Наследие яблони или аксиома о бабочках

Вернувшись назад, ее уже не было на своем прежнем месте. Она уже не лежала и тихо дремала. Она уже не сидела в ожидании его. Ее вообще не было! Санс начал быстро метаться взглядом по пещере в поисках хоть какой-то зацепки. Руки невольно подрагивали, а ноги подкашивались. И надо было ему оставить ее одну. Совсем одну. Без присмотра. Так еще и с охотником на людские души. Да с опасностью больше, чем девушка в доспехах. С тем, чье имя не знает никто. Чье имя забыто. И никогда не было известно. И, возможно, никогда и не будет. *** Анне-Мари вытерла слезы с щек. Она побежала к речке и мылась, каждый раз вздрагивая от холода и тихого плача. Трясущимися руками пыталась смыть с себя то, что невозможно. Его прикосновения. По щекам текли слезы. Волосы беспорядочно лежали на ее лопатках. Вода шумела и пенилась под ногами. Домой…надо возвращаться. И зачем она только поверила ему? Ведь жизнь научила ее, что нельзя никому доверять, и что рано или поздно ее бросят. Она посмотрела тоскливым взглядом назад, стиснув зубы, а глаза снова защипало. Анне-Мари поспешно отвела взгляд, шмыгнув. Посмотрела назад в последний раз, помахала и отвернулась, наполненная решимостью. Вскоре виды водопадов сменились теплой и вулканической местностью, отчего у девушки ёкнуло сердце. Она обернулась на полтергейста. Тот стоял, не двигаясь, смотря на возвышающееся перед ними здание. — Что случилось? Ты боишься чего-то? — спросила Анне-Мари. Призрак ничего не ответил, стоя и смотря вверх вниз. Его голову тут же наполнил детский смех. Теплые и милые слова. Какие-то обрывки воспоминаний, которые доводили до мурашек. А что изменилось за столько лет? Само здание было таким же, как и прежде, но была тишина. Раньше здесь было столько рабочих, рвущихся узнать что-то новое, а теперь…будто они тоже угасли, как и интерес. — Эй, ты в порядке? — подошла к нему Анне-Мари. Тот сморгнул слезы, потупив взгляд на свои ноги, и кивнул, подрагивая плечами. — Нет, что-то случилось. Я же вижу, — присела напротив него девушка. Полтергейст сел следом, не поднимая взгляда. Анне-Мари легонько провела ладонью по его голове, садясь ближе. Призрак прикрывал глаза, когда девушка мягко гладила его, держась за ее плечо. — Не плачь, — прошептала она. Он кивнул, вытерев слезу, немного подняв взгляд на Анне-Мари. Она наклонилась к нему, прислонившись лбом. — Мы скоро вернемся домой, — шепотом говорила девушка. — Не плачь. Все будет у нас хорошо. Полтергейст прикрыл глаза, проводя ладонью по щеке Анне-Мари, целуя ее в нос. Девушка пожмурилась и чуть улыбнулась. — Я хочу выбраться отсюда, — вдруг прошептал призрак, отчего Анне-Мари вздрогнула, открывая глаза и смотря на полтергейста. — Откуда выбраться? — спросила она, держа его за щеки. Тот поднял на нее взгляд, удивленно моргнув, и пожал плечами, что означало, что он ничего не говорил. Анне-Мари кивнула и поднялась на ноги, разворачиваясь к входу лаборатории. Полтергейст все еще не двигался с места, тоскливо смотря к себе под ноги. — Не бойся, — шепнула ему девушка, — мы пройдем этот путь вместе. Анне-Мари взяла его за руку. Столько теплого и светлого произошло с ними, что по пальцам нельзя было перечесть. Даже если они и грустили большее количество времени, все равно это оставалось светлым пятнышком в ее и в его памяти. А объятья… Почти неощутимые, но все же какие-то родные, успокаивающие… Она боялась говорить ему, что любит его. По-настоящему любит! В бреду, ночных кошмарах, она звала его по имени, говорила, что любит его уже никак отца, а по-другому. Больше, чем просто родного. Но, проснувшись, она сразу забывала все, что говорила. Оставалось только чувство, которое било иглами, будто ночью ей сделали татуировку. И кожа опухает, болит, жалит. Но потом боль гаснет. Пропадает опухшее пятно, оставляя чернильную картинку. Полтергейст вопросительно посмотрел на девушку, проведя ладонью по ее голове. Анне-Мари подняла на него глаза, в которых стояли слезы, превращая замученные