Те слова, что мы не сказали друг другу...

      С большим трудом приоткрыв глаза, Лайт сумел вырваться из сна, в котором не было ничего, кроме одинокой пустоты и безмолвной темноты. Некоторое время бездумно смотря в балдахин над кроватью, он потёр ладонями щёки, сбрасывая остатки сна. Впервые за последние месяцы ему удалось перехитрить беспокойный сон, который тяготил его почти каждую ночь. Тёмный маг не мог припомнить, когда он по прибытию на остров Славы чувствовал себя таким отдохнувшим и свежим, как сейчас. В те длинные и наполненные тягостными сновидениями ночи, когда он был не в силах самостоятельно вырваться из цепкой хватки нескончаемого и мучительного кошмара, который как хищник преследовал убегающую в диком страхе жертву, император Лоулайт перемещался из личного кабинета на своей императорской половине в опочивальню и начинал настойчиво будить его от тревожного сна, как будто интуитивно чувствуя, что он в тот момент жизненно нуждался в нём. Просыпаясь в холодном поту с быстро колотящимся сердцем в груди и ощущением удушья, маг Огня скрывал побледневшее лицо в плече супруга, который не тяготил его вертящимися на языке вопросами, а просто забирался вместе с ним под одеяло и бережно прижимал к себе, как что-то хрупкое и безумно ценное, оставив нежный поцелуй на его лбу и подарив надежду на спокойный сон без сновидений до самого утра.       Лайт не знал, сколько времени провёл в забытьи, но ему казалось, что прошла целая вечность. Ему на лицо падал мягкий мерцающий свет из старинных светильников, висевших по обе стороны от его головы. Несколько раз моргнув глазами и привыкнув к свету, демонолог повернул голову в сторону, натыкаясь на пышный и лёгкий балдахин бордового цвета, который достигал самого пола. Он был наглухо задёрнут, словно кто-то не хотел потревожить его сон. Предприняв попытку принять сидячее положение, огненный маг испустил едва различимый стон боли, которая, подобно молнии в ясном небе, пронзила его налитое свинцом тело. Бессильно откинувшись на подушку, от которой исходил приятный запах лаванды, он не мог вразумить, отчего у него так сильно ломило всё тело. По пробуждению он ничего не чувствовал, но стоило поменять положение, каждый мускул стал отдаваться усталостью и болью, как будто его тело работало на износ.       Роясь в памяти, Лайт вспомнил, что разучивал в Танцевальном зале новые для него виды танцев, которые были традиционны в Британии и которым обучались все аристократы с юных лет. Он не по наслышке знал, что нельзя не недооценивать своего врага, но и подумать не мог, что когда-нибудь это будет касаться изучения западных танцев. Техника бальных танцев, изложенная в трудах именитых тенцмейстеров Западной империи, только поначалу казалась ему простой в исполнении. Он был с малых лет одарён природой высоким интеллектом и не считал, что с делом, в котором преуспевают младшие мужья, у него могут возникнуть серьёзные проблемы. Должно быть, он так сильно утомился, что даже забыл, как добрался до кровати в их с мужем опочивальне, которого, к слову, он не видел с самого раннего утра. По какой-то неведомой причине шестое чувство подсказывало, что из его феноменальной памяти не могло вдруг исчезнуть это воспоминание. Поморщив лоб в попытке припомнить, как он мог оказаться в императорских покоях, тёмный маг тихо простонал от неожиданной боли в висках, не позволяющей ему здраво мыслить. Чтобы уменьшить пульсирующую головную боль, он начать тереть пальцами виски, коря себя за то, что не смог рассчитать собственные силы в постижении танцев, которыми вместо него любила заниматься с особой усидчивостью младшая сестра.       Потирая виски в стремлении унять неприятную боль, Лайт, лёжа на широкой резной кровати с балдахином, пришёл к мысли, что во время долгого кружения по пустому Танцевальному залу он умудрился к своему стыду, как придворная дама, потерять сознание. Он не сомневался в том, что до императорской половины его мог перенести кто-то из приставленных к нему телохранителей, неотступно следующих за ним, либо монархический супруг, который не оставил бы его лежать без чувств на холодном полу. Другого просто не дано. При воспоминании о светлом маге, за внешней холодностью и в какой-то степени жестокостью которого пряталась ранимая и романтическая натура, в груди внезапно стало приятно тепло и на мгновение ему почудилось, что у него за спиной выросли невидимые крылья ванильного цвета. Стоило всколыхнуть в памяти постыдные для царской особы, но очень приятные воспоминания о темпераментной натуре старшего супруга, его лицо тотчас же залила пунцовая краска смущения. Он всегда считал зависть самым ярким и порочным грехом, но именно её к собственному мужу он непреодолимо испытывал каждый божий день. Маг Огня мог только до глубины души поражаться, как всегда сдержанный и неприступный на вид мужчина так естественно и открыто проявлял к нему свои чувства и без стеснения говорил о них даже в окружении придворных, будто бы для него это было привычным делом. Молва, ходящая по дворцу в Восточной столице о свободных нравах на Западе, оказалась правдой.       Лайт, воспитанный в строгости и точному соблюдению дворцового этикета, не мог побороть возникающее чувство смущения, когда Эл на публике невзначай и без злого умысла во время разговора спрашивал у него что-то личное из прошлого, что ему не хотелось бы выносить на всеобщее обозрение даже в присутствии его младших братьев во время семейных ужинов. К слову, после пары подобных сборов всех членов правящей семьи за одним столом, он начинал понимать, почему Ривер, сидящий по левую от него сторону, соблюдал воистину греховное молчание и за время всей трапезы лишь кратко отвечал на вопросы императора Лоулайта, единственного человека, который предпринимал попытки не дать никому испортить ужин, проходящий почти в полном молчании. Его царственный супруг вёл себя в кругу семьи более расслабленно и менее строго, но по одному лишь взгляду его ониксовых глаз маг Огня мог догадаться, что в действительности он удерживает себя от порыва выгнать из-за стола Келя, каждый раз прожигающего враждебным взглядом его скромную персону и не утруждающего себя проявить хоть каплю здравомыслия, дабы перестать искать слабину в его обороне во время словесных и высокопарных бесед. Он предчувствовал, что неподобающее за обеденным столом поведение принца Михаэля и написанная на его лице жгучая ненависть к нему, может в один прекрасный день привести к плачевным последствиям, ведь запас терпения у его царственного брата был не вечен. Усилием воли демонолог заставлял себя успокоиться и не поддаваться на любые провокации избалованного принца, злоупотребляющего братскими чувствами к нему владыки Запада, который больше всего на свете любил своих названных не по крови братьев и постоянно заботился об их благополучии.       Видят Тёмные боги, Лайт старался вежливо и светским тоном утолять любопытство новоявленного мужа, про себя думая, что в случае нового потока сокровенных вопросов, ему не захочется больше поддерживать за столом никакую беседу. Он не хотел, чтобы чужие люди, будь это приближённые к императору или его младшие братья, знали те мысли и секреты, которыми он делился с ним. Ему оставалось только глубоко изумляться, как император Запада умел читать его и переводить разговор в другое русло до того, как он мог каким-либо образом выразить своё недовольство. Время от времени тёмный маг задумывался о том, не обладает ли его могущественный супруг ментальной магией, считающейся одной из самых сложных и опасных способностей. Чтобы найти подтверждение своей догадки, огненный маг проверял свои возводимые ежедневно ментальные щиты и даже посылал мысленный сигнал белому магу, который оставался глух к его тайным манипуляциям. Какая-то его часть понимала, что Эл своими необычными способами пытается узнать его получше, но его двоякое поведение иногда наталкивало на абсурдную мысль, что не всё из его рассказа о слежке за ним могло быть правдой.       Если маг Воды видел его взросление, он должен был знать его негативную реакцию на подобного рода беседы. Чем больше Лайт задумывался об этой мелочи, тем больше в его голове появлялось вопросов. У каждого человека на земле свои странности, так отчего у человека, покорившего шесть стихий, их не может быть? Какие бы словесные игры император Лоулайт не проводил в стремлении выведать, что ему нравится, а что нет, его поступки всегда были красноречивее слов. Нельзя было не признать, что ни один менестрель или бард не смог бы проникнуть ему в душу ни одной хвалебной одой, ни одним сочинённым стихом, как это умел делать Эл, из правдивых уст которого он готов был хоть всю ночь слушать старинные истории про славные сражения былых времён и захватывающие путешествия на дальние материки. Кто бы мог подумать, что судьба сведёт его с этим удивительным и полным загадок человеком, которому он сможет доверить не только свои потаённые страхи, но и когда-нибудь своё сердце. Быть может, он уже влюбился, но из упрямства просто не хочет этого признавать?       Лайт потряс головой и, похлопав по слегка покрасневшим щекам, осторожно и без лишних движений приподнялся на руках и сел на огромной кровати с точёными столбиками, выполненными из красного дерева, и шелковистыми жёлтыми кисточками по углам. Он чувствовал накатившую на него усталость и собственное тело предавало своего владельца, не желая покидать удобного и мягкого ложа. Дав себе мысленно оплеуху, заклинатель огня призвал себя не поддаваться чёрной меланхолии и для начала пойти освежить заспанное лицо, как бы сильно не раскалывалась на части голова. Как только он закончит с омовением, ему нужно будет отправить служанку к императорскому лекарю за снадобьем для головы. Откинув в сторону бархатное одеяло, тёмный маг со скоростью Чёрной черепахи перебрался на край кровати и раздвинул прозрачную ткань бордового оттенка надкроватного балдахина, чтобы лицезреть незнакомую ему обстановку комнаты, отличающуюся от той спальни, которую он уже пару месяцев делил с императором Запада. Негромкий вздох изумления застыл на его приоткрытых губах, стоило скользнуть блуждающим взором по просторной комнате, выполненной в красно-золотых тонах. Почти на всех стенах больших и богато обставленных покоев была искусная ковровая живопись, которую он никогда раньше не видел собственными глазами. Ему было известно, что в некоторых южных провинциях Восточной империи в городах занимались ткачеством на протяжении многих столетий, но было в лицах изображённых на вышитых картинах людях что-то суровое и божественное, а в их говорящих взглядах были сокрыты потаённые тайны Вселенной.       Нехотя отведя взор от красивых картин ручной работы, внимание Лайта привлёк стоящий рядом с кроватью высокий стол для умывания с выдвижными ящиками из тёмного дерева и встроенной белокаменной раковиной. Большая часть столешницы из тёмно-серого мрамора была заставлена разноцветными закупоренными флаконами и украшенными позолотой шкатулками, где, скорее всего, хранились драгоценности. Теперь спальня, в которой он проснулся, стала казаться ему более обжитой и незнакомой, чем вначале. Огненный маг не мог припомнить на их с монархическим супругом императорской половине таких странно уютных и приятных глазу покоев, в которых ему даже легче дышалось. Опустив босые ноги на устилающий пол пушистый тёмно-красный ковёр, демонолог, чтобы не потерять равновесие, схватился рукой за деревянную колонну кровати. Справившись с лёгким головокружением, он приблизился к столу и взглянул в висящее зеркало, из которого на него смотрела его зеркальная копия. Молчаливо рассматривая себя в зеркале, он с неудовольствием отмечал, что его гладкая кожа за время пребывания во дворце потеряла свой былой золотистый загар от лучей жаркого и слепящего солнца. Надетое на нём чёрное шёлковое в пол платье с квадратным вырезом, украшенное золотой тесьмой и вышивкой на узких рукавах, сильно подчёркивало бледность его лица, черты которого заострились. Как бы он ни напрягал свою память, он не мог вспомнить, чтобы в его обширном гардеробе хранилось ещё одно подобного цвета и фасона одеяние, в котором он превратил свою несостоявшуюся убийцу в гадюку. Дотронувшись руками до лица, он провёл пальцами по своим чуть впалым щекам и замер на обкусанных блёклых губах, утерявших свою яркость и мягкость. У него создалось впечатление, что жизнь покидала его тело, словно он был отравлен какой-то неизлечимой хворью.       Внезапно Лайта привлекло украшение, висящее на его шее и которое он утром даже не одевал перед уходом в Танцевальный зал. Он бы точно помнил серебряное ожерелье, выполненное в виде узкого серпа растущей луны и инкрустированное радужно переливающимся камнем, от которого невозможно было отвести взгляд. Нахмурив брови и стараясь абстрагироваться от усилившейся тупой боли в висках, тёмный маг провёл подушечками пальцев по красивому круглому камню, при долгом любовании в котором на мгновение ему почудилось сияние звёзд. Сморгнув иллюзию, подкинутую его с детства буйным воображением, маг Огня лишь уверился в том, что в незнакомые апартаменты его перенёс именно водный маг, отправившийся на встречу с прибывшими в Британию заморскими послами. Зная о привычке своего благоверного называть его ласковыми прозвищами, которые против воли ласкали его слух, он был твёрдо убеждён, что самодержавный супруг решил преподнести ему такой необычный подарок, делая отсылку к его имени. На его сухих губах сама собой появилась улыбка от мысли, что впервые о нём кто-то искренне заботится и печётся об его благополучии больше, чем кто-либо другой. Быть может, будь он и дальше наследным принцем Восточной империи, он мог бы счесть такой дар проявлением оскорбления со стороны старшего мужчины и правителя враждующей страны или увидеть в этом повод для разжигания войны. Теперь это было всё в прошлом. Он был далёк от Восточной столицы и её придворных, которым нет никакого дела до тяжких судеб царствующих господ. Если бы ему кто-нибудь сказал, что за один год он лишится права наследовать трон и должен будет искать для себя выгодную партию, он бы просто не поверил и посчитал это всё чьим-то безумным бредом. Реальность же была совсем иной.       Сидя в кругу придворных дам из знатных родов во время редких полуденных чаепитий на территории внутреннего двора, преобладающего обилием местной и экзотической флоры и фауны, в надежде отыскать среди них тех представительниц прекрасного пола, которые могли бы войти в его личную свиту без угрозы проявления ревности со стороны владыки Запада, Лайт удерживал себя от желания наслать на них всех какое-нибудь тёмное заклинание, которое нельзя было бы снять как минимум в течение недели. Крепко стискивая зубы и лживо улыбаясь, он почти не участвовал в женских разговорах и старался делать вид, как будто его вообще там не было. Пустые беседы о поклонниках, новых нарядах и прочей чепухе буквально разрывали его бедные уши. Как объяснял ему Ватари за чашкой травяного чая, понимающе посмеиваясь в усы после рассказов о череде его безуспешного участия в заведомо провальных чаепитиях, ему придётся влиться в придворную жизнь и понять законы существования западного дворцового общества. Выбор личной свиты и первой придворной дамы был обязателен для него, как императрицы Западной империи. После познавательных разговоров с Правой рукой мужа, с головой погрязшего в делах государства, ему было необходимо изучить придворную жизнь, чтобы уметь правильно управлять и манипулировать придворным обществом. В этом непростом деле ему должны были помочь проверенные люди, от которых ему не нужно будет ожидать предательского удара в спину. К своему огромному огорчению, заклинатель огня досадно признавал, что таких людей во всём дворце почти не было. Не нужно обладать телепатией, чтобы догадаться, что одно его присутствие рядом со светлыми магами делало их движения скованными, а разговоры более скупыми и осторожными. Если ему хотелось знать положение дел в стране, он должен сам контролировать ситуацию при дворе, но его планы мешала осуществить его же собственная тёмная магия, отпугивающая всех придворных от него, как от источника опасной болезни. Когда трапезничающий с ним за одним столом в середине дня и поздним вечером император непринуждённо интересовался успехами его покорения сердец придворных, ему хотелось завыть от бессилия, но он натягивал на лицо фальшивую белозубую улыбку и уверял недоверчиво усмехающегося владыку Запада, что обязан справиться со всем сам.       На самом деле проведя много времени вдали от придворной жизни, Лайт просто-напросто оказался морально не готов ко всем обязанностям младшего мужа и соправителя. Днями сидя в императорской библиотеке за изучением истории Западной империи и её писанных столетиями законов, он проводил для себя сравнения между Востоком и Западом, основываясь на итогах принятых в обоих государствах законопроектов и устоявшихся веками правил поведения для знатных особ в светском обществе. Две могущественные державы и их жителей по факту разделяла огромная пропасть. Если на Востоке прийти к власти могла наследница престола или вдова почившего императора, то на Западе взойти на трон мог только старший мужчина в правящем роде. Если на Востоке в большинстве провинций была запрещена чёрная магия, то на Западе магам, практикующим тёмные искусства, было дозволено пребывать и жить в отдалённых землях страны, но с письменного согласия монарха, перед лицом которого они обязаны были предстать. Он сам являлся Тёмным и ни его обаяние, ни остроумие или щедрость, не могли избавить белых магов от их древнего страха к его тёмным и пугающим способностям, о которых быстро поползли дурные слухи. Начало его правления началось весьма паршиво.       Находясь в самом сердце Британии, Лайт смог увидеть, как светлые маги негативно относятся к тем, кто отличается от них. Должно быть, за всю историю Западной империи он был первым Тёмным, разделившим власть с правящих монархом. Усмехнувшись своим невесёлым мыслям, огненный маг пригладил рукой распущенные волосы и отвернулся от зеркала в тёмной оправе, чтобы отыскать выход из покоев. Пройдя через один из арочных проёмов с белоснежными колоннами, он оказался в смежной комнате с работающим у стены каменным камином, в котором тихо потрескивал огонь. У противоположной стены стоял массивный книжный шкаф, на деревянных полках которого ровными и аккуратными стопками были размещены фолианты с потёртыми корешками. Дневной свет пробивался в комнату через витражные окна, расположенные над длинным диваном, обитым бархатной красной тканью с золотистыми узорами в виде цветов. Обилие красных, золотых и тёмных оттенков в убранстве апартаментов невольно навело его на мысль, что он не видел во дворце ни одной комнаты с похожей обстановкой, за исключением тех комнат, над которыми по его указке трудились зодчие. Как он успел заметить, маги Воды предпочитали украшать всё благородными и спокойными тонами, в отличие от народа Огня. Он уже собрался с поражением признать, что его рассуждения зашли в тупик, когда откуда-то сбоку послышался звук открывающейся двери.       