о том, что сильный всегда поедает слабого.
Тихо вздохнув, Лайт с печальной улыбкой отвёл взгляд с незабываемой фрески, сюжет которой отождествлялся им с его семейной жизнью, и бегло обвёл глазами украшенный фарфоровыми красными резными вазами с пионами и другими цветами парадный зал, в котором лучшими архитекторами под его руководством были размещены скульптуры из дерева, слоновой кости и камня. Ему не сразу пришла в голову идея обставить это помещение таким образом, чтобы пребывание в этом просторном зале напоминало ему об убранстве одной из резиденций Восточной империи, в которой ему нравилось в детстве коротать время, пока взрослые обсуждали вопросы, казавшиеся ему тогда совсем неинтересными.
Лайт вспомнил, как одним вечером за уединённой трапезой в их Личной столовой, поднял щекотливую тему, связанную с обживанием им императорского дворца и бездельем, к которому он за многие годы путешествий по Восточной империи не привык. Эл сумел поразить его тогда своим неординарным поступком. Он отодвинул от себя тарелку с любимым лакомством, к которому едва притронулся и, положив подбородок на скрещенные руки, проявил внимание к его потребностям, молча и терпеливо выслушав все его претензии и предложения.
Сказать по правде, Лайт долго готовился к тому непростому разговору. Памятуя о словах императора о том, что тот будет принимать во внимание его мнение, он логически и без лишних прикрас объяснил светлому магу, что не хочет быть на протяжении всей семейной жизни предметом мебели и никак не участвовать в делах дворца и страны. Великие Боги ему в свидетели, он готовился к самому худшему. Одно только воспоминание о грозе, вызванной магией старшего супруга, бросало его в холодную дрожь. Как бы открыто владыка Запада, которого собственный народ обожал и в то же время от одного лишь его взгляда впадал в ужас, не говорил о своей безграничной любви к нему, Лайт не собирался втягивать обратно свои невидимые острые иглы, веря каждому слову человека, который чуть не отправил его на гильотину. Вспоминая некоторые необычные пристрастия в еде и в постели черноволосого мужчины, иногда его посещала мысль, что вариант с отсечением головы не стоило так быстро сбрасывать со счетов.
— Знаете, мне не разрешали покидать императорский дворец, но я нарушал запреты отца и выбирался на балкон, чтобы хоть издали увидеть непревзойдённую технику танца моего деда, которую он сам придумал сочетать с боевыми искусствами. Тогда мне плохо давалась магия Огня. Дети знатных сановников моего возраста уже могли вызывать огонь и создавать высокие огненные стены. Придворные учителя хвалили их, а меня душила зависть. Я хотел быть лучше и сильнее их. Я хотел быть первым во всём. Я помню, как матушка говорила мне, что у меня всё получится и я стану великим магом Огня, о котором будут слагать легенды. Сейчас мне кажется, что некоторые мои воспоминания расплывчаты, словно я что-то забыл. Когда я пытаюсь припомнить лицо одного человека, советовавшего мне прилагать больше усилий и не опускать руки, у меня начинает раскалываться на части голова и сразу темнеет перед глазами. Я не помню его и уже никогда не смогу показать, чего я сумел добиться в жизни… — окунувшись в старые воспоминания из своего далёкого детства, внезапно поделился Лайт и приложил руку ко лбу, когда почувствовал странное недомогание, которое закончилось так же быстро, как и началось.
Зацепившись взглядом за собственное отражение в огромном золочёном зеркале, висящем над камином из белого мрамора с резьбой в виде ветвей и ящериц, Лайту на краткий миг показалось, что, кроме их зеркальных двойников, он заметил третий неизвестный силуэт, бесследно исчезнувший с заднего плана, как будто его и вовсе там не было. Покачав головой и вновь взглянув в высокое квадратное зеркало, он увидел только себя на подушках и императора, сладко спящего на его коленях. Он хотел всем сердцем верить, что непонятная тень в зеркале была плодом его воображения и ничем больше. В этом дворце за последние месяцы с ним приключилось немало странностей, не говоря уже о людях, с которыми он успел познакомиться.
Бездумный взгляд Лайта зацепился за браслет на запястье руки императора, инкрустированный тёмным рубином и россыпью бриллиантов, который он надел на него во время произношения брачной клятвы под сводами храма. Второй такой парный браслет он носил на своей руке, но только с крупным сапфиром, который, как и голубой герб с лазурным оттенком и золотым огнедышащим драконом, был символом императорского рода. Теперь Лайт навечно связан с одним из могущественных светлых магов, каких видел мир. Лишь смерть одного из них сможет сделать другого свободным. Пускай он не так долго знает своего нынешнего супруга и императора, он был твёрдо уверен в том, что этот человек никогда не отпустит его, даже если его когда-нибудь наполненное любовью сердце будет отдано другому. Ему время от времени казалось, что тёмные, как беззвёздная ночь, глаза следили за ним, когда их обладателя не было поблизости. Было такое впечатление, что он не оставался в уединении, где бы он ни находился.
Лайту вспомнился тот роковой для него бал, который для его младшей сестры оказался первым, а для него не представлял собой ничего больше, чем обычный торжественный приём у какого-нибудь знатного клана, каких было много в Восточной империи. Люди везде одинаковы, за исключением лишь их божественной веры, древних традиций и разных взглядов на вещи. Роскошь, пафос и скука были частью сборищ высшего общества. Он не раз видел, как первые лица государства с их приближёнными высокопоставленными людьми и выдающимися магами натягивали на свои лица счастливые и приветственные улыбки, как будто на самом деле были рады видеть представителей других народов с их семьями.
Наблюдая тогда за веселящейся знатью со стороны вместе с консулом и охранником, Лайт ясно видел за всеми этими фальшивыми масками звериные оскалы и превосходство над другими во взглядах вальсирующих пар. Поглощая в больших количествах изысканное вино из запасов хозяина бала, все эти алчные и лживые люди выискивали глазами своих потенциальных жертв в желании близости на одну ночь или стремлении удачно жениться на каком-нибудь богатом наследнике, либо наследнице огромного состояния. Другие прибыли на бал в поисках влиятельных людей с большими связями в обществе, с которыми обедневшие рода желали завести дружбу. Вся та кучка аристократов искала в тот вечер для себя выгоду в надежде, что их цели в будущем принесут им пользу и несметное богатство.
Среди той дешёвой роскоши и продажных людей Лайт неожиданно столкнулся взглядом с чистыми, тёмными и бездонными глазами, смотрящими на него в упор, когда в нужный момент тот, кому они принадлежали, спас его от ещё одного танца с внушающим подозрение мужчиной в чёрном одеянии. Он танцевал в тот вечер с существом, у которого была невероятно бледная кожа, похожая своим цветом на белый мрамор. Тихий, глубокий и вкрадчивый голос нового партнёра по танцу проникал в сознание, и отчего-то хотелось беспрекословно ему внимать. Лайту врезалась в память белоснежная рубашка из шёлка, которая облегала немного сутулую фигуру хорошо вальсирующего мужчины, настоящая личность которого позднее открылась для него в ином свете. Она гармонично сочеталась с напускной холодностью темноволосого мужчины, который олицетворял собой ледяное спокойствие. Это был их первый бал и вальс, который был также чудесен и прекрасен, как их судьбоносная встреча. Сейчас он с горечью понимал, что просто не смог бы избежать той роковой встречи, не ведая о том, что его присутствие на чужой земле уже было давно предрешено.
— Как узор на окне, снова прошлое рядом. Кто-то пел песню мне в зимний вечер когда-то. Словно в прошлом ожило чьих-то бережных рук тепло… — тихо и неторопливо запел Лайт, вспоминая ушедшую в иной мир императрицу Восточной империи, которая, будь она сейчас жива, никогда не допустила бы того, чтобы он показал на людях свою тёмную магию и вынужденно сочетался браком со светлым магом, который намного превосходил его в возрасте и силе.
