За пределами времени я возвращаюсь к тебе

Шерлок ещё спал, когда Руни проснулась. Неоновые цифры на электронном будильнике учтиво сообщили время — половина девятого. Начинало светать, но в комнате всё ещё было угрюмо и мрачно. На цыпочках Руни прокралась в ванную комнату, чтобы умыться и привести себя в порядок. Стояла над раковиной, застыв с зубной щёткой в руках — голова трещала. Не столько от количества выпитого, сколько от взрыва воспоминаний и навалившихся эмоций. Наверное, не стоило так откровенничать с Шерлоком. С этим Шерлоком. Едва ли она что-то знала о нём, впредь нужно быть осторожней. Ночная эйфория сменилась печалью, рождественское чудо разбилось о реальность, в которой у Руни не было настоящих союзников. Она вновь осознала, что ужасающе одинока в этом искривлённом мире, в котором всё было как-то неправильно, как на сюрреалистических картинах. И всё же других вариантов не было, здешний Шерлок был её единственной надеждой и возможностью. Нужно за него держаться, выжать из этой возможности максимум. И благодаря прошедшей ночи Руни смекнула, как не дать Холмсу бросить её дело — интриговать его. Всегда. Непрерывно. «Кто-то падок на деньги, кто-то на голую грудь, а этот — на загадки. И пока он будет заинтригован, есть шанс, что мне рано или поздно удастся вернуться домой», — думала она, полоща рот. Вернулась в комнату и поглядела на безмятежно спящего Шерлока: голова его словно утонула в большой пуховой подушке, и пенка курчавых волос закрыла половину лица. На мгновение ей стало неловко и стыдно за свои мысли. «Будто он не человек вовсе, а средство», — пришло ей на ум. Но Руни удалось совладать с этой минутной слабостью. Медленно вышла в коридор, осторожно закрыла дверь. Из соседней комнаты, опираясь на ходунки, вышел Эдриан, и Руни от испуга чуть подпрыгнула на месте, приложив руку к груди. — Извини, что напугал, старушка, — шкодливо улыбнувшись, шёпотом произнёс он. — Ничего, — ответила Руни, неловко взглянула на парня и отвела глаза. — Я вниз — тебе помочь? — Справлюсь. — Поправил тяжёлые, с толстыми линзами, скруглённые очки на пол-лица. — Там, кстати, Уорд пришёл. — Сделал кивок вниз. — Сидит в гостиной. — Чего ему понадобилось? — Руни перегнулась через перила с недовольным выражением. — Давно он там? — Полчаса. Его мама с папой пустили: они как раз собрались в гости к тёте Эмме, когда он позвонился. Слушай, эм… — Эдриан вновь поправил очки. — Не думаю, что он будет в восторге, если твой гость внезапно спустится следом за тобой. — Его это не касается, — раздражёно отрезала Руни. — Просто предупредил. — Пожал плечами Эдриан. Руни спустилась в гостиную, и Уорд тотчас подлетел с дивана. — Знаю, что должен был предупредить о визите… — Должен был, — оборвала его Руни. — Прости. Никак не могу привыкнуть, что мне нельзя без предупреждения. — Уорд приулыбнулся, застенчиво почесал кончик носа подушечкой большого пальца. — Кстати, здравствуй. — Он вспомнил, что не поздоровался. Поправил полы идеально скроенного пиджака, взял с журнального столика подарочную упаковку и, сделав небольшой шаг навстречу, протянул её Руни. — С Рождеством. Она смотрела враждебно, исподлобья, но всё-таки приняла подарок. Руни не была уверена, что имеет право, и просто вертела в руках тонкую коробочку, обёрнутую красной бумагой. — Откроешь? — ненавязчиво спросил Уорд и вновь улыбнулся. Сдалась. Потянула зелёную ленту, развернула упаковку и от восторга ахнула: — Это… это же Джо Стаффорд!¹ — Прижала к груди винтажную пластинку в потёртой обложке. — Откуда ты… — Откуда знаю? Хах! — Глаза Уорда заблестели. — Ты же всё время в душе поёшь «It could happen to you». Я видел у мистера Адамсона в гараже старый проигрывать, а у моей мамы полно старых пластинок, вот и подумал, что тебе понравится. Сияющая от радости Руни стала чуть покачиваться на месте, тихонько напевая: — «All I did was wonder how your arms would be and it happen to me…»² На лестнице раздался шум, и она обернулась в коридор: Шерлок застыл на последней ступеньке и посмотрел ей в глаза. Руни смутилась, замолчала. Уорд понял, что она смотрит на