Настороженно повернув голову в сторону источника звука, Лайт увидел входящую в комнату молодую девушку с пышными и вьющимися волосами медового цвета, падающие на её покатые плечи. У неё в руках был медный круглый поднос с фарфоровым чайником и чашками причудливого орнамента, больше всего похожего на изображение лебедей. На служанке, которую он никак не мог припомнить из большого числа дворцовой прислуги, было надето песочного оттенка скромное платье с широкими рукавами и кожаным поясом на её осиной талии. Завидев его застывшего в центре гостиной, девушка едва слышно охнула от удивления, широко распахнув золотистые глаза с длинными тёмными ресницами. На какое-то время в комнате повисло молчание и он не собирался первым нарушать его, покуда проходился сканирующим взглядом по молодой особе, которой он не мог дать больше пятнадцати лет. Испугавшаяся служанка взяла себя в руки и расправила плечи, мило улыбнувшись и прошествовав мимо него к накрытому скатертью столу, на который она с предельной осторожностью поставила тяжёлый поднос с печёными яствами. В плетёных корзинках между чайной посуды лежали румяные булочки в виде тыкв и гора свежего, буквально из печи миндального печенья. Не сразу выйдя из ступора, вызванного негаданным появлением прислуги, демонолог дал себе мысленную пощёчину за глупое поведение в присутствии простолюдинки, которая не должна была видеть такую титулованную особу, как он, в заторможенном состоянии и не в силах выдавить из себя ни слова. Ему необходимо перестать демонстрировать жителям императорского дворца свои слабые стороны, чтобы лишний раз не давать повода злословить о себе местным сплетникам. В каком бы ужасном состоянии он ни был сейчас, никто не должен видеть члена императорской семьи застатым врасплох. — Вы меня напугали. Я не думала, что вы уже пришли в сознание. Как вы себя чувствуете? — как будто прочитав его мысли, девушка со светлыми волосами, красиво отливающими золотом, мягким голосом поинтересовалась о его самочувствии, расставляя на столе чайные приборы и сладкое. — Я не помню тебя в числе моей прислуги. Кто ты такая? — прямолинейно задал вопрос Лайт, надев на лицо маску хладнокровия и отстранённости.       Скрестив на груди руки и вперил в потрясённую его вопросом молодую девушку выжидательный взгляд сузившихся карих глаз, Лайт нутром чувствовал, что происходит нечто странное, ведь в удивительных очах незнакомки он не видел ни капли страха. Если бы ему не была известна типичная реакция в беседе с ним всех придворных и большую часть прислуги, он бы подумал, что она выпила эликсир бесстрашия, либо попросту его не узнаёт. Оценив её не особо роскошный, но опрятный и утончённый наряд, который вряд ли могла позволить себя обычная служанка, он предположил, что она может во дворце прислуживать кому-то из аристократии и в качестве милости за свои старания получить сносное для юной леди одеяние. — Простите, я не совсем вас понимаю. Я не ваша служанка. Можете обращаться ко мне Элеонора, — грациозно и с идеально прямой спиной присев на самый край дивана и чинно сцепив на коленях руки в замок, с незнакомым ему акцентом, состоящим из шипящих и отрывистых звуков, ответила светловолосая девушка, смотря на него невинными глазами и превосходно делая непонимающий вид. — Должно быть, Ватари временно прислал тебя взамен Куина. Можешь быть на сегодня свободна. Ты мне не понадобишься, — в усталом жесте помассировав пальцем висок, с нотками раздражения в голосе распорядился Лайт, махнув рукой в сторону массивной дубовой двери. — Могу я узнать, кто такой Ватари, о котором вы упомянули? — спокойно поинтересовалась золотоволосая особа, чьи необычные глаза цвета лесного ореха буквально загорелись от любопытства. — Тебя недавно взяли в штат прислуги? Ты не местная? Только совсем отсталый от дворцовой жизни человек может не знать в лицо главного советника императора Запада, — в искреннем удивлении вскинув брови, с немного жёсткими нотками в голосе вопросил Лайт, свысока смотря на до глубины души поражённую девушку, во все глаза в неверии смотрящую на него в ответ. — О, могучий Тор, сын великого Одина, вы знакомы с такими царственными особами! — вежливо прикрыв рукой рот, изумилась любознательная девушка, от волнения даже чуть поддавшись в его сторону вперёд. — Я слышала неделю назад от приезжих в деревню торговцев из-за Северного моря, что император Западной империи впервые за время своего правления явил себя перед глазами подданных во время свадебной церемонии. Они говорили, что, по словам очевидцев, от императрицы невозможно было отвести взгляд. Она была прекраснее всех на свете. Вы же из Британии? Вы видели императора и императрицу Запада? В нашу глубинку поздно приходят новости с другого материка, — торопливо пробормотала на одном дыхании незнакомка, которая потоком своих непонятных вопросов ввергла его в новый ступор. — Что за спектакль ты устроила, как тебя там... — пощёлкав пальцами в попытке вспомнить имя полоумной девицы, раздражённо рявкнул на вздрогнувшую златокудрую деву Лайт, сверкнув на одно мгновение карими глазами, поменявшими свой естественный цвет на ярко-красный, — ...Элеонора. Тебе кто-то приказал свести меня с ума глупыми вопросами? Вразуми сама, как я могу не знать собственного мужа? — Ваш муж — это император Западной империи? Значит вы...получается вы...императрица Запада? — с недоверием переспросила Элеонора, для которой после его слов весь мир как будто бы перевернулся. — Ты можешь мне признаться в том, кто подговорил тебя к этому несмешному розыгрышу. Я не буду тебя наказывать за твою выходку, до которой ты сама не смогла бы додуматься, — сделав глубокий вдох и резкий выдох, чтобы взять под контроль подступающий к горлу гнев на неизвестного шутника, смилостивился Лайт, постукивая пальцами по скрещенным рукам, — от чего же ты язык проглотила? Больше не хочешь нести свой чистейший вздор? Храбрости в тебе явно поубавилось, раз ты сумела включить свой мозг и здраво оценить последствия своих несуразных слов. — Прошу прощения за своё поведение. Мне так редко удаётся пообщаться с кем-нибудь не отсюда, что я становлюсь очень навязчивой. Мне не раз говорили об этом, — заправив за ухо мешающуюся прядь волос цвета спелой пшеницы, извиняющимся тоном произнесла юная особа, опустив глаза в пол. — Я понимаю, что вы сейчас в смятении, находясь далеко от Альбиона, но я прошу вас проявить чуть больше любезности ко мне, ведь это я спасла вам жизнь, — смело подняв на него золотистого цвета глаза, твёрдо заявила незнакомка с кротким, на первый взгляд, нравом. — За твоё враньё я могу отдать приказ избить тебя плетями или отрезать твой лживый язык! — с угрозой проговорил Лайт, которому уже поднадоел затянувшийся спектакль для одного актёра. — Пошла вон, пока я не позвал стражу! — наглядно указав пальцем на деревянную дверь, холодно приказал он, больше не собираясь слушать бредовый лепет наглой служанки. — Я прошу вас успокоиться и выслушать меня, иначе мне придётся применить силу. Вы чудом оправились от серьёзных ран и, хвала прекрасному Бальдру, что у вас хватает сил на гнев. Вы имеете на это право. Случись со мной подобное, я бы вела себя не лучше, — поднявшись с красного дивана, миролюбиво сказала светловолосая девушка, пригласив его присесть в стоящее недалеко от стола высокое кресло, обитое красным бархатом. — Матушка предупреждала меня, что после пробуждения вам будет нездоровиться и мне нужно будет всё вам объяснить, но я так удивилась тому, что вы сказали, что её наказ совсем вышел у меня из головы, — стеснительно поведала златовласая дева, разливая по фарфоровым чашкам из чайника горячий и ароматный напиток, по чудесному запаху которого стало понятно, что он был заварен на основе трав, — я ввела вас в заблуждение. Ещё раз простите. Выпейте чашечку чая и вам сразу станет лучше. — Милое дитя, под страхом смерти я в рот не возьму ничего, что не испробуют мои дегустаторы. Известно тебе или нет, но один раз меня уже пытались отравить и повторения мне совсем не хочется, — с злобно-снобным тоном съязвил Лайт, упав в свободное и манящее к себе кресло, когда усталость в ногах и головная боль взяли верх над его уязвлённой гордостью, — просто признайся, что это принц Михаэль подбил тебя на эту выходку. Ты не первая и не последняя молодая дурочка, которая пала жертвой его природного обаяния. Поверь мне, за красивой внешностью всегда скрывается одна гниль. — Я не знаю принца Михаэля и не могу судить о человеке, которого даже не видела. Раз вы так говорите, значит, вы лично с ним знакомы. Я осмелюсь поверить вам на слово. Могу я узнать ваше имя? — с детской невинностью полюбопытствовала девушка, взяв из корзинки тёплую булочку, от восхитительного запаха которой у него во рту скопилась слюна, а желудок предательски заурчал. — Никак не могу разобраться, притворяешься ты юродивой или ты такая с рождения. Меня зовут Лайт Лоулайт. Одного моего слова хватит, чтобы ты осталась во дворце без работы и без головы на плечах, — мерно постукивая пальцами по резному подлокотнику кресла и не отводя изучающего взгляда с подозрительной незнакомки, с задумчивым видом ответил Лайт, переставший понимать происходящее в незнакомой комнате, но до ужаса приятной своей педантичной обстановкой и броской цветовой гаммой, которая пришлась бы по душе любому магу Огня. — Если вас это успокоит, я первая отведаю, дабы вы убедились, что я не собираюсь отправлять вас в мир Хель, с трудом вернув вас оттуда, — невозмутимо предложила Элеонора и, в светской манере отпив из чашки ближе стоящей к нему травяной чай, откусила небольшой кусочек от вкусно пахнущей выпечки. — Хочешь, чтобы я озолотил тебя за то, чего не было? Как у тебя язык поворачивается говорить о спасении моей жизни, если я цел и здоров? Ты не только сидишь со мной за одним столом, говоришь настоящую околесицу, но и смеешь мне дерзить. Ты совсем страх потеряла? — вкрадчивым голосом спросил Лайт, сузив глаза на резко замолчавшую лже-спасительницу, которая со стуком поставила фарфоровую чашку на блюдце. — Я так понимаю, мне нужно представиться, чтобы разрешить возникшее недоразумение. Меня зовут Элеонора Герц. Я — единственная дочь Аделайн Герц, хозяйки Лебединого замка и хранительницы Чёрного леса. Вы находитесь в нашем родовом замке в землях Тёмных. Сюда вот уже много лет ни ступала ни одна нога Светлого. Вчера вечером я нашла вас лежащим при смерти на опушке леса. У вас были сильно изранены руки и ноги, а ваше сердце едва билось. У вас был пульс, когда я стала оказывать вам помощь. Вы отчаянно хватались за жизнь, что позволило мне перенести вас в замок и заняться вашим исцелением. Меньшее, что вы можете для меня сделать, так это выразить благодарность за спасение вашей жизни, — с арктической серьёзностью для своих лет поведала Герц, обдав его холодным взглядом.       С его губ уже готова была сорваться гневная тирада на тему неподобающего поведения и явной лжи сидящей напротив него собранной и без капли страха смотрящей прямо ему в глаза светловолосой девушки, когда внутренний голос вдруг напомнил ему о провале в памяти и неясной ломоте во всём теле. Прекратив барабанить пальцами по подлокотнику кресла и уставившись перед собой, Лайт вначале засомневался в здравом рассудке своей собеседницы, но развитая с годами интуиция упрямо подсказывала, что происходит что-то неладное. Слова молодой незнакомки объясняли его пробуждение в незнакомой обстановке и плохое самочувствие, но мог ли он верить всему, что она говорит? Он видит её в первый раз в жизни. Ему было известно, что дурная слава о его персоне и свадебной церемонии ходила по всей Британии и только последний неуч или живущий на отшибе человек мог не знать об этом. А её сбивающий вопрос о том, откуда он родом, явно указывает на то, что он точно находится где-то на территории Тёмных земель, о которых лишь изредка слышал из рассказов матери о её непростой молодости. В его животе поселилось нехорошее предчувствие.       Чувство неуверенности в собственной правоте внезапно охватило его, а происходящее в гостиной с каждой минутой всё меньше стало напоминать чью-ту глупую шутку. Чтобы до конца увериться, что он по-прежнему находится в своём уме, тёмный маг медленно поднялся с кресла, минуя тупую боль в висках, и босыми ногами шаткой походкой прошаркал к одну из витражных окон с парчовыми шторами. Он открыл настежь окно с разноцветными витражами и на мгновение обомлел. Перед его глазами открывался не ставший уже привычный вид на холодное Северное море или расположившийся вдали большой величественный город, а на густые массивы тёмных сосен и елей на фоне невысоких гор, резко переходящих в цветущие поляны с раскинутыми поблизости чистейшими озёрами. Лайт мог бы списать увиденное на созданную целительницей иллюзию, если бы не чувствовал на своём лице дуновение порывистого ветра и не слышал бы собственными ушами трели сидящих на ветках деревьев птиц с пёстрым окрасом. Охвативший его приступ паники, затуманившей разум, мешал любованию прекрасным видом, раскрывающимся из витражных окон. Сердце неожиданно сжалось от страха и в сумасшедшем темпе забилось в груди, отдаваясь звоном в ушах. Он до последнего отказывался верить тому, что видели его глаза. Он не хотел признавать, что из его памяти были стёрты последние воспоминания о том, как он мог очутиться далеко от Туманного Альбиона. — Этого не может быть. Это происходит не со мной. Я не мог забыть... — дрожащим голосом вымолвил Лайт, когда его ноги внезапно подкосились и он бессильно упал на мягкий ворсистый ковёр. — Я бы помнил об этом...Это неправда... — нервный смех невольно сорвался с его непослушных губ, пока он бездумным взглядом гипнотизировал глазами трясущиеся руки и слышал в ушах стук громко колотящегося сердца. — Вам нужно выпить чай и отдохнуть. Ещё вчера вы были на грани смерти и вам нужно беречь силы, чтобы выздоровление прошло быстро и гладко, — успокаивающим голосом сказала Элеонора, незаметно оказавшаяся рядом с ним и положившая тонкие бледные руки на его мелко подрагивающие плечи. — Матушка сказала, что вы желанный гость в нашем доме. Мы поставим вас на ноги и вы сможете вернуться в Британию. Поверьте, я и матушка не причиним вам вреда. Мы хотим вам помочь, — одарив его тёплой улыбкой и заглянув ему в глаза, которые чудом оставались сухими, тихо и неторопливо успокоила миловидная девушка, мягко поглаживающая руками его немного опущенные плечи. — Не трогай меня, если дорога жизнь! — срывающимся голосом обратился Лайт к своей спасительнице, которая по незнанию могла собственными руками подписать себе смертный приговор. — Я точно помню, что был во дворце. Я практиковался в танцевальном искусстве, а потом...темнота. Сколько бы ни пытался, никак не могу вспомнить, что было потом! Я не мог самостоятельно покинуть дворец. Со мной была охрана и из дворца меня никто не выпустил бы без разрешения супруга. А ты...ты совсем не похожа на похитительницу! Как тогда я оказался здесь?! Тёмные земли...они раскинулись по обе стороны от Восточной и Западной империй. Это снова мой кошмарный сон? Теперь я вижу сон во сне или окончательно сошёл с ума? — стиснув руки в кулаки и судорожно всхлипывая, он даже не заметил, как из глаз потекли слёзы и как золотоволосая дева заключила его в крепкие объятия, став утешительно гладить распущенные волосы. — Я видела, как кролик обнюхивал вашу ладонь и меньше, чем за минуту, больше не подавал признаков жизни. Вы, господин Лоулайт, тёмный маг, как и я, — не переставая поглаживать рукой по его голове, полуутвердительно прошептала Герц, не позволяя ему вырваться из своих тёплых и на удивление сильных для такой хрупкой леди объятий, — не думайте о том, как это с вами произошло и какова причина. Самое главное, что вы живы, а всё остальное второстепенно. Сейчас вам нужно поесть и восполнить силы. Могу заверить вас, что вы в здравом уме. Я говорю вам это, как целитель. — Я в порядке. Можешь отпустить меня. Я правда в порядке, — спустя некоторое время сипло проговорил Лайт, не до конца уверенный в том, кого он больше хотел успокоить, себя или скептически усмехнувшуюся целительницу, которая медленно отстранилась и с беспокойством в медовых глазах посмотрела на него. — Приятно слышать, что я ещё не тронулся рассудком, — попытался выдавить он из себя слабую улыбку, вытирая неудобным и узким рукавом бегущие из глаз непрошеные слёзы и кусая дрожащие губы, чтобы по-волчьи не завыть от безысходности. — Я бы рекомендовала вам в ближайшее время соблюдать постельный режим и начать правильно, сбалансировано питаться. Диагностирующие чары показали, что ваш организм был сильно измождён, а магические каналы перекрыты. Я и матушка не смогли выявить причины этого редкого феномена. Вы в последнее время не замечали, чтобы ваша магия странно себя вела? У вас раньше были магические истощения? — совершенно строгим тоном поинтересовалась Элеонора, когда помогла ему переместиться в облюбованное им ранее бархатное кресло, вручив ему в подрагивающие руки чашку горячего чая и носовой платок с ручной вышивкой, которым он стёр с лица следы собственной слабости. — Да, в последние месяцы у меня были проблемы с тёмной магией, как и магические истощения. Что ты хочешь этим сказать? — ощутив, что в горле образовался неприятный комок, со сквозившим волнением в голосе спросил Лайт, чувствуя, как сердце всё больше и больше наполняется тревогой. — Попробуйте сотворить любое заклинание, — недолго помолчав, предложила Элеонора с задумчивым видом, которая заняла место на красном диване, уперев руки в колени и положив подбородок на сцепленные пальцы. — Я попробую, — с неуверенностью согласился Лайт после нескольких жадных глотков травяного чая, который помог немного расслабиться и успокоить расшатавшиеся нервы. — Не выходит. Ничего не понимаю...Разрази меня Мёртвые боги! Что с моей магией?! — резко поставив чашку на дубовый стол, шокировано воскликнул он, когда не получилось создать на раскрытой ладони даже небольшую сферу чистого огня.       Не помня себя, Лайт вскочил с кресла и на ватных ногах приблизился к каменному камину, в котором жарко полыхал огонь. Он выставил вперёд руку с раскрытой ладонью и сфокусировал взгляд на языках багрового пламени, лижущих поленья, чтобы вобрать его в себя. Стараясь успокоить учащённое дыхание и очистить спутанные мысли, маг Огня закрыл глаза и мысленно представил, как обучал его старый учитель, невидимый канал связи между собой и огненной стихией, которая в течении минуты никак не откликалась на ментальный зов. Почувствовав смятение, он решил сосредоточиться на том, чтобы соткать из оранжевых языков пламени маленькую птичку, используя свои тёмные способности к демонологии. Открыв глаза и не мигая всматриваясь в потрескивающее в камине спокойное и безжалостное пламя, тёмный маг через несколько минут увидел, что огонь начал полыхать чуть сильнее, чем раньше. Внезапно красновато-жёлтое пламя, отсветы которого скользили по стенам с ковровыми картинами, взметнулось высоко вверх и выстрелило искрами. Он уже был готов вздохнуть с облегчением, но не прошло и секунды, как огонь в камине стал по-прежнему гудеть и потрескивать, как будто ничего и не было.       