***
- Яша! Ты раньше сегодня, - радостно произнесла Анна, поднявшись навстречу мужу. - Здравствуй, родная. А у меня снова новости. - Тебя опять отправляют в командировку? - Да. - Далеко? - Ты будешь смеяться, но снова в Затонск. - А Варфоломеев не хочет тебя уже туда насовсем перевести? - улыбнулась молодая женщина. - Сомневаюсь. Но зачем-то сейчас из Петербурга меня убрать хочет. Только вот совершенно непонятно в чем же причина. Однако же, там снова творятся непонятные дела. Помнишь, Виктор Иванович рассказывал о сиротском приюте? - Да, его вроде бы как купец Игнатов организовал. - Совершенно верно. Так вот, там дети пропадать начали. Варфоломеев отправляет меня в помощь местной полиции. Ты как, поедешь со мной? - И ты еще спрашиваешь. Конечно, я поеду. К тому же, в Петербурге в такую жару очень тяжело. На следующее лето, если тебя снова куда-то не отправят, может, какую дачу снимем? За городом. Тяжело в городе. Ни на улицу не выйдешь, ни дома воздуха не глотнешь. - Ты плохо себя чувствуешь? - Нет-нет, все хорошо. Но, все же, за городом было бы получше. - Я думаю, мы что-то решим на следующее лето. А сейчас нужно собираться в Затонск. Как думаешь, Виктор Иванович и Мария Тимофеевна не сильно против будут? - Нет, что ты. Мама наоборот обрадуется. И дядя еще там. - Аня, я тут подумал. Прасковье же тяжело уже управляться и со своими привычными делами, и за нами тоже ухаживать. Давай Настасью с Ефимом возьмем? Ефим поможет возле дома пока мы там. Настасья нам горничной будет. Как думаешь, Прасковья спокойно отреагирует на это все? - Думаю, да. Надо маме телеграмму послать. Уточнить.***
На следующий день Штольман отправил телеграмму тестю с тещей, извещая об их скором повторном приезде и задавая вопрос касательно слуг. Ответ пришел на другое же утро. Виктор и Мария были рады, что чета Штольман снова едет к ним. Комнаты обещали подготовить. Однако же, Мария Тимофеевна сетовала, что Прасковья захворала в последнее время. Пришлось нанимать временную девушку ей в помощь, чем Миронова-старшая была сильно недовольна. Вследствие этого, вопрос с приездом в Затонск Штольманов всем домом был встречен с большой радостью. Будет, кому Прасковье помочь. Анна поспешила отдать все необходимые распоряжение Настасье. Штольман подробно объяснил Ефиму его возможные обязанности на ближайшие несколько недель в Затонском доме. Через два дня после разговора с Варфоломеевым Штольманы в сопровождении слуг отбыли в Тверскую губернию. Еще за день до этого туда же уехали Франт и Семен Семенович. Филерам Штольман велел внимательно присмотреть за приютом и попытаться разузнать какую-то информацию, о которой в полицейском управлении могли просто не знать.***
Анна и Яков были встречены Петром Мироновым на вокзале. - Яков Платоныч, а тебя сюда насовсем перевести не хотят? Мария рада только будет, - смесь, спросил дядюшка. – А что? Ты вот, как я погляжу, теперь всем домом путешествуешь. Впрочем, я тут на днях вашего Коробейникова видел. Совсем мальчик сник. Говорит, в толк не возьмет, где пропавшего мальца искать. Они весь лес прошерстили. Нет нигде и все. - До сих пор никаких известий? - Нет. Слава Богу, хоть тело не нашли. Того-то мальчонку, что первым пропал, уже схоронили. Ох, Яков Платоныч, времена-то какие, а? Детишки пропадают. - Аня, Петр Иваныч, вы не будете против, если мы по дороге домой к доктору заедем? А Настасью с Ефимом домой отправим. -Вы с Аннет езжайте, а я с домашними вашими поеду на Царицынскую. А Марии скажу, что встретили знакомых по пути, поболтать остановились, - с этими словами Петр Иванович резво соскочил с замедлившего ход экипажа и также проворно пересел в другой, следовавший за ними со всеми вещами и домашними слугами Штольманов. - Аня, вот же я дожил-то… - протянул Яков Платонович. - О чем ты? - Да о том, что прошло-то всего ничего времени, а я теперь мало того что с женой путешествую, так еще и всех домашних слуг с собой вожу. Нет, ну чисто помещиком стал. -Брось, Яков. Какой ты помещик. Ты у меня сыщик. Лучший в Империи. А что мы с собой Настасью с Ефимом взяли, так то ведь и лучше. И им работа будет, и Прасковье облегчение. Она ведь стареет.***
