***
Двое сидели на кровати и пили воду из чашек, в которых был пакетик с чаем. Анне-Мари что-то тихо рассказывала Гриллби, сложив руки около лица, а он почему-то мило смущался и отводил взгляд от открывшегося худого животика девочки. Рассказывать ей было нечего. Просто чесала языком о всяких глупостях, книгах, которые ей теперь приходилось прятать от всех. Но он все равно ее слушал с замиранием сердца, кивая и через раз поправляя сползающие очки. Милый мальчик лежал у нее в ногах, мягко массируя ей ноги, потому что жаловалась она на боль в них почти всегда. При каждом небольшом движении Анне-Мари он вздрагивал, краснел, пылал, застенчиво поднимал на нее глаза, а потом сразу опускал их. «Наверное, у него никогда не было девушки», — подумала девочка, облокачиваясь на подушку. — «Иначе бы он уже пробежался пальцами по моей ноге и погладил мой живот». Но ей хватало и тихой обстановки, просто обычного разговора с тем, кто хорошо понимает ее, кто не бросит, кто не будет делать ей больно. Гриллби продолжал разминать ей пальцы, тепло дыша на них, и вновь поднял глаза на девочку. — О чем ты думаешь, Анюта? — спросил он, называя ее сокращенно. — Ты такая задумчивая. Анне-Мари глянула на трогательного парня и выдавила из себя улыбку. — О взрослостях, — сказала она, подложив руки под голову. — О любви? — спросил Гриллби, подложив руку под щеку. Анне-Мари задумалась. То, о чем она думала, не было похоже на любовь. Больше на страдания и тянущую боль. Она уже не верила в это странное чувство так, как раньше. И девочка жалела об этом все больше и больше. Ей была нужна эта вера, правда! Ей хотелось, чтобы любовь была как в сопливых фильмах и книжках. Пожалуйста! Всевышний! Девочка покачала головой, сложив руки на животе. Огонёк непонимающе посмотрел на нее. Но какие могут быть взрослости помимо любви? Если только… Он тут же вспыхнул, и очки начали медленно скатываться с его переносицы. — О се… Девочка быстро помотала головой и немного подумала… закивала. Гриллби раскраснелся, придерживая себя за ладонь, боясь говорить что-либо теперь. Анне-Мари тоже молчала и смотрела на него. — Гриллби, — сказала она, разглядывая небольшие огоньки около его головы. — Да, Анюта? — спросил мальчик, скромно поджимая ноги к себе. Около его лица показалась девочка, заглядывая ему в глаза, которые закрывали очки. — Гриллби, давай попробуем, — сказала она, медленно моргая и немного покраснев. — Обещаю, тебе не будет больно. И мне тоже. Берт всегда на мне «отрывается». Огонёк вдруг стал тускнее и сжался в комочек, дрожа от того, что в сердце болезненно ёкнуло. — Но… Анне-Мари… я не хочу. Нам всего шестнадцать, — говорил он, надеясь, что сейчас провалится сквозь землю. — Если мы не попробуем сейчас, больше такого шанса не будет. Никогда, — проговорила Анне-Мари, махая руками, сложенными лодочкой. — Пожалуйста, Гриллби. Так я отблагодарю тебя за все, что ты мне делаешь. Гриллби отрицательно помотал головой, махая ладошками. — Анне-Мари, пожалуйста, не надо. Мне страшно, — говорил он. В голосе слышались дрожащие нотки, будто он вот-вот заплачет. Девочка вздохнула, сев в позу лотоса, и опустила взгляд на свои грязные руки, перепачканные кровью. — Я не зверь, — говорила она, сжав руки в кулаки. — Я… не буду заставлять тебя. Я никак Берт. Я не буду давить на людей. Я буду понимать их. Не буду причинять боль. Анне-Мари сидела напротив плачущего малыша, который все еще не знал всего взрослого, боялся говорить взрослые слова. Девочка провела ладонью по его горячей щеке, обжигая тыльную сторону, а на ней сразу появились пузыри. — Гриллби… — сказала она полушепотом. — Давай просто тихо любить друг друга? Огонёк, шмыгая носом, закивал, вытирая глаза руками. — Давай, — говорил он подрагивающим голосом. — Давай будем любить друг друга как верные, лучшие друзья. — Давай.***
— Я вспомнила, — сказала Анне-Мари шепотом, лежа на Сансе, гладя ладонью мокрую от пота скулу скелета. — Если бы мы сейчас были в его баре, я бы отблагодарила его снова. Скелет чуть улыбался, прикрыв глазницы. — Я бы тоже, — сказал он. — Ведь именно он помог нам спасти тебя и найти. Девушка улыбнулась, крепко обнимая его за шею, поджав ноги к себе. — Санс, — коротко произнесла она его имя. — Я… не хочу больше теряться. Хочу быть с тобой. Хочу попробовать с тобой все, что только можно. — Например? — усмехнулся скелет, немного приподнявшись. — Например… м-м… приготовить что-нибудь, сыграть на пианино, — говорила она, но в словах не было ни единого взрослого слова, что умиляло скелета все больше и больше. Она доставляла ему удовольствие и без всяких взрослостей.