Мы отправились на произвол судьбы. Туда, где всё зависит только от нас, туда, откуда вернётся только один, а может вообще никто, туда, где мы не были ни разу, но уже боялись этого места.....
Поезд поражал своим великолепием и красотой. Всё было сделано с иголочки. Многие говорили, что внутри он слишком уж вычурный, но по мне – очень даже ничего. Красиво и современно. Никто особо не разговаривал, были слышны только щелчки снимающих нас камер и переговоры операторов. Хирон и Калипсо шли по бокам от нас. Своими телами они как бы прикрывали нас от назойливого внимания операторов, носящихся вокруг. Я смотрела в пол, думая о том, что будет с нами дальше. Пессимистичные мысли стали посещать всё чаще и чаще. Ну вот как я – девочка из дальнего Дистрикта смогу победить у бойцов-профи из Первого или Второго? Вот и не знаю. Меня никто не готовил к бойням, сражениям. Разве что борьба за выживание, но и этому не учили. Внутри меня сидел маленький оптимист, который полагался на удачу, но и он сейчас куда-то свалил, оставив меня наедине с плохим настроением. После моей речи, если её можно так назвать, обитатели Дистрикта стали немного увереннее. Все смотрели вперёд, почти никто не сутулился, как раньше, в глазах загорелся огонь.
Не успели мы зайти в наш транспорт, как двери закрылись. Я не понимаю, как все эти операторы успели зайти. Или они едут на другом поезде? Меня не осведомили, да я и не интересовалась. Сейчас в голове только одна проблема: как не стать трупом в первые же секунды Игр. Увлекательно, ничего не скажешь. Пока ментор не спешил давать советы, хотя в его взгляде читалась заинтересованность в наших фигурах. Перси рассматривал вещи вокруг, я села в кресло у окна, но через пять минут поднялась и стала ходить по вагону, проводя пальцами по подоконнику. Дерево было приятное на ощупь, не как у нас в домах. Оно пахло лесом, что, несомненно, успокаивало, напоминало о прежней жизни. Не могу сказать ничего хорошего про Двенадцатый, хотя и плохого тоже не могу. В моём воображении он был где-то посередине. Ни плохой, ни хороший, нейтральный. На секунду мы с Перси, который тоже мерил шагами вагон, встретились глазами. Он явно был не очень испуган или шокирован, нет. В его взгляде читался вызов. Вызов всему: организаторам, Хирону, мне, самим Голодным Играм.
Поезд нёсся с огромной скоростью по просторам Панема. За окном пролетали леса, поля, луга, озёра. Пару раз железная дорога проходила по побережью, где резвились чайки, альбатросы и прочие морские птицы. Я застыла у окна и думала о вечном. Как бы отреагировали родители, если узнали бы, что меня выбрали на Игры? Что бы сказали? Почему они умерли? Что сделали не так? Через несколько часов приносят еду. Такого разнообразия продуктов я никто в своей жизни не видела. Ни в 9-ом, ни в 12-ом столько не ели. Тут лежало минимум человек на 10, несмотря на то, что ехало всего четверо. Запах от яств исходил шикарный, всё хотелось съесть, и причём сразу. Куриная грудка в мандариновом соусе, стейки, салаты из таких овощей, названия которых я не знаю, вода, апельсиновый сок, немного виски и вина, тысячи видов сыра, колбасы, хлеба. Первый, кто побежал к столу – Перси. Видимо парень любит поесть, что тут скажешь. Я тоже была не против чего-нибудь съесть, желудок подтверждал желание довольно громким урчанием. Направляюсь к столу, сделанному из красного дерева, и сажусь напротив Калипсо. Она одобрительно кивает и принимается за еду. Я поражаюсь манерам девушки. На вид Калипсо не походила на большинство жителей столицы, которые надевали вычурные наряды, парики, красили волосы во всевозможные цвета, притворно улыбались. Она была другая – простая, милая, скромная, но воспитание у неё точно было хорошее. Идеальная осанка, возвышенный взгляд, красивые линии выдавали в ней аристократку. Против таких людей я ничего не имела. Отец рассказывал, что мама была такой же. Правда это, или нет, сказать не могу. Не знаю.
– Ну, может уже начнёте давать советы? –неожиданно раздаётся голос Джексона, – Вы же вроде должны быть заинтересованы в победе хотя бы одного из нас.
Ну, что сказать. Привлечь внимание Перси умел что надо. На него нельзя было не посмотреть.
– Что мне вам рассказывать? Тоже самое, что и предыдущим? Они благополучно погибли, мои советы им не помогли. Или они просто не слушали, не знаю. Вы и сами прекрасно знаете, что делать.
– К примеру, – теперь подаю голос я. Раз мой напарник начал тему выживания, я намерена узнать всё, что может мне помочь разработать план поведения.
– К примеру, нестись прочь от Рога в первую же секунду. Там будет просто бойня, сомневаюсь, что выживите в схватке с профи. Убегайте в лес, подождите часа два, а потом возвращайтесь. Возьмёте вещи и со спокойной душой отправитесь умирать. Помогло, всезнайки? Передай солонку, Аннабет.
– Отлично, хоть что-то новое, – удовлетворённо произносит Перси.
Хирон наливает виски и отпивает, делая всё со звуком. Показать себя он тоже умел. Сработались бы с Джексоном в одной команде, если бы не характер последнего. О, в своих выскочках он преуспел. За месяц, который он жил в Двенадцатом, я видела, как его наказывали раз 20, если не больше. То за поведение, то за прогулки по ночам, то за одежду, то за что-нибудь ещё. Перечисление всего заняло бы вечность. И с ним мне ещё жить? Ок, вызов принят. Обед продолжает в полном молчании, никто не знает о чём говорить, да и общаться особо не хочется. Вкус еды затмил все другие чувства. Десертов, как здесь, я ещё нигде не пