ЭХО-ЦВЕТОК — растение класса двудольных из семейства астровых. Биолюминесцентный цветок голубого цвета. Без листьев. Корень стержневой. Стебель прямостоячий. Соцветия корзинка. Шесть лепестков…
Дальше скелет читать не стал и поднял изумленный взгляд на Анне-Мари. — Бросай ты эту книжку. Пойдем погуляем, — улыбнулся ей Санс, укладываясь на ее ногу. Девушка продолжала пялиться в книжку, медленно листая дальше. Скелет вздохнул, упав к ней на коленку. Дингс сидел рядом с Анне-Мари, тоже устремляя взгляд в книгу, читая вместе с ней. «Может нам и правда пройтись?» — спросила она мысленно, держась за ладонь доктора. Тот помотал головой, положив подбородок ей на плечо. — Книги куда интереснее, чем какие-то гулянки непонятно где, — сказал он, перелистывая вместе с ней страницу. Анне-Мари не могла не согласиться с мудрым доктором, который всю ее жизнь дает советы. И когда она их следовала, то, правда, всё становилось гораздо лучше. — А мы не закончили одно дельце? — протянул скелет на ее коленях и провёл пальцем по щеке девушки. — Это какое еще? — протянула в ответ она, уткнувшись носом в книгу, чтобы скелет не увидел ее багряного румянца. — Которое мы не закончили ночью, — продолжал тянуть слова Санс и потянул ладони вверх по животу девушки. Анне-Мари ощутила тяжесть в животе и напряжение в ногах, даже испугавшись этих странных ощущений. — Папайрус спит, — говорил скелет, поводив костлявыми пальцами по животу девушки. — А мы можем заняться с… Девушка вспыхнула румянцем, выронив книгу из рук. — Заняться стиркой, конечно же, — заулыбался Санс, вскинув руки. — Я, конечно, это терпеть не могу, но… я могу прибраться ради тебя и собрать носки. Но только чур ты стираешь! Анне-Мари и Дингс переглянулись. Оба были красными как маки на зелёном лужке. — Х-х-хорош-ш-шо, — заикалась девушка, поднялась с мягкого дивана и, еле передвигаясь на ватных ногах, отправилась в ванную.***
Смахнув снег со своей густой шерсти, разбитый Берт вытер ноги об коврик и открыл дверь, осторожно преодолев свою сигнализацию. Ухо вдруг запульсировало за столько лет. Он прошел в спальню, где сидела парочка над человеческой девочкой, меняя ей тряпку на лбу. Эмили была закутана в одеяло. — Привет, — попытался улыбнуться Берт, чтобы не терять свой образ. — Ничего не изменилось? Ламберт помотал головой. Эмма тяжело вздохнула и перевела взгляд на волчару. — Ты принёс лекарства? — строго спросила она, скрестив руки на груди. — А как же, — пожал плечами Берт и передал ей пакетик с лекарствами, вытащив из него всё, что накупил себе. — А остальное ваше. Волчара поспешил удалиться из комнаты как можно скорее. — Берт, ты куда? — спросила Эмма, поднявшись с кровати. — Да я это… того… пойду еще погуляю, — слегка улыбнулся он, оскалив зубы. — Может… хе-хе… и девку какую прихвачу. Девушка фыркнула и отвернулась от него, махнув рукой, мол, ступай куда хочешь. Берт и пошел, только уже накинул на себя теплую куртку, натянул джинсы и прыгнул в тяжелые ботинки. Развернулся к двери и ушел, тихо хлопнув дверью и закрывая её на замок. На улице все еще валил снег. Вот только стало еще темнее, чем было. Несколько фонарей перестали освещать тротуар. Нервно поддергивая изгрызенным ухом, Берт придерживался края, озираясь по сторонам и стараясь не встречаться взглядами с какими-нибудь бродягами, спящими на улице. Язык мерзко онемел, а всё тело пронзила боль. Он не знал, что с ним происходит. Пытался избавиться от этих непонятных чувств. Перед глазами появлялись красные пятна. Обрывки прошлого. Он — монстр. Дикое животное, потерявшее разум. Он убивал. Насиловал. Сдерживал животный вой внутри себя, чтобы не привлечь очередную жертву, которой перегрызет глотку, вылакает кровь, как свежее молоко, и растерзает тело на мелкие кусочки. Была ли у него мать? Отец? Братья или сестры? Он смутно помнил прошлое. Единственное, что осталось у него в памяти, когда ему было лет шесть, это обширный автобус с подростками, детьми и их матерями. Он не помнил, почему мать не поехала с ним. Почему оставила одного. Но силуэт отца он хорошо запомнил. Волчонок прижимался щекой к стеклу автобуса, сжавшись в клубочек вместе с рюкзаком, и махал рукой. Отец лишь стоял в тени и курил, даже не поднимая руку. Почему-то этот жест вселил надежду Берту. Значит, они не прощаются! Значит, они снова встретятся, правда? Правда…? Когда им сообщили причину выезда из города, волчонок был в шоке. Их хотели всех истребить и везли их в более безопасное место. Всех монстров! Стариков, женщин, детей! Тогда и проснулась месть. Страшная и жестокая месть. Ткач. Так его прозвали на районе, в котором он жил раньше. Волчара махнул мордой и стиснул зубы, зажмурившись. Руки подрагивали. Хвост прижался к спине. Он сразу вспомнил на себе грязную серую майку. Солдафонов. Детишек. Страшные комнаты, из-под дверей которых появлялся пар, а за ними слышался грохот. Оттуда никогда никто не выходил. Ну зачем он сбежал из лагеря, где было безопасно? Зачем он отправился на поиски матери и отца? Берт остановился и ладонью облокотился на стенку, прерывисто дыша. Перед глазами появился совсем молодой солдат, который целился в него из винтовки. Под ногами Берта лежал труп маленького монстра, который, наверное, был младше его на пару годков. Солдафон вытянул руку. У него дернулся глаз. Почему-то остальные события были мутными. Он помнил только то, как вытащил пистолет с чехла и нажал спусковой крючок. Вспышка. Военный ошарашенно смотрел на него и потянул руку ко лбу, падая на колени прямо перед волчонком. Между бровей появилась дыра, и оттуда хлынула кровь. Для него это, наверное, было шоком. Семилетний мальчишка-монстр, оборванец, выстрелил ему в голову. Берт не отпускал пистолет, медленно пятясь назад и целясь в труп солдафона. Он впервые выстрелил в человека. Тело трясло. Руки и ноги похолодели. Сердце убежало в горло. Картинки трупов мелькали у него перед глазами. Мир будто треснул на маленькие кусочки, а осколки впились в бедного испуганного волчонка. В будущего убийцу. В Ткача. Волчара согнулся, зажмурившись до мелких слёз, и приложил ладонь к груди. Боже… за что ему такая участь? За что же его так потрепала судьба? Зачем он стал убийцей? — Эй, — послышалось около него, и Берт приподнял тяжелый взгляд на худощавого монстра, который смотрел на него и держал полотенце на руке. Господи, гнев, только не разбивай стекло. Только не заставляй убивать этого ни в чем не виноватого и на вид милого паренька. — Зайдешь? — продолжал парень, быстро поморгав, и приоткрыл рот. — Вижу, что ты совсем плох. Берт поколебался немного, посмотрел в сторону и выпрямился, отправляясь в здание вместе с милым пареньком.