Обратив свой взор на украшенное красными и белыми шёлковыми шторами с вышитыми на них рисунком в виде растений и животных окно, Лайт негромко вздохнул и, увидев, что солнце клонилось к горизонту, отвернулся с мыслью, что он ещё долго пробудит один на один с вздрагивающим во сне и беспокойно ворочающимся водным магом, которого он не мог оставить в пустой комнате без защиты. Если подданная императора пыталась его недавно отравить, страшно представить, сколько спланированных покушений и тайных заговоров приходится раскрывать каждый день императорской страже. Он впервые видит, чтобы вечно бодрствующий супруг, внешний вид которого кричал об усталости и изнеможении, так долго позволял себе находиться в дрёме, а не сидеть в своём кабинете и заниматься изучением корреспонденции, подписывать указы, присутствовать на аудиенциях с горожанами и высокими лицами страны, не говоря уже о множестве мелких дел, которыми обязан был заниматься монарх.
— Вальс кружил и нёс меня, словно в сказку свою маня. Первый бал и первый вальс звучат во мне сейчас. Зеркала в янтаре мой восторг отражают… — с появившейся мягкой полуулыбкой на губах пропел Лайт, устремив взгляд своих карих глаз на самодержавного супруга, который повернулся на бок лицом к нему. — А вы помните наш первый бал, Ваше величество? Мне интересно знать, как вы могли в меня влюбиться? Когда наши с вами взгляды впервые встретились в тот вечер? Быть может, вы что-то утаиваете от меня, мой скрытный супруг? Неужели, есть что-то, чего я не должен знать? Мы оба хотим, чтобы между нами не было секретов, но наши с вами шкафы полны старых скелетов, о которых мы не хотим говорить даже самым близким. Сколько же в вашем шкафу за эти годы накопилось, Ваше величество? Откроетесь ли вы мне когда-нибудь, чтобы и я ответил вам тем же? — словно говоря сам с собой, озвучил он вслух то, что после разговора с правой рукой императора больше всего тяготило его, когда он оставался в одиночестве.
«Я готов положить к вашим ногам весь мир» — внезапно вспомнил он слова владыки Запада, нависшего над ним и жестоко ставящего его перед выбором. Остаться в живых или бесславно погибнуть во цвете лет.
— Вы даже представить себе не можете, какой могущественной силой я обладаю, Ваше величество. Сейчас вы так беззащитны перед моими чарами, так открыты для переполняющего всего меня тёмного желания оборвать вашу висящую на волоске жизнь одним лишь взмахом кровавого пера. Всего два слова, записанные кровью на странице Бестиария, и вы уйдёте за грань, где воссоединитесь со своими умершими родителями. Как вы говорили в день нашей с вами свадьбы…так трудно устоять… — с долей насмешки в голосе сказал Лайт, медленно и задумчиво проводя пальцем по линии скулы дремлющего перед ним белого мага, ослабившего в его присутствии защиту. Эл был похож на черепаху, которая вылезла из своего панциря перед смертью, как будто предчувствовала свою участь.
«Вы — моё самое драгоценное сокровище» — в его ушах, как тогда в апартаментах императора Лоулайта, звучал ласковый и мягкий шёпот, который укрывал его, как тёплое одеяло в холодную ночь.
— Я ничего не знаю о вашем прошлом, Ваше величество. Мне так много хочется узнать. Почему вы делаете те или иные вещи в своей причудливой манере? Почему вы так редко выбираетесь к морю, хотя можете без зазрения совести повесить на своих братьев часть обязанностей императора? Как вам удалось в таком возрасте постигнуть столько сильных и опасных стихий? Что вы чувствуете, когда призываете грозу или насылаете шторма? Почему вы считаете меня дороже всех богатств на свете, хоть мы ни разу не встречались с вами до осеннего бала? — с непониманием спросил Лайт, нежно гладя большим пальцем щёку черноволосого мужчины, который был для него настоящей загадкой.
«Я не позволю утонуть вам в собственных демонах» — засело в его голове обещание негласного повелителя морей и океанов, единственного в мире человека, на которого не действовала его губительная магия.
— Кошмары почти каждую ночь снятся мне, Ваше величество. Когда я просыпаюсь, то не могу вам сказать, что именно мне снится. Под утро я забываю его содержание. Я боюсь спать. Как только я закрываю глаза и погружаюсь в сон, помню только женский смех. Когда я слышу его, в моих жилах стынет кровь и меня окутывает первозданный страх. Вы проводите без сна со мной все ночи, когда можете этого и не делать. Я чувствую себя виноватым. Теперь мне становятся понятны слова Ватари о том, что из-за меня вы угасаете. Чем больше вы доказываете свою любовь ко мне, тем сильнее вы опустошаете себя во всех смыслах. Пожалуйста, прекрати это, мой император. Вы дали клятву, что будете со мной во веки веков. Я не хочу так рано становиться вдовцом из-за вашего ослиного упрямства. Если я действительно так много для вас значу, перестаньте губить себя и позвольте мне просто быть рядом с вами днём и ночью, раз я стал вашим вечным спутником. Мы с вами, как Солнце и Луна, которые всегда меняются местами друг с другом на небосводе, — выдавив из себя тёплую улыбку спящему мужу, мягко проговорил Лайт, укрывая того лежащей на подушках чёрной мантией с лисьим мехом.
Внезапно Лайт услышал, как тихо открылись массивные белые двери и в парадный зал, подобно бестелесному призраку, зашёл светловолосый юноша с короткими волосами, который совсем недавно вошёл в состав его личной прислуги. Он не мог не признать, что его кроткий нрав и безупречные манеры ему сильно импонировали и не вызывали негативный отклик. Махнув рукой, тем самым подзывая к себе всегда немногословного слугу, он приложил палец к губам, призывая юношу своего возраста вести себя тихо, как мышка.
— Ваша светлость, Её высочество дала распоряжения кухне насчёт ужина. Изволите подать его сюда или в Большую Столовую? — держа руки, сцепленные за спиной в замок, на грани шёпота спросил Куин, стараясь не смотреть на императора и по возможности даже громко не дышать.
— Пусть принесут сюда. Сообщи кухне, чтобы подали к столу что-нибудь сладкое, — бесстрастно отдал приказ Лайт, но, заметив, что слуга не умчался выполнять его распоряжение, выжидательно посмотрел на него и уточнил, — мне повторить ещё раз?
— Я прошу вас позволить мне на один вечер вернуться в город к семье. Сегодня состоятся похороны моей старшей сестры. Я хочу отдать ей дань уважения, Ваша светлость, — склонившись в глубоком поклоне, негромко попросил Куин, не поднимая головы.
— Что случилось с твоей сестрой? — с ноткой интереса поинтересовался Лайт, склонив голову набок.
— Кости моей сестры нашла у берега матушка, когда с другими горожанками стирала бельё в реке. Она узнала её по талисману, который родители подарили ей на день рождения, Ваша светлость, — не дрогнувшим голосом ответил Куин, но он прекрасно видел, с каким трудом давалось юноше каждое слово.
— После того, как проинформируешь кухню, можешь быть на сегодня свободен. Завтра разрешаю тебе не выходить на службу и побыть со своей семьёй. Я соболезную твоей потере и надеюсь, что её душа сейчас в хорошем месте, — смилостивился Лайт и жестом дал понять слуге, что тот может идти.
— Благодарю, Ваша светлость, — кивнув головой, искренне поблагодарил Куин и бесшумно удалился с его глаз.
