За пределами времени я возвращаюсь к тебе

Прозвенел колокольчик на входной двери кафе, возвестив о посетителях. Молоденький официант, дежуривший в одиночку, с трудом поднял слипшиеся веки и, поправив красный санта-клаусовский колпачок, шустро полетел к гостям. — Счастливого Рождества! — дежурно огласил он, сонно улыбнувшись. — Закажете сразу или подойти позже? — Стакан глинтвейна, пожалуйста, — ответила Руни, не открывая меню. — Простите, мэм, но глинтвейн закончился. — Тогда пунш. — И пунша нет. — Парень неловко почесал затылок. — Ну, тогда… принесите нам бутылку красного. — Руни перегнулась через стол к Шерлоку. — Ты пьёшь вино? — Я не пью в принципе, но несите. — Махнул рукой. — Праздник всё-таки! — Натянул фальшивую улыбку. — Надеюсь, закуска-то отыщется? — с надеждой спросил он официанта. — Да, сэр. Конечно, сэр, — затараторил официант, — пять минут. — Растопырил пальцы на обеих руках. — Это десять. — Шерлок нахмурился. — Хах, ну да… — Официант окончательно смутился. — Нам не к спеху, — вежливо заверила Руни и обезоруживающе улыбнулась. — Пока всё. Официант с облегчением ушёл на кухню, а через мгновение вернулся с двумя бокалами и бутылкой вина. Наполнил бокалы и оставил посетителей наедине, спрятавшись за стойкой. В тесном зале не было ни души. Из хрипящего приёмника тихонько доносилась «Jingle Bells» в исполнении Синатры. Руни откинулась на спинку стула и молча уставилась на мигающую гирлянду, протянутую вдоль высоких окон. Потирала озябшие руки, согревала дыханием. На волосах и бровях ещё не успели растаять снежинки, и Руни с разрумянившимися щеками и красной помадой была обворожительна. Шерлок, осушив бокал в пару глотков, поглядывал на неё исподтишка, не в силах совладать с желанием любоваться тем, кто был приятен глазу. Он пытался сосредоточиться на исцарапанном столе, чтобы прочесть его историю и впечатлить блестящей дедукцией свою спутницу, но ничего не выходило. Ему было плевать на этот стол. И на весь мир вокруг. — Руни? — позвал он. «Посмотри на меня! — вертелось в хмельной голове. — Посмотри, потому что я так хочу». Она обернулась, и его бросило в жар. Шерлок испугано мотнул головой, надеясь стряхнуть губительный сентиментальный морок: «Это алкоголь, — успокаивал он себя, — и только. Подумаешь…» — А говорил, что не пьёшь. — Она со смешком кивнула на его пустой бокал, но всё равно аккуратно чокнулась своим. — С Рождеством. — Я ехал к тебе не только для того, чтобы послушать, но и кое-что рассказать, — он наконец приступил к тому, ради чего заявился в столь поздний час, — но сначала ты. Расскажи мне свою версию событий. Свою версию… нас. Руни опустила взор, разглядывая багровый напиток в бокале и рисуя донышком в воздухе полуокружности. Воспоминания. Много воспоминаний. Болезненных и сладких, постыдных и пустых, со вкусом разочарования и неудач. Неудачница — такой она себя мнила. В череде выцветших дней, месяцев и лет ярче всех сияло лето две тысячи седьмого. Кажется, именно в тот момент она свернула не на ту дорожку. Она вновь посмотрела на Шерлока, но с недоверием. Руни не сомневалась — он не поверит ей. Ни единому слову. Что ж, она выдержит. — Мы познакомились в Хатфилде, больше девяти лет назад. Наш общий друг Виктор познакомил. — Виктор? — переспросил Шерлок. — Тревор? — Да. — Удивлённо кивнула Руни. — Ты его знаешь? — Знал. В детстве. — Сжал под столом в кулак руку. — Продолжай. — До этого я приезжала с семьёй в Хатфилд на лето, но в тот год отца пригласили читать лекции по судмедэкспертизе в Университет Хартфордшира, и мы перебрались насовсем. Правда, поначалу отец уверял нас с мамой, что это максимум на полгода, но в итоге мы там застряли. Меня это жутко бесило. Шерлоку казалось, что она нарочно тянет с самым главным, но он пообещал себе не подгонять её. Руни на минуту умолкла, сделала пару глотков. Запропастившийся официант со сползшим на затылок колпачком принёс обещанную закуску и вновь скрылся за стойкой. — Ну и Виктор приезжал туда на лето, к своему дяде. Наши матери были лучшими подругами, так что я знала его с малолетства: в Лондоне мы жили на соседних улицах. Подружились не сразу, но в какой-то момент стали не разлей вода. Миссис Тревор с мамой, разумеется, сватали нас, но нам их своднические планы были до лампочки. Тревор ни одной юбки мимо не пропускал, в деталях хвастал мне своими подвигами. И своим университетским другом-гением с физмата. — Хотя бы не водитель грузовика — уже утешает, — произнёс