кого-то, и поравнялся с ней, чтобы увидеть, на кого. — Я помешал? — спросил Шерлок. — Уорд, это мистер Холмс, он частный детектив, — сказала Руни, — Шерлок, это Уорд Маршал. Он вроде бы мой жених. — Да-да, знаменитый сыщик. Я в курсе. Твои родители обращались к нему, когда ты пропала, — ответил Уорд, вопросительно оглядывая заспанного Шерлока. — Доброе утро. — Нахмурился, сопернически уставился на него. — О, наверное, нужно пояснить: я не спал с мисс Адамсон, — заметив его тревожность, произнёс Шерлок. — Хорошо, что и о его беспардонности я в курсе, — с ноткой сарказма ответил Уорд, на всякий случай мысленно приготовившись к словесному поединку. — Шерлок, Уорду уже пора. — Руни решила срочно спасать ситуацию. — И вовсе не пора! — Уорд недовольно обернулся на её слова. — Постой, ты обращаешься к нему по имени? — Он был в недоумении. — Ну, разумеется, пора, — заключил Шерлок, — мистера Маршала ждёт крупная сделка в Гонконге, не зря же он часы перевёл на семь часов вперёд и надел новенький костюм. Уорд машинально посмотрел на часы и ухмыльнулся: — Как поняли, что в Гонконг? Руни закатила глаза и чуть слышно цокнула. — На крючке у входной двери висит пальто, в кармане которого билеты на самолёт. Надпись видно, но не до конца. На фаланге указательного пальца небольшой порез: защемили молнией от дорожного чемодана. Вы торопились, чтобы успеть заехать к мисс Адамсон. Часы и состояние костюма подсказали остальное. — Прищурившись взглянул куда-то вниз. — А ещё у вас в квартире весьма общительная пушистая рыжая кошка. — Хм. — Уорд, выпятив грудь, поставил руки на пояс. — Занятно, — добавил пренебрежительно. — Что ж, не буду мешать вам с мистером Холмсом. Ах, да, прости — с Шерлоком. Уорд пожалел о своих словах тотчас, как произнёс. Он звучал жалко, не чета сдержанному Холмсу, козыряющему незаурядным интеллектом. Отмотать бы время назад, не реагировать на него, держаться хладнокровно. Извиниться за заносчивость? Нет, тогда он окончательно признает поражение. «Идиот, — думал он про себя, — умудрился же поставить себя в дурацкое положение. А всё и из-за Руни: я совершенно перестал себя контролировать, когда она рядом. Чёрт побери, я уважаемый бизнесмен, мне тридцать три года, а я как мальчишка!» Надел пальто и замер у двери: не хотел вот так уходить. Уорд уже прилично опаздывал, каждая минута была на счету. Неужели придётся уходить дураком, смазав приятное впечатление от подаренной пластинки? «Да в самом деле, почему бы просто не извиниться!» Он всегда был слишком гордый, и временами это доставляло неудобства, но с годами Уорд научился поступаться со своими принципами ради достижения целей и получения выгоды. В конце концов можно воспринимать короткий укол себялюбию как выгодную инвестицию. Он ещё поборется за Руни, а это означало, что придётся играть в долгую. Вернулся в гостиную, учтиво поклонился и мягко вымолвил: — Простите мою несдержанность. Вы оба, — подчеркнул он. — Меня немного занесло. — Выдержал паузу, и только после этого ушёл. Нужный эффект был достигнут, пусть Уорд ещё и не знал об этом. Однако его поступок произвёл на Руни впечатление. Она старалась скрыть это от зорких глаз Шерлока, но напрасно — он уже вычислил это по участившимся глубоким вздохам, по выражению лица и позе. — Я помню, что мы хотели поговорить, — извиняющимся тоном произнесла она спустя полминуты. — Но давай не здесь, — перешла на шёпот, — а то брат может услышать. А ещё я умру, если сейчас же не покурю! — Открыла старый дубовый сервант и достала пачку. — У Эдриана аллергия на дым, — пояснила она, нервно разодрав прозрачную упаковку и сунув в зубы сигарету. — Проклятие! — Поелозила рукой внутри серванта. — Кто-то зажигалку спёр. — У меня есть, — успокоил её Шерлок. — Идём. Вышли на улицу и Шерлок тотчас любезно протянул Руни зажжённую зажигалку. Она с упоением прикурила, глубоко затянулась. Никотиновые клубы дыма заманчиво щекотали Шерлоку ноздри, и он вплотную прижался к плечу мисс Адамсон, чтобы и ему перепало немного. Шумно задышал, как собака, и Руни издала непроизвольный смешок. — На, докури, — предложила оставшуюся