Лайт неподвижно замер в глубоком ступоре, ошеломлённо наблюдая за весёлым танцем извивающихся в камине языков пламени. Готовый вырваться из его горла крик буквально застрял в горле и он безвольно опустил руку, запоздало осознавая весь масштаб разыгравшейся трагедии. Магия Огня больше не желала покоряться его воле, словно он в чём-то провинился перед ней, но даже не знал за что именно. Ему было доподлинно известно, что потеря магии для любого заклинателя была равносильна самоубийству. Желая удостовериться, что происходящее в комнате было жестокой реальностью, демонолог соединил раскрытые ладони на уровни груди и, прикрыв глаза, попытался вызвать энергию магического огня, которая текла в его теле, чтобы направить её в работающий камин. Одна минута мучительно медленно тянулась за другой, когда он с всепоглощающим ужасом понимал, что совсем не чувствует в себе огненной магии. Внутри него была глухая пустота. С таким же успехом он мог бы давно сделать себе харакири, чтобы не мучиться от последствий проклятого тёмного дара и воссоединиться в мире Богов смерти со своей почившей матерью. Теперь он смог разобраться в причине обморочной слабости, терзавшей его после пробуждения. Всему виной была текущая в нём с рождения магия Огня, которая бесследно исчезла.       К горлу мгновенно подкатил горький ком и на покрасневших глазах вновь выступили гневные слёзы. В его голове не желала укладываться мысль, что он мог навсегда лишиться возможности призывать огонь. Жизнь без магии становилась просто бессмысленным существованием. Чувство потери магических способностей было похоже на ту чудовищную боль, которую люди испытывают, когда им отрезают руки или ноги, либо удаляют жизненно-важный орган. Лайт никогда не мог подумать, что однажды окажется на месте несчастных людей, которые становились изгоями общества и вели отшельнический образ жизни. Магия, которую он с такой усидчивостью и страстью много лет изучал и совершенствовал, покинула его тело, как будто он больше не был достоин ею владеть и пользоваться. Когда пугающая новость оформилась в его сознании, бывший заклинатель огня не сразу почувствовал холод и головокружение. Опустив глаза на трясущиеся руки, которые мгновенно начало покалывать от обжигающего и неизвестно откуда взявшегося холода, тёмный маг поднёс к предательски дрожащим и побледневшим губам сами собой сжавшиеся в кулаки руки, чтобы согреть их своим дыханием, сбивавшимся с нормального ритма. Каждый новый вздох, как никогда, давался ему с трудом. Поглощённый дурными мыслями, он даже не заметил, как ноги перестали его слушаться. Он больно упал на колени перед растопленным камином, наполняющим гостиную теплом, которое обходило его стороной, словно он был прокажённым. — Моей огненной магии больше нет... — едва шевеля губами, потеряно прошептал Лайт, пребывая в полной прострации и не обращая внимание на опустившуюся подле него встревоженную спасительницу, окутанную приятным запахом полевых цветов и травяных отваров. — Это не так. Я думаю, ваша магия всё ещё при вас, но вы не можете удержать над ней полный контроль. Я и матушка смеем предполагать, что она запечатана внутри вашего тела и не может найти выход. Именно поэтому вы можете её не чувствовать. Что-то не даёт ей этого сделать. Матушка полагает, что это могло произойти из-за скопившегося в вас огромного количества тёмной энергии, заблокировавшей магии Огня путь через магические каналы. Я считаю иначе, хоть мои знания в области Тёмных искусств пока что малы. Не мог случиться такого рода диссонанс на пустом месте. Это правда, что Магия сама по себе разумна, но она не может по собственной воле лишать кого-то своего дара. Мне кажется, что здесь не обошлось без постороннего вмешательства, — уверенно изложила свои мысли Герц, мягко положив ему на плечо руку и несильно сжав тонкими пальцами. — Получается, если я найду того, кто мог заблокировать мою магию, я смогу заставить его вернуть всё на свои места? — выйдя из глубокого ступора и перестав невидящими глазами смотреть на горящий огонь в камине, медленно пробормотал Лайт, в котором, подобно бессмертному Красному фениксу, воскресла надежда снова творить огненные чары. — Я так и не поблагодарил тебя за спасение моей жизни. Прими мою глубочайшую благодарность. Если бы не ты и твоя великодушная матушка, я бы испустил последний вздох, — сквозь обжигающие слёзы, застилающие глаза, благодарно улыбнулся он целительнице, не без помощи которой он смог подняться на гудящие ноги и добраться, как неуклюжий оленёнок, до комфортного кресла. — Это только моё предположение. Вы точно не помните, как оказались на лесной опушке? — накидывая ему на плечи принесённый цветастый плед, в который он с радостью закутался, негромко спросила Элеонора, по мановению руки подогрев травяной чай в фарфоровом чайнике и не видя, с какой горькой завистью он смотрел на её ворожбу с огнём. — Нет. В голове пустота. Не могу взять в толк, кому могло понадобиться сотворить со мной этот ужас. Я знаю, что всем невозможно нравиться, но я не сделал ничего плохого, чтобы заслужить такую жестокую участь. Я пережил немало покушений на мою жизнь, но второй раз подряд за один месяц...как будто я чем-то прогневил Мрачных богов, — вытерев из уголков глаз врученным платком катящиеся по щекам слёзы, совсем упавшим голосом ответил Лайт, боясь нарушить своё хрупкое душевное равновесие под весом разом навалившихся на него проблем, — несомненно, многим будет выгодно, если я исчезну. Я для Светлых и даже Тёмных, как кость в горле, мешающая им дышать. Где бы я ни находился, за мной всегда следуют неприятности. Может, меня действительно кто-то в роду проклял? — Не думайте о себе так плохо! Тот, кто оставил вас здесь умирать, утратил последнюю человечность! Всем известно, что Гиблый лес не место для заблудившихся путников. Здесь обитают не только создания мрака, но и Полночный Зверь! — с жаром воскликнула Герц, когда он с недоумением посмотрел на неё, зажимая между ладонями тёплую чашку и вдыхая лёгкий запах трав. — Полночный Зверь? — непонимающе уточнил Лайт, подняв брови и сделав пробный глоток. — Он много десятков лет терроризирует здешний лес. При виде него лесные жители и даже злобные твари пускаются в бегство, а потерявшиеся в лесу светлые маги становятся его жертвами. Вам невероятно повезло, что в ваших жилах течёт тёмная магия и Полночный Зверь не тронул вас, — с благоговейным ужасом почти шёпотом поведала Элеонора, добавив в свою чашку ложку текучего мёда и сделав глоток горячего напитка. — Ты сказала, что нашла меня на окраине леса. Ты не боишься одна бродить по лесу, зная, что в нём водится этот Полночный Зверь? — с поселившейся в душе неясной тревогой спросил Лайт и озарившая лицо светловолосой девушки горькая улыбка ввергла его в полное недоумение. — Он не тронет меня, ведь в моих жилах течёт темный дар. Моя матушка...она тёмная ведьма из некогда знатного рода, испокон живущего здесь. После её брака со светлым магом без знатной родословной, она нарушила семейный запрет на брак с чужаком и весь род впал в немилость Тёмного Ковена, царствующего на Западе. Когда мне был только год, Полночный зверь напал на моего отца и загрыз его, когда он собрался отправиться в ближайшую деревню за лекарем, чтобы вылечить меня от врождённого недуга. Матушка долго отходила после тяжёлых родов и мало передвигалась по замку. Она умоляла отца не ходить по темноте и дождаться восхода солнца, но мою жизнь он ценил больше, чем свою. На утро он не вернулся и вскоре наши слуги нашли в чаще лесе его останки. Моя мать в ту роковую ночь потеряла горячо любимого мужа, а я своего неузнанного отца. Она была долго безутешна и строго-настрого запретила мне в тёмное время суток покидать отчий дом. Я — это всё, что у неё осталась в память о моём почившем отце. Это она научила меня основам магического лечения, чтобы я могла спасать жизни, а не забирать их. Сколько себя помню, я и матушка живём в этих краях в единении с природой. У нас в замке проживает малый штат прислуги и некоторые вещи приходится делать самой, но я не жалуюсь. А как обстоит жизнь в императорском дворце? — справившись с появившимися слезами в золотистых глазах, неловко перевела тему разговора Герц, надкусывая ароматно пахнущую тыквенную булочку и не поднимая с пола взгляд. — Каждый сезон во дворце устраивается бал, где играет прекрасная музыка и танцуют аристократы в дорогих одеждах и украшениях, перемалывая всем присутствующим косточки и распивая восхитительное вино из дворцовых кладовых. Повседневные будни ужасно скучны и однообразны. Одни занимаются охотой, либо верховой ездой, другие ведут за сервированными столами благородные и остроумные беседы с шутками и заумными суждениями, наслаждаясь изысканно приготовленной поварами пищей. Если быть до конца откровенным, я бы при первой же возможности сбежал оттуда, но мой титул и обязанности не позволяют мне этого сделать, — с какой-то невысказанной грустью поделился своими наблюдениями Лайт, следуя примеру внимательной собеседницы и откусывая кусочек от свежей, буквально тающей во рту выпечки. — Как бы мне хотелось хоть единожды побывать за пределами Чёрного леса... — с чуть печальной интонацией сказала Элеонора, как будто бы обращаясь сама к себе.       Лайт, как никто другой, понимал, какую сильную и глубокую боль переживает его юная спасительница, в раннем детстве потерявшая отца, которого ей так и не удалось узнать. Чувство невыносимой и застарелой тоски по матери, с которой он проводил больше времени, чем с собственным отцом, завладело его сердцем и всколыхнуло старые шрамы в душе, которые навсегда останутся с ним. — Получается, ты никогда не была по ту сторону Тёмных земель? — не без малого удивления после трагичного рассказа златовласой девы уточнил Лайт, которому ни разу не доводилось находиться на подконтрольной только тёмным магам территории. — Мы с матушкой не бедны. Мы занимаемся продажей редких горных трав и лекарственных отваров. Матушка ежегодно посещает праздничные приёмы, но меня с собой не берёт. Она сказала, что представит меня высшему обществу в день моей инициации, как Тёмной. Она наняла прислугу из местных жителей, проживающих в близлежащих деревнях, но они надолго здесь не задерживаются. Магия замка не защищает чужаков от неподвластных нам сил Тьмы, обитающих тут задолго до появления первых представителей нашего угасающего рода. Не все, кто обладает чёрной магией, соглашаются подолгу работать в замке и каждый год мы принимаем на службу заблудившихся в лесной чаще магов, которые не могут найти своё место среди Светлых. Знаете, Гиблый лес хоть и кажется бескрайним, но он лишь малая часть Запретных земель. Скажу вам по секрету, однажды, когда матушка ушла в горы на три дня за травами для снадобий и зелий, я втайне выбралась из замка, накинув на себя чары иллюзии. Мне хотелось увидеть других людей, кроме матери и немногословной прислуги. Жители небольшой деревни, расположенной на отшибе Чёрного леса, не узнали меня, приняв за путницу, заплутавшую в здешних краях. В тот день в деревню приезжали из-за моря купцы. Они сокращали путь через Мёртвый лес и останавливались на ночлег в деревнях. Побыв там день и купив понравившиеся товары, я вернулась под впечатлением обратно в замок, но моя матушка опередила меня. Она была очень недовольна моей тайной вылазкой в деревню. Она говорила, что я буду в опасности, если кто-нибудь раскроет моё происхождение. Люди недолюбливают и чураются Тёмных, потому что мы другие. Матушка смилостивилась и позволила мне изредка посещать деревни, а я поклялась больше не покидать без её ведома родной дом. Мне очень хотелось бы познать мир за верхушкой многовековых елей, но моё место здесь, потому что тут моя семья. Господин Лоулайт, а у вас есть родные люди, кроме вашего достопочтенного супруга? — с мимолётной улыбкой на лице вспомнила Элеонора, но затем перевела беседу в другое русло, чтобы не бередить старые раны. — Моя матушка пять лет назад отошла в Потусторонний мир и до недавнего времени моя семья состояла из младшей сестры и отца. Но я больше не принадлежу правящему роду Восточной империи. Теперь мой дом там, где находится мой муж, император Запада, — с неприкрытой тоской произнёс Лайт, почувствовав на своих плечах тяжёлый груз ответственность за сохранение шаткого мира между Востоком и Западом. Уткнувшись взглядом в колыхающую гладь чашки, в которой он видел своё искажённое изображение, он сделал несколько больших и быстрых глотков, чувствуя неловкость за своё неуёмное любопытство. — А какой сегодня день? — опомнившись, задал он интересующий его вопрос, подняв покрасневшие после слёз глаза на удивившуюся златокудрую деву, которая на миг задумалась. — Я нашла вас в День зимы и три дня вы пролежали без сознания. Сегодня день Чёрного Самхейна, господин Лоулайт, — с вежливой интонацией просветила его Элеонора, которая стушевалась при виде его ошеломлённого выражения лица, — с вами всё хорошо?       Внезапно Лайту вспомнилось, как старая наставница покойной матери, которая в детстве ворчала на него и говорила, что из него вырастет непутёвый Тёмный, упомянула при нём однажды, что в День зимы природа начинает затихать и медленно готовиться к предстоящей спячке. Только те, кто быстр и жарок, как живой и очищающий огонь, могут заполнить всё вокруг себя согревающей энергией и противостоять суровой и холодной зиме. Когда начинались Зимние ночи, приходило время борьбы за выживание. При горькой мысли о том, как он из последних сил отчаянно цеплялся за ускользающую жизнь, его начало мутить.       В памяти калейдоскопом всплыли воспоминания о зимних вечерах, когда перед сном его мать вместо сказок на ночь рассказывала ему всевозможные истории, которые ей приходилось по его просьбе повторять больше одного раза. Лайт ясно помнил, как в одну из таких бессонных ночей она сказала ему, что в день Самхейна в людском мире открываются Врата Бездны, откуда на свободу до самой зари выпускались Зимние духи и полчища незваных гостей. Завеса между мирами истончалась и наступало Безмолвие. Во время недельного празднования поминались усопшие родственники, духи которых навещали живых и до рассвета свободно бродили на земле. В праздник мёртвых и смерти, знаменующий начало зимней и тёмной половины года, Тёмные устраивали крупные и массовые шабаши с грандиозным пиром и пылающими кострами, на которые мог прийти без приглашения любой чёрный колдун. В священный праздник проводились свадебные церемонии и обряды инициации молодых магов Тьмы, которые могли на свой страх и риск пройти опасное испытание в лесу со стихийными духами, не лишёнными своего коварства. В случае проигрыша смельчаки расставались со своей жизнью, а в случае победы становились обладателями сакральных знаний. В детстве всё, что было связано с тьмой и смертью, казалось ему пугающим и какое-то время он втайне от служанок сбегал из своих покоев, незаметно пробираясь в родительскую спальню, чтобы проверить, живы его родители или нет. В одну из таких вылазок его поймал с поличным собственный отец, притворившийся до его прихода спящим и не внемлющий несвязному для маленького ребёнка лепету в качестве оправдания. После той ночи и сурового разговора за стенами императорских покоев о неподобающем для принца благородных кровей поведении, ему было запрещено в ночное время покидать свои покои без важной надобности. Безжалостные и обидные слова рассерженного его своевольной выходкой отца, прозвучавшие в тот день, до сих пор стоят у него в ушах. — Ты ничего не путаешь? Празднование Самхейна должно начаться через неделю... — сглотнув образовавшийся в горле ком, с нотками нарастающей паники переспросил Лайт, глаза которого растеряно забегали из стороны в сторону, — я помню, как Эл говорил мне, что день его рождения как раз попадает на Самайновскую ночь. — Всемилостивые боги, нет! Только не это...Если я сейчас здесь, — неожиданно вспомнив о том, что во дворце никто не знает о его местонахождении, его охватил праведный ужас, — о, Мёртвые боги, за что вы так жестоки со мной? Если императора уже поставили в известность о моей пропаже, страшно представить, что творится во дворце! — Вы можете написать вашему супругу письмо и изложить в нём причины вашего отсутствия, — видя, как он безуспешно пытается встать с кресла и после нескольких провальных попыток падает в него обратно с досадным выражением лица, спокойно поразмыслив над сложившейся непростой ситуацией, предложила разумный вариант Герц, долив из фарфорового чайника горячей жидкости. — Я ни в коем случае не хотел усомниться в твоих блестящих способностях в врачевании, но ты просто не знаешь моего супруга! Как только он прознает, что меня нет во дворце, он будет обеспокоен моим исчезновением и ужасно зол на меня! Он запретил мне покидать дворец без на то его дозволения. Боюсь даже представить, как он отреагировал на это известие... — стиснув пальцами подлокотник кресла, с нотками страха в голосе объяснил Лайт, прикусив от нервного напряжения нижнюю губу. — Могу ли я спросить, почему вы склонны думать, что ваш супруг будет преисполнен гневом на вас? — с долей непонимания поинтересовалась Элеонора, которая ввиду своего юного возраста ещё не ведала об обратной и неприятной стороне брака. — После покушения на мою жизнь он усилил защиту дворца. Я очень сомневаюсь, что до моего мужа сможет дойти послание, минуя все установленные им лично защитные барьеры. Если даже допустить мысль, что письмо сможет попасть ему на стол, Ватари может счесть его подозрительным и пройдёт немало времени, пока оно будет проверено на наличие каких-либо тёмных заклинаний или ядов, — сокрушённо покачав головой, с нерадостным смешком изрёк Лайт, начав кончиками пальцев массировать виски и пытаться на ходу придумать иной способ добраться до императорского дворца, предполагая, что водный маг уже отдал приказ начать вести полномасштабные поиски, — хоть я и являюсь его младшим супругом, я также стал его верноподданным, который обязан безоговорочно исполнять волю монарха. — Ваш брак не основан на любви и взаимопонимании? — нахмурив брови, с недоумением вопросила его спасительница, не видевшая за широкой кроной прямых и высоких елей с тёмной хвоей реалий этого бренного мира. — Между Западной и Восточными империями задолго до моего рождения велась негласная и бесконечная война. Ни одна правящая династия не желала прекращать эту затянувшуюся битву, — прикрыв глаза и откинув голову на спину кресла, негромко начал говорить Лайт, поплотнее кутаясь в шерстяной плед, чтобы хоть немного согреться, — не хочу углубляться в историю противостояния наших империй и скажу главное. Я должен был после отца взойти на престол и единолично править Восточной империей, но в один день решение государя изменилось и я был лишён права наследования. Мне неведома причина, побудившая отца отречь меня от царского престола, но я подозреваю, что он задолго до моего отбытия в Британию знал, что я был Тёмным. Могу представить постигшее его разочарование от вести, что под его крылом все эти годы рос тёмный маг. Должно быть, его сердце настолько было переполнено ненавистью ко мне, что он решил согласиться на условия владыки Запада и отдать меня под венец. — Господин Лоулайт, вы вступили в династический брак, чтобы укрепить положение Восточной империи? — с праздным любопытством осведомилась Герц, внимательно и со всей серьёзностью смотря на его закутанную в цветастый плед дрожащую фигуру. — Выгодный брак всегда имеет значительный политический вес в императорских семьях. Он служит мотивом установления связи разных государств, как в случае Запада и Востока, — смотря в ответ сквозь застилающие глаза слёзы от чувства мучительного стягивания невидимыми путами его разрывающейся на части коварной тьмой души и проникающего под кожу могильного холода, который пробирал до самых костей, с лёгкой тенью издёвки объяснил Лайт, чуть усмехнувшись уголками рта, — брак по расчёту приносит лишь несчастье, а я просто выполнял свой долг перед народом и короной. У меня с самого начала не было иного выбора. Теперь наши страны зависят друг от друга и брачный союз помог сгладить многолетнюю вражду между империями. Так я вначале думал, пока мне не открыли глаза. — Элеонора, можешь подложить больше дров в камин и раздуть огонь? — слегка стучащими зубами попросил он, жадно допив остатки травяного чая в чашке и посмотрев на облицованный мрамором камин, в котором вовсю полыхали сухие дрова. — Вам холодно? — с немалым беспокойством в голосе спросила Герц, поднявшись с дивана и протянув ему в трясущиеся руки новую и доверху наполненную горячим чаем чашку. — Д-да...