«Вы покорили моё сердце и оно бьётся только для вас» — на него неожиданно потоком нахлынули воспоминания того момента, когда его собственное и закрытое на замок сердце приятно сжалось от услышанных слов водного мага, готового ради него на самый безрассудный и невероятный подвиг, который менестрели и барды воспевали бы в своих балладах.
— Ваше величество, я на самом деле тоже эгоист до мозга и костей. Мне не нравится, что вы приветливы и милы с незамужними девушками. Ваше внимание должно быть приковано только ко мне, коли я сумел занять место в вашем сердце. Знаете, мне приятно чувствовать биение вашего сердца. Хоть вы и повелеваете водой и льдом, вы обжигаете меня своей теплотой, которой я сам лишён. Между нами пропасть в нравах и обычаях, но мы рождены с вами в необъятных, независимых и великих державах. Западная и Восточная империи долгие годы не могли найти общий язык на мировых собраниях, но теперь благодаря нам с вами эпоха противостояния канула в небытие и я уверен, что в нашей с вами семейной жизни тоже начнётся новая страница. Вы, несомненно, были посланы мне Небом. Я вовек буду благодарен, что вы обратили на меня взор своих глубоких, как Северное море, глаз, мой государь, — искренне и от всего сердца проговорил Лайт, с трудом сдерживая слёзы.
Неожиданно Лайт увидел, что длинные пальцы спящего императора сжали блестящий чёрный шёлк кимоно, а его рот слегка приоткрылся. Он услышал тревожное бормотание светлого мага, которого снова настигли кошмары. Он стал медленно и осторожно массировать пальцами затылок издающего непонятные звуки мужа, который как будто готов был нарушить полную тишину в парадном зале собственным криком. Лайт с большим трудом сумел разобрать в спутанной речи темноволосого мужчины мольбу о прощении и скорейшем возвращении домой. Глядя на искажённое мукой лицо водного мага, который сжался в комочек на его коленях, как продрогший на морозе потерянный котёнок, его сердце налилось злобой на того, кого сейчас сквозь сон продолжал настойчиво звать владыка Запада. Но, когда тот резко дёрнулся и что-то неразборчиво прохрипел, он с удивлением проследил взглядом, как из его закрытых глаз вниз по щекам хлынули одинокие слёзы.
Лайт несколько минут сидел, как будто в оцепенении после того, что ему посчастливилось лицезреть собственными глазами. Он никогда не мог подумать, что правитель такой огромной господствующей на море державе, решения которого были никем не оспоримы, на самом деле такой ранимый мужчина, слишком близко принимающий всё к сердцу, но старающийся этого никому не показывать. Как же ничтожно мало он знал о собственном муже.
Ему вспомнилось обещание, данное императором Лоулайтом перед бракосочетанием, из-за которого он согласился принадлежать ему и царствовать вместе с ним. Лайт догадывался, что такой великий стратег и манипулятор, как Эл, не мог дать ему необдуманного обещания, которое он не смог бы сделать. Могло ли быть так, что обещание, ставшее решающим в заключении их брака, заставит его монархического супруга страдать ещё сильнее, ведь, как он говорил, жажда мести не присуща правосудию. Если взглянуть на это с другой стороны, получается, он сам жестоко отягощает жизнь белого мага поисками виновников событий пятилетний давности. Лайт даже не задумывался о том, что чувствует по этому поводу его старший супруг и какие муки он испытывает, когда не может пока выполнить данное ему обещание. Ему стало очень стыдно перед этим справедливым мужчиной, который пытается сделать этот мир лучше и прекраснее. От собственного недостойного и эгоистичного поступка стало так мерзко на душе, что ему нестерпимо захотелось завыть зверем и убежать в самую тёмную и глухую чащу леса, чтобы никто не нашёл его.
— Разбито время, а ведь я в его объятиях ласковых таким был счастливым. На прошлое я оглянусь и тихо прошепчу: «Пожалуйста, придай мне сил!». Но так чувств не вернуть, теперь назад пути нет. Один в этом городе холодном. Во тьме бескрайней ночи прошу об одном: Беззвёздный купол небес позволь сиянием озарить. То, что осталось там, куда не вернусь, возродится и его свет станет моей путеводной звездой… — дрожащим от слёз голосом негромко пропел Лайт, но после почувствовал на себе пристальный взгляд.
— Отчего вы плачете, звезда моя? — раздался снизу шёпот сонного императора Западной империи, который смотрел на него своими тёмными глазами, которые пронзали его неспокойную душу насквозь и проникали в её потаённые места.
— Я не плачу…мне соринка в глаз попала, — с лёгкостью солгал Лайт, став вытирать тыльной стороной ладони падающие слёзы, оставляющие на его слегка побледневших щеках мокрые дорожки.
— Я уже говорил вам, моя бесценная императрица, что я не люблю, когда мне врут, — тихим и низким тоном проговорил владыка Запада, сомкнув в мёртвой хватке свои цепкие пальцы на его запястье и несильно сжав их. — Что вывело вас из душевного равновесия? — требовательно спросил светлый маг, привстав и начав гипнотизировать его взглядом, как змея, манящая к себе в пасть глупую и безвольную жертву.
— Я бы не посмел вас побеспокоить такой мелочью, Ваше величество, — слегка дрожащим голосом ответил Лайт, под пронзительным взглядом недовольного его ответом мужчины теряя уверенность в собственных словах.
— Почему вы не хотите мне открыться? Сколько вы будете утаивать от меня переполняющие вас чувства? Неужели за столько времени, проведённого рядом со мной, вы по-прежнему не доверяете мне? Что мне сделать, чтобы вы не видели постоянно во мне врага? — в спокойном голосе императора Лоулайта были слышны нотки отчаяния, которые не ускользнули от его внимания.
— Чувствуя дуновение ветра, мне больно, но маленький луч света заставляет меня улыбнуться. Люди живут в занятом мире, стараясь думать только о себе. Но есть один человек, который дарит мне улыбку. Когда я найду место, где нет места одиночеству, встань рядом со мной и поспеши за мной, — плавно и неторопливо запел Лайт, широко улыбаясь через слёзы и беря в свои ладони сосредоточенное лицо черноволосого мужчины, который внимательно слушал каждое его слово, — хотя, кажется, что безмолвное небо отличается от того, каким оно было вчера. Разве я могу кого-нибудь винить? Может быть, у каждого в этом мире есть свои страхи. Разве я могу плакать один? Есть место, в которое я хочу вернуться, но сейчас я не помню, где оставил свои следы. Спасибо вам за то, что вы остаётесь собой. Спасибо за то, что вы такой, какой вы есть.
Приблизив своё лицо к серьёзному лицу водного мага, в голове которого стали вертеться шестерёнки, Лайт от избытка чувств дотронулся своими губами сначала до его высокого лба, запечатлев на нём невесомый поцелуй, затем спустился к носу и оставил на нём нежный поцелуй, поглаживая большими пальцами бледные щёки огорошенного супруга, после чего с робостью коснулся губами его губ, не решаясь заходить дальше. Увидев в глазах напротив скрытый вызов, он проник внутрь чужого рта кончиком влажного языка и, не замечая сопротивление со стороны молчаливого мужчины, мраморно-белыми руками обвившего его талию, углубил поцелуй и зарылся пальцами в его густые чёрные волосы. Из его полуприкрытых глаз катились солёные тёплые слёзы, что превратило их нежную игру языков в просто неуклюжий и влажный поцелуй, вобравший в себя всю недосказанность и чувство благодарности, которое Лайт испытывал прямо сейчас к человеку, сумевшему разглядеть сквозь тьму, в которой он погряз, другую его светлую сторону, которая была невидима окружающим из-за страха перед ним.