Шерлок. — Не паясничай, — отозвалась Руни. — Ты мне ужасно не понравился сначала: напыщенный индюк со скучающим видом и снисходительным тоном. Но ты не был похож на парней, которых я знала. Про теорию струн мне рассказывал со страстным пылом. Я даже подумала тогда, что будь физика девкой, ты непременно поимел бы её. В этот момент она обнаружила, что Шерлок, оказывается, умеет искреннее смеяться. Ей это польстило. — Улыбайся почаще, — выпалила она тотчас, — ты сразу становишься такой… такой… ну, неважно. — Какой? — Шерлок понемногу переставал бояться её прямоты и теперь хотел провоцировать её — ради забавы: «Всё игра, — думал он, — так почему бы не расслабиться, получая приличную дозу дофамина?» Она уловила его настрой и раздумывала, награждать ли детектива. Сощурилась, рефлекторно приоткрыла рот, хватая жадно воздух, дабы справиться с участившимся сердцебиением. — Очаровательный, — сдалась она. Впилась в бокал напряжёнными длинными пальцами, боялась, что упадёт: Руни почудилось, что стул под ней растворился, и она парит в невесомости. Ватная, бестелесная. — Я и подумать не могла, что понравлюсь тебе. Ты был несловоохотлив, оживлялся только тогда, когда разговор касался твоей специальности. Ничего не предвещало беды, но на исходе августа ты неожиданно заявил мне, что влюблён: подстроил всё так, чтобы мы остались одни, и признался. Мне словно в висок выстрелили. Послала тебя в самых грубых выражениях. Не знаю почему. Наверное, испугалась. Ты был таким умным, аристократичным, благородным. Как будто из другой эпохи явился. Я привыкла к совсем иному вниманию. К другим парням. Тем летом я как раз увлеклась каким-то пижоном, хваставшим дорогой машиной, подаренной отцом, и пакетиками кокаина в бардачке. Мне в те годы казалось, что это невероятно круто. А ты… такой взрослый, с планами на жизнь. Ты и в прямом смысле был старше меня, на восемь лет. В общем, я не придумала ничего умнее, чем дразнить тебя девственником и заучкой. Идиотка… — Руни потянулась за бутылкой и подлила себе вина. До краёв. — Но ты не обращал внимания на мои детские выходки. Всё повторял, что дождёшься, когда я повзрослею, и всё такое… Мы были близки, если это можно так назвать, лишь однажды. Это случилось в середине сентября, в день твоего отъезда. Я неосознанно злилась, что ты уезжаешь, а потому отрывалась на тебе всё утро. Не помню, что такого выкрикнула, когда за тобой приехало такси, чтобы забрать, но ты помчался за мной. Я бежала через широкое пшеничное поле и остановилась под грушевым деревом перевести дыхание. Ты догнал меня. Схватил за плечи, поцеловал. — Руни, погрузившись в воспоминание, прижала согнутые пальцы к приоткрытому рту, прикусила костяшки. — Ты… приласкал меня. Несмотря на мои дурацкие дразнилки, единственной девственницей в тот момент была я, и такого со мной прежде не было. И Виктор рассказывал не так. Слишком мужланисто, маскулинно, с пренебрежительностью — тогда это было нормой. Потому я совсем не ожидала таких ловких нежных пальцев… — с хмельной томностью проговорила она, растягивая слова, а затем смущённо хихикнула, будто вновь стала семнадцатилетней школьницей. — И знаешь, что ты сделал потом? — Перегнулась через стол. — Позвал меня замуж. — Я? Замуж? — спросил Шерлок, опешив. — Вздор! — Всплеснул руками. Но потом подался ей навстречу и взбудоражено добавил: — И что ты ответила? — Сказала, что мне нравится другой. А ты ответил, что я буду жалеть о своём выборе. Я и пожалела, — поникшим голосом добавила Руни. — Позже. — Она отклонилась, допивая остатки из бокала. — Это всё. — Ложь. — Прости? — Ты лжёшь, Руни. Думаю, это только начало. — Остальное тебя не касается. Мы больше не виделись после твоего отъезда. Я слышала, что ты приезжал на рождественских праздниках, но я тебя не застала. — Твоя история — насколько трогательная, настолько же и заурядная — вовсе не объясняет, почему ты искала меня. — О, поверь, причина тоже весьма заурядна, так что не буду утомлять тебя болтовнёй, — поддела она его. — Кстати, если покопаешься в своём, как ты говоришь, жёстком диске, — она приставила к виску указательный палец, — то вспомнишь, что я называла её в нашу первую встречу. — А! — стиснул зубы. — Это всё следствие! Не причина. Ладно, — выдохнул, — рано или поздно всё равно расскажешь. — Уверен? — Абсолютно. Шерлоку страшно хотелось узнать продолжение её истории, но он боялся показаться заинтересованным больше, чем того требовало дело. В конце концов