никак не могу согреться, — холодными губами выдавил из себя Лайт, с благодарной полуулыбкой поднеся ко рту фарфоровую чашку и отпив пару глотков, блаженно прикрывая глаза. — Вы поистине храбрый и добрый души человек. Благодаря вашему поступку жители обеих держав смогут спокойно жить и их не затронут проблемы высшей знати, — бросая готовые к растопке поленья, которые сразу же стало лизать оранжевое пламя, искренне проговорила Элеонора, чьи ярко-красные губы тронула лёгкая улыбка. — Вы, господин Лоулайт, кажитесь мне сильным и достойным магом, по воле Небес попавшим в трудную ситуацию. Ваша борьба за жизнь, когда я вместе с матушкой залечивала ваши раны, поразила меня. Вы, как истинный представитель народа Огня, отвоёвывали себе место под солнцем, не смотря на своё тёмное происхождение. Это заслуживает глубокого уважения. Я тоже не буду сдаваться и когда-нибудь осуществлю свою заветную мечту! — обратив на него взор выразительных глаз цвета золота, решительно заявила девушка, сжав кулаки и упрямо вздёрнув курносый нос, напомнив ему своим видом куницу. — Прозорливая и воинственная Ангробода, не брось на произвол судьбы отважного воина Огня. Молю тебя, одари его священным огнём, что творится из самой глубины сердца. Пусть он ярко пылает в его груди, подобно неукротимому пламени, рвущемуся наружу из вен, покуда власть его над стихией не окрепнет вновь! — повернувшись лицом к висящей над огромным камином картине с изображением белокожей женщины с густыми каштановыми волосами, заплетёнными в длинную косу, негромким шёпотом с закрытыми глазами взмолилась целительница, опустив голову вниз.       Борясь с распространяющимся по телу чувством холода, Лайт устремил свой взгляд на красивую и внушающую страх женщину, чьи искривлённые в снисходительной усмешке губы были цвета гнилой вишни. Подняв глаза вверх, он наткнулся на кроваво-красные глаза, наполненные вековой мудростью, тихой яростью и загадочным потусторонним светом. Её белое, как первый выпавший снег, длинное одеяние было украшено различными подвесками из перьев и чьих-то острых клыков. Он заметил на её широких плечах наброшенную шкуру убитого зверя. Она была похожа на грозную и устрашающую воительницу, которой оружие в руке было роднее, чем умение вышивать иглой полотна или ночи напролёт прясть пряжу. — Кто она? — тихим и ровным голосом узнал Лайт, неотрывно смотря на портрет кровожадной и хладнокровной женщины, которая как будто смотрела с полотна в самую душу. — Это Ангробода. Она является могущественной колдуньей и свирепой воительницей всех девяти кланов Волков. По легендам, она обитает глубоко в Железном лесу и умеет оборачиваться волчицей, — вернувшись на своё место и пододвинув к нему поближе корзинку с миндальным печеньем, волнительно поведала Герц, с удовольствием надкусывая тыквенную булочку, — я помолилась ей за вас. Тем, кто не пал духом в трудный час, она всегда внемлет и благоволит. — Благодарю, что даже после недопонимания, возникшего по моей вине, ты не отвернулась от меня и даже помолилась за меня. Хоть я и исповедую другой Пантеон Богов, никто и никогда раньше не делал для меня такого. Не могу представить, как мне отблагодарить тебя, — негромко рассмеявшись, с появившейся слабой улыбкой на губах произнёс Лайт и затем попробовал на вкус круглое печенье с кусочками миндаля, — очень вкусно. Элеонора, в вашем замке есть карта Тёмных земель? — В кабинете матушки должна храниться, но зачем она вам, господин Лоулайт? — прекратив есть и встретившись с ним глазами, с заминкой спросила Элеонора, крепче стиснув пальцами ножку чайной чашки. — Мне нужно вернуться во дворец, пока моё отсутствие не привело к катастрофическим последствиям, — убеждённый в собственных словах Лайт допил душистый чай и аккуратно поставил пустую чашку на блюдце, — раз я не могу отыскать способ дать знать своему мужу, где я нахожусь, мне не остаётся ничего другого, кроме как самостоятельно выбраться из Запретных земель и пересечь границу. — Путь до границы с землями Западной империи долог и пешим ходом занимает не меньше трёх дней. Вы не слышали, что я вам говорила в самом начале? Чёрный лес не самое безопасное место в такое время даже для тёмных магов. Скоро наступят сумерки и немудрено в поздний час повстречать Полночного Зверя. Моя совесть не может позволить вам в вашем нестабильном состоянии покидать замок. Вы ещё до конца не оправились от нанесённых вам ран, — твёрдо настаивала на своём Герц, упрямо сомкнув губы и нахмурив тонкие брови, — простите мою грубость, но вы едва стоите на ногах и я уже молчу о том, что вас знобит! Отправившись в путь, вы можете получить воспаление лёгких и слечь с лихорадкой. Все мои усилия отправятся в Ничто, включающее в себя Всё! — Я искренне благодарен за твою помощь, но на мне лежит большая ответственность. Ты ещё слишком юна и не знаешь, как трудно угодить старшему супругу, особенно если он самый могущественный маг на всём континенте, — тяжко вздохнул Лайт с мелькнувшей тоскливой усмешкой на губах, — с моей стороны верхом наглости будет, если я попрошу тебя снова помочь мне, Элеонора? — Это не может подождать до утра? Вы совсем слабы, господин Лоулайт. Физические нагрузки могут отрицательно сказаться на процессе выздоровления. Завтра моя матушка вернётся из гор и мы вместе найдём выход из этого затруднительного положения, — пыталась уговорить его остаться до восхода солнца Герц, обеспокоенно глядя ему в глаза. — Это не терпит отлагательств. Время идёт на минуты. Я не хочу пугать тебя и наговаривать на моего супруга и Повелителя, но нет ничего более устрашающего, чем преисполненный гневом император Запада. Небеса содрогнутся от его ярости и низвергнут на землю проливные дожди, а море взбунтуется. Я не хочу, чтобы суда терпели кораблекрушения, а простой люд содрогался от ударов молний, — серьёзно заявил Лайт, с содроганием вспоминая оглушительно гремящие неистовые раскаты грома и ослепительные непрерывные вспышки молнии в затянутом тёмными тучами небе. — Коль я не могу отговорить вас от опасной затеи, я лишь могу поспособствовать её осуществлению, — с проигравшим видом заключила Элеонора, грациозно поднимаясь с красного дивана и расплавляя складки на своём песочного оттенка платье, — я распоряжусь подать карету и собрать вам в дорогу еды. Вам предстоит неблизкий путь, господин Лоулайт. Когда вы достигнете границы между Западной империей и Запретными землями, что вы будете делать? — Император Лоулайт очень необычный человек. Он ни перед чем не остановится в достижении своей цели. Меня не покидает чувство, что он найдёт меня, где бы я ни был. Мы навечно с ним крепко связаны священными узами брака, но древняя магия Чёрного леса может скрывать меня от всевидящего взора владыки Запада. Думаю, как только я ступлю на территорию Светлых, он почувствует моё присутствие и прибудет за мной, — скрыв за фарфоровой чашкой мимолётную тёплую улыбку, поделился своими рассуждениями Лайт, ловя на себе задумчивый взгляд светловолосой девушки, которую сумели поразить его слова, — я не останусь в долгу, Элеонора, и буду рад увидеть тебя на Зимнем балу в честь празднования Йоля в своём дворце. — Благодарю за приглашение, но матушка не отпустит меня на торжество в самое сердце Светлых земель, — с грустным лицом выдохнула Герц, закрывая витражное окно, за которым на землю медленно опускались сумерки, — но я буду рада, если вы будете поддерживать со мной связь и писать мне письма. — Непременно, но твоё присутствие на Зимнем балу уже решено. Твоё общество прекрасно скрасит этот унылый светский раут со знатными вельможами и лизоблюдами, ищущими расположения императорской семьи. Мой царственный супруг наверняка захочет отблагодарить тебя и твою матушку за спасение моей жизни. А с госпожой Герц позволь мне уладить этот вопрос один на один. У меня есть то, что может её заинтересовать и на корню поменять её отношение к твоему затворническому образу жизни. Осмелюсь сказать, что ваш славный род сможет снова занять твёрдую и выгодную позицию среди тёмной знати, — допивая травяной чай и ставя пустую чашку на блюдце, уверенно решил Лайт, сталкиваясь взглядом с радостными глазами своей спасительницы, которая готова была чуть ли не запрыгать от счастья, но воспитание не позволило ей совершить столь детскую выходку.       Неожиданно позади него раздался шорох открываемой двери и, обернувшись назад, Лайт увидел стоящего в дверном проёме юношу с взъерошенными рыжими волосами, который был на голову выше и на пару лет старше младшей Герц, наградившей вступившего в гостиную посетителя приятной улыбкой из-под опущенных ресниц и взмахом руки поманив его к себе. Перед тем, как приблизиться к златовласой девушке и почтительно склонить перед ней голову, он задержал на нём изучающий взгляд ярких голубых глаз, которые всего лишь на мгновение приняли зелёный оттенок и снова вернулись к своему истинному цвету. При взгляде на статного юношу в чёрной хлопковой рубашке, заправленной в кожаные штаны, обострённое шестое чувство подсказало, что он не может быть простым человеком. От него так и веяло опасностью. Быстро разорвав зрительный контакт, длившийся меньше секунды, он отвёл глаза в сторону и поплотнее запахнулся в цветастый плед, до сих пор ощущая эфемерный холод. — Миледи, повар спрашивает, во сколько подавать ужин, — почтительно доложил голубоглазый юноша, в присутствии которого он начал чувствовать сильный дискомфорт, как будто вся его сущность противилась нахождению с ним в одной комнате, — ваш гость уже очнулся и пребывает в добром здравии? — Господин Лайт чувствует себя намного лучше и готов вернуться домой. Пусть подадут как можно скорее карету к главному входу и повар соберёт в дорогу запас провизии. Можешь идти, Густав, — добавив немного металла в голос, отдала приказ Герц, неотрывно наблюдая за тем, как слуга поднялся на ноги и, напоследок наградив его долгим, липким взглядом, бесшумно покинул гостиную, прикрыв за собой дверь. — Почему ты так холодна с ним, если испытываешь к нему тёплые чувства? — с лукавой интонацией поинтересовался Лайт, замечая, как покраснели кончики ушей юной целительницы, тряхнувшей длинной копной волос цвета зрелой пшеницы. — С чего вы взяли, что Густав мне нравится? Он наш слуга и у меня нет к нему никаких чувств, — со смущением пролепетала Элеонора, прошествовав между белоснежных колонн, разделяющих спальню с гостиной, и открыв большой платяной шкаф с резными дверцами. — Интуиция. Она меня редко подводит. Уверен, когда ты не видишь, он смотрит на тебя с обожанием в глазах и чуть ли не виляет невидимым хвостом, лишь бы ты одарила его хоть каплей своего внимания, — искоса смотря на что-то ищущую в высоком шкафу из красного дерева золотоволосую деву, размышлял вслух Лайт, — любовь может вдохновлять людей на самые безрассудные поступки и безжалостно уничтожать их. Она поистине опасна и велика, делая людские сердца мягкими и подверженными низменным страстям. — По вашим словам выходит, что любовь есть идеальная западня, в которую люди вступают по доброй воле? — вернувшись в комнату с перекинутым на руке шёлковым тёмно-бордовым плащом с мехом голубой лисы на подкладке и сапожками на невысоком каблуке, сделала вывод Герц, помогая ему подняться из бархатного кресла. — Совсем недавно я думал именно так, пока по воле судьбы не ступил под своды храма рука об руку со своим правящим супругом. Тот день стал переломным в моей жизни. Признаюсь честно, его сила убеждения и настойчивость отчасти послужили свершению бракосочетания, — натягивая на ноги кожаные сапоги с белым мехом, с меланхоличной ностальгией проговорил Лайт, вспоминания трагичные и судьбоносные события, случившиеся с ним за пару недель до свадебной церемонии, — я был связан по рукам и ногам долгом перед своей страной и раскрытием моей настоящей сущности, весть о которой в правящий дом могла привести по моему возвращению в Восточную империю к смертной казни. Волей-неволей, этот брак спас мою жизнь. — Вы говорили, что ваш брак с императором Запада случился по политическим соображениям. Что заставило вас пересмотреть ваши взгляды на любовь? — с нетерпеливым любопытством спросила Элеонора, осторожно протягивающая ему в руки пару кожаных перчаток. — Я надеюсь, что то, что я тебе скажу, останется нашим маленьким секретом и об этом больше никто не узнает. Я не уважаю людей с языком без костей, — сурово произнёс Лайт, пристально посмотрев на кивнувшую в ответ светловолосую девушку, которая напоминала ему своим неуёмным желанием всё познать самого себя в юные годы, — император Лоулайт многослоен, как лук. Чем больше я узнаю его, тем больше у меня рождается вопросов. Он прекрасный правитель и военачальник, прославившийся великими завоеваниями и победоносными политическими играми на мировой арене. Он смел, амбициозен и не знает слова «нет». Он получает всё, чего хочет. Остаётся только удивляться, как такой могущественный маг Светлой стороны и первый человек на Западе, слава о мудрости и расчётливости которого идёт впереди него самого, смог влюбиться в такого человека, как я. — Выходит, владыка Запада женился на вас по любви? — с доброй усмешкой подвела итог Герц, когда он накидывал на плечи предложенный плащ цвета крепкого красного вина с глубоким меховым капюшоном. — Даже великие подвержены этому безумному чувству, Элеонора, — со вздохом согласился Лайт, вцепившись в руку целительницы, как утопающий в спасительный плот, ведь каждое движение в сторону выхода стоило ему неимоверных усилий, — мой благоверный очарован мной и сильно влюблён меня. Он говорит, что я любовь всей его жизни. Вода и Огонь схожи с любовью и враждой. Они две противоборствующие стихии, как я и мой царственный супруг. Мы с ним обладаем не только отличными векторами магии, но и по-разному смотрим на жизнь. Сказать по правде, до встречи с ним я был уверен, что моё сердце жёстче камня и никогда не познает сладкий яд любви. Когда я вижу его, сердце как будто находит покой и все мои сомнения, тревоги и страхи тут же уходят прочь, теряя для меня былую значимость. Рядом с ним у меня появляется невиданное ранее желание свернуть горы. Он смог заставить меня пересмотреть жизненные ценности и увидеть всё под совершенно другим углом. — Моя матушка однажды сказала, что людям свойственно испытывать чувство любви к тем, кто лишён этого бесценного дара. Это приводит к гибели тех несчастных, которым было дозволено познать вкус любви, — неспешно спускаясь вместе с ним по широкой каменной лестнице, украшенной на каждом лестничном пролёте лебедиными статуями, негромко изрекла Элеонора, чьи медового цвета волосы красиво переливались в свете горящих на стенах факелов, — ваш достопочтенный супруг кажется мне способным на теплоту человеком, для которого вы всегда будете на первом месте. Он лишён дурных предрассудков о невозможности брачного союза между Тёмными и Светлыми. Это заслуживает уважения. Пусть удача не перестаёт освещать яркими лучами его правление, и брак ваш будет крепок и долог! — Пусть слова твои дойдут до Мёртвых богов... — низким шёпотом вторил своей собеседнице Лайт, степенно ступая на большой внутренний двор замка, вымощенный мраморными плитами, и натыкаясь блуждающим взглядом на вырытое в правом крыле небольшое озеро с плавающими в нём чёрными лебедями с блестящими в свете заходящего за горизонт солнца оперением.       Ему не хотелось этого признавать, но какая-то часть него совершенно не хотела уезжать из этого удивительной красоты замка с неприступной каменной стеной и устремлёнными в небо высокими башнями с остроконечными пиками, из врубленных в них витражных окон которых можно было с удовольствием созерцать великолепный горный пейзаж и полной грудью вдыхать свежий смоляной воздух. Удивительно, но именно в самом сердце Тёмных земель его душа смогла обрести недолгий, но долгожданный покой. Хоть ему ещё предстоит отыскать того, кто вознамерился отправить его в Иной мир, для начала нужно самому в древних свитках по чёрному колдовству, оставшихся в наследство от матери, отыскать способ наладить связь со своим природным элементом, покуда поселившийся в нём холод не начал глубоко пускать в его тело корни. Столько лет отторгая свою тёмную суть, он умудрялся выживать и усилием воли подавлять желание разрушать всё вокруг. Он боялся однажды потерять контроль над своей смертоносной магией и превратиться в дикого Тёмного с пустой оболочкой и мёртвым сердцем. Он канул бы в Небытие. — Миледи, карета подана, — обратившись к златовласой деве, с низким поклоном доложил рыжеволосый юноша, вырывая его из потока размышлений. — Какие будут ваши дальнейшие указания? — нейтральным тоном спросил слуга, когда они приблизились к ожидающей их появления в парадном входе карете, обитой алым бархатом с позолотой и запряжённой четвёркой вороных коней с белоснежной гривой. — Густав, заботу о господине Лайте я доверяю тебе. Я хочу, чтобы ты отправился с ним в путь как можно быстрее и довёз до границы с Западной империей в целости и сохранности. Я надеюсь, что ты не подведёшь моих ожиданий, — сдержанно распорядилась Герц, скрывая свой участившийся пульс за маской холодного равнодушия. — Вам нужно беречь своё здоровье. Смею надеяться, что вы будете следовать моим советам и скоро восстановите силы. Для меня было большой честью познакомиться с вами. Знайте, что двери нашего дома всегда будут для вас открыты, — с искренней улыбкой сказала на прощание Элеонора и, развернувшись, молчаливо направилась к парадной лестнице замка. — Позвольте вам помочь, — расторопно предложил Густав, вместо кучера распахнув дверь кареты и подав ему руку, помогая подняться на подножие, — путь до границы с государством Светлых займёт всю ночь, если ехать без остановки. Не волнуйтесь, наш конюх запряг самых быстрых скакунов. Моргнуть глазом не успеете, как мы будем на месте. — Густав, вы хорошо ориентируетесь в здешних местах? — не без доли волнения в голосе поинтересовался Лайт, забравшись внутрь кареты и усевшись на бархатном сидении, на котором стояла большая плетёная и накрытая белой скатертью корзина. — Я родом не из Тёмных земель, но за годы моего проживания и служения семье Герц эти края стали мне родными. Я знаю тут каждый камень. Вам не стоит беспокоиться об этом. Я хорошо вижу в темноте. Уже вечереет. Пора отправляться в путь. Советую вам вздремнуть и не растрачивать понапрасну силы, как говорила вам миледи, — успокаивающе улыбнувшись уголками губ, уверенно убедил его в своей компетенции голубоглазый юноша, вселяющий ему неясное беспокойство. — Я, непременно, воспользуюсь вашим советом. Позаботьтесь обо мне, господин Густав, — с лживой дружелюбной интонацией сказал Лайт, почувствовав, как по коже пробежали мурашки от пронзительного взгляда раскосых глаз слуги, в которых на мгновение скользнуло нечто опасное и зловещее.       