Они ехали молча, не нарушая установившейся тишины: Руни делала вид, что её вовсе не заботит то, куда они едут и зачем, и спокойно продолжала читать книгу, за которую взялась ещё этим утром; Шерлок с мрачным видом смотрел в окно, прислонив сжатую в кулак руку к губам, поглядывая искоса на Руни так, чтобы она не заметила. Нервы его были натянуты, кожа пылала, а пальцы озябли — бессонная ночь не прошла бесследно для Холмса, измучившего себя вопросами, ответы на которые он никак не мог найти. Шерлок поймал себя на мысли, что больше раздражён, чем взбудоражен, ведь ему давно не попадалось дело столь тщетное в разрешении. На первый взгляд оно могло показаться простым — сколько версий можно было выдвинуть! Но сколько развилок ни рождал гениальный ум талантливого детектива, ни одна не приводила к однозначному ответу.
— Признайтесь же вы, наконец! — взорвался он вдруг, повернувшись к Руни с выражением ярости на лице. — Признайтесь, что подстроили весь этот спектакль, потому что вам скучно или потому что вы психопатка, убившая собственную сестру!
— Тише!.. — взмолилась Руни, покровительственно сжав его руку. — Таксист не глухой, мистер Холмс. Шерлок, — произнесла она и нежно посмотрела в его глаза, — я вижу, как ты устал, вижу, как растерян, но прошу тебя — будь благоразумным. Осторожным, в конце концов, — серьёзным тоном заключила она и вновь перевела взгляд на страницы своей книги.
Как она невозмутима, как спокойна и рассудительна! Шерлок взбесился ещё пуще. И всё же он умолк, а вскоре и вовсе остыл, отругав себя самого за неосмотрительность и беспечность. Ему стало досадно, что он наговорил в пылу ей всех этих фраз, голословно и безосновательно обвинив во лжи и мошенничестве, тогда как она, вероятно, просто жертва обстоятельств — сумасшедшая, в голове которой всё было не на своих местах, но она не могла это объяснить себе, не могла осознать, а, следовательно, не несла ответственность за происходящее.
Но Шерлок не испытывал к Руни жалости, ему было больно от того, что она — красивая и неглупая — стала заложницей собственного разума, сыгравшего с ней злую шутку.
Они прибыли на место, шестидесятый километр автомагистрали М25. Шерлок отпустил такси и, взяв под руку свою спутницу, быстрыми шагами пошёл вперёд, ежесекундно озираясь по сторонам, так как было ещё довольно светло, хотя солнце уже почти ушло за горизонт. В синеватом алеющем свете закатного неба всё вокруг виделось таинственным и немного зловещим: длинные и размашистые тени, казалось, вот-вот украдут, захватят в вечный плен и оставят в небытии навсегда. Руни неосознанно льнула к Шерлоку, дрожа от холода и пряча лицо у него на плече, за высоко поднятым воротником пальто. «Скоро?» — тихонько спрашивала она, на что детектив лишь кивал головой. И она послушно шла за ним.
— Это здесь, — быстро проговорил Шерлок, отпустив руку Руни.
Он ещё раз огляделся, затем спрыгнул в канаву и стал разгребать прикрытый листьями труп, который он нашёл ночью. Как только из-под листвы показались спутанные грязные волосы, Руни, наморщив лоб, прикрыла рот ладонью. Но когда детектив смахнул листья с лица убитой, Руни сдавленно вскрикнула от неожиданности и едва слышно вымолвила: «Господи…» В её глазах застыли одновременно ужас и недоумение, она непонимающими глазами смотрела на Шерлока, не решаясь спросить что-либо, не имея понятия, что предполагать.
— Это ваша сестра, мисс Адамсон? — не теряя надежды на лёгкий исход, спросил Холмс. — Не молчите, Руни, не делайте вид, что не понимаете, что происходит!
Но в тот момент, когда Шерлок пытался привлечь её внимание своими словами, Руни вовсе не смотрела на него: её взгляд застыл на трупе, который был похож на неё как две капли воды. Обхватив себя за плечи, дрожа на ветру и не замечая, как лезут в глаза волосы, она выглядела беспомощной и напуганной больше прежнего.
— Мисс Адамсон! — крикнул Шерлок, раздражённый отсутствием ответа. — Я задал вопрос, отвечайте же на него!