Доктор заполнял что-то в большом журнале, сидя у себя в кабинете. Подняв голову на стук и увидев входящую первой Анну Викторовну, расплылся в радостной улыбке. Проворно поднявшись с места, Александр Францевич подошел к молодой женщине, приветственно поцеловал протянутую руку. Следом за ней вошел и Яков. Жарко пожав руку статскому советнику, доктор Милц предложил визитерам присесть. Позвав медсестру, выполнявшую роль секретаря, попросил принести чай. - Что же, Яков Платонович, вот вы снова к нам. И месяца не прошло с вашего отъезда. Меж тем, очень рад вас видеть. Вы, я полагаю, по делу сиротского приюта Игнатьева? - Да, Александр Францевич. Расскажите, что удалось узнать о причине смерти пропавшего мальчика? - Митя Ложин умер от испуга. Сердечко не выдержало. Патологий я не обнаружил. Что-то очень сильно его испугало. Что – сказать не могу. Может, зверя какого увидел. Но вот что странно. На теле нет совершенно никаких повреждений. Даже звери не тронули. Это загадка. На момент обнаружения, мальчик был мертв уже больше суток. Дикие звери в лесу водятся. Но не тронули. Даже воронье. Это очень странно. А вы к Игнатову поедете? - Поеду. Но, полагаю, уже утром. Я ему сегодня записку отправлю. Захочет – придет утром в управление. Нет – сам съезжу. - Неспокоен он. Очень неспокоен. Переживает. Там такое дело, он же за них всех как за родных радеет. А тут уже двое пропавших, один из которых еще и умер. А причины как таковые непонятны. Кстати, Ребушинский на эту тему очередной опус уже сочинил. Потом прочитаете. Вкратце скажу так. Винит во всем разгул стихии колдовства, которую стало некому сдерживать с тех пор, как Анна Викторовна вышла замуж и покинула Затонск. Да-да, не удивляйтесь. Он теперь твердо взялся утверждать обратные прошлым своим уверениям вещи. Если раньше, вы меня уж простите, Анна Викторовна, Алексей Егорыч утверждал, что во всем виновата барышня Миронова, видевшая духов, то теперь у него новая концепция. Теперь Анна Викторовна, оказывается, была сдерживающим всю нечисть человеком, которого слушались все духи, помогавшие удержать волну преступлений. Но это все он старается не печатать. Помнит, видимо, предупреждения в свой адрес. А потому очень умело разносит сплетни по городу. Признаться, Яков Платоныч, я уже и сам разок его слегка встряхнул. Не сдержался. Третьего дня аккурат. Пока до меня новых слухов не доходило. Но вы будьте готовы, что будет очередная статейка. Я уж и не знаю, чем бы таким занять его неуемную голову, лишь бы он уже перестал этакую чушь разносить по городу. - Пожалуй, я с ним поговорю. Мне тут, кстати, заметка на днях попалась. Вроде бы как в столице какой-то сбор журналистов проводят. Отправить его туда? Как вы думаете? Сказать что-нибудь о великой важности обмена опытом среди представителей его профессии. - Попробуйте. Только, боюсь, он вам не особо поверит. Сразу решит, что вы его из города отослать хотите. - Ну, мы что-нибудь придумаем. Доктор, спасибо вам за информацию. - Анна Викторовна, голубушка, вы-то как? Были у того доктора, что я вам советовал? - Была, спасибо. Все хорошо. Евгений Карлович говорит, что у меня все в порядке. Нет никаких поводов для беспокойства. - Вот и хорошо. Кстати, я же следующей весной собираюсь в столицу. Собирается большой симпозиум. Приглашение мне пришло еще на прошлой неделе. Это очень хорошо, что так заранее. Смогу спокойно подготовиться, не торопясь, так сказать. - Правда? Александр Францевич, миленький, вы к нам приезжайте! И погостите у нас, мы очень рады будем. Яков, скажи, - глаза Анны загорелись от предвкушения приема в их столичной квартире дорогого друга в качестве гостя. Штольман жену поддержал: - Александр Францевич, приезжайте. А то как мы вас иначе к нам в гости дозовемся? - Спасибо, друзья мои, но мне не хочется вас стеснять. - Вы нас не стесните. У нас несколько очень удобных гостевых комнат. Мы будем рады. - Спасибо. Тогда я с радостью приму ваше предложение. И те несколько дней, что буду в столице, с радостью погощу у вас, - глаза доктора чуть увлажнились. Как же приятно, когда у тебя есть настоящие друзья.***