Как только рыжеволосый юноша закрыл дверцу, в карете, внутри обитой красным бархатом и украшенной золочёной резьбой, повисла гробовая тишина, нарушаемая только его тихим дыханием и лошадиным фырканьем, доносящимся до него с незашторенного окна, из которого он видел застывшую в дубовых парадных дверях замка удаляющуюся фигуру Элеоноры Герц, махающей на прощание платком и с трогательной улыбкой провожающей тронувшийся с места экипаж, который выехал из распахнутых ворот на широкую подъездную дорогу, ведущую извилистой дугой вниз по склону высокой горы, сплошь покрытой старинным сумрачным лесом. Карета быстро катилась по каменной дороге, увозя его всё дальше и дальше от окружённого и сокрытого в самой глухой чащобе леса туманом Лебединого замка, где его непостоянная тёмная магия была тиха и спокойна, как водная гладь, и миролюбива, как небо без единого облака над головой.       Посмотрев на большую корзину с собранной ему в дорогу едой, Лайт чисто из любопытства приподнял край кристально-белой скатерти и, заглянув внутрь, увидел много вкусно пахнущей и всё ещё тёплой выпечки. Его губы сами собой раскрылись в слабой улыбке. Совершенно незнакомая до сегодняшнего дня девушка, которая впервые видела его, была к нему так внимательна и добра, что у любого другого человека такое поведение могло вызвать подозрение, но только не у него. Он видел, что душа её была светла и чиста, хоть в её жилах и течёт кровь Тёмных. Она по духу была такой же, как он. Жертва своего проклятого дара, вынужденная жить в глухом лесу с самого рождения в изоляции во спасение чужих жизней. Даже самому злейшему врагу нельзя пожелать подобную тягостную участь.       Ему самому Мёртвые боги в день становления тёмным магом пророчили принести процветание, либо разруху и вечный хаос в мир людей. Его магия Тьмы, сорвавшаяся, как обезумевший пёс, с цепи, вызовет стихийные бедствия и буйство природы. Это приведёт к массовой гибели людей по всему миру и поставит под угрозу существование человечества. Он помнил пугающий шёпот и леденящий душу смех незримого для людского глаза Короля Богов смерти, как будто это было вчера.       Став пленником собственного тела в одной из дальних и поглощённых огнём комнат императорского дворца, Лайт рухнул на ватных руках и ногах на мраморный пол, пачкая его кровью и задыхаясь от попавшего в лёгкие дыма. Капающие изо рта капли крови стали соединяться друг с другом и вырисовывать на мраморных плитах магическую пентаграмму в виде пятиконечной звезды в круге, словно некто невидимый управлял магией Крови, что было под силу только высшим чернокнижникам. Как по чьей-то воле линии, нарисованные на полу его жертвенной кровью, ярко вспыхнули и тело пронзила острая, нестерпимая боль, от которой из глаз мгновенно брызнули слёзы. Он хотел позвать на помощь, но не мог выговорить ни слова из-за перехватившего охрипшего горла спазмов. Он не мог пошевелить даже пальцем, как будто был намертво привязан прочными путами к каждому лучу сияющей алым цветом пентаграммы. В ушах громко зашумела кровь и тогда он увидел, как из пентаграммы начал появляться густой, чёрный туман. Он клубился и медленно двигался, как грациозная пантера среди зарослей, в его сторону, опутывая в первую очередь онемевшие ноги и прилипая, как липкая грязь на подошву обуви, чтобы в последствии переместиться на руки и туловище, подобно паучихе-ткачихе любовно обматывая его обездвиженную тушку в чернильную паутину. Он чувствовал на себе чужой внимательный и плотоядный взгляд, будто бы он сам был главным блюдом на званом ужине. Его сердце затрепетало от страха, когда сотканный из абсолютной тьмы туман облепил, как узда вытянутую морду коня, приоткрытый рот и проник внутрь его горла. Подобно лежащему в постели больному с сильным жаром, он отчаянно бился, пытаясь сбросить с себя незримые и твёрдо удерживающие его на месте путы, пока магия беспросветной Бездны захватывала каждую клеточку его тела, бесследно уничтожая на пути к бешено стучащемуся в груди сердцу всю светлую энергию. В тот роковой момент он услышал пророческие слова, которые он никогда не сможет забыть. ...Когда сын Ненависти и сын Ярости догонят дитя, рождённое от союза Солнца и Луны, небесные светила навеки погаснут и мир окутают вечные холод и тьма. Зима Ветра, Меча и Воина принесёт свирепые ураганы и ледяные ветра, снег будет падать не переставая и небо будет заволочено непроглядной мглой. Бессмертные вырвутся на свободу и будут отравлять злобой человеческие сердца. Великие казни обрушатся на смертных и эхо кровавых битв будет греметь повсюду. Целые народы из дикой ярости начнут уничтожать друг друга и брат пойдёт на брата. Жестокие лютые морозы будут убивать всё живое и ужасные порождения Тьмы наводнят землю, разбудив от колдовского сна древнее зло, томящееся в заточении Царства вечного покоя. С наступлением Дня мирового возмездья Зверь Погибели, что есть символ бесконечности и грядущего конца мира, отравит ядом своим воды морские и от груза массивного тела его гигантские волны с немыслимой силой хлынут на брег песчаный, погружая целые Империи глубоко под воду. Под раскаты грома и вспышки молний земля всколыхнётся и расколет сушу две части, образуя бескрайнюю пропасть, куда безвозвратно канет Всё. Кромешная темнота навсегда поглотит Свет и только принц Тьмы может восстановить нарушенный баланс мировых сил. Легендарным мечом с острова Яблок пронзит он чёрное сердце властителя Трёх священных реликвий, что открыть Врата в мир Богов смерти и вызвать из Мёртвой завесы Дракона Ночи намерен. На чашу весов Судьбы перед неподкупным судьёй, для кого открыты смертные души, положит он своё бьющееся сердце. Коль помыслы его будут чисты и верны людям, прольётся кровь и воскреснет Древо Жизни...       Лайт не прекращал попыток растолковать изречённое хозяином Пустоты зловещее пророчество, которое он надеялся, что никогда не сбудется. После его вступления в ряды тёмных магов, против которых ему с раннего детства внушали бороться и защищать силы Добра, он больше не знал, кто он теперь такой. Наследный принц Восточной империи, некогда обладавший магией Света или Тёмный, которому уготовано Проклятыми богами разрушить до основания людской мир. С того судьбоносного дня тьма не переставала пытаться озлобить его сердце, искушать его чистую и не запятнанную дурными помыслами душу причинить хорошим людям, окружающим его во дворце, сильную и невыносимую боль, заставить их страдать и завидовать его новой небывалой силе. Каждый день он слышал соблазнительный безликий шёпот, обволакивающий его сознание и забирающийся в самые глубокие уголки подсознания, пробуждая скрытые страхи и переживания за семью, которой он мог навредить бесконтрольной чёрной магией, вытягивающей из него все жизненные соки.       Однажды ему не хватило силы воли обуздать коварную тьму внутри себя и безлунной ночью по его вине она вырвалась наружу, унеся в загробный мир жизнь невинной служанки, приставленной матерью прислуживать ему. Лайт ясно помнил ту волну ледяного ужаса, накрывшую его с головой, когда от одного лишь прикосновения меньше, чем за минуту, девушка надрывно захрипела и схватилась рукой за сердце, смотря на него широко распахнутыми от страха глазами, в которых читалась немая мольба. Она не успела даже издать жалобный крик, как замертво упала на пол и не подавала признаков жизни. Вся его тёмная сущность ликовала. Упав на колени перед безжизненным телом мёртвой девушки с открытым в крике ртом, он испытывал неведомое раньше мрачное удовольствие и его губы сами собой расплылись в победоносной улыбке. Наступившую тишину в комнате нарушил его собственный звонкий смех, который незаметно сменился слезами и истошным криком. Именно в тот момент его увидела пришедшая на шум матушка, в испуге застывшая в дверях и в неверии смотрящая на него полными печали и сочувствия глазами. Лишь тогда он с опозданием осознал, что его всего била дрожь, а руки не прекращали трястись над ещё тёплым телом жертвы его тёмного дара. Весь масштаб случившейся беды обрушился на него, как ушат холодной воды. С той поры Свет для него утратил просветление и праведность, а Тьма стала видеться милостивой и спасительной.       Императрица Востока незамедлительно приняла меры для сокрытия следов его преступления, дав указания проверенным людям подстроить всё, как несчастный случай, и уничтожить все нити, которые могли привести к нему, как к убийце. На следующий день она убедила отца, что хочет его познакомить со своими дальними родственниками, проживающими на юго-западе Восточной империи и недолго погостить у них. Император не мог отклонить чудесную мысль любимой супруги, показавшейся ему хорошей возможностью отослать их подальше и в более безопасное на тот момент место, чем Восточная столица, в которой начались смутные времена. Он вместе с матерью отправился в неизведанную и загадочную землю, которая соединяла обширные степи и равнины провинций Восточной империи. Ходили легенды, что в Запретном городе, окружённом исполинскими лесами и закрытом от всего мира горной стеной, давным-давно жил Громовой дракон, грозный рёв которого мог вызвать сход лавины на маленькие горные деревни. Испокон веков на той священной земле обитали просветлённые и могущественные тёмные маги, которые могли устроить разрушительное цунами и землетрясение, пробудить от спячки древние вулканы и даже повелевать смертоносными ураганами. Представ во дворце перед четырьмя тёмными мастерами, он чувствовал себя под весом их величественной и могучей ауры слабым и беспомощным детёнышем тигра, который хотел позорно спрятаться за сохраняющей ледяное хладнокровие матерью, утешающе гладящей его по голове. После рассказа о предшествующих их появлению событиях, матушка молила мага Огня принять его в ученики и помочь управлять тёмными способностями. Он хорошо помнил сканирующий и изучающий взгляд старого мастера с длинной серебристой бородой и суровыми серыми глазами, согласившегося обучить его Тёмным искусствам, как когда-то его мать. По сей день он в точности исполняет все наставления своего учителя, обучившего его повелевать не только магией Тьмы и энергией Цинь, что порождает чистый Огонь, но и стрельбе из лука, боевым искусствам, медитации и азам чёрного врачевания. Когда тревожные мысли начинали одолевать его разум или внутренняя тьма вновь оскверняла помыслы, отравляя душу, он применял изученные техники и возвращал себе прежнюю гармонию союза души и тела.       Лайт не говорил заболевшей после поджога дворца матери, взявшей на себя обязанность вбить ему в голову три правила выживания Тёмных и их нерушимые законы, что иногда он слышал у себя в сознании чей-то скрипучий голос с каркающим смехом. Спустя пять бессонных ночей он пригрозил неизвестному собеседнику, любившему подшучивать над его промахами в начертании тёмных символов или правильном произношении заклинаний на мёртвом языке, явиться перед ним или в противном случае он воспользуется полученными знаниями и тогда поклоннику земных яблок придётся очень туго. Его воинственные слова и серьёзный для подростка вид, наверное, сильно позабавили невидимого шутника, поскольку он долго не мог избавиться от гула в ушах, вызванного чужим безудержным хохотом на грани истерики.       На следующую ночь его разбудил странный шум в комнате со стороны открытого окна, из которого в выделенную ему комнату проникал свежий горный воздух. Кутаясь по самый нос в одеяло, он почувствовал, что в спальне стало намного холоднее. Повернувшись в сторону, откуда были слышны чавкающие звуки, он увидел молодого человека с тёмными длинными волосами и чернильными крыльями, с которых время от времени сыпались на пол пушистые перья. В мёртвенно-бледных руках с чёрными острыми когтями незнакомец сжимал красное яблоко. Должно быть, нежданный гость сорвал его с растущего под окном яблоневого дерева, на котором всегда после сбора сочных плодов чудесным образом вырастали новые. Обладатель пугающих глаз с жёлтой радужкой и алым зрачком представился ему как шинигами по имени Рюук, прилетевший на землю из мира Богов смерти. Он не сразу сумел сбросить с себя оцепенение, вызванное внезапным появлением Бога смерти, о котором совсем недавно читал запретную главу в трактате по чёрной магии и руководству по вызову потусторонних сущностей.       Откинув одеяло и опустив ноги на деревянный пол, Лайт с осторожностью приблизился к вольготно сидящему на оконной раме шинигами, с интересом наблюдающему за ним и смачно жующему сорванное яблоко. Его врождённое любопытство ко всему необычному победило призыв здравой логики и инстинкта самосохранения держаться от опасного порождения Пустоши подальше. Он храбро посмотрел в страшные сияющие глаза Бога смерти и приветливо улыбнулся, протянув для рукопожатия руку с самыми тёмными намерениями, ведь это была прекрасная возможность испробовать пагубную силу его прикосновения и не запятнать честь рода, выходцы из которого ничто и никого никогда не боялись. Шинигами расплылся в широкой ухмылке, больше всего напоминающей звериный оскал, и, со скоростью света доев яблоко вместе с огрызком, крепко вцепился своей когтистой рукой в его ладонь, с самодовольным видом демонстрируя, что разгадал его тёмный замысел.       Лайт понял, что магия Смерти не действовала на того, кто давно считался мёртвым. Когда они закончили обмен рукопожатием, от которого у него на ладони остались неглубокие порезы, он спросил, истинный ли это вид Бога смерти и почему он прилетел именно к нему. Ответ Рюука ввёл его в недоумение. Шинигами с насмешливым смехом сказал, что те смертные, что узрели когда-то давно его истинный облик, пали наземь от разрыва сердца. Богам смерти было запрещено их предводителем появляться перед людьми в первозданном виде. Он был меньше удивлён наложенным Королём шинигами запретом, чем настоящей причиной его встречи с Рюуком. Бог смерти, обладающий бессмертием, на самом деле умирал от скуки и своего обыденного существования в кругу себе подобных. Он стал жестикулировать руками и жаловаться ему на то, что в Пустоте нет таких вкусных яблок и людских развлечений, как в мире людей, и что его недавняя инициация сумела впервые за долгие столетия вдоволь его позабавить. С довольным видом шинигами заключил, что он понравился ему и отныне будет повсюду следовать за ним, наблюдая за устраиваемым им хаосом, пока Король Богов смерти не призовёт его обратно.       Выплывая из далёких воспоминаний, Лайт прикрыл скатертью полную корзину, с грустью понимая, что у него напрочь от смутного беспокойства на душе отбит аппетит. Сцепив пальцы на коленях в замок и прикрыв глаза, демонолог откинул голову на мягкую спинку сидения кареты в попытке очистить разум и избавиться от нечёткого, тревожного чувства, зашевелившегося у него в груди, стоило ему на миг вообразить, что страшная судьба, уготованная всем жителям планеты, может произойти из-за него. Он догадывался, что в пророчестве говорится именно о нём, ведь неспроста ставший хранителем Бестиария Рюук величает его ледяным или тёмным принцем. Он не готов отдать свою жизнь на жертвенный алтарь во имя спасения человеческой расы. Он не записывал себя в безрассудные герои, которые готовы пожертвовать собой ради благой цели. Он был, есть и навсегда останется лицемерным и самовлюблённым эгоистом, дорожащим своей шкурой. Не для того он столько лет постигал тайны природных элементов, чтобы стать агнцем на убой. Он твёрдо решил сделать всё от себя зависящее, чтобы сдержать внутри себя силу Тьмы и не дать ей погрузить мир в кромешную темноту.       Больше всего на свете сейчас Лайта волновала предстоящая встреча с разгневанным императором Запада, который с большой вероятностью расценил факт его долгого отсутствия сродни жестокому предательству. Вариант с похищением и требованием выкупа, первый пришедший ему в голову, не мог быть осуществлён в виду усиленного рунной защитой дворца и увеличившимся количеством дворцовой стражи. Ещё слишком был свеж в памяти откровенный и отчасти пугающий разговор со светлым магом о плачевных последствиях его ветреного характера и поиска кого-то другого на стороне. Никогда доселе ему не было настолько страшно за чью-то погубленную жизнь, чем за свою собственную. За все свои прожитые годы он не встречал человека сильнее, хитрее и могущественнее, чем владыка Запада, который, не ведая жалости, может отнять жизнь того отчаянного глупца, вознамерившегося покуситься на чужую собственность. Он повидал достаточно пролитой крови и больше не допустит напрасных смертей.       Интересно, если дедушка был бы жив, обрадовался бы он тому, что его наречённым стал представитель народа Воды? Лайт не позволял себе о таком думать, но навязчивые мысли то и дело посещали его пытливый ум. Бывший император Востока был бы горд им, зная, что его старший супруг прославил себя за годы правления, как несравненный лидер и военный гений, готовый развязать войну с Восточной империей, чтобы быть всегда с ним? Правильно ли он поступил, польстившись уговорами белого мага об исполнении вендетты убийце его матери и признанием в любви в обмен на жизнь с ним до конца своих дней? Сможет ли он прожить с императором Лоулайтом душа в душу до самых седин, как его покойные дедушка и бабушка? Станет ли Эл его единственной любовью длинной в жизнь? — Нрав ли важен? Лицо важней? В зеркале красота, но что там за ней? В доспехи оденься, отбрось шёлк прочь. Оглянись, бой идёт, день идёт и за ним ночь. Осень сменится зимою...— тихо начал напевать Лайт, смотря в окно кареты на заходящее солнце, освещающее последними лучами широкую крону многовековых деревьев, с ветки на ветки которых резво перепрыгивали белки в поисках съестных припасов на зиму и перелетали чёрные дрозды. — Быть с вами рядом, мне не уйти. Жизнь прожить без сомнений. Небо высоко и полно любви. Закалить сердце сталью, дух укрепить. Время, словно меч, что может вас убить. Жизнь идёт, оглянуться нам не удастся. Небо высоко, любовь важна для всех. На лице жизни след, любовью жизнь полна...— с тяжёлым грузом на душе тихо пропел он, отчётливо слыша, как кони шли крупной рысью, погоняемые рыжеволосым кучером, на оголённой шее которого он ещё в замке заметил висящее украшение с белоснежными клыками.       