Вздрогнув, она зажмурилась, и по её лицу покатились слёзы.
— Мне нечего вам ответить, — несокрушимо ответила она, подавив волну рыданий, — я понятия не имею, почему эта бедная, изуродованная женщина так похожа на меня. У меня нет сестры, мистер Холмс. По крайней мере, я о ней никогда не слышала. И я хочу уйти отсюда.
С этими словами Руни развернулась и быстрыми шагами направилась в обратную сторону, борясь с желанием разрыдаться во всеуслышание. Шерлок бросился за ней, поймал за руку и развернул к себе лицом:
— Я прошу прощения за мою… за настойчивость и непреклонность, — нашёлся он, — но вы не можете сейчас уйти: во-первых, у вас нет денег. Куда вы пойдёте? А во-вторых, я должен выяснить, что происходит на самом деле. Неужели вы сами не хотите?
— Больше всего хочу, — устало отвечала она, — но вы ежесекундно норовите обвинить меня во лжи, — сверкнула на него глазами, как дьяволица, и гордо запрокинула голову. — В безумии можете винить сколько хотите, мы все безумны, в конце концов. Но во лжи — больше не смейте, не то вырву ваш язык!
— Это… смелое заявление, — восхищённо проговорил Шерлок, — и я даю слово, что постараюсь более не делать поспешных выводов, но если я уличу вас во лжи, то не премину сказать об этом.
Выдохнув и немного помолчав, чтобы сбавить накал происходящего, Шерлок вновь огляделся по сторонам, а затем обратился к Руни:
— Итак, я хочу понять, что случилось с вами и кто убитая — вы поможете мне?
Руни несколько секунд делала вид, что не слышит Шерлока, но потом перевела на него глаза, блестевшие от слёз, и, забывшись, потянулась к его лицу, но застыла, когда её губы оказались в миллиметре от его губ. Испуганно отпрянув, она закивала головой, прошептав: «Хорошо». Шерлок стоял, не шелохнувшись, внимательно наблюдая за действиями Руни: ему хотелось узнать, как далеко она может зайти и что за игру ведёт, если это игра. Он совсем не ожидал такого порыва от мисс Адамсон и был даже немного взволнован, но не предвкушением поцелуя, а странностью происходящего и полным отсутствием догадок о мотивах заинтересованности в нём мисс Руни. Женщина, уверенная в том, что живёт не своей жизнью, необычный труп, диковинное дело — всё это Шерлок уже успел осознать и просто плыл по течению, по которому его несло это происходящее. Но слова, которые Руни сказала ему ещё в первую встречу, теперь заиграли новыми красками, возбудили в детективе интерес, которого не было вначале.
Сделав вид, будто ничего не произошло, Шерлок достал из внутреннего кармана блокнот и шариковую ручку, присел на корточки и с силой провёл ручкой по асфальту. Со стержня слетел шарик, и чернила стали выливаться.
— Дай мне руку, — произнёс он, развернувшись.
— Зачем? — недоверчиво спросила Руни.
Шерлок поднялся и перевернул её правую руку ладонью вверх: проведя стержнем по подушечкам пальцев, он размазал чернила, а затем приложил к ним блокнотный лист. Ничего не говоря, он вернулся к трупу и сделал с его рукой то же самое, вырвал из головы немного волосков, отфотографировал на телефон место преступления и вернулся обратно к Руни.
— Идёмте, мисс Адамсон, — скомандовал он, — уйдём подальше отсюда и поймаем такси.
— Что вы задумали? — Руни вопрошающе смотрела на Шерлока, вытирая испачканные пальцы о край свитера.
— Хочу убедиться, что убитая — ваш близнец. Это единственная самая логичная версия из всех, которые у меня есть, и она должна, — в его голосе слышалось отчаяние, однако он сделал акцент на слове «должна», — просто обязана быть верной.
— Как я надеюсь, что ты получишь то, чего ожидаешь, — искренно сказала Руни, — в противном случае…
— Не будет противного случая, — перебил нервно Шерлок.
— Вы ведь осознаёте, что это топорно? — спросила Руни с сарказмом. — Ограничиваете себя, ставите рамки, не допускаете альтернативы?
— Осознаю и более чем. Но подумайте, что может быть кроме этого? Всему остальному нет разумного объяснения.