Попрощавшись с доктором, Штольманы отправились на Царицынскую. Мария и Виктор Мироновы уже явно их заждались. Оказалось, за то недолгое время, что супруги были в больнице, Мария Тимофеевна успела надавать Настасье кучу поручений. Прасковья, охая, встретила Анну и поблагодарила молодую барыню за избавление от временной прислуги. - Анна Викторовна, как хорошо, что вы Настасью с собой свою взяли. Я-то захворала. А эта пришлая. От нее ни толку, ни проку. - А Ефим где? - Так барин его в сад отправил. А тот и рад. Говорит, соскучился уж по саду-то. У вас-то, поди, совсем маленький там огородик. Мне Настасья сказала, что за домом есть немного места под маленький сад-огород. Но ведь это все совсем не то. Остаток дня прошел в теплых семейных разговорах. Несколько раз за вечер Мария Тимофеевна сделала предположение о скором окончательном переводе Штольмана в Затонск, чему она будет только рада. В конце концов, даже Виктору Ивановичу надоело выслушивать подобные предположение, о чем он в мягкой форме и заметил жене. На следующее утро Штольман отправился в управление, где был встречен обрадованным Коробейниковым. Следователь затонского управления полиции уже и не чаял получить помощь в этом непонятном деле. Изложив все, что знал, Антон Андреевич облегченно вздохнул. Собственно, ничего нового он Якову не рассказал. Принесли записку от Игнатова. Тот просил Штольмана приехать в приют. Статский советник отправился к купцу. - Добрый день, Яков Платонович. Спасибо, что приехали ко мне сюда. Я подумал, вы все равно захотите осмотреть наш маленький приют, - Павел Евграфович был совершенно серьезен. И куда только делся купец-балагур, которым Штольман встретил его пару лет назад? - Павел Евграфович, давайте сразу начистоту. Я знаю о вашем полицейском прошлом. - Полагаю, вы знаете и причину, по которой я был уволен? - Без подробностей. Только самую суть. - Хорошо. Тогда я дополню ваши сведения. Я стрелялся с человеком, оскорбившем мою сестру. Сейчас сестра замужем. Тогда же я счет невозможным стерпеть оскорбление. И поплатился за это службой. Не скажу, что я сильно от этого пострадал. Оказалось, что я неплохой купец. Но мне этого было мало. Мне хотелось оставить после себя не только капитал, но и что-то большее. Несколько лет назад я узнал, что у женщины, с которой когда-то у меня был роман, остался ребенок. Мальчик. Я встретился с ней. Она всячески отрицала мою принадлежность к ребенку. Но на тот момент она была больна – чахотка. Умерла она через пару месяцев поле встречи. Мальчика я считал правильным забрать. Вот тогда и решил организовать сиротский приют. Степка тоже там. После смерти его матери, я предложил мальчику поселиться у меня. Ему было уже девять лет, мне не хотелось принуждать его к чему-либо. Он отказался. Сказал, что знает от матери, что я считаю себя его отцом. Однако, он верит словам ее. Поэтому я и поселил его в приюте. Мальчик был рад возможности общаться с другими детьми. Я наладил здесь класс по занятиям точными науками. У меня здесь есть учителя. На некоторые занятия дети ходят в городскую гимназию. Я решил все соответствующие вопросы с директором. Кроме того, два года назад ко мне решили присоединиться еще несколько уважаемых людей города, среди которых и Степан Яковлев. Так что у нас почти союз тут уже. Основные материальные затраты лежат на мне и Яковлеве. Посильную помощь оказывают Кулаков – тоже купец, Фомин – хозяин маленькой ткацкой фабрики. - Расскажите мне о пропавших детях. - Митя Ложин попал к нам совсем недавно. Несколько месяцев назад. Его наши же ребята на улице встретили, привели к нам. Я еще все документы не оформил. Мой адвокат как раз этим еще занимался. Кстати, ваш тесть – Виктор Иванович. Оказалось, что мальчик родом из Москвы. Вот где-то месяц назад Виктор Иванович и ездил по этим делам в старую столицу. Мите было восемь лет. Родители его