Какого же было его удивление, когда карета резко остановилась посередине лесной дороги, с обеих сторон окружённой тёмно-зелёными могучими елями и соснами, препятствующими попаданию в лесную чащу солнечного света. Если бы не внезапная остановка экипажа на половине пути, он бы подумал, что уже прибыл в пункт назначения. Не прошло и минуты, как дверца кареты была открыта голубоглазым юношей с чересчур серьёзным лицом, в чьих глазах плескались тревога и опасение. С напряжением посмотрев в сторону, откуда они приехали, словно присматриваясь к чему-то вдали, рыжеволосый слуга с решительным видом бесцеремонно схватил его за руку и силком вытащил из салона кареты, пропуская между ушей его изумлённый и рассерженный вскрик. Приложив руку на его рот и прижав палец к своим губам, Густав призвал к молчанию и закрыл глаза, как будто став к чему-то прислушиваться. — За нами отправились в погоню двое всадников и вопрос времени, когда они нагонят нас. Птичка мне на ухо нашептала, что в замок семейства Герц прибыли люди, служащие Ковену Тёмных Магов Запада и сейчас они вытягивают из миледи информацию о вашем местонахождении. Они не смогут причинить ей вред на территории Чёрного леса, но не в интересах семьи Герц лишний раз переходить дорогу высшей знати Тёмных. У нас с вами мало времени. Я не знаю, кто вы такой и зачем миледи спасла вас, но я обязан ценой собственной жизни выполнить её приказ. Я поведу всадников по ложному следу, но для этого вам придётся мне довериться и положиться на меня, господин Лайт, — с металлическими и рычащими нотками в голосе сказал Густав, убрав руку с его лица и внимательно смотря ему в глаза в ожидании ответа. — Не могу представить, зачем я мог понадобиться Западному Ковену, но у меня абсолютно точно нет ни малейшего желания это выяснять. Единственное, что я хочу, так это поскорее вернуться к своему мужу, — отбросив прочь набежавшую на краткий миг тень сомнения в правдивости слов голубоглазого слуги, убеждённо заявил Лайт, сдерживая нервную дрожь. — Время поджимает, Густав. Как вы предлагаете выпутаться из этой патовой ситуации? — с неровно бьющемся сердцем от раздирающего душу переживания о возможной встрече с тёмными аристократами в день, когда чёрная магия повсюду достигает своего апогея, поинтересовался он у рыжеволосого юноши, который повернулся в сторону густых зарослей можжевельника и оглушительно свистнул, пугая сидящих на высоких ветвях растущих близко друг к другу деревьев сов и филинов, которые заухали и захлопали крыльями. — Позвольте представить вам Альберта, моего незаменимого помощника во время охоты, — с гордостью познакомил Густав со скоростью ветра выбежавшим из-за можжевельника небольшим зверьком белого окраса с маленькими округлыми ушами, у которого было длинное тело, вытянутая шея и хвост с чёрным пятнышком на конце. — У меня к тебе огромная просьба, мой давний друг. Проведи безопасной тропой этого господина до заброшенного дома лесоруба. Оставайся с ним до моего возвращения, хорошо? — поглаживая пальцем за пушистым ухом маленького хищника, ловко забравшегося на плечо голубоглазого слуги, попросил об услуге его проводник, пристально глядя в тёмные глаза лесного охотника. — Простите, что прерываю столь трогательный момент воссоединения друзей, но позвольте мне прояснить некоторые детали. Вы хотите сказать Густав, что собираетесь передать роль провожатого вот этому горностаю, который, судя по всему, лучше вас ориентируется в лесу и которому я должен доверить свою жизнь? — скрестив руки на груди, язвительно узнал Лайт, от обуреваемой им злости сузив глаза, на мгновение ставшими красного цвета. — За кого ты меня принимаешь, мальчик? Мне глубоко безразлично, что юная Герц благоволит тебе. Я никому не позволю так с собой обращаться! Если ты не в силах исполнить волю своей госпожи, то так бы сразу и сознался в трусости! Можешь прямо сейчас возвращаться обратно в замок, а до границы Чёрного леса я доберусь без твоей помощи! — не хуже ядовитой змеи прошипел он в недоумённое лицо рыжеволосого юноши, молниеносно поднявшись по ступеням кареты и забрав оттуда собранную в путь корзину с ароматно пахнущей выпечкой. — Господин Лайт, во имя трикстера Локи, что на вас нашло! Я не хотел вас оскорбить или чем-то обидеть. Я просто выполняю приказ миледи. Всевидящий Один, куда вы идёте?! Дорога к границе со Светлыми землями находится в другой стороне! Господин Лайт! — с полной воздуха грудью крикнул ему в спину сердитый Густав, когда он сошёл с протоптанной от колёс лесной дороги и, не замедляя шага, без капли сомнения ступил на извилистую и ужасно узкую тропу, едва различимую из-за бесконечно длинных теней, отбрасываемых стройными елями с тёмным цветом коры, которые препятствовали попаданию лучей заходящего за хмурые горы закатного солнца.       Решительно и с негодованием продвигаясь всё дальше и дальше по тенистым тропам чащи мрачного и недружелюбно настроенного к незваным путникам леса, который как будто был готов навсегда поглотить любую заблудшую в него душу, Лайт то и дело возвращался к мысли, правильно ли он на самом деле поступил, в порыве злости решив пойти не по длинной и проторенной к границе с Западной империей дорогой, как советовала молодая целительница, а сэкономить драгоценное время и запутать след посланникам Тёмного Ковена Запада, выбрав более краткий путь? Сумеет ли он до темноты преодолеть большую часть пути и где-нибудь переждать ночь без возможности сотворить огонь или зажечь освещающую сферу? Кто в здравом уме и в позднее время безрассудно ринется в холодный, неприветливый лес, когда во время Чёрного Самхейна тьма становится как никогда совершенной в своём коварстве и зле?       Покачав головой и отбросив все сомнительные мысли прочь, Лайт прибавил шаг и морально приготовился к новому незабываемому путешествию в своей жизни на неизведанной земле, богатой разнообразной растительностью и живностью в виде крадущейся за кустарниками с волчьей ягодой лисицей и прячущихся под красно-жёлтыми опавшими листьями ежами. Судьба явно решила снова испытать его на прочность, раз забросила в самое гиблое и опасное место, куда даже тёмные маги направлялись только по крайней надобности. Перебирая пальцами серебряную цепь ожерелья с камнем, он раздумывал над тем, почему местные жители не назвали дремучую чащу, в которой пропадают люди, Лесом Смерти? Идя меж тропинок высоких и мрачных сосен всё глубже в бескрайний лес, доверившись развитому шестому чувству, бывший заклинатель огня не сразу заметил, что больше не слышал позади себя окриков слуги семьи Герц и недовольное ржание лошадей. Лишь его сбивающееся с нормального ритма от быстрой ходьбы с нелёгкой ношей в руке дыхание разбивало воцарившуюся в лесной чаще подозрительную тишину.       Забредя в еловую рощу, мало освещённую лучами закатного солнца, Лайт приметил, что промозглый, гуляющий по округе ветер перестал качать ветви искорёженных неведомой силой и устремлённых в небо деревьев, в прохладной тени которых лежали большие и маленькие валуны, давно покрытые зелёным мхом. Внимательно оглядываясь по сторонам, чтобы нечаянно не столкнуться лицом к лицу со злобными обитателями Гиблого леса, демонолог продолжил двигаться вперёд, пока силы ещё не покинули его подуставшее тело и не началось с наступлением сумерек повсеместное празднество тёмных сил. Кроме тихого шелеста осенних листьев, падающих с меняющих свой окрас деревьев на пружинистую под ногами землю, больше не было слышно никаких посторонних звуков, словно всё вокруг в одночасье вымерло. Громкое и заставшее его врасплох карканье, доносящееся откуда-то сверху, резко нарушило лесную тишину и заставило его резко остановиться, настороженно осматриваясь вокруг. Медленно подняв голову высоко вверх, он увидел сидящего на толстой ветке могучей сосны чёрного как смоль ворона, захлопавшего своими широкими крыльями и уставившегося прямо на него, склонив голову набок. По поверьям тёмных магов, вороны могли не только уносить в мир Мёртвых души погибших, но и быть предвестниками страшных бед. Это был очень плохой знак. От досады и собственной невезучести стиснув зубы, он устремил взор своих ставших угрожающих красных глаз на глухо каркающего старого ворона, который вскоре раскрыл крылья и улетел на другую ветку дерева. Он знал, что перспектива рассстаться с жизнью в этом угрюмом лесу была столь же высока, как и тот факт, что ему не откуда было ждать помощи. Ему самому нужно преодолеть долгий и нелёгкий путь, чтобы вернуться живым на Туманный Альбион. — О любви мне нашепчите. Этих объятий мало уже. Скажите, что хотите прочь увести. Снова бьют в сердце ваши ошибки. Я так не хочу любить, но сердце всё равно твердит, что вы — моя судьба, — чтобы не погрязнуть в мрачной меланхолии, негромко напевал себе под нос Лайт, никуда не сворачивая с ведущей в сторону живописных гор лесной тропинки и в глубине души надеясь, что светлый маг сумеет разыскать его раньше двух всадников, по словам Густава, пришедших в Лебединый замок по его душу. — Скажите, что любите один только раз. Не дайте сказать первым, ведь я так хочу, чтоб вы вновь моё имя назвали. Жажду всем телом вкусить ту любовь, что вы даровали. Кто-то верил, что всем правит любовь, но так ли это? — закончил он петь на грани шёпота, думая о том, что не может подобрать нужных слов, которые могли бы правильно описать все оттенки его чувств к магу Воды, ставшим всего лишь за несколько месяцев негасимым ярким маяком Света, помогающим ему не заблудиться и отыскать обратный путь из тёмной мглы, в которой он с головой тонул.       Нежданно Лайт заслышал вдалеке потрескивание веток и шорох листвы, доносящийся до его слуха из темнеющих зарослей ракитника, куда отходила от дороги, по которой он всё время шёл, ориентируясь по зарубкам на деревьях, узкая и едва приметная тропа, на которую со всех ног выскочил маленький и до смерти напуганный оленёнок с коротким хвостом и пятнами на спине. У него ещё даже не начали расти рога, как у взрослых особей. Наткнувшись взглядом больших карих глаз на его застывшую невдалеке фигуру, оленёнок пришёл ещё в больший ужас и быстро стал пятиться назад, неуклюже перебирая тонкими задними ногами. У него создалось впечатление, что лесной зверь испугался его намного больше, чем того, кто с низким гортанным воем гнался за ним по запаху. Навострив острые уши и загнанно посмотрев сначала в сторону густых зарослей, а затем на него, оленёнок побежал сломя голову в противоположную сторону, откуда он выпрыгнул, посчитав гонящегося за ним хищника пострашнее человека.       Каково было его неподдельное изумление, когда с разницей в несколько минут из непроходимых зарослей выбежал крупный чёрный пёс охотничьей породы с лоснящейся шерстью и налитыми кровью глазами. Втянув носом воздух, словно дикий волк, гончая уже была готова ринуться вслед за своей умчавшейся далеко вперёд добычей, в тело которой она собиралась с удовольствием вонзить свои жёсткие зубы, как вдруг повела ушами и медленно повернула страшно оскаленную морду с большими белоснежными клыками прямо к нему. Лайт застыл на месте соляным столбом и постарался не делать резких движений, которые могли бы в глазах появившегося на его пути свирепого пса выглядеть как проявление агрессии. Ему хорошо была видна усеянная большими и устрашающими клыками раскрытая в приглашении пасть охотничьего пса, с которой на землю обильно капала тягучая слюна. Верный друг любого охотника в лесных угодьях был безумно голоден, о чём говорили сузившиеся на нём горящие адским огнём глаза. Никогда раньше он не встречал такую необычную породу, которую какой-нибудь заскучавший аристократ завёл бы для псовой охоты на лесное зверьё в своих обширных землях. Перед ним стоял не неизвестной масти пёс, массивными передними лапами вспахиваемый землю, а дикий зверь, которым двигала лишь жажда убийства.       Лайту казалось, что громкий стук его неистово стучащегося сердца был далеко слышен всем спрятавшимся в укромных местах животным и птицам. Когда он пытался успокоить свой бешеный пульс, глубоко вдыхая свежий лесной воздух, кровь гулко стучала в висках, закладывая уши. Внушающий своими немалыми размерами страх чёрный пёс, застывший в полумили от него и явившийся как будто бы из глубин Ада, приценивался к потенциально новой жертве, облизывая языком свою зловонную пасть. Если он соберётся напасть, то у него будет мало шансов за считанные секунды увернуться от когтистых мощных лап, которыми его могут разорвать на части, как тушку кролика. Быть может, он и есть Полночный зверь, о котором предостерегала его в замке юная Герц? Если это действительно прославленный ужас Гиблого леса, он не должен напасть на него, ведь в его крови течет магия Тьмы. Гончую, по-видимому, долго не брали на охоту и намеренно морили голодом, раз она с поистине зверским аппетитом рассматривает его кандидатуру в качестве обеда. Может, он сумеет утолить чувство голода ищейки вкусной выпечкой?       Не в силах адекватно отыскать выход из сложившейся и чрезвычайно опасной ситуации из-за парализовавшего его на месте чувства глубокого страха и первобытного ужаса, от его взора ускользнуло, что уходящее за горизонт солнце, разукрасившее небо красно-оранжевым цветом, давно скрылось за верхушками деревьев и на его место без единой сияющей звезды в темнеющем небосводе взошла полная луна, осветившая всё вокруг мягким и неестественным голубым светом. Из поля его зрения перед лицом смертельной опасности пропали огромные, прозрачные клубы серого тумана, опустившиеся на безмолвный лес. — Ты проиграл, Фобос. Над тушей загнанного оленя уже чествует свою победу Деймос. Если не поторопишься, придётся лакомиться жалкими остатками, — неожиданно из-за стелящегося, словно гибкая змея, по зелёной траве серебристого тумана, сквозь который ничего не было видно, послышался красивый бесстрастный голос, принадлежащий владельцу обернувшегося на зов своего хозяина чёрного пса, вскоре скрывшегося с его поля зрения за плотной туманной завесой.       Когда беспочвенно возникший из ниоткуда загадочный туман, поглощающий свет от успокаивающей и завораживающей голубой луны, высоко сияющей в тёмном небе, стал рассеиваться, Лайт с неровно колотящимся в груди сердцем, грозящимся выпрыгнуть из бренного тела, увидел выступившую из холодного призрачного тумана худощавую фигуру мужчины с ниспадающими на лоб иссиня-чёрными гладкими волосами, прикрывающими серебристую маску с прорезями для глаз, что скрывала половину его лица. Владелец странного пса, что умчался куда-то прочь, длинными паучьими пальцами сжимал тисовый посох с извивающейся во всю длину змеёй с распахнутой пастью, вершина которого венчалась чёрным камнем. С величественной статью ступая по ставшей в миг жухлой траве при помощи тонкого резного посоха, окутанный туманом незнакомец, от которого веяло во все стороны леденящим и жутким холодом, целенаправленно направлялся к нему, не сводя всепроникающего взгляда малиновых глаз с его испуганного лица под глубоким капюшоном тёмно-бордового плаща.       Все его развитые за годы путешествий инстинкты кричали о том, что он должен быстрее уносить ноги от приближающегося ему навстречу черноволосого мужчины в длинной до земли тёмно-фиолетовой тунике с серебристой по краям вышивкой и пристёгнутой на плечах золотой брошью чёрной мантии из добротной ткани. Гулким колоколом в его висках с новой силой застучал участившийся пульс, стоило незаметно оказаться на расстоянии вытянутой руки с остановившемся чужестранцем, от одного присутствия которого по его спине пробежал ледяной озноб. Его голову некстати посетила мысль, что лучше бы он героически погиб в когтях охотничьего пса, чем стоял под пробирающим до самых костей взором пары миндалевидных глаз, глядящих на него пристально и слегка презрительно. — Приношу свои глубочайшие извинения за мою непослушную зверушку. Время увеселительной прогулки закончилось и, должно быть, она сильно напугала вас? — обратив на него взгляд магнетических глаз, в которых отражалось багряное пламя, с непроницаемым выражением болезненно бледного лица вполне добродушным тоном спросил темноволосый мужчина в то время, как вертящиеся в голове слова застряли у него на языке. — Испуг настолько сильный, что вы не можете проронить ни слова? — абсолютно спокойно задал новый вопрос мрачный незнакомец, пробуждающий в нём неясный и идущий откуда-то изнутри порыв убежать как можно дальше и схорониться где-нибудь под землю. — В-ваш питомец застал меня врасплох и напугал. У него был до ужаса голодный вид, — сумел тихо выдавить из себя в ответ Лайт, в голове лихорадочно просчитывая варианты направления, куда он мог бы в любую секунду пуститься в бегство. — Вы правы, у моих любимцев проснулся воистину волчий аппетит, стоило мне спустить их с цепи. Вы не пострадали? — с обманчиво участливым видом поинтересовался высокий мужчина с мертвецки белой кожей, которая как будто никогда не видела тёплых солнечных лучей, но прекрасно контрастирующая со светящимися в лунном свете волосами цвета ночи. — Н-нет, я в порядке. М-мне уже пора идти, — дрожащим голосом произнёс Лайт, не поднимая взгляда на совершенно невозмутимого странника, ничего не выражающее лицо которого говорило, что прогулка в самой глухой и тёмной чаще леса, где водятся жуткие порождения темноты, была для него обыденным развлекательным занятием. — Вы не боитесь во мраке ночи ходить по проклятой земле? Перспектива во цвете лет быть съеденной его обитателями вас не пугает? — безэмоционально вопросил с пустым выражением лица чужестранец, как только он собрался обойти его стороной и возобновить свой путь к виднеющимся вдали высоким горам со снежными шапками, где могли находиться шахты или пещеры, в которых он мог бы переждать ночь. — Эти места мне хорошо знакомы и жители леса не причинят мне вреда. Благодарю за ваше беспокойство, благородный господин, — как на духу солгал Лайт, стараясь не смотреть на черноволосого мужчину, который молчаливо изучал в нём каждую деталь. — Охота очень доблестное и полезное дело, но на пустой желудок блуждать по лесу грешно. Возьмите и угостите ваших чудесных собак чем-то более вкусным, чем мясо лесных зверей. Нельзя прерывать круг Жизни. Уже стемнело и я ужасно тороплюсь. Ужасной вам ночи, — с напряжённой улыбкой, искривившей дрожащие губы, медовым голосом пропел он, не поднимая головы поставив перед чужеземцем плетёную корзину с выпечкой и став медленно отходить назад.       