— Или пока нет, — произнесла Руни, отдавая себе отчёт, насколько провокационно это звучит. — Что если ответ заключён в том, чему разумного объяснения не придумал ещё никто?
— Говорите как самый примерный шизофреник. — Утверждал Шерлок, убеждённый в своих словах. — Полная чушь, пусть и звучащая разумно и даже уместно. Обожаю шизофреников, их едва ли можно отличить от психически здоровых. — Заключил он, когда рядом с ними остановился кэб. — Садитесь, мисс Адамсон.
Убегающая под колёса автомобиля серая лента дороги поглотила внимание Руни, которая с измождённым лицом смотрела в лобовое стекло: асфальт растекался, расплывался, превращаясь в кучу сухих листьев, укрывающих бело-зелёный труп, что когда-то был живым человеком, который жил какими-то мечтами, о чём-то думал, о чём-то сожалел, любил кого-то и дышал тем же воздухом, которым сейчас дышала Руни. Стеклянные, застывшие обесцвеченные глаза с потухшим взором, с необъяснимым выражением глубоко запечатлелись в сознании Руни. Она с жалостью представила, как умрёт и будет точно так же лежать — вычеркнутая из течения жизни, оставленная на растерзание времени, стихиям и трупным червям. Всё, чем она жила, угаснет вместе с её сознанием, канет в темноту, и ничего больше никогда не случится. Она повернулась к Шерлоку: его задумчивый взгляд, хмурый лоб, прикрытый курчавыми тёмными волосами, его внутренняя борьба и нескрываемая сердитость восхитили её, и она вдруг подумала, что его тоже может вдруг не стать. Шальная пуля, остановка сердца, смертельная болезнь или ножевое ранение — всё, что угодно. И она заплакала.
Шерлок же с досадой поглядывал на неё, думая, что она плачет из-за того, что он всё ещё ей не верит.
Дом на Бейкер-стрит 221Б вновь принял в свои объятия двух путников, что заблудились по дороге к истине. Шерлок, не раздеваясь и не подняв ни разу головы, вёл активную переписку по смс, самозабвенно стуча пальцами по экрану телефона.
— Я отъеду ненадолго, — произнёс он, разрушив тишину. — Сможете за два часа ничего не натворить?
Руни буквально рухнула в шерлоковское кресло, посмотрела на детектива и согласно кивнула.
— Куда ты? — спросила она, опомнившись.
— Нужно наведаться к кое-кому, — дёрнув в забавной манере бровями, произнёс Шерлок, — мне срочно нужны результаты анализов тех улик, что я собрал.
«До скорого», — бросил он на прощание, сунул телефон в карман и захлопнул за собой дверь, оставив Руни на съедение одиночеству и воспоминаниям. Предоставленная самой себе, она прокручивала без остановки в памяти прошедший день, зацепившись в воспоминаниях за тот момент, когда залюбовалась Шерлоком в такси, но сознание её пошло дальше, через границы времени и пространства, уносясь в события давно прошедших лет — в знойный июнь 2007-го года, когда началась вся эта история.
***
Она оглядела его просто, незатейливо, не почувствовав почти никакого интереса: молодой человек, выглядевший намного старше своего возраста, одетый в тонкие брюки и белую хлопковую рубашку, с серьёзным выражением лица и шапкой из чёрных вьющихся волос — он показался Руни занудным и невесёлым, недостойным её внимания. Привыкшая к общению с простыми и не очень, но неизменно весёлыми парнями, Руни сдержанно кивнула новому знакомому и протянула руку.
— Про этого «чумового» друга ты мне так много рассказывал, Виктор? — с едва уловимой ноткой сарказма спросила Руни своего друга, надеясь, что он уловит суть её вопроса.
Виктор Тревор был сыном лучшей подруги её матери и ещё сызмальства проводил много времени в доме семьи Адамсон. Он был старше семнадцатилетней Руни почти на восемь лет, но это не помешало им много лет назад стать добрыми друзьями на радость обеим семьям, которые в глубине души надеялись, что когда-нибудь молодые люди полюбят друг друга, и Адамсоны с Треворами смогут породниться. Но на романтические отношения с годами не появилось и намёка: Виктор стал повесой, боящимся постоянных привязанностей, а вокруг Руни всегда было столь много ухажёров, что ей совсем некогда стало присматриваться к другу.