умерли пять лет назад. С тех пор он ходил по разным городам. Побирался, в общем. Второй мальчик, которого до сих пор найти не могут, Захар Калугин. Ему уже двенадцать. Совсем скоро я хотел попробовать определить его в кадетский корпус в Твери. Виктор Иванович уже начал заниматься сбором всех необходимых документов. И тут он пропадает. Кстати, он был одним из тех двух мальчиков, что когда-то нашли на улице Митю. Дружили с ним с тех пор, хотя и по возрасту оба старше. - А кто тот второй мальчик, что был с Захаром, когда Митю нашли? - Степан. Ильин Степан. Которого я сыном своим считаю. - Введите четкое временное регулирование прогулок детей. Не оставляйте их без присмотра. Нельзя допустить пропажи еще хоть одного ребенка. Я к вам нескольких городовых пришлю. - Хорошо. Я уже предпринял кое-какие меры. Но городовые не помешают. - Я могу поговорить со Степаном? Он может что-то знать. - Конечно, я позову его. Спустя десять минут перед Штольманом стоял мальчик лет тринадцати. Высокий для своих лет, худенький. Русые его волосы лежали непослушной копной. -Степан, это статский советник Яков Платонович Штольман. Он прибыл из Петербурга, чтобы помочь найти Захара. - Здравствуйте, господин Штольман. - Добрый день. Расскажите мне, Степан, не замечали ли вы что-то странное, несвойственное в последние дни? Может, кто-то ходил за вами, когда вы где-то были вместе с Захаром и Митей? - Нет, господин. Но вот в тот день, когда мы Митьку нашли, в тот день была одна странность. И я забыл о том, но вот сейчас вспомнил. Тогда нам какой-то странный человек преградил было дорогу, когда мы Митю повели в сторону приюта нашего. Он еще такой испуганный был. Я у него тогда спросил, знает ли он этого человека. Митька сказал, что не знает. И когда мы вошли в ворота приюта, стало заметно, что он как будто стал бояться меньше. - Вы этого человека узнать можете? - Если увижу, узнаю. - А описать сможете? - Не знаю. Попробовать могу. - Павел Евграфович, можете завтра вместе со Степаном приехать в управление? Попробуем составить словесный портрет. А вы, Степан, попробуйте вспомнить этого человека получше. Быть может, это нам поможет в поисках. Попрощавшись на этом, Штольман покинул сиротский приют.***
Анна Викторовна не собиралась оставаться в стороне от расследования. Днем, пока муж был на службе, она закрылась в их комнатах, достала спиритическую доску, заблаговременно прихваченную с собой из Петербурга, и привычно позвала дух мальчика: - Дух Мити Ложина, явись мне! После третьего повтора зова, молодая женщина почувствовала привычный холодный ветерок. Открыв глаза, увидела перед собой полупрозрачный дух мальчика лет восьми. Светленькие его волосики словно ореолом окутывали головку. В глазах застыл страх. - Митя, скажи мне, как ты умер? - Нет, так страшно было! - Расскажи мне, что тебя испугало. - Человек. Он ходил за мной, когда я на улице жил. А потом Захар и Степан меня нашли. А он хотел меня забрать. А старшие ребята меня не отдали. А я не хотел с ним идти. Он плохой. И раньше мальчики с улицы пропадали. Только их не находили. - Тебя убил тот человек? - Я видел его. Там, в лесу. Он был такой страшный. Такие страшные глаза. - Митя, покажи мне его, - попросила Анна и тут же словно бы потеряла сознание. В полусне она увидела лицо мужчины. Темные, почти черные глаза его горели каким-то потусторонним огнем, похожим на отблески факелов. Крупные черты лица, шрам на правой щеке. Тут видение закончилось. Анна пришла в себя. Духа мальчика рядом уже не было. Быстро взяв карандаш и бумагу, госпожа Штольман набросала портрет увиденного человека. «Вечером покажу Якову», - решила она. Из коридора доносился голос матушки, зовущий Анну выпить чаю в беседку.***