половину. — Нет-нет, — отмахнулся он, — лучше не стоит. Руни пожала плечами, поднесла фильтр ко рту, но в тот же момент Шерлок выхватил сигарету и задымил паровозом. — Вот интересно, ты хочешь только то, чего не можешь получить, или просто боишься своих истинных желаний? — полюбопытствовала Руни. — Вопрос занятный. Оставлю его вам для глубоких и обстоятельных размышлений! — Надеюсь, найду под это дело место в своём плотном графике! — спародировала его саркастическую манеру. Пригород спал, досматривал волшебные праздничные сны. На улице было безлюдно и тихо, только снег скрипел под ногами. От вереницы домов дорога уходила к негустому перелеску, сквозь который проходила железная дорога. Руни и Шерлок свернули с асфальта на тропу, что шла вдоль лесополосы: петляя, она круто уходила под холм, а затем выныривала и криво тянулась до железнодорожных путей. Мороз пощипывал нос и щёки, юрко забирался под одежду. Шерлок поднял воротник, застегнул пальто на все пуговицы и сунул руки в карманы. Руни, казалось, не замечала холода и шла в расстёгнутом пуховике, даже капюшон не накинула. — Здесь никого, можешь говорить, — сказала она и достала ещё одну сигарету, — белки не станут подслушивать. — Кто знает, может, милые мордочки и пушистые хвосты — ловкое прикрытие. — Ага, а в дуплах — крупные партии героина прямиком из Мексики. — Руни усмехнулась. Шерлок улыбнулся ей в ответ. Он уже открыл рот, чтобы приступить к рассказу, как у него зазвонил телефон. Достал из внутреннего кармана, взглянул на дисплей и сбросил. Но спустя несколько секунд телефон зазвонил снова. — Думаю, лучше ответить, — сказала Руни. Шерлок скинул звонок и нервно настучал смс-ку. — Мой старший брат работает в правительстве и любезно предоставил доступ к базам спецслужб, — начал он без лишней прелюдии, — и я нашёл кое-что. Папку времён Второй мировой с засекреченными материалами, к которым пока не решил, как относиться. — Удобно, когда есть влиятельный родственник. — Это как посмотреть. Когда за тобой не устраивают круглосуточную слежку и не пристают с делами государственной важности, то да. Но мы отвлеклись. — Вновь достал телефон и отправил смс. — В 43-м во время испытания нового образца оружия на военном полигоне произошёл загадочный случай: при запуске что-то пошло не так, система отказала, а затем произошёл мощный, но странный взрыв. Световая вспышка, за которой последовала взрывная волна. Не было ни задымления, ни возгорания — ничего, что сопровождает обыкновенный взрыв. Зато образовался кратер, посреди которого волшебным образом очутились двое мужчин. Они говорили по-немецки, и сначала их приняли за диверсантов, но когда позвали переводчика, то выяснилось, что оба использовали вышедшие из употребления выражения, а ещё были абсолютно уверены, что на дворе 1882-й год. Они называли себя рабочими вагоностроительного завода и, судя по всему, ни о какой войне и знать не знали. Оба были измазаны фабричной сажей и одеты как взаправдашние заводские рабочие. Разумеется, на слово им не особо верили, однако пригласили четырёх учёных, которые провели с немецкими рабочими серию интервью. Есть и расшифровки этих бесед, в том числе на немецком. А также имена тех мужчин, их родословные, образцы ДНК и фрагменты одежды. Я всё изучил. — И? — с надеждой спросила Руни. — И результаты моих поисков породили… их. — Шерлок стиснул челюсти. — Кого? — Сомнения! — Наморщился, клацнул зубами. — Ну, то есть, они появились ещё после трупа у шоссе, а теперь меня одолевает целое море сомнений! Ненавижу, они у меня редкие гости. — Он тяжело вздохнул. — Я пытался проверить рассказы тех немцев: многое, из того, что они рассказывали о себе, подтверждается архивными материалами, но есть несоответствия в некоторых деталях. Примерно как в вашем случае, мисс Адамсон, когда вроде бы родители ваши, дом ваш, хоть и обставлен иначе, но откуда-то возникает жених и умерший в младенчестве брат. Так, один из рабочих рассказывал о жене и дочери, а из архивов следует, что жена умерла во время родов. Или второй: тот по документам вообще погиб в 1880-м во время пожара в