— Шерлок, это Руни — подруга, о которой я говорил тебе, — задорным тоном произнёс Виктор, улыбаясь во весь рот.
— Ах, да, — спокойно отвечал Шерлок, окинув беглым взглядом новую знакомую, — та, с которой тебе так и не удалось переспать…
— Это лишние подробности, — сводя к шутке его слова, произнёс Виктор, похлопывая друга по плечу.
Конец июня 2007-го года в Хатфилде* выдался необычайно жарким и засушливым: ещё совсем недавно сочная, трава становилась жёлто-золотой под беспощадным палящим солнцем, радовавшим однако местную молодёжь, которая могла в удовольствие бегать полураздетой, жадно впитывая солнечный свет, который дурманил рассудок и усиливал беспечность. И юная Руни в коротеньком ситцевом жёлтом платье — загорелая, убаюканная солнцем — была под стать этой молодёжи.
Они сидели в деревянной резной беседке, покрытой белым лаком, обвитой ярким зелёно-красным плющом. Руни с Виктором никак не могли наговориться: они не виделись почти год, а потому новостей накопилось так много, что смаковать каждую историю не представлялось возможным, и друзья просто кидали их одну за другой, как в большую яму, боясь упустить ненароком что-нибудь «эдакое».
Шерлок молчал. Он не был против праздных, пустых разговоров, но сам не имел к ним способности, а потому с необъяснимым для себя удовольствием просто слушал болтовню двух близких людей, светившихся счастьем встречи: ему нравилось наблюдать за Виктором, глаза которого округлялись и сияли каждый раз, как только Руни, хохоча, запрокидывала голову, тряся длиннющей копной русых пушистых волос; ему нравилась и сама Руни с её гордо поднятым подбородком и горящими глазами с немного томным выражением.
— А, может, твой друг уже скажет что-нибудь? Или тебе не интересно, Шерлок? — без тени смущения спросила она, надеясь задеть этого тихоню-ботаника.
— Просто не знаю, что говорить, — без обиняков ответил Шерлок, — не умею поддерживать пустую болтовню.
«Ужасный зануда, — с неудовольствием подумала Руни, не догадываясь, что новый знакомый вовсе не имел умысла важничать, — и что только Виктор нашёл в нём интересного? Если он такой умный, как говорит Тревор, то почему не расскажет что-нибудь любопытное?»
— Пустую болтовню? — нарочно уточнила Руни, воинственно приподняв бровь. — Так расскажи нам что-нибудь занимательное, раз мы с Виктором такие «пустые».
— Я вовсе не это имел в виду… — посмотрев девушке в глаза, ответил Шерлок и немного покраснел.
Ему было неловко. Он понятия не имел, как заговорить так же легко и просто, как говорили друг с другом Виктор и Руни. Откашлявшись, он поправил перевернувшиеся наручные часы и на мгновение задумался.
— Тебе нравится физика, Руни? — искренно, но со всей серьёзностью спросил Шерлок.
— Он учится на физико-математическом факультете, — уточнил Тревор, приготовившись внимательно слушать, — ну, я тебе тогда рассказывал!
На лице Руни выразился скепсис:
— Даже не знаю. Я люблю геометрию, но в физике разбираюсь на уровне школьной программы, — ответила она, хмуря лоб. — Наверное, нет, не люблю, — осмелев, заключила она и утвердительно кивнула. — Все эти бесконечные формулы во всю доску и рутинные подсчёты не моё.
— Это одна сторона, — с выражением говорил Шерлок, нисколько не осуждая столь примитивные познания в одной из интереснейших наук, — на самом деле всё не совсем так. Ты когда-нибудь слышала о теории суперструн?
Поджав губы, Руни отрицательно помотала головой.
— Она из области теоретической физики, — сцепив руки замочком, начал Шерлок, — и на данный момент одна из самых прогрессивных и перспективных. В ней говорится о том, что наша вселенная — собрание вибрирующих нитей энергии, именно они называются струнами. И все вещества во вселенной состоят из колебаний этих струн, являющихся основой природы. Сама теория имеет множество интерпретаций, и некоторые из них предполагают существование параллельных миров — теория мультивселенной.