Оказавшись на безопасном расстоянии от любителя ночной охоты, змеиный немигающий взгляд которого он ещё долго ощущал на своём затылке, со сбившемся от быстрой ходьбы дыханием Лайт направился туда, откуда изначально пришёл, в глубине души надеясь, что в свете блестящей голубой луны он сможет разглядеть на грубой коре отбрасываемых длинные и изогнутые тени деревьев зарубки и снова выйти на каменистую дорогу, разделяющую Чёрный лес на две части. Чувствуя, что за время блуждания по ночному лесу его щёки стали мёрзнуть, демонолог обхватил себя руками за плечи в попытке унять озноб, от которого зубы начали отбивать мелкую дробь. Он решил сконцентрироваться на том, чтобы не стать мишенью для посланников Западного Тёмного Ковена и бегающих где-то поблизости страшных псов, от одного вида которых его сердце вновь может пропустить удар. Стараясь не сходить со слабо видимой в непроглядной темноте тропе и не потерять из виду нужные с пометками для ориентира деревья, тёмный маг слишком поздно осознал, что полностью затерялся в густом клубящемся повсюду тумане, через серую дымку которого он не мог разглядеть абсолютно ничего впереди себя. Нарастающее плохое предчувствие о тающих прямо на глазах шансах покинуть Гиблый лес, который может в скором времени стать его могилой, не покидало ни на минуту. — Я должен выбраться отсюда любой ценой. Хорошо бы только знать, где именно я нахожусь... — негромко пробормотал Лайт, как вдруг его голос раскатистым эхом огласил окрестности и где-то вдалеке прозвучало воронье карканье. — Здесь слишком тихо... — до ужаса поражаясь загробному молчанию сумрачного леса, вызывающего у него сильное беспокойство и ощущение беспомощности, он медленно стал продвигаться вперёд к своей цели, прощупывая руками тёмное пространство перед собой.       С упавшим духом приходя к невесёлому выводу, что он умудрился заплутать в темноте, Лайт увидел совсем недалеко от себя проблески тусклого белого света, который, подобно калейдоскопу, сменялся зеленоватыми, голубоватыми и оранжевыми оттенками пламени. Ему в голову забрела мысль, что он мог случайно выйти на тропу, ведущую к сходу на пиршество всех Тёмных, живущих в Запретных землях, но вскоре он отбросил её в сторону, ведь на шабашах издавна разжигали большие очищающие костры, а не крохотные огни, больше напоминающие пламя горящей свечи. Раздвинув с осторожностью руками колючие заросли чёрного терновника, твёрдые шипы которого цепляли его плащ и кололи руки, он смог не без труда преодолеть непроходимую колючую стену и ступить на жёсткую траву. Перед его глазами предстало освещённое голубым светом луны обширное безжизненное болото, повсюду поросшее камышом и мхом. Фортуна в эту ночь решила отвернуться от него, раз он сумел угодить в безжалостное ко всему живому болото, со стороны которого до его слуха доносился замогильный шёпот и чьи-то надрывные крики о помощи, от которых мгновенно кровь стыла в жилах.       Повернувшись назад и внимательнее всмотревшись в кромешную темноту, Лайт решил из двух зол выбрать меньшее и с неугасаемой решимостью приблизился к самой кромки болота. Обведя глазами рыхлую почву перед собой, он нашёл крепкую длинную палку, с помощью которой собирался проверять каждый свой шаг, чтобы холодное туманное болото бесследно не поглотило его, как погибших здесь несчастных путников, чьи мертвенные голоса он старался не слушать и отбросить в сторону чувство жалости. Наступив на круглую скользкую кочку, маг Огня принялся прощупывать дно и только тогда, когда палку не начинало сильно засасывать в гнилое болото, перескакивал на следующую кочку, с трудом сохраняя ровное дыхание и баланс тела. Не без усилий преодолев почти половину вязкого болота, он позволил себе ободряюще улыбнуться и уже собрался прыгнуть на следующую кочку, как вдруг его ногу что-то схватило и с силой стало затягивать в болото. Опустив глаза вниз, он увидел костлявую руку, что мёртвой хваткой сжимала его ногу и не давала сдвинуться с места. Отточенным движением ударив палкой по костяной руке, которая скрылась под водой, он не успел перевести дыхание, как с другой стороны кто-то потянул край его плаща, вынуждая по инерции прогнуться назад. Чуть было не потеряв равновесие, он вовремя успел одной рукой сдёрнуть с себя мешающийся плащ, который быстро был утянут на дно болота.       Взглядом затравленного оленя озираясь по сторонам, Лайт с всепоглощающим ужасом смотрел, как на поверхность поросшего зелёным мхом болота выплывают непогребённые мертвецы с пустыми глазницами вместо глаз и увитые мутной тиной. Скопище зловещих мертвецов, давно сгинувших в трясине, начали неповоротливо двигаться к нему со всех сторон, издавая неясное мычание. Осознавая, что без помощи тёмной магии, ему не выбраться из бедственного положения, демонолог создал на раскрытой ладони среднего размера и мощности сферу, сотканную из чёрной энергии, которую запустил в пару ближайших к нему мертвецов. Его чёрная магия только откинула их на несколько метров назад, но не причинила видимого урона. Во время празднования Чёрного Самхейна была велика опасность использовать тёмный дар, который мог опутать своими щупальцами его хрупкую душу и предпринять новую попытку замарать её плохими намерениями, поселив в нём желание убивать и всё уничтожать. Перестав рассматривать идею применения тёмной силы против оживших из своей могилы мёртвых, он принялся палкой отбиваться от тех, кто хотел схватить его за ноги и утянуть на самое дно. Держась за палку в твёрдой почве, он вытащил свою ногу из железной хватки одного мертвеца, как другой сзади внезапно выдернул у него из рук единственное оружие и вцепился в подол чёрного платья ужасно холодными пальцами.       С каждой минутой Лайт всё отчётливее понимал, что силы были не равны и скоро он потерпит поражение без оружия под рукой и невозможности позвать кого-нибудь на помощь. Мёртвые окружили его, как стадо диких волков, и в любой момент могли сбросить в топкое зловонное болото, которое безвозвратно засосёт его, как и тянущих к нему костлявые руки мертвецов, не избежавших злого рока. Раздирая хладными пальцами шёлк платья и хватая его за ноги в стремлении затянуть под ледяную воду, мёртвые не собирались давать ему ни шанса уйти отсюда живым. Его смерть будет скоропостижной и мучительной, ведь чем больше он будет пытаться вырваться, тем сильнее и глубже болото будет неотвратимо его засасывать, пока он не задохнётся под водой от нехватки воздуха. Как бы сильно он не желал умирать, тело было ещё ослаблено после покушения и попытки сопротивления бездонному болоту, которое в любое мгновение могло безвозвратно заглотить его с головой, будут ничтожны и жалки. Тёмный маг сожалел о том, что не послушался Густава, ненароком задевшего его уязвлённое достоинство, и в одиночку отправился к границе со Светлыми землями, не смотря на то, что Элеонора Герц настойчиво отговаривала его от опасной затеи. Он с тяжестью на сердце понимал, что больше не сможет увидеть, как искренне и с любовью Эл улыбается ему, лениво перебирая его распущенные по плечам волосы, как любуется его лицом ониксовыми глазами, излучающими тепло. Он не сможет присутствовать в день, когда его любимая младшая сестра взойдёт на престол и выйдет замуж. Он так и не встретится с заболевшим отцом, которого всю жизнь уважал и на которого равнялся, чтобы поговорить по душам и простить старые обиды. С горьким смехом, переходящим в тихий плачь, он смотрел в лицо своей надвигающейся смерти со знанием, что ещё так много не успел сделать в своей короткой жизни. Теперь было поздно плакать по утерянному времени. Единственное, что приносило ему успокоение, так это скорая встреча в Потустороннем мире со своей горячо любимой матерью, по которой он ужасно скучал все эти годы.       Не успел Лайт должным образом распрощаться с жизнью, как со стороны усыпанного ягодами колючего терновника послышался пронзительный лай, от мощи которого мертвецы замерли и пришли в священный ужас. Не успели мёртвые, целью которых было принять его в свои ряды, переполошиться и вернуться обратно под воду, из зарослей колючего терновника молнией выскочил чёрный пёс с раскрытой пастью, обнажая ряд острых и длинных клыков. В два прыжка оказавшись у кромки болота и вздыбив шерсть, громко и озлобленно зарычал он на обитателей болота, словно хотел распугать их своим страшным видом и свирепым воем. Ещё до конца не отойдя от пережитого шока, демонолог, вытерев со лба капли холодного пота, потерял дар речи. Он бессмысленно смотрел, как полчища мертвецов ушли под воду, выпустив подол его порванного одеяния, и расположившегося у болота знакомого пса, который дёргал ушами и неистово махал хвостом, не сводя с него взгляда пылающих кроваво-красных глаз. — П-почему ты т-тут? — с дрожью в голосе заторможено спросил Лайт повернувшую в его сторону голову гончую, которая положила морду на вытянутые лапы и повела ушами, как будто к чему-то прислушивалась. — Я приказал, — подобно грому в безоблачном небе, раздался из тени деревьев равнодушный голос обладателя пары багряных глаз, которые были холодны, как лёд. — Луна сегодня особенно прекрасна. Я отчасти понимаю ваше желание искупаться в её мягком сиянии, но вы выбрали до ужаса неподходящее место. Совсем неподалёку в кольце гор есть озеро, где не водятся пропавшие безвести люди. Видимо, вам не настолько хорошо знакомы здешние места, — с лёгкой ироничной ухмылкой, изогнувшей изящно очерченные губы, не без насмешки высказался встреченный недавно незнакомец, опирающийся о толстый ствол высокой сосны и держащий в руках деревянный посох, на верхушке которого потусторонним светом сиял чёрный камень. — Б-благодарю, что не ост-тавили меня в беде, — стучащими зубами от проникающего под одежду холода сказал Лайт, схватившись руками за озябшие плечи и стараясь от напряжения в ногах и слабости в глазах не упасть в болото. — Чт-то п-привело вас с-сюда? — едва выговорил он посиневшими губами, про себя раздумывая над тем, как перебраться через болото без подсобного инструмента и почему ему на помощь неожиданно пришёл таинственный чужеземец, от которого у него были мурашки по коже. — Абсолютно ничего. Перепутал тропы. Идём, Фобос, — приказным тоном дал команду своему охотничьему псу темноволосый мужчина, который собрался скрыться в туманной пелене, но медленно обернулся к нешелохнувшемуся любимцу, издавшему недовольное рычание, — что это значит? Ты плохо меня расслышал? Мы уходим.       Долго сверля пристальным взглядом разлёгшегося у мутной воды чёрного пса, который начал мотать мордой в его сторону и тихо скулить, чужестранец, бледное лицо которого на мгновение исказила вспышка ярости, плотно сжал губы и впился в него немигающим взглядом миндалевидных глаз, в которых загорелся зловещий огонёк. Лайт почувствовал, как холодные волны страха и отчаяния неприятно окутали его тело, стоило увидеть приближающегося к кромке болота незнакомца, с губ которого не сходила сардоническая усмешка. С плескавшей в глазах неприкрытой паникой он мысленно взмолился Мёртвым богам, искренне прося отвести от него беду в лице вселяющего ему небывалый ужас мужчины, намерения которого так и останутся для него окутаны тайной. Любитель ночных прогулок под луной, излучающей холодный голубой свет, стукнул своим тисовым посохом по земле, послав по спокойной водной глади болота сильную магическую волну, которая взбудоражила всю округу. Некоторое время ничего не происходило и маг Огня уже было открыл рот, чтобы узнать у молчаливого странника, что он сделал, как внезапно температура в воздухе резко понизилось и стало ещё холоднее. Выдыхая изо рта горячее облачко пара и трясясь от мороза, он изумлённо охнул, когда всё болото медленно стало покрываться толстым слоем прозрачного льда. Растерянно и ошеломлённо смотря на магию льда, сотворенную негаданным спасителем, он увидел, что чёрный пёс осторожно надавил лапой на хрустящий лёд и неуклюже стал подходить к нему всё ближе, низко рыча. Не зная, чего можно ожидать от голодного пса, он стал пятиться назад и чуть было не упал спиной на твёрдый лёд, но подоспевшая к нему ищейка успела ухватиться зубами за изодранный край платья и потянуть его на себя, вынуждая сойти на закованную белым льдом поверхность болота и быть утянутым в сторону берега, где их появления совершенно спокойно ожидал ледяной маг. — Теперь доволен? Луна не будет светить вечно. Найди Деймоса и ждите меня, — приказным голосом, в котором были нотки раздражения, произнёс черноволосый мужчина, наградив взглядом исподлобья опустившего хвост чёрного пса, который стремглав бросился с места и затерялся в густых зарослях терновника. — На моей памяти вы первый смертный, который понравился ему настолько, что сумел снискать его благосклонность. Такое не каждому дано, — с задумчивой интонацией поделился чужестранец, обводя его дрожащую фигуру изучающим взором красных глаз, словно светящихся изнутри. — Д-должно быть, эт-то большая ч-честь. П-примите мою искреннюю б-благодарность. У вас оч-чень хороший п-пёс, — чувствуя сильную слабость и подступающую дурноту, от всего сердца поблагодарил Лайт, всё ещё не до конца веря в то, что сумел живым выбраться из гиблого болота. — Вы замёрзли, — с намёком на удивление в голосе констатировал незнакомец, задержав внимательный взгляд на его холодных губах, которыми он едва шевелил. — Всегда забываю, что люди намного чувствительнее к холоду, чем я, — в задумчивом жесте склонив набок голову, вслух озвучил он свои мысли и, сняв со своих плеч длинную тёмную мантию, закутал его в собственное одеяние, поплотнее запахнув плотную ткань, — вам ещё рано умирать от переохлаждения. Не стоит искушать судьбу. — С-спасибо, но не нужно было. К-как же вы? В-вам правда не холодно? — с чистым недоумением переспросил Лайт, благодарно едва ли не по самый нос кутаясь в мягкую мантию с плеча насмешливо усмехнувшегося странника, которого явно позабавил его простой вопрос. — Я давно не чувствую холода, что нельзя сказать о слабом и подверженном болезням человеческом теле, — с горечью ответил темноволосый мужчина, прищурив безжалостные красно-малиновые глаза, от вида которых поневоле по позвоночнику пробежало стадо мурашек. — Могу я узнать ваше имя? — испытующе смотря на него сверху вниз, хладнокровно поинтересовался его спаситель в то время, как он душил в зародыше вернувшееся сильное желание убежать от него прочь, испытывая неудобство от нахождения в катастрофической близости рядом с незнакомым мужчиной. — Лайт Ягами, — с нервной дрожью представился Лайт, необдуманно сказав первое, что пришло ему неясным порывом в голову. — Твои слова на удивление правдивы, смертный, но отчего-то твоё лицо кажется мне знакомым. Никогда не жаловался на память, — жёстко подцепив ледяными пальцами его подбородок и заставив поднять голову, чужеземец принялся вертеть её из стороны в сторону, скрупулёзно рассматривая, как будто хотел отыскать на его недоумённом лице что-то, известное только ему одному. — Ягами Лайт. Интересное руническое сочетание, но само имя мне ни о чём не говорит. Вы родом не отсюда и у меня возникает вопрос. Что могло понадобиться столь нежному цветку в этой обители Ужаса и Мрака? Тут водится немало хищников и созданий Ночи, что могут проглотить вас и даже не подавиться. Зачем гулять в проклятых местах, где душа легко может отделиться от тела? — с полыхающими в ночи малиновыми глазами всматриваясь в его вытянутое от страха лицо, которому он с большим трудом придал спокойное выражение, глубоким бархатистым голосом спросил мужчина, возвышающийся над ним, как каменная скала. — Я впервые вас вижу и благословлю Небо, что оно сниспослало вас на мой терновый путь, — расплывшись в притягательной улыбке, робко проговорил Лайт, когда незнакомец убрал прохладные пальцы с его лица. — Чёрный лес — единственный путь в Светлые земли. Мне жизненно необходимо попасть туда и как можно скорее. Если я не попаду на территорию Западной империи, случится ужасная беда, — с волнением признался Лайт, не видя смысла обманывать человека, который спас его от верной гибели, — как я могу отблагодарить вас за вашу доброту? — Что ты можешь предложить тому, у кого есть абсолютно всё? Славу? Богатство? Величие? — без эмоций в голосе вопросил смотрящий на него свысока мертвенно спокойный мужчина, чьи тонкие губы тронула жёсткая усмешка. — Это вы мне скажите. Я в неоплатном долгу перед вами, — неуютно потоптавшись на месте и бросив короткий взгляд на бледно сияющую в небе голубую луну, чуть слышно прошептал Лайт, действительно не зная, что в его незавидном положении он может в качестве признательности за спасение жизни дать взамен серьёзно разглядывающему его меланхоличное лицо чужестранцу, чьи багровые глаза загорелись задорным огоньком. — Думаю, я знаю, как вы можете отдать мне долг, — с непоколебимой увереннстью в собственном решении протянул черноволосый мужчина, на чьих притягательных губах порхала, как бабочка, самодовольная усмешка. — Идёмте, Цветочек, я отведу вас в самое безопасное место Чёрного леса, — внезапно схватив за тонкое запястье цепкими пальцами, больно впиваясь ногтями в кожу, его спаситель величавой и твёрдой поступью с силой потащил его окольным путём вдоль тёмных елей, в кронах которых притаились не только напуганные птицы, но и белки. — Куда вы меня ведёте? — гневно сверля злым взглядом прямую спину арктически спокойного ледяного мага, под ногами которого рассеивался серебристый клубящийся туман и даже тьма отступала назад, сливаясь с тенью раскидистых деревьев, потребовал ответа Лайт, но несговорчивый проводник остался глух к его речам и ему оставалось только беспомощно вертеть головой, чтобы хоть как-то попытаться отыскать злополучную тропинку, с которой он по незнанию сошёл. — Вы можете идти чуть медленнее? Я не поспеваю за вами, — чувствуя, как ноги от постоянной ходьбы наливаются свинцом, устало окликнул он странника, свернувшего на широкую лесную тропу, неподалёку от которой он заслышал журчание воды в полноводном ручье.       Обернувшись назад и одарив его нечитаемым взглядом пустых, но внимательно следящих за ним красно-малиновых глаз, темноволосый мужчина посмотрел на свои пальцы, тисками сжимающими его руку, на которой останутся синяки, и гримаса недовольства исказила его холодные притягательные черты лица. Разжав стальную хватку на его запястье, он уменьшил свой незаменимый посох и повесил на кожаный пояс, повязанный поверх свободной туники. Не успел Лайт сказать хоть слово немногословному попутчику, как тот с досадным цоканьем внезапно поднял его на руки и невозмутимо чуть подбросил вверх, чтобы было удобнее держать в руках. Крепко прижав его к груди и проигнорировав испуганный вскрик, невольно сорвавшийся с губ, одним лишь ледяным взглядом незнакомец призвал его замолчать и не испытывать границы его терпения. Прижав к себе руки, чтобы ненароком не дотронуться до темноволосого мужчины, он внутренне был рад, что на нём были перчатки, которые препятствовали прикосновению кожи к коже и применению смертоносной тёмной магии на живом человеке. Он не ведал, к чему приведёт возможный эксперимент с магом, способным контролировать лёд и несущим его по заросшей высокой травой тропе, которую освещала одна лишь луна, не скрытая завесой облаков. — Простите за нескромный вопрос, но вам не тяжело меня нести? — с взявшейся из ниоткуда храбростью задал интересующий его вопрос Лайт, совсем позабыв про врождённый инстинкт самосохранения, вопящий о том, что подобные провокационные вопросы доведут его бедную тушку ни до чего хорошего. — Я удивлён, что вас ещё не сдуло ветром. Корзина с едой, которой вы любезно поделились со мной и моими зверушками, была намного тяжелее, чем вы, — с открытой насмешкой в голосе ответил чужестранец, губы которого сложились в тонкой снисходительной улыбке, — немудрено, что по началу я принял вас за смертную. Нынче, в этих краях такая мода? — Нет, это долгая история, — отведя в сторону взгляд и прикусив нижнюю губу, чтобы не сболтнуть при незнакомце лишнего, обмолвился Лайт, чувствуя, как его щёки залила краска жгучего стыда. — Почему вы назвали меня...