нужно выглядеть профессионалом. Он и так сказал много лишнего да ещё и набрался будь здоров. Бутылка с вином опустела, а подливал он себе часто, потому что в основном слушал. Опасная ситуация. Нужно срочно на воздух, протрезветь, вернуть ясность рассудка. Ему ещё предстояло поделиться тем, что он обнаружил в засекреченных архивах. Расплатился с официантом и вышел на улицу. На свежем воздухе Шерлок захмелел совершенно, но всё-таки смог заказать такси. Запрокинул голову, глядел на чёрный бархат небес, в непроглядную бездну, пытаясь сделать хоть какой-то вывод из рассказа Руни, но всё было тщетно. Она вышла за ним, закурила. — Куда убежал? — Мне нужно было подышать. — Захмелел от половины бутылки? — Она смерила его взглядом. — Слабачок. — Я говорил, что равнодушен к алкоголю? — Как к сексу? Шерлок задумался. Руни внимательно смотрела на его тяжёлые раздумья и, не выдержав, расхохоталась. — Ты чего завис? — Думал, к чему более равнодушен. — И чего надумал? — Понятия не имею… — Пожал плечами. — Наше такси. Чёрный кэб мягко притормозил у обочины. — Непривычный ты, — произнесла она, туша сигарету о высокую железную урну, — такой сухарь. Даже когда пьяный. Шерлок не ответил. По-джентльменски открыл перед ней дверцу автомобиля, пропуская вперёд. Когда он сел рядом, Руни развернулась в пол-оборота, бесцеремонно сняла с него шарф, сложила и спрятала в нём руки, как в муфте. «Замёрзла», — объяснила она. — Значит, ты больше не сомневаешься в моих словах? — спросила Руни. — Я этого не говорил. Раздосадовавшись, она отвернулась. — Ты жалеешь, что не приняла моё предложение? — спросил он вдруг. — Ну, того меня, в смысле. Она заговорщицки поманила его пальцем, и Шерлок в предвкушении наклонился к ней. Руни схватила его за воротник и прижалась губами к самому его уху: — Не твоё. Собачье. Дело. — Прошептала она и отстранилась от него, изобразив насмешливую гримаску. Жалеет ли она? Вопрос острым лезвием полоснул по сердцу. В памяти всплыла безвкусно обставленная дорогими вещами комната, горка презервативов на стёганом одеяле и тот мальчик-пижон, которому она решила отдаться в свой первый раз. Он был под кайфом и громко слушал какой-то рэп, заплетающимся языком пытался угнаться за текстом трека, дабы впечатлить её. Она тоже была под кайфом и практически ничего не слышала, но старательно кивала головой в такт пареньку. Его осветлённые, с желтизной, волосы были совсем не кудрявыми, совсем не чёрными… А он был совсем не нежен. Его прикосновения и на толику не были похожи на прикосновения Шерлока. Она бы отпихнула его от себя, но из-за наркотического опьянения не могла пошевелиться. Невнятный рэп всё играл, перемешиваясь с пыхтениями пижона. Казалось, эта пытка не кончится никогда. Но вот парень затих, три раза конвульсивно дёрнулся и откатился на другой край кровати. «Вот это финиш! Да, детка?» — прохрипел он, высунул язык и поводил им из стороны в сторону. Жалеет ли она? Руни вжала голову в плечи и содрогнулась от омерзения. Нет, ей не хватило бы даже винного погреба, чтобы рассказать обо всём, о чём она жалеет в жизни. — Приехали, — деловито возвестил кэбман. Шерлок удивлённо вытянул шею и нервно проморгался: — Это не Бейкер-стрит… — А вы туда и не заказывали, сэр. — Благодарю, — вмешалась Руни, заплатила по счётчику, вышла из такси и открыла дверь Шерлоку. — Пошли, переночуешь у меня. Завтра утром расскажешь, что хотел, когда родителей в доме не будет. — Мы как школьники какие-то, — отозвался детектив, послушно следуя за мисс Адамсон. Стараясь не скрипеть половицами, поднялись на второй этаж, в команату Руни. Свет не включали, верхнюю одежду снимали в кромешной темноте, на ощупь. Изредка сталкивались и сдавленно посмеивались. Скинув ботинки, Шерлок непритязательно лёг на полу, укрывшись своим пальто. — Не устраивай цирк, иди сюда! — полушёпотом позвала его Руни. — Тут места много. — Всё-таки затащила меня в постель, — изрёк Холмс, устраиваясь на кровати. — Я сразу понял, что ты коварная женщина. Сложил руки на животе, поёрзал головой по подушке и устало сомкнул веки. Руни, подложив ладонь под щёку, смотрела на его профиль, чуть подсвеченный лунным светом. От Шерлока вкусно пахло вином и морозом. Она придвинулась ближе. Непрошеная слеза скатилась поперёк переносицы: «Зачем ему знать, через что я прошла и что натворила? Сегодня была чудесная ночь. Этого достаточно». Сгорая от желания прикоснуться к нему, Руни закрыла глаза, надеясь как можно скорее уснуть.