цеху. Но оба были уверены, что они из 82-го. — Что с ними стало? Может, кто-то из очевидцев ещё жив? Хотя это маловероятно, но всё-таки? — Руни лихорадило, рассказ Шерлока возвратил веру, которую она почти утратила. — Больше в той папке ничего не было. Почти никаких имён или указаний мест. Я, разумеется, продолжу поиски, но многого не ждите. Кто-то явно «подчистил» содержимое папки, наверняка и улики запрятал — что, без сомнений, подогревает мой интерес к делу, но и усложняет его. — Так что вы думаете? В смысле, что вы думаете теперь? Обо мне и моей истории. — Думаю, что не хочу торопиться с выводами. — Но всё же очевидно! — вспыхнула она вдруг. — Что очевидно? — Шерлок остановился. — Почему ты мне не веришь?! — Руни сорвалась на крик, хотя ещё утром пообещала себе быть расчётливой и не поддаваться эмоциям. — Ты же видишь, я не лгу. — У меня нет железных доказательств, поймите же, мисс Адамсон. Есть куча невероятных фактов и пара глупых гипотез! Я не уфолог, а сыщик, мне нужны неопровержимые подтверждения… — Я не лгу! — Беспомощный, отчаянный крик. — Не лгу! Не лгу!.. Прижала ладони к лицу, и горячие слёзы обожгли заледеневшие щёки. Она всхлипывала, как ребёнок — горько и безутешно. Ссутулилась, затряслась от рыданий. Шерлок растерялся, сконфузился. Он не был готов к сильной эмоциональной реакции. Ещё и проклятое чистое поле вокруг, без единой комнаты, без единой стены и другого человеческого существа, на которое можно было бы переложить ответственность утешения. Не уйдёшь, не хлопнешь дверью. Он вдруг представил, что рядом стоит Джон и с осуждением качает головой: «Плохо, Шерлок». Его охватила паника. «Просто обними её, — говорил он себе, — больше ничего». Нерасторопно приблизился, каменными руками обхватил её за плечи и прижал к себе. — Мисс Адамсон? — осторожно позвал он. — Руни? — Задержал дыхание. — Прости меня. — Ты не виноват, — отозвалась она, шмыгнув носом. — Я всё понимаю, не глупая. Просто мне… невыносимо. И очень одиноко. Ты ничем мне не обязан, но всё равно помогаешь. Я благодарна тебе. Очень. Ты тоже меня прости. Она говорила рвано и задыхаясь, пыталась успокоиться. Шерлок безуспешно искал в карманах платок, но нашёл только смятую упаковку от шоколадного батончика. Ужасно. Не стоило на неё давить, безаппеляционно гнуть свою линию. Снова завибрировал телефон: пора возвращаться на Бейкер-стрит. — Мне нужно вернуться домой. К несчастью, когда подворачивается действительно стоящее дело, жизнь вокруг не останавливается. Я всегда был неважным другом, но с недавних пор кое-кому крупно задолжал, а потому стараюсь исправляться. — Конечно. — Руни кивнула. — Иди. Со мной всё будет нормально. — Не сомневаюсь, — искренне произнёс он. И улыбнулся. Нарочно. — Это я пытаюсь быть «очаровательным», если вы не поняли, — пояснил он, припоминая её слова, сказанные ему в ночном кафе. — Есть, над чем работать, но уже недурно. — Она одобрительно опустила уголки губ, состроив дурашливую мину. Шерлоку пришла на ум страшная мысль: что Руни и стараться не нужно, чтобы быть очаровательной. Обратную дорогу Холмс опять провёл в бесконечных пробках и добрался до дома 221Б лишь в сумерках. Влетел в гостиную, повесил пальто мимо крючка и сел в любимое кресло. Джон сидел у камина, читая книгу. Он выразительно откашлялся, чтобы дать Шерлоку считать его настроение, и только после этого посмотрел на него: — Знакомый взгляд, — заметил Джон. — Какой ещё «взгляд»? — нахмурившись, спросил Шерлок. — Взгляд «мне попалось большое и опасное дело». — Не понимаю, о чём речь. — Холмс как ни в чём не бывало достал из-под кресла скрипку и стал перебирать струны. — Да всё ты понимаешь. Ты ради этого дела сбежал с Рождества. Видимо, оно того стоит, — обиженным тоном заключил Ватсон. — А мне не сказал. — Ты отец. — Да полмира отцы! — Овдовевший отец. — И что это меняет?! — Да всё! — Шерлок многозначительно округлил глаза. — Кто в случае твоей смерти останется с малышкой Рози? Брюзжащий козёл, который по совместительству эмоциональный инвалид? Прости, Джон, я не могу тобой рисковать. — Чувствую себя молоденькой мамочкой, которую