Шерлок так увлёкся, что встал со скамейки, протянутой по периметру беседки, и стал ходить взад-вперёд, размахивая руками, погружённый в то, в чём он разбирался и что любил. Искоса он поглядывал на Руни, надеясь увидеть проблеск интереса: ему хотелось доказать, что она заведомо несправедливо отнесла физику к числу скучных наук.
— Руни, ты можешь себе представить, что существует другой мир, похожий на наш, но в котором ты, например, любишь физику всей душой? — с жаром говорил Шерлок, чуть понижая иногда интонацию, расставляя акценты в своём повествовании. — Ты, наверное, думаешь, что такое может быть только в фантастике, но многие писатели-фантасты опираются в своих произведениях на реально существующие теории, и теория о параллельных мирах одна из таких. Представь, что каждый раз, когда ты делаешь какой-либо выбор, ты множишь параллельные миры, снова и снова! Это ведь удивительно, не находишь?
— То есть, когда я делаю выбор между красной и белой майкой в пользу красной, я множу миры? — со смешком спросила Руни.
— Да, да, разумеется! — округлив глаза, громко проговорил Шерлок, сев рядом с ней так близко, что она немного отклонилась, смущённая его близостью. — Я не знаю наверняка, так ли это в действительности, но я хочу когда-нибудь доказать, — убавив пыл, вкрадчиво произнёс он. — Но уже само существование такой гипотезы на научном уровне приводит меня в восторг.
Сощурив глаза и нахмурив брови, Руни внимательно посмотрела на Шерлока, находившегося от неё всего в каких-то двух сантиметрах, а затем резко встала, задев подолом платья его лицо, и вышла из беседки.
— Виктор, мама звала тебя на ужин сегодня. Можешь взять с собой своего странного друга, — бросила она тоном снисходительности, махая рукой, и побежала в сторону дома через зеленеющее поле, согретое лучами нещадно палившего солнца.
***
Забывшись в чертогах воспоминаний, Руни не заметила, как наступили сумерки, а вместе с ними на пороге гостиной появился и Шерлок: на нём, казалось, не было лица, лишь в глазах застыло выражение растерянности и непонимания. Он медленно пересёк комнату и застыл над сидевшей в его кресле Руни. Наклонился, опёршись руками на подлокотники, и с серьёзным, но потерянным выражением посмотрел гостье в глаза:
— Вынужден признать, что я в замешательстве, — тихо, но отчётливо говорил он, — и не смогу объяснить того, с чем столкнулся.
Шерлок глубоко вздохнул, собираясь с мыслями, не в силах сказать то, что он собирался сказать. Умолкнув на полуслове, он распрямился и прошёл к окну. Только сейчас Руни разглядела, что пальто, которое он так и не снял, было покрыто мелкими каплями дождя, которые зацепились за ворс и висели, похожие на крошеное стекло. От Шерлока тянуло прохладой и свежестью, и Руни захотелось прижаться к нему, промокнуть от соприкосновения с его влажной одеждой, стать такой же свежей, почувствовать в этих свежести и прохладе движение мира и его настоящесть.
— Вы должны вернуться в больницу, Руни, и убедить докторов в своей вменяемости — насколько это возможно. Вы должны сказать, что вспомнили о какой-нибудь травме головы, депрессии или разыграть карту с амнезией — всё равно, как вам это удастся, но вы должны вернуться домой и жить так, словно всё нормально, будто ничего не произошло. — Шерлок повернулся вновь к ней. — Слышите меня, мисс Адамсон?
Руни непонимающе слушала его слова, ухватившись за лучик надежды: судя по всему, он начинал верить ей. Во всяком случае, непробиваемый скептицизм отступил на задний план, и сейчас детектив более всего хотел понять, с чем столкнулся.
— Но не обольщайтесь, Руни, я всё ещё не могу безоговорочно поверить вашим словам, но сегодня я также понял, что не могу безоговорочно отрицать их правдивость: анализы ДНК выявили полную идентичность, как и сравнение отпечатков пальцев. Ни у одних близнецов в мире не может быть подобного. Факты говорят о том, что та убитая и вы — один и тот же человек. И это самый ужасающий вывод, сделанный при помощи науки.
Снова пролился дождь, ворвавшись в тишину из темноты, словно пришёл из ниоткуда, и громко постучался в окно, расколов между Шерлоком и Руни стену недоверия. Но теперь между ними раскинулась пропасть, заполненная до краёв вопросами, на которые не было ответов.