глазенки в озера. — Я… — начала она, но тут же потупила взгляд в свои ботинки. — Пойдем. Призрак не отпускал ее, крепко держа за руку, тем самым упрашивая ее договорить, что она не сказала. Анне-Мари вытерла с щек слезы, шмыгая носом. — Пойдем. Нам пора домой, — сказала она дрожащим голосом. — Нет, — прошелестел полтергейст, держась обоими руками за поясок, который связывал девушку и его. Анне-Мари повернулась к нему полностью, падая на колени. — Почему нет? — спросила она, прикусывая губу, подрагивая, а на глаза снова наступала влага. — Дом, — коротко ответил призрак, опускаясь на колени рядом с ней. — Это не наш дом, — твердо сказала Анне-Мари, шмыгнув. — Наш дом наверху. С мамой и папой. Тут у нас никого нет. — Есть… — Нету! Ты не понимаешь! — не выдержала девушка, заливаясь новыми слезами. — Здесь нет никого! Если скелет хорошо со мной относился, это не значит, что он сразу стал родным?! Ты понимаешь или нет?! Полтергейст замялся, опуская голову. На земле появились следы от влаги. Сначало совсем маленькое пятнышко. А потом оно начало расширяться. Расти. Превращаясь в огромное, тоскливое пятно. Анне-Мари присела рядом с ним, обнимая. — Ты моя родня, — прошептала она. — Единственный, кто меня понимает. Ценит. Поддерживает. Только ты и больше никто. Только тебя можно без опаски обнять и погладить. Потому что ты не поймешь это как-то по другому. С тобой можно поговорить. Пусть и редко, потому что, вместо того, чтобы поговорить с тобой, я говорю с телефоном, бессмысленно строча сообщения самой себе. Или кому-то. Анне-Мари больше не чувствовала слез на глазах, только совсем сухое горло. — Ты лучик света в этом сером, ничтожном мире. Только ты залечиваешь мои раны, вытираешь ночные слезы, когда очень больно и страшно. И защищаешь от попыток покончить собой, заставляя жить дальше, переходя пороги боли и страданий. Я не знаю, как ты это делаешь, но…я так…благодарна тебе. Полтергейст слушал ее, приложив ладонь к подбородку, стараясь не показывать девушке, как трясутся его губы. — Я…не знаю, как описать то чувство, что испытываю к тебе, но…оно похоже на комочек, который заставляет моё сердце биться об грудную клетку так сильно, будто психопат об стенку дурдома, — она сжала ладонь в кулак. — Понимаешь меня? Призрак кивнул. На щеках выступил легкий румянец. — Вот и хорошо, — кивнула в ответ Анне-Мари, поднимаясь вместе с полтергейстом на ноги. — Надо бы нам найти путь, который не ведёт сюда. Не хочу, чтобы ты боялся. Полтергейст посмотрел по сторонам, вдруг замечая что-то мелькнувшее возле его глаз голубого цвета с светящимися золотыми пятнышками. Призрак тронул Анне-Мари за плечо, указывая на тусклое свечение. Девушка взяла за руку полтергейста, собираясь тронуться вместе с ним в путь, но остановилась, замечая знакомую фигуру сзади себя, что подходила ближе. — Только не это… — протянула шепотом Анне-Мари, стиснув зубы. — Анне-Мари, надо поговорить, малышка, — подошел к ней скелет, немного запыхаясь. — Я потратила на тебя все свое драгоценное время! Ты бросил меня, даже ничего не сказав! — кричала девушка. — Извини, малыш, у меня был очень важный разговор. Я не хотел… — не договорил он, как его перебили. — Санс, я не хочу слушать твою исповедь. Не хочу больше задерживаться. Я хочу вернуться домой, — она развернулась к нему спиной, замечая летающую около нее морфо, и последовала за ней. — Анне-Мари, не делай глупостей! Это плохо кончится! Я не хочу снова тебя терять! — протянул ладонь ей Санс, немного погасив огоньки глаз. — Я все время делаю глупости. Наверное, из-за этого у меня много проблем, — повернула голову к нему девушка. — А еще я вредная. Бабочка начала упорно дергать ее за воротник кофты. Анне-Мари послушно пошла за ней. Санс, опустив голову, стоял позади. — Я не допущу, чтобы ты снова пропала. Не допущу твоей смерти. Ты больше не погибнешь. Я верну твою жизнь. Нормальную, настоящую жизнь. И свою заодно. Он немного помолчал еще, смотря на свои тапочки, покрытые пылью. — Глупенькая малышка…