после рождения ребёнка подружки не берут с собой на тусовки. — Джон закусил щёку и отвёл взгляд. — А дело впрямь опасное? — немного погодя спросил он, охваченный предвкушением. — Очень может быть, — чуть не нараспев ответил Холмс. — Дразнишься, да? — Ватсон осуждающе прищурился. — Бессовестный. Шерлок не ответил: он задумчиво смотрел Джону через плечо, потирая смычком затылок. — Тебе, кстати, письмо пришло, — вспомнил Джон. — Ага, спасибо, — ответил Холмс, не шелохнувшись. — Конверт какой-то странный, будто самодельный. — Ты сказал «письмо»? — Шерлок будто очнулся. — Ну, да. — Ватсон хохотнул. — Лежит на кухне, рядом с микроскопом. Шерлок мигом подскочил и направился в кухню. Взял письмо: конверт был сложен из нескольких тетрадных листов превосходного качества, цвет стилизован под ретро. На уголке — капля крови. На лицевой стороне не был указан отправитель, только получатель: «Шерлоку Холмсу. Бейкер-стрит, 221Б». Ни почтовых марок, ни индексов. — Кто его принёс? — спросил Шерлок взволнованно. — Бродяга, — ответил Джон. — Я дал ему мелочь, и он ушёл. Почерк. О, этот почерк он не спутает ни с каким другим! Пригляделся — настоящий, не имитация. Но как такое возможно? Немыслимо! Трясущиеся руки нетерпеливо распечатали конверт, развернули письмо: «3 июня, 2011 год, Париж. Сегодня я видел Руни… она сидела на набережной в венке из одуванчиков…» Это было не просто письмо, а выдранные из обложки страницы личного дневника. Кровь застучала в голове, заглушая окружающие звуки. Шерлок слышал голос Джона, но не мог разобрать ни слова. Не отреагировав на друга, он, как заколдованный, ушёл в свою комнату и запер дверь. Сел на кровать и погрузился в обрывки дневника: «3 июня, 2011 год, Париж. Сегодня я видел Руни. Я шёл по левому берегу Сены в сторону Латинского квартала, на конференцию в Сорбонне, а она сидела на набережной в венке из одуванчиков и что-то рисовала в блокноте. В хлопковой безразмерной рубашке с засученными рукавами и подстреленных брюках, с растрёпанной косой — само совершенство. Кажется, с нашей последней встречи прошла целая вечность, а не четыре года. Что ж, ошибиться легко. Она изменилась, ни следа прежней нескладной и беззаботной девчушки. Думал, провалюсь под асфальт, попаду в канализацию и там подохну. Как хотелось к ней подойти! Но она была такой печальной, что я не решился. Наверное, она не стала бы со мной говорить после того случая. Особенно после слов, что я ей сказал. Натуральный идиот, зачем стыдил её? Но сделанного не воротишь. Сам виноват. Должно быть, Виктор был прав, и у меня впрямь с башкой проблемы, раз не смог за эти годы забыть девушку, с которой ничего толком не было. Пусть так, пусть ненормальный. Она обернулась, глядела через плечо в мою сторону, но не на меня. Меня для неё не существовало. Моя Руни увлечённо разглядывала чаек, не поделивших кусок хлеба. А я смотрел на неё и думал о том, как сильно люблю её. Я навсегда останусь для неё призраком, перевёрнутой страницей, странным «девственником»и «заучкой». Солнце ласкало её оголённое плечо, с которого сполз рукав рубашки. Чёртово солнце! Чёртов Париж! Чёртов дурацкий я! Забавно было бы, прочти она эти строки. Ни за что не узнала бы меня. Почему я страшусь своих эмоций и чувств? Почему не могу быть как все? Варюсь сам в себе, всё держу под контролем, чтобы никому и в голову не пришло, что я обычный. Какое самомнение! Комплекс бога и только. Вот и Руни это раздражало. Но ради неё я бы наступил себе на горло. Я заклинал её, чтобы она заметила меня, но всё было тщетно. С самого начала всё было тщетно. Интересно… А в теории. Нет, это, конечно, глупость. И всё-таки. Среди миллиардов возможных исходов, существует ли такой, при котором она согласилась бы на моё предложение? Или… нет, не так Существует ли такая реальность, в которой мы всё-таки нашли дорогу друг к другу? P.S. Когда я смотрел на неё, в моих наушниках играла «Paris Summer»³. Забавно». Шерлок отложил страницы дневника в сторону и уставился в окно, задумчиво приставив сложенные ладони к подбородку. Он был крайне озадачен: это был его собственный почерк.