Цветочек? — чуть слышно полюбопытствовал он, удивившись, что существует ещё один человек, которому нравятся цветочные аллегории. — Потому, что цветы без света чахнут, — забавляясь игрой слов, как нечто само собой разумеющее разъяснил необычный мужчина, разразившийся тихим, мелким смехом, — и замерзают от холода. — Кто-нибудь говорил вам, что вы похожи на чарующий цветок лотоса, распустившего свои мягкие хрупкие лепестки во мраке ночи? Ваша кожа гладкая и бархатная, как лепестки розы, растущей среди терновника. Вы поистине прекрасны, словно восход солнца. Признаюсь честно, вы красивей, забавнее и чудесатей всех прочих смертных, что довелось мне повстречать по всему белому свету. Надеюсь, я не вогнал вас в краску? — спокойным и учтивым тоном поинтересовался ледяной маг, искоса посмотревший на его смущённое лицо, которое он постарался скрыть за завесой распущенных волос. — Вы весьма честны и прямы. Благодарю за ваши приятные слова. Не посчитайте за грубость, но с вашим красноречием может состязаться только мой достопочтенный супруг, с которым меня разделили не зависящие от меня обстоятельства, — с ноткой печали в голосе признался Лайт, поймав на себе заинтересованный взгляд обладателя миндалевидных глаз, на чьих губах промелькнула кривая усмешка. — И что же это за благородный муж, оставивший такой нежный цветок в глухом лесу? — с непринуждённой интонацией спросил чужестранец, взор которого устремился на надетый на его руке золотой браслет с сапфирами и россыпью мелких бриллиантов. — Он не виноват, что я оказался в Запретных землях! Это...это всё одно сплошное недоразумение... — запальчиво воскликнул Лайт и пристыженно прикрыл рукой рот, ощущая на себе пронзительный взгляд пытливых красных глаз, в которых ярче разгорелось пламя. — Вы так рьяно защищаете своего супруга, что не остаётся сомнений в том, что вы всем сердцем преданы ему и вас тревожит долгая разлука, — словно прочитав его мысли, невозмутимо сказал незнакомец, ступив на узкую тропу, ведущую вдоль берега реки на отделённую от лесной чащи плотно растущими деревьями, могучие кроны которых закрывали собой едва ли не весь бескрайний небосвод, просторную цветочную поляну, залитую холодным мерцанием круглоликой луны. — Вы абсолютно правы. Я решил сократить дорогу через лес, чтобы по утру добраться до Светлых земель и дать ему знать, что я жив. Если бы не вы и ваш пёс, я бы сгинул в трясине и никогда не увидел его снова, — виновато склонив голову и став от волнения покусывать губу, подтвердил Лайт и поднял глаза на двух гончих с чёрной шерстью и шипастыми ошейниками, которые давно доели остатки некогда живого оленёнка, не сумевшего избежать встречи с их белоснежными клыками. Теперь они своими вытянутыми мордами с двух сторон рылись в плетёной и полной выпечки корзине, перетягивая её в соперничестве каждый на себя. — Вам дико повезло, что мы с вами случайно встретились, — приблизившись вместе с ним на руках к раскинутому у древнего дуба срубленному дереву, опалил негромким шёпотом его ухо чужеземец, посадив на сухое бревно и повернувшись к радостно завилявшим хвостами псам, которые закончили пробовать содержимое корзины и теперь уткнули свои влажные носы в раскрытые ладони хозяина, благосклонно взирающего на них свысока. — Хорошие мальчики. Вы славно поохотились. Впрочем, как и я. Надеюсь, вы успели утолить жажду крови и плоти? Следующая прогулка случится не скоро, — оскалив в улыбке жемчужные зубы, похвалил своих любимцев ледяной маг, поглаживающий ладонью собак по очереди между острых ушей. — Вы говорили, что знаете, чего хотите от меня взамен моего спасения, — вцепившись пальцами в обрезанные толстые ветви поваленного дерева, чтобы ненароком не соскользнуть с него, вежливым тоном обратился Лайт к стоящему в ласковом сиянии далёкой луны любителю ночных прогулок, чувствуя кожей обжигающий взгляд багряных глаз, на дне которых таились тоска и грусть. — До полуночи вы составите мне компанию, а потом наши с вами дороги навеки разойдутся, — усевшись под растущий посередине обширной поляны огромный старый дуб с раскидистой ровной кроной и толстыми ветвями, что создавали большую тень, утвердительно вынес своё решение черноволосый мужчина, запрокинув голову вверх и с бесстрастным выражением на холёном лице наблюдая за небесным светилом. — Эта поляна ограждена защитным заклинанием и худо будет тому зверю, что решится перешагнуть через барьер. Здесь вы сможете остаться столько, сколько вам нужно, — вытянув вперёд руку с раскрытой ладонью, ледяной маг беззвучно прошептал на мёртвом языке короткое заклинание, после прочтения которого невидимый доселе барьер пошёл мелкой рябью и вернулся в прежнее состояние. — Благодарю вас от всего сердца, — искренно выразил признательность Лайт, закутавшись в одолженную прикрывшим глаза странником чёрную мантию, в которой он чувствовал себя уютно и в безопасности, не смотря на то, что она была ему великовата. — Что вам нужно? У меня ничего съестного нет! — с лёгким испугом торопливо заговорил он, увидев, что два крупных пса стали подкрадываться по примятой от их лап жухлой траве к нему и постоянно принюхиваться. — Они не укусят вас. Им редко удаётся учуять человеческий запах. Им нравится познавать всё новое, — раздался со стороны могучего дуба бесстрасный голос его спасителя, положившего руку на согнутую ногу, пока он весь съёжился и чуть ли не с ногами забрался на поваленное дерево, чтобы оказаться на дальнем расстоянии от обнюхивающих его руки ищеек, издающих рокочущее рычание. — Фобос, Деймос, живо ко мне. Вы хотите, чтобы смертный умер от страха и ужаса? Неужели, вы настолько боитесь собак? — не повышая голоса, подозвал незнакомец к себе любимцев, которые сразу же положили свои мокрые носы ему на колени и пристыженно опустили уши. — Я не имею ничего против них. Просто недолюбливаю, — настороженно ответил Лайт, исподлобья смотря на тихо усмехнувшегося мужчину, странная манера речи которого всё сильнее пробуждала его любопытство, которое когда-нибудь доведёт его до неминуемой беды, — у вас интересные псы. Никогда не встречал и не слышал о подобной породе. — Они индивидуальны в своём роде. Такие есть только у меня, — потрепав рукой по холке каждую гончую, подставляющую с удовольствием голову под хозяйскую ласку, утолил его любопытство с загадочной ухмылкой чужеземец, — вы происходите из знатного рода, я правильно полагаю? Судя по вашей манере речи, вы родом из Восточной империи. В ваших жилах течёт Восточная кровь? Поправьте меня, если я ошибаюсь. — Истинно верно. Я принадлежу высшему слою аристократии Востока, — уклончиво ответил на спонтанный вопрос Лайт, переведя внимание на душистые дикие тюльпаны с бледно-голубыми лепестками, которыми была усеяна почти вся поляна, местами заваленная камнями. — Я был отдан в младшие мужья моему нынешнему супругу из знатного рода водных магов. Так я попал на далёкий от дома Туманный Альбион, где сочетался с ним браком. Он будет до ужаса зол и взволнован, если я не вернусь, — спрыгнув с срубленного дерева и медленно опустившись на невысокую траву, бездумно проговорил он, не в силах оторвать зачарованный взгляд от необычных полевых цветов, которые так и хотелось сорвать и собрать из них красивый букет, — какие прекрасные цветы. — Это асфодел. Он не цветёт при свете палящего солнца. Это единственное место на земле, где он растёт одну ночь в году, — задумчиво погладив паучьими пальцами подбородок, охотно открыл тайну черноволосый мужчина, пристально следя малиновыми глазами за тем, как он аккуратно сорвал понравившийся упоительно благоухающий цветок и поднёс его к носу, — после моего появления асфодел пустил в землю корни, но с восходом солнца он погибнет. Там, откуда я прибыл, всё тоскливо и мертво. Земные цветы не могут там цвести без лучей безжалостно сияющего солнца. Даже бескрайнее небо без единого облака совсем не такое, как в мире Живых. Там властвуют вечная темнота, глухая тишина и лютый холод. Лишь один день в году я могу сбросить с себя оковы Верховной Царицы и делать всё, что мне захочется до полуночи. Время тоже там идёт иначе, чем в мире людей. Один день всегда похож на другой. Сплошная скука. И сегодняшняя прогулка обещала быть такой же, как и год назад. Но повстречав вас на своём пути, я почувствовал, что сегодня всё будет иначе. Буду с вами честен, меня изрядно позабавило, как вы пытались отвадить меня, трясясь, как ива на ветру, от страха передо мной. Это было так...очаровательно.       Перестав вдыхать чарующий запах бледного тюльпана, который он где-то уже точно встречал, но не мог вспомнить где, Лайт с чистым изумлением слушал сокровенное признание о себе странного мужчины, которого он знал от силы меньше дня. Не желая показаться бестактным к тому, кто вырвал его из лап смерти, он учтиво сохранял молчание, крутя в руке сорванный цветок, словно вытянувший все соки из сочной зелёной травы, и любуясь голубой луной, восходящей на небо раз в три года. В его голове было много хаотичных мыслей, но как бы он ни пытался, всё не мог вразумить, как с виду величавый и неприступный, словно охраняемая боевая крепость, ледяной маг, всё время живущий во мраке и лишённый света солнца, мог так спокойно и бесстрашно гулять по жуткому лесу в колдовской час с парой безумно изголодавшихся псов, которых как будто не кормили целую вечность. Как можно было посчитать его манеру поведения прелестной и чудной, когда он стоял посреди болота в ожидании верной смерти? Неужели, он так жалко и смешно выглядел со стороны, что его спаситель посчитал высокой платой времяпровождение с ним под открытым ночным небом? Какая ему будет выгода от его молчаливого присутствия и к чему задавать наводящие вопросы, если, по его мнению, ему нечего дать взамен его спасённой жизни? Быть может, загадочный путник, чья речь кажется туманной и пугающей, попал, как многие до него, под чары его природного обаяния? Какая ирония.       Срывая один цветок за другим, Лайт скрыл свои глаза за занавесой волос, что не мешала ему искоса наблюдать за таящим в себе множество загадок мужчиной, которого он всё-таки мог где-то раньше повстречать за время длительного путешествия по просторам Восточной империи. Не зря при одном только взгляде на него прошибает дрожь. Мог ли он входить в Ковен Тёмных Магов Востока, раз он так заинтересовался его происхождением? Совет Старейшин послал его тайно следить за ним? Или это простое любопытство? Маг Огня точно уверился в том, что чужестранец был наделён твёрдым умом, безграничной властью и богатством, но всё это затмевалось его крайне нелогичным поведением. Создавалось впечатление, что таинственный незнакомец выпал из реальности и совершенно не следил, что происходит в мире, как будто это было ему чуждо и неинтересно. Он немало за свою жизнь изучал географических карт и знал древние предания разных народов, но ему не доводилось где-нибудь слышать про мрачное и холодное место, о котором упомянул его попутчик, в пылающих огнём глазах которого зияла одна лишь пустота. Во время беседы его притягательные и в то же время отталкивающие глаза были полны эмоций, но сейчас они потухли, как остывшая лава вулкана.       Собирая из бледных тюльпанов букет, Лайт вспомнил себя пару месяцев назад, когда он ещё не был обручён с владыкой Запада и проводил все дни в тренировках и медитациях в стенах императорского дворца в Восточной столице. Он был холоден к окружающим и его разум съедала мысль о жажде мести человеку, повинному в смерти его матери. Он неустанно искал разгадку ужасной правды давно минувших лет, которая обнаружилась им во время Осеннего бала во дворце императора Лоулайта. Он столкнулся лицом к лицу с тем, кого всем сердцем мечтал уничтожить. Кровавая битва показала, что он ещё не готов отнять жизнь у безжалостного убийцы, что желал заполучить Сердце тьмы. Лучше его душа отойдёт в Пустоту, чем он позволит ему завладеть семейным артефактом. Внутренний голос шептал, что древняя реликвия, напрямую связанная с Богами смерти, должна принадлежать только ему одному. Все те, кто захотят заполучить рубиновый амулет, должны умереть. Он по праву Рода и Крови достоин им обладать.       Не желая слушать омерзительный шёпот безликой тьмы в глубине сознания, что оскалилась в коварной безгубой улыбке, Лайт подумал о светлом маге, высокие ожидания которого он подвёл в очередной раз. Сколько ещё Эл будет прощать его выходки? Его не хотела покидать уверенность, что он уже переступил допустимую грань долгого терпения мужа. В этот раз последует наказание, равное весу проступка. Император Запада мог на многое закрыть глаза, но только не на предательство от близкого человека, которому он вручил ключ от своего сердца. Он до дрожи в ногах боялся заглянуть при встрече в его тёмные бездонные глаза, горящие властью и величием. Он не хотел видеть в них холодное безразличие и презрение. Он по горло был сыт ненавистью и злобой, что питают к нему недоброжелатели и в скором времени собственный супруг. Если бы он только мог отмотать время назад, он бы ни за что на свете не отпустил бы водного мага из их совместных покоев, он уговорил бы его поручить встретить заморских послов кому-нибудь другому и провести вместе с ним весь день. Лучше бы то утро никогда не наступало. — Всё исчезнет когда-то, будто ураганом сметёт. Мгновения счастья, моменты печали, даже незнакомое завтра. Наступившему утру не повториться вновь. Плывём по течению, проводя все дни в делах. Пытаюсь поймать, пытаюсь удержать, но время неумолимо идёт по пятам, поглощая всё. Даже если не смыкать глаз всю ночь, не получится повернуть время вспять. Обращается в пепел очередной день. Мои дни уходят. И когда наступит наш последний день, мы зачахнем, как цветок, который отцвёл. Сегодня стирает следы прекрасного вчера, — не заметив, как из глаз покатились по щекам одинокие слёзы, тихо запел Лайт, оглаживая пальцами тонкие лепестки цветов, — вчерашний день не повторится же больше никогда? Не в моих силах уследить за ним. Время прижимает к стене, выбивая воздух из меня. Даже если всё ещё дышу, если не смыкаю глаз всю ночь, каждая секунда, каждая минута обратится в пепел, исчезая. Бросает в дрожь от болезненных воспоминаний. Уходят драгоценные лица, о которых вспоминаю всё время. Они останутся навечно со мной. Когда пульс оборвётся мой, время в тот же миг замрёт? Бросаю ему вызов, но это бесполезно... — Вы знали, что это сакральное место пропитано слезами и кровью давным-давно убитых магов Тьмы, что творили удивительные вещи, не доступные для поборников Света и Добра? Они обладали тайными знаниями и владели силой, присущей Тёмным богам. На этом самом месте состоялся великий суд и погребение. Потоками на землю проливалась невинная кровь, пачкая белоснежные одежды храбрых мужей Востока и Запада. Эхом разносились по лесу предсмертные крики осуждённых на мучительную смерть от очищающих водных и огненных обрядов. Одних окунали в быстроводное течение холодной реки, что не должна была приемлить тёмные силы. Других сжигали заживо на священных кострах, что разжигали из веток растущего в то время молодого Короля деревьев. А самых сильных и смелых магов, что дали отпор своим мучителям, повесили на этом дубе. В тёмный праздник, что знаменует приход зимы, их души, проклятые вечно быть прикованными к месту казни, могут соприкоснуться с миром Живым, но никогда не обрести желанного покоя, — задрав голову вверх и смотря прямо в густую крону дуба, под которым он сидел, поведал чужестранец с жестокой улыбкой на бледном лице. — Знаете, по приезду в Британию я чувствовал себя чужим. Долгое время я был опустошён в окружении Светлых. Мне не было легко, когда за мной наблюдало множество глаз. Где бы я ни был, меня повсюду окружали враги и недруги. Меня столько раз пытались убить, что я уже сбился со счёта. Иногда я прихожу к мысли, что вся наша жизнь сплошная и неустанная борьба за выживание. Я был преисполнен неприязнью к белым магам, но вскоре увидел собственными глазами, что мир не делится на добрых и злых. Если ты обладаешь светлой магией, это не значит, что тьма не будет играть на твоих слабостях и тёмных мыслях. Если ты владеешь тёмной магией, это не говорит о том, что твоё сердце чёрное и чёрствое. Теперь я знаю, что хочу сделать. Я хочу принести равенство и процветание в наш мир, в котором царит ужасная несправедливость, — с несокрушимой верой в собственные силы, твёрдо заявил Лайт, приблизившись к ледяному магу, что внимательно смотрел на него, не отводя таинственно светящихся глаз цвета крови. — Воистину свет во тьме, — с неподдельным восхищением прошептал его спаситель, поднявшийся с помощью тисового посоха на ноги и прогнав с насиженного места чёрных псов, с громким лаем скрывшихся в туманной дымке по ту сторону возведённого на поляне защитного барьера. — Ваш мелодичный, сладкозвучный голос может ввергнуть в глубь безмерного блаженства и вечного покоя. Его можно слушать целую вечность, которой у меня нет. Пришло моё время уходить, — с едва различимой в голосе ноткой сожаления произнёс черноволосый мужчина, чьи аристократические черты лица были как будто выточены из камня. — Возьмите их. Они привнесут уют и красоту в ваш дом, — с мягкой улыбкой, тронувшей губы, тепло произнёс Лайт, протягивая в руки тихо усмехнувшегося чужеземца аккуратный букет белых тюльпанов, из которого тот вытащил двумя пальцами цветок с бледно-голубыми лепестками и прикрепил к его волосам. — Не все люди могут хвалиться перед другими моим благосклонным расположением. Я стою намного выше них и власть моя не ограничена Небом и Землёй. Рано или поздно все попадут в мои чертоги. Это всего лишь вопрос времени. Я смею надеяться, что наша с вами следующая встреча состоится как можно поздно, — благодушно изрёк темноволосый мужчина, положив свою холодную ладонь на его щёку и проведя по ней большим пальцем, как будто впервые прикасаясь к тёплой коже, от прикосновения к которой импульс прошёл по всему телу, — берегите себя, Цветочек, и больше не ходите в тёмное время в лес. Вы слишком лакомая для хищников добыча.       С неясными чувствами в груди провожая взглядом удаляющегося с цветочной поляны незнакомца, под ногами которого клубился сизый дым, Лайт притронулся пальцами к своей щеке, на которой ещё чувствовался холодный след от чужих ледяных пальцев. Лишь на краткий миг от них исходил лёгкий запах тлена. Ему не хотелось больше случайно сталкиваться с этим странным человеком, который забыл забрать у него свою мантию, как и назвать своё имя. Он отчасти понимал его желание остаться неизвестным, ведь сам владеет особенной, запретной магией.       Усевшись на высохшую низкую траву и облокотившись о грубый ствол могучего дуба, видевшего кровавую бойню прошлых столетий, Лайт позволил себе спокойно вздохнуть и ещё немного полюбоваться льющимся на землю печальным светом полной луны. Спустя некоторое время глаза начали смыкаться и он почувствовал, что погружается в глубокий сон. Когда его веки опустились и дыхание выровнялось, темнота мягко накрала сознание. Он не мог видеть, что голубоватое сияние ярко озарило могучие ветви, толстые стволы векового древа и множество призрачных силуэтов потянули к нему свои руки, как к единственному источнику жизни.