— Вы упрекаете меня, супруг мой, в том, что я не показываю вам моих истинных чувств. Я делаю это лишь потому, что разучился выражать их, и в моих мыслях даже не было обидеть этим вас. В трудный час все отвернулись от меня, и только самые близкие люди не покинули меня. Вы были одним из первых, кто оказал мне помощь и не побоялся моей смертельной магии, хоть и являлись для меня тогда совершенно незнакомым человеком. Я сердечно признателен вам за то, что вы не оставили меня в самый тёмный час. Вы отогнали прочь мои горечи и печали, дали надежду на спасение этого прогнившего насквозь мира. Все восхищались моим интеллектом и красотой, стремились попасть в мою постель из-за моего положения наследника Восточной империи. Вы, мой император, совсем другой человек. Вы увидели во мне нечто большее. Вы осветили мой путь своей обжигающей любовью, которой, отвечу вам без утайки, я боюсь. Вы похожи на яркое солнце, что греет землю в осеннюю пору, но иногда мне становится страшно при мысли, что вы можете охладеть ко мне и отправить меня на смерть. Я не лгал вам, говоря на балу, что я недостаточно хорош для вас, Ваше величество. Я так много прошу от вас и так мало отдаю взамен… — разорвав поцелуй и уткнувшись головой в плечо водного мага, приглушённым голосом произнёс Лайт, пытаясь привести своё рваное дыхание в норму и остановить бегущие слёзы, которым он долгое время не давал выход.
— Льву не нужно искать одобрения у овцы, так и вам, мой светлый ангел, не стоит этого делать. Вы даёте мне всё, что нужно. Большего мне от вас не надо. Видеть ваш прекрасный лик и говорить с вами о мелочах для меня бесценный дар, — с бархатными нотками в голосе разубедил его император Западной империи, коснувшись холодными губами до кромки его уха и опалив его своим дыханием.
— Я не понимаю вас, — скрывая от всевидящих глаз светлого мага своё смущённое лицо, открыто признался Лайт, чувствуя накатившее на него спокойствие от трепетно обнимающих его рук, которые как будто прижимали к их обладателю не живое тело, а хрупкий и дорогой предмет его мечтаний, — вы бережёте меня, как детёныша тигра, и говорите, что этого для вас вполне достаточно. Вы будете вот так держать меня подле себя всю жизнь? Я не люблю вас, и от безответной любви страдаете только вы один. Что, если когда-нибудь я встречу того, кого сам полюблю всем сердцем? Вы запрёте меня и я больше не увижу белый свет? Что тогда станет с вами, Ваше величество?
— Вы желаете знать, что станет со мной после вашего предательства? — повалив его на подушки и нависнув над ним, как грозовая туча в ясном небе, с арктическим спокойствием хладнокровно уточнил владыка Запада и положил свои руки по обе стороны от его головы, кидая его в водоворот воспоминаний о том дне, когда он был, как птица, пойман в золотую клетку, из которой мог выбраться только в том случае, если собственноручно решит свою судьбу.
«Сейчас вы находитесь на моей территории, и только я могу решить, когда вы покинете пределы этой комнаты, где вы даже не можете использовать собственную магию. Я — единственный, кто здесь решает, кем именно вы выйдите из моих личных покоев…официально признанным тёмным магом, которого ждёт за этими дубовыми дверьми казнь, или моим будущим супругом, который займёт рядом со мной место на троне и на моём ложе» — с ужасающей быстрой пронеслись перед мысленным взором обрывки того разговора, пока он с нарастающим страхом смотрел в приближающуюся к его лицу бездну, от которой не было на этот раз пощады и спасения.
— Моё сердце будет вдребезги разбито вашей изменой. Я погружусь в чёрную меланхолию, и мне станет безразлично всё на свете. Смысл моего существования будет потерян, а сам я лучше брошусь с высокого утёса в пучину морских волн, чем буду наблюдать за тем, как вы счастливы с другим, — тонкие губы императора Лоулайта изогнулись в мрачной усмешке, и его бесстрастное лицо приняло жестокое выражение.
Тело мгновенно покрылось мурашками и Лайт, придавленный чужим телом, с содроганием слушал о том, в какие последствия может превратиться его возможная тайная связь с другим человеком. Его самодержавный супруг с таким холодным спокойствием и непоколебимостью говорил о собственной смерти в случае его предательства, что его сердце сжалось от ужаса, а волосы на затылке встали дыбом. Его рот бесшумно открывался и закрывался, как у рыбы, которую рыбаки выбросили на горячий песок. Одна только мысль о гибели этого выдающегося мага и мудрого правителя по его вине вызывала в нём отвращение.
— Вы думаете, что я не размышлял о таком исходе, любовь моя? В моей голове ежеминутно рождаются и погибают десятки планов, как можно незаметно убрать вашего любовника или любовницу. Вы даже не догадаетесь о том, какая участь могла им быть уготована. Разорвал бы я их на части, пытал бы я их до смерти, утопил бы я их или отдал псам на растерзание, наслаждаясь каждым предсмертным криком, которые издавали бы эти ничтожества? Запомните, моя императрица, кто бы ни бросил мне вызов, я сокрушу его всей своей мощью, кто бы ни пытался отобрать вас у меня, я заставлю его пожалеть о том, что он родился на свет. Единственный человек, которого вы должны бояться и любить — это я. Со мной вы в полной безопасности, со мной ваши мысли и сны будут спокойны, со мной вы будете радоваться каждому дню вашей долгой жизни. Как в ваших глазах всегда горит огонь, так и моя любовь к вам никогда не погаснет. Пусть вам кажутся мои чувства всепоглощающими, безжалостными и капельку безумными, они вовсе не мучают меня, а помогают мне жить. Солнце моё, вы — огонь моей души, — владыка Запада положил ладонь на его щёку и убрал подушечкой большого пальца слезу, предательски скатившуюся по его щеке.
Вглядываясь в пугающую темноту больших глаз нависшего над ним императора Запада, Лайт чувствовал себя загнанной в угол мышью, которой более сильный и опасный хищник закрыл все пути отступления. Он с ужасом осознавал, в какую западню завела его жестокая судьба. Ему только что ясно дали понять, что его жизнь находится в чужих руках и больше не принадлежит ему. Если он оступится и совершит постыдное деяние, будут человеческие жертвы. Этого человека не будет волновать количество претендентов на его сердце. Эл убьёт их всех без суда земного и небесного. На этой земле он само олицетворение справедливости и в глазах народа его кара будет видеться как нечто собой разумеющееся. Только сейчас Лайт стал понимать, какой смысл таили перед свадьбой слова самого императора о том, что он не такой уж и светлый маг, как ему кажется. Как же поздно до него дошла эта истина.
— Почему вы так поступаете со мной? — глухим голосом спросил Лайт, смотря в спокойные, как водная гладь, глаза темноволосого мужчины, губы которого после его вопроса искривились в лёгкую усмешку.
— Потому что я люблю вас, моя императрица, — последовал незамедлительный ответ, который прозвучал для него неизбежно, как злой рок.
Убрав руки от его головы как раз в тот момент, когда массивные белоснежные двери отворились и в парадный зал бесшумно вошли слуги с подносами в руках, император Лоулайт сел на свободную подушку и внешне стал холодным и отстранённым, как ледяная скала. Лайт пребывал в полной прострации и почти не заметил уход прислуги с пустыми руками. Он бездумно сверлил взглядом красиво расписанный потолок и ни на что вокруг не обращал внимание. Он даже в страшном сне не мог представить, что может попасть в такие крупные неприятности, одна из которых, поднявшись со своего места, взяла его на руки и вместе с ним присела на облюбованную ранее подушку, усадив его на свои колени.
— Откройте рот, — как сквозь толщу воды дошли до него слова белого мага, который держал возле его губ крупную клубнику.