Портрет, нарисованный Анной, на другой день был показан Степану. Мальчик опознал в изображенном человеке того мужчину, что пытался помешать им с Захаром забрать с улицы Митю. Поблагодарив мальчика, Яков Платонович отпустил его. Игнатьев вызвался сделать копии портрета. Спустя пару часов у Штольмана на руках было уже с десяток изображений. Оригинал он приобщил к делу, остальные рисунки разослал по соседним городам. Один отправил с Ищенко, вызванным на встречу, в Петербург. С просьбой предать лично Варфоломееву. К портрету приложил короткую записку с просьбой посодействовать в опознании личности. Сам же Яков Платонович с Коробейниковым за несколько дней чуть ли не перевернули весь архив затонского управления. Упоминаний о похожем человеке не нашли. В течение недели они получили ответ из всех соседних городов. Там обещали принять описание к сведению. Но и в тех архивах информации не было. Из Петербурга вестей также не приходило. Ищенко было велено искать всю возможную информацию в столице. Тот обещал воспользоваться старыми служебными связями. Франта Штольман поставил следить за приютом. Была вероятность, что искомый человек может объявиться где-то рядом с сиротским домом. Захара найти не могли уже несколько недель. Ни живым, ни мертвым. Анна чуть не каждый день пыталась вызвать дух мальчика. Тот не приходил. Молодая женщина искренне верила, что если дух не является, значит Захар жив. А сама опасалась, что так может сказываться отсутствие какой-либо связи с ним у нее самой. Дух маленького Мити она попыталась вызвать еще дважды. Второй раз общение с ним закончилось глубоким обмороком, из которого ее выводил пришедший чуть раньше обычного муж. В очередной раз взяв с жены обещание не вызывать духов, Яков тем самым успокоил самого себя на каких-то полчаса. Анна расстраивалась, ведь дух маленького мальчика не рассказывал ей ничего нового. Не мог или не хотел показать того места, где можно найти Захара. Женщина нервничала все сильнее. В напряжении закончился июль. Душевное спокойствие не приходило к Анне и Якову даже во сне. Ночами они часто лежали без сна. И только после их физической близости, страстной и неудержимой, оба могли уснуть. Они как будто стали еще больше нуждаться друг в друге за время поисков Захара и его похитителя. Мальчик пропал уже почти месяц назад. Полицией и местными мужчинами, добровольно решившими помочь, был обыскан каждый закоулок города, каждое деревце в лесу было осмотрено. Следов не было.***
Уже неделю Анна мучилась небольшой дурнотой по утрам. Она все списывала на частые бессонные ночи и на сильную жару, прочно закрепившуюся в городе. По настоянию Якова, молодая женщина перестала носить узкие корсеты, обходясь лишь корсажем. Платья одевала тонкие и легкие. Настасья каждый день делала по несколько литров холодного чая с лимоном, хоть ненадолго освежающий домочадцев. Одним таким жарким утром Анна проснулась чуть позже обычного. Штольман уже ушел на службу, оставив жене записку с пожеланием доброго утра. Улыбнувшись, молодая женщина начала причесывать волосы. Тут повеял знакомый холодок. Обернувшись, госпожа Штольман увидела перед собой дух подростка лет тринадцати. Чумазое лицо его выражало глубокую скорбь. В глазах, казалось, навечно поселился ужас. - Ты - Захар? – тихо спросила Анна. Дух кивнул. - Где ты? Отведи меня, - потребовала молодая женщина. Дух махнул рукой и указал на окно. Выглянув на улицу, Анна Штольман увидела его уже на дорожке сада. Быстро надев дневное платье и кое-как заколов волосы, она стремглав выскочила из комнаты. В коридоре встретила Настасью. - А где Ефим? - На улице, барыня. - Ты вот что, дай мне мою шляпку и перчатки. И еще нитки дай. Красные. Отправь Ефима к Якову Платоновичу в управление. Пусть передаст, что Захара в живых нет, я иду тело его искать. От нашего сада по пути попробую след нитками оставить. Может, найдет меня, - с этими словами Анна выхватила перчатки и шляпку, поднесенные служанкой, из рук ее и, хлопнув дверью, выскочила на улицу. - Батюшки мои! – всплеснула руками Настасья и побежала следом за Анной. Через четверть часа в кабинет Штольмана вбежал запыхавшийся Ефим с сообщением от Анны Викторовны. Смертельно побледнев, Яков выбежал из кабинета. Пролетка уже стояла у входа в управление. Коробейников едва успел вскочить в отъезжающий экипаж. Ефим остался рассказать все подоспевшему Ульяшину.