Непонимающе посмотрев на клубнику у своих губ, Лайт повернул голову к императору Запада, который обнимал его поперёк живота одной рукой. Наткнувшись взглядом на совершенно спокойного мужа, внешний вид которого не говорил о том, что тот буквально недавно в красках расписывал варианты казни его будущих и воображаемых любовников, выжидательно смотрел на него в ответ тёмными глубокими глазами, тени под которыми после сна стали значительно меньше. Несколько раз моргнув, он отвернулся от черноволосого мужчины и взял из его рук клубнику, которая очень соблазнительно выглядела. В его голове было так много мыслей, что Лайт не сразу заметил, что на протяжении нескольких минут рассматривал немигающим взглядом преподнесённую супругом ягоду.
— Вы так пытаетесь загладить свою вину или вам просто её не хочется, Ваше величество? — с недоумением поинтересовался Лайт, не оборачиваясь назад.
— Вы не угадали, мой дорогой, — с лёгким весельем в голосе огорчил император Западной империи, энергично отламывающий вилкой от шоколадного торта большой кусок, — я хотел поделиться ею с вами в обмен на то, что вы не скажите Ватари, что я всё это время провёл здесь. Ватари думает, что я давно сижу в кабинете на своей императорской половине и из-за вас он не посмеет побеспокоить меня. Ватари будет зол, когда узнает, что нас обоих там нет.
— Я хочу попросить вас об ответной услуге… — сделав небольшую паузу, чтобы съесть сочную клубнику, Лайт негромко проговорил, не встречаясь взглядом с вкушающим десерт светлым магом, — ответьте правдиво на мой вопрос. Вы влюбились в меня от жажды сделать меня своим или вы действительно полюбили меня с первого взгляда?
— Почему вы спрашиваете об этом, звезда моя? — в тихом и монотонном голосе владыки Запада проскользнули металлические нотки.
— Раз сегодня вечер откровений, я хочу понять, что творится у вас в голове, мой император. Почему вы считаете, что имеете право решать судьбу тех людей, которые могут вступить со мной в связь? В законах этой страны прописано, что я не могу, к примеру, иметь фаворита? У меня нет никого на примете, Ваше величество, и я говорю о несуществующих людях. Убьёте ли вы меня сами, узнав, что я прелюбодействовал не с вами или отдадите палачу? Если следовать вашей логике, мне нужно расправиться с вашими бывшими пассиями или фаворитами. Думаю, Ватари осведомлён о тех, с кем вы были до брака со мной близки. Я тоже знаю много способов убийств, но буду ли я наказан по законам Западной империи, если прольётся их кровь? Что вы об этом думаете? — светским тоном вопросил Лайт, взяв в руку глубокую чашу и начав аккуратно есть палочками грибы с зелёными овощами.
— Если вы придёте ко мне с повинной, я быть может, придумаю выход из столь трудной и обременительной ситуации, кровожадный мой, — с долей насмешки произнёс император Лоулайт, снова став ловко орудовать вилкой и отправлять в рот куски торта, полностью состоящего из шоколада и свежих сливок. — И всё же почему вас так интересует, как именно у меня к вам возникли чувства? — склонив голову в бок, полюбопытствовал водный маг с прищуренными глазами, чем отдалённо стал напоминать ему кота, который ещё не наигрался со своей добычей.
— Ваша любовь мне кажется ненастоящей. Чувства, что вы питаете ко мне, больше похожи на одержимость. Мне стоило раньше хорошо обдумать это, но ваша любовь ослепила меня. Не скрою, мне нравится знать, что я занимаю ваши мысли. После вашей тирады мне стало также ясно, что вы находитесь под каким-то приворотом. Возможно, злоумышленник хотел вызвать у вас привязанность ко мне, но вы среагировали на приворот иначе. Если бы вы на самом деле любили меня, моё счастье было бы для вас превыше всего, — закончив рассуждать вслух, Лайт отметил, что в парадном зале повисла натянутая тишина, которая ощутимо спустя какое-то время стала давить на нервы.
— Вы считаете, что это всё последствия приворота, драгоценный мой, — через некоторое время император Запада первым разрушил молчание и в его голосе послышались жестокие нотки, от которых невольно по спине поползли мурашки, — знайте, мои чувства к вам серьёзны и глубоки. Это не чья-то блажь!
— У меня нет другого оправдания вашим поступкам и словам, Ваше величество, — бесцветно ответил Лайт, почувствовав, как белый маг стиснул пальцами широкий рукав его чёрного, украшенного мелкими рисунками, строгого кимоно. Оторвавшись от трапезы, он увидел, что в помещении опасно задребезжали все произведения искусства, начиная от хрупких фарфоровых ваз и заканчивая висящими на стенах фресками в чёрных рамах.
— Если я расскажу вам, отчего я так уверен в том, что здесь не замешана магия, вы возненавидите меня, и каждый день я буду видеть на вашем лице лишь отвращение ко мне, — прижав его к себе обеими руками и спрятав в его плече голову, прогудел владыка Запада и он удивлённо приподнял брови, про себя гадая над тем, что именно послужило причиной такой страстной и разрушительной любви к нему человека, почти всю жизнь прожившего в тени.
— Это решать уже мне. Готовы ли вы сами открыть мне свои секреты, Ваше величество? — терпеливо сказал Лайт, отставив еду в сторону.
— Когда я говорил о вспыхнувших к вам чувствах, я был недостаточно откровенен с вами, мой хороший, — собравшись с мыслями, негромким и меланхолическим голосом признался император Западной империи, положив свой подбородок на его плечо и став смотреть на фреску с серой цаплей, которая ранее тоже привлекла его внимание, — всё началось задолго до того осеннего бала в моём дворце. Я даже не знаю, с чего мне начать свой рассказ.
— Начните с того момента, как вы узнали обо мне, Ваше величество, — услужливо подсказал Лайт, внутренне сгорая от любопытства.
— Однажды Ватари, возглавляя делегацию от Западной империи, прибыл в Восточную столицу в качестве визита вежливости. Тогда между нашими странами были неспокойные отношения, и этот визит мог наладить когда-то утерянные связи. Я в то время посещал инкогнито одну из магических академий и моего внимания требовали совсем иные проблемы государства. Когда Ватари вернулся после длительного путешествия, я расспрашивал его об увиденном в Восточной столице, ведь один в то время я не мог поехать туда, как бы мне этого не хотелось. Больше всего мне понравились привезённые оттуда сладости и закупленные шелка. Для меня удивлением стало, что среди договоров, подписанных с Восточной империей, я нашёл нарисованный чернилами портрет незнакомого юноши. Я спросил о нём у Ватари, как и о том, почему рисунок оказался вместе с важными договорами. Его ответ поразил меня до глубины души. Ватари сказал, что его нарисовал один художник, который вместе с ним приехал в страну Огня для поиска вдохновения. Юношей на портрете был единственный сын императора Ягами, который в будущем займёт его место на троне. Спустя время я снова вспомнил об этом портрете, который положил в ящик стола, и стал детально его изучать. Ослепительной красоты юноша захватил моё внимание. Мне захотелось узнать о нём больше, — с ностальгией говорил император Запада, словно это всё было вчера.
— И что же вы сделали, мой император? — не поднимая глаз от своих сцепленных на коленях рук, нетерпеливо изрёк Лайт, но в ответ от царственного супруга услышал тяжкий вздох.
— Я стал следить за вами через воду, когда у меня появлялась свободная минута. Это было не так уж и просто. Иногда я видел вас только издали, но мне было открыто намного больше ваше окружение. Плутоватые служанки стыдливо краснели перед вами и говорили с вами таким мягким и тонким голосом, что мне хотелось в те мгновения, чтобы они захлебнулись где-нибудь от своей неискренности. Сколько я замечал на вас чужих похотливых взглядов, которые раздевали вас догола. Мерзкие отродья прятались в тени деревьев и за колоннами, пуская на вас слюни, как голодные собаки на сладкую кость! Как же сильно я тогда был зол! Я наслал на Восточное море шторма, которые не прекратили длиться, пока не унесли с собой души всех этих порочных тварей. Скольких почитателей вашего стройного стана мне пришлось убрать с дороги, чтобы я мог наблюдать за вами со спокойной душой, уже не помню. Посланные по моему приказу в Восточную империю водные духи и птицы постоянно были где-то поблизости. Вы всегда были у меня на глазах…до того дня… — с неприкрытой ненавистью процедил император Лоулайт, рассказ которого поверг его в глубокий шок.
— Что изменилось? — сумел с большим трудом выдавить из себя вопрос Лайт, с холодной дрожью вспоминая все те несчастные случаи со слугами, придворными и представителями знатных кланов, которые трагически и при неизвестных обстоятельствах покончили с жизнью.
— Вы отправились путешествовать по своим владениям. Спасать вас из разного рода передряг и одновременно решать дела государственной важности был воистину самый утомительный для меня труд. Я почти не смыкал глаз и в один из дней даже думал, что могу умереть от разрыва сердца или смеха, когда вы чуть не наступили на морского ежа в желании приручить маленьких акул. Вы часто были вдали от воды, и я не всегда мог уследить за вашим передвижением по провинциям Восточной империи. Мне хотелось защитить вас от всех напастей, но я не мог появиться перед вами. Уже тогда я осознал, что это была любовь с первого взгляда, — с появившейся странной улыбкой на губах поведал владыка Запада, в то время как он пытался переварить в своей голове новые моменты из собственной жизни.
— Я встретил вас лишь на балу, Ваше величество. Почему вы не предстали передо мной, раз я стал объектом вашего внимания? — с непониманием спросил Лайт, нахмурившись.
— Когда я понял, что вы достойны стать моим Спутником Жизни и Путеводной Звездой, я решил поехать вместо Ватари на очередной дружеский визит в Восточную империю, как поверенный императора, представляющий его интересы. Вас в то время не было во дворце, и я повстречался с вашей младшей сестрой. Она не узнала меня на балу, поскольку тогда моё лицо было скрыто капюшоном плаща. Принцесса Саю сразу мне понравилась. Такая живая, подвижная, весёлая и озорная девушка, которая совершенно не похожа на замкнутого Ниа. Ваша сестра показала мне императорский сад и постоянно хвасталась своим очень умным и храбрым братом, который научил её стрелять из лука. На аудиенции после обсуждения основных целей нашего визита в столицу я упомянул о желании владыки Запада заключить брачный союз с юным принцем, чтобы упрочнить договорные связи между двумя могущественными державами. На тот момент я уже достаточно прославился на мировой арене, не покидая стен своего дворца. Ответ вашего достопочтенного отца…оставил плохое впечатление о нём… — с мрачной интонацией заговорил император Западной империи и он увидел, как на бесстрастном лице темноволосого мужчины выступили желваки.
— Что вам сказал мой отец? — с трудно сдерживаемым волнением в голосе уточнил Лайт, всем существом ощущая исходящую во все стороны от водного мага тяжёлую ауру.
— Если ваш Владыка считает, что я отдам своего сына такому демону без сердца, как он, то он глубоко заблуждается. Не бывать этому никогда, — буквально выплюнул эти слова император Запада и сильнее прижал его к своей груди, как будто прямо сейчас его могли вырвать из его рук и увести далеко от Туманного Альбиона.
— Мой отец отказал вам, мой государь. Раз я стал вашей императрицей, вы продолжили добиваться своего, не так ли? — с удивительным для самого себя бесстрашием констатировал Лайт и встретился глазами со светлым магом, на губах которого играла торжествующая улыбка.
— Покинув с чувством разочарования Восточную империю, я не собирался так просто отступать. Никто другой, кроме вас, моя нежная луна, мне был не нужен. Рано было тогда говорить, за кем останется последнее слово. Император Ягами, старый лис, вскоре прознал о моих подосланных охранять вас водных духах. Он запретил вам без крайней необходимости приближаться к воде и отправил вас куда-то, где вы были недосягаемы для моей магии. Какая чудесная гроза гремела тогда в небе, когда до меня дошла эта печальная новость. Я готов был сделать ответный ход. Те, кто стоят на моём пути, будут разгромлены без усилий. У вашего отца не было и шанса на победу. Противостояние наших держав продолжалось какое-то время, пока я претворял свой план в действие. За несколько месяцев до проводимого бала в моих владениях, я решил сделать последний визит в Восточную империю, узнав, что император Ягами слёг от неизлечимой болезни. Я был удивлён, что такого сильного духом и здоровьем человека выбил из колеи внезапный недуг. Он не мог встретить делегацию и мне передали, что император Ягами желает лично поговорить со мной с глазу на глаз. Представ перед его глазами, как император соперничающей страны, я раскрыл все карты. Это был идеальный расчёт, — с победной усмешкой проговорил император Лоулайт, который прямо смотрел в его широко распахнутые от изумления глаза.
— Вы…вы… — хватая ртом воздух, Лайт просто не мог найти нужных слов, чтобы выразить все свои эмоции при взгляде на довольного собой черноволосого мужчину, в угольных глазах которого плясали смешинки.
— Исчадье змея? Подлый лжец? — предлагал варианты владыка Запада со скучной миной на лице, когда он сбросил с себя чужие руки и вскочил на ноги, сжав от злости кулаки, на которых мгновенно вспыхнуло холодное синее пламя.
— Закоснелый негодяй! — выкрикнул прямо в лицо старшему супругу Лайт, преспокойно разливающему по двух хрустальным бокалам из глиняного кувшина красное вино.
— Так меня ещё не называли. Мне нравится ваше красноречие, мой дорогой, — на губах императора Западной империи появилась очень хорошо знакомая ему со дня пребывания в его личных апартаментах усмешка, которую тот вскоре скрыл от него, делая небольшой глоток рубиновой жидкости.
— Что вы подразумевали под тем, что раскрыли моему отцу все карты, Ваше величество? — с суженными от злости глазами взглянув на водного мага, неторопливо дегустирующего вино из собственных запасов, сердито спросил Лайт, чувствуя подступающий к горлу гнев.
— У меня с императором Ягами в тот день была недолгая, но познавательная беседа. Мы обменялись с ним приветствиями, и я перешёл к сути своего визита в Восточную империю. Я предельно ясно дал понять вашему отцу, что не намерен бросать попытки добиться вашей руки. На тот момент моё государство превосходило в военной мощи Восточную империю, и это было моим главным козырем. Я знал, что император Ягами гордится и безмерно любит своего сына, как бы редко он не проявлял к вам ласку и внимание, драгоценный мой. Я обратил его любовь к вам против него самого. Я сказал, что, если в течение трёх дней моего пребывания в Восточной столице император Ягами не даст своего благословения на мой с вами брак, я развяжу войну, которая будет длиться до тех пор, пока Восточная империя не падёт и вы будете вынуждены стать гарантом мира между нашими странами. Я в подробностях описал ему перспективы его отрицательного ответа и тех чувств, которые вы будете испытывать при виде усеянного трупами претендентов на вашу руку императорского двора, который я готов был омыть их грязной кровью. На последний день моего пребывания в столице я получил согласие вашего отца отдать мне вас в младшие мужья, но с рядом условий, которые я, при всём своём желании, не могу озвучить вам. Мы решили оставить в тайне наше соглашение и преподнести миру ваш визит в Западную империю под видом дипломатического визита с целью подписания договора о сотрудничестве между Западом и Востоком. Вы поняли, о чём я пытался вам сказать, солнце моё? — произнёс император Лоулайт спокойным и ровным голосом, в котором не было никаких чувств, кроме лёгкой скуки.
Лайт стоял на месте, словно громом поражённый. Слова, сказанные императором Запада, не укладывались в его голове. Он с огромным трудом удерживал себя от того, чтобы не проронить ни слова. Ему срочно нужно было остановить поднимающийся изнутри гнев и не дать ему высвободиться. С каждой минутой, которая казалась ему вечностью, желание разрушить парадный зал, в котором стояла мёртвая тишина, возрастало и не собиралось утихать. Лайт хотел вцепиться, как одичалый зверь, зубами в расслабленно сидящего на подушках светлого мага, с видом эстета пьющего дорогое изысканное вино из лучших сортов винограда. Он знал, что у него часто бывают неконтролируемые приступы гнева. Его лицо становилось красным, а глаза метали искры. Магический огонь стал подниматься от стиснутых до боли кулаков вверх по рукам к самым плечам. Если бы кто-нибудь увидел его сейчас, то подумал бы, что он собирается сгореть заживо. Если бы он сам посмотрел сейчас на себя в зеркало, то просто не узнал бы себя. В данный момент над его мыслями и эмоциями преобладала его звериная сторона души, которая больше не собиралась вести себя с водным магом, как ручной лев.
— Видят Милостивые Боги, я пытался быть для вас примерным мужем, уважающим Старшего и покорно исполняющего его волю. В Преисподнюю смирение и покаяние! — по-звериному прорычал Лайт, сверкая карими глазами, отливающими красным цветом.
Император Лоулайт, как будто почувствовав исходящую от него опасность, приподнял в удивлении бровь перед тем, как он с рвущимся из глотки рычанием бросил в его сторону два больших огненных снаряда, с легкостью сорвавшиеся с его выставленных вперёд раскрытых ладоней. Быстро среагировав на потенциальную для себя угрозу в его лице, белый маг тихо что-то пробормотал себе под нос на незнакомом ему певучем языке и его пронзительно-тёмные глаза стали насыщенного тёмно-синего оттенка. Огненные файерболы не достигли своей цели и были остановлены круглым и высоким защитным куполом, созданным с помощью магии Света. Его самодержавный супруг успел в последние секунды прочитать светлое заклинание и окружить себя вместе с чайным столом надёжным щитом, как черепаха в момент опасности втягивает голову в свой панцирь. Исходящие в эти минуты от темноволосого мужчины власть и могущество, только сильнее подогрели азарт их внезапного противостояния.
— Вы полагаете, что я не достану вас оттуда? Вы плохо меня знаете, супруг мой. Я могу быть очень настойчивым, — каждое сказанное Лайтом слово было пропитано ядовитой злобой, которая была направлена на умиротворённого императора, не обращающего на него внимание.
Император Запада как будто вознамерился полностью сегодня вывести его из себя. Мало того, что его муж трусливо спрятался под защитным куполом и ушёл в свои мысли, так ещё решил с невозмутимым видом возобновить свою прерванную трапезу и продолжить уничтожать остатки шоколадного торта, словно он ужинал в парадном зале в полном одиночестве. Гнев бурлил в его груди, подобно просыпающемуся от долгой спячки вулкану. Лайт не мог больше выносить такого демонстративного пренебрежения к себе, тем более от собственного супруга, посмевшего солгать ему о самых важных событиях в начале их совместной семейной жизни. Бушующий внутри него огонь чистой злобы и слепой ярости затмил голос разума.
— Вы пали жертвой собственной гордыни, когда не смогли стерпеть при всех гостях мой вам отказ. Вы использовали самые низкие средства достижения желаемого, испытывая сладострастие, терзающее вас при взгляде на меня. Страстная любовь ко мне лишь ваше ложное желание, которое вы создали в своей голове. А в вашем сердце уже давно нашла для себя дом гремучая змея, обвившая его, как плющ, и отравившая ядовитой ревностью ко всем, кто пал в итоге от руки такого параноидального убийцы, обуреваемого страхом за собственную шкуру, как вы. Очистите свой разум от дурмана. Может быть, я оставлю вас тогда в живых, — с превосходством сказал Лайт, губы которого расплылись в кровожадной улыбке, а на ладонях вспыхнули две тёмные сферы.
— Я не смогу изгнать вас из своего сердца, моя бледная луна. Я больше никогда не смогу с былым холодным равнодушием смотреть на мир, в котором рядом со мной не будет вас, — с печальными нотками ответил император Западной империи, оторвавшись от трапезы и подняв на него свои тёмные глаза, похожие на глубокую, притягательную и губительную бездну, которая готова была поглотить его целиком, как и защитный купол, впитывающий в себя его посланные сферы огня и тьмы.
— Грязный лицемер! Вы сказали, что станете безразличным ко всему вокруг вас, если я отдам себя другому! Вы снова врёте мне и не краснеете! Как можете вы так просто отказываться от своих же слов? Как можно верить после этого вам?! — не замечая слёз, стекающих по побледневшим щекам, громко прокричал Лайт, вобрав в свои ладони пламя огня с горящих канделябров для мощного удара, который мог пробить защиту заклинания белого мага, смотрящего на него без страха.
— За всю свою жизнь я не проиграл ни одного сражения на поле боя и в битве интеллектов с достойными противниками мне не было равных. Как гром пронзает небо, так и я был повержен вашими чарами, мой чёрный чародей, — проникновенно и монотонно проговорил владыка Запада с лёгкой полуулыбкой, пока обида подкатывала к его горлу и не давала нормально дышать вместе с застилающими глаза обжигающими слезами.
— Вам нравится мучить людей и причинять им боль, Ваше величество. Вы испытываете от этого тёмное наслаждение, не правда ли? Для вас вынести смертный приговор, поставить человека перед безжалостным выбором или пытать его до смерти, как оторвать крылья бабочкам. Я по своей воле связан с вами святыми узами брака, но знайте, что с глаз моих спала пелена и теперь я вижу, кто вы на самом деле. Я выполню свой долг перед короной, как бы отвратительна мне не была сама мысль быть с вами связанным до конца моих дней, — поджав губы и глотая слёзы, выдавил из себя Лайт, в упор глядя на молчаливого императора, сидящего на бархатных подушках с потухшими глазами и сомкнутыми жестокими губами настоящего демона, который всё это время таился под его светлой личиной.
— Я не отрицаю, что временами я бываю хитрой и очень жестокой тварью, всегда добивающейся своего. Я знаю свои недостатки. Возненавидите вы меня или нет, мне не дано знать, но я точно уверен в том, что только с вами я хочу провести всю оставшуюся жизнь, звезда моя, — раздался ему в спину тихий и наполненный уверенностью голос императора Лоулайта, который сумел за время его нахождения в Британии поразить своей беспристрастностью и справедливостью, которые удивительным образом переплетались с сентиментальностью и ранимостью.
— Любовь и вражда есть две противоборствующие стихии. Я признателен вам за то, что вы сохранили мне жизнь, узнав, что я являюсь тёмным магом. Однако это не уменьшает вашей вины. Вы обещали мне не лгать и сами нарушили своё слово. Я больше не смогу вам доверять, Эл, — сделав большой акцент на имени старшего супруга, слова которого настигли его в дверном проёме, более спокойно и сдержанно промолвил Лайт, заставив исчезнуть со своей одежды синее пламя.
Мысленно повторяя, как молитву Великим Богам, что ему нельзя оборачиваться назад, Лайт уже собрался выйти через раскрытые перед ним белоснежные двери в пустой коридор, как почувствовал раскаяние за то, что повысил голос на мужа и даже предпринял попытки атаковать его своей магией. Тряхнув головой, чтобы выбросить из головы непривычные для себя мысли, он расправил спину, расслабил свои плечи и со слегка вздёрнутым подбородком ступил на синий ковёр с золотистым орнаментом, цвета которого он уже видел на гербе императорского рода Лоулайт.
Величественно и неспешно ступая по устланному ковром просторному коридору в сторону широкой мраморной лестницы с белыми статуями, Лайт раз за разом прокручивал в своей голове весь разговор с императором, который занимал все его мысли. Остановившись у раскрытого витражного окна, выходящего на Летний сад Его императорского величества, он облокотился о подоконник и наклонился вперёд, чтобы проветрить гудящую голову. На благоухающий императорский сад опустились сумерки, но из окна Лайт видел, что в элегантных белых беседках горели магические светильники, подобно светлячкам в дворцовых садах Восточной империи. Глядя сверху вниз на редкие породы деревьев и цветов, растущих возле прудов с плавающими в них рыбами, он ощущал знакомую ему с детства гармонию и тишину.
— Этот самодовольный светлый утверждает, что следил за мной во время моего путешествия по Восточной империи, но я не ощущал следа водной магии. Как он мог узнать о том, что известно только мне одному? Эл действительно незримо следовал за мной, не покидая свой дворец? Если он собирался угрозами добиться бракосочетания, зачем было так долго вынашивать такой сложный план? Почему он не мог просто встретиться со мной и рассказать о своих чувствах? Неужели Эл боялся, что я посмеюсь над ним и растопчу его чувства? О, Всевидящие Боги, что я говорю? С самого начала было ясно, что мы с ним, как Небо и Земля! Каков наглец! — стукнув кулаком по подоконнику, не хуже рассерженной кошки прошипел Лайт, стерев вновь навернувшиеся на глаза слёзы, которые были намного теплее, чем его собственный супруг, у которого была кожа слона.
«Кто бы вам не говорил обратного, вы должны помнить мои слова. Вы — моя жизнь и душа. Рядом с вами я чувствую себя по-настоящему живым. Вы — моя тихая гавань. Вы приносите в мою душу покой. Я разорву всех, кто посмеет причинить вам вред» — он не мог задвинуть на задворки памяти слова Эл, сказанные им в день поимки его неудачного убийцы, когда он был готов принять от него наказание, как прописано в Супружеском кодексе.
Лайт увидел, как с неба, которое несколько минут назад было чистым и безоблачным, упала первая дождевая капля, которая скатилась по листку растущего под окном плюща. Задрав голову вверх, он наблюдал за тем, как за считанные мгновения небо прорвало и на землю хлынул огромный поток воды в виде сильного, тяжёлого и нарастающего дождя. Ему показалось, что вечернее небо над туманным холодным городом плачет вместе с ним. В распахнутое окно подул прохладный осенний ветер, который обдувал его распущенные волосы, обвязанные на конце атласной лентой.
С каждым днём стало всё сильнее холодать, и Лайт знал, что скоро наступит первая его в Британии зима. Ветер, сдувающий с ветвистых деревьев разноцветные листья, приятно холодил лицо, но он знал, что не сможет долго простоять в лёгком кимоно на холоде. Его организм всё ещё не привык к резкой смене климата, хоть сегодня он и захотел сделать исключение. Ему необходимо было остудить свои разгорячённые мысли и смыть с себя на время утихнувший гнев на старшего супруга. Стараясь очистить своё сознание, он закрыл глаза и стал со слабой улыбкой вслушиваться в мелодию дождя.
— Если вы продолжите в том же духе, вы можете заболеть, — раздался за его спиной прохладный голос императора Запада, от неожиданного и бесшумного появления которого он невольно вздрогнул всем телом и открыл глаза, — чем сильнее ранен лев, тем плотнее кольцо гиен вокруг него.
— Знаете, в некоторых провинциях Восточной империи люди верят, что, когда солнце скрывается за луной или горизонтом, его пожирает дракон. Он охраняет источник света, который считает самой яркой жемчужиной в мире, — с лёгкой задумчивостью и меланхолией изрёк Лайт, почувствовав на своих плечах мягкую и тёплую меховую мантию.
Медленно повернувшись лицом к неподвижно стоящему императору Лоулайту, у которого был слегка пугающий и отстранённый вид, Лайт с дразнящей усмешкой посмотрел на мужчину, чёрные непослушные после долгого сна волосы которого были больше похожи на воронье гнездо. Он не мог не признать, что смотрящий на него в ответ отливающими таинственным синим цветом глазами светлый маг, был наделён какой-то непостижимой для него притягательной красотой и очаровательностью. Такие мысли рождались в его голове, когда бесстрастное на первый взгляд лицо укротителя шести стихий находилось близко к его собственному лицу.
— У народов Западной империи есть похожее предание. Когда наступила нескончаемая зима, людям пришлось выживать в непроглядной темноте. Они с трудом добывали из-под снега себе пропитание. В тот миг, когда скрылось Солнце, пришло время Большой ночи, — размеренным тоном ответил владыка Запада, через руку которого был перекинут его парадный камзол.
— Ответьте на один вопрос, мой император, — прекрасно понимая головой, что он играет с огнём, с плутоватой улыбкой на лице попросил Лайт, сделав пару шагов к застывшему, как огненная лава, темноволосому мужчине, на дне магнетических глаз которого таилась пустота.
— Что вы хотите знать, моя императрица? — без эмоций уточнил император Лоулайт, бездумный взгляд которого был устремлён вдаль.
— Почему дракон из года в год крал у людей Солнце? — оказавшись лицом к лицу с белым магом, который недоумённо вздёрнул бровь, вопросил Лайт, сцепив руки за спиной в замок.
— Быть может, ему не хватало того тепла, которое дарило другим людям Солнце? — с каменной маской на лице, через которую невозможно было прочитать его настоящие эмоции, выдвинул предположение император Запада, скучающим взглядом взирая на прекращающийся за окном дождь.
— Я хочу, чтобы вы также охраняли меня от людей, как самую драгоценную вещь на земле. Спрятали меня в самом надёжном месте, куда никто до меня не доберётся. Стали постоянным стражем жемчужины вашей императорской сокровищницы, — положив одну руку на плечо царственного супруга и понизив голос до сокровенного шёпота, сказал ему на ухо Лайт, опаляя своим тёплым дыханием. — Раз вы были частым гостем в Восточной империи, вы не откажите мне в партии сёги перед сном, если вы умеете в них играть, мой государь? — с блуждающей озорной улыбкой на губах провокационно спросил он, бросая вызов мужу, новую сторону которого ему ещё предстоит узнать.
— Для меня это большая честь, любовь моя, — с ответной игривой улыбкой на губах произнёс император Западной империи, прикоснувшись своими холодными губами к его руке и оставив лёгкий поцелуй на тыльной стороне ладони.
Прижавшись всем телом к темноволосому мужчине, все секреты которого он обязательно рано или поздно раскроет, Лайт обнял его двумя руками и прикрыл глаза, слыша над своим ухом тихий и беззлобный смешок старшего супруга, нежно притянувшего его к себе одной рукой за талию, словно хотел раз и навсегда слиться с ним воедино. Единственная мысль, пронёсшаяся в его голове в тот момент, была о том, что он так и не привык к этому неприятному чувству перемещения.
Если бы их дальнейшая совместная жизнь была гладкой и счастливой, как об этом пишут авторы романтических баллад, она была бы неимоверно скучной и однообразной. Судьба подкинула ему новые испытания, которые теперь он обязан разделить с тем, кто готов завоевать для него весь мир. Почему именно этот человек готов ради него на всё? Как теперь сложится их супружеская жизнь? И зачем Эл шёл к нему все эти годы таким тернистым путём? У него осталось так много вопросов без ответов, но их поиск развеет его скуку на какое-то время.
Примечания:
В тексте использованы песни: Musician or 14th's song, Once Upon a December, Rokutousei No Yoru, My Dear Friends (местами изменена). Кстати, такой интерьер комнаты реально существует и выполнен в духе Востока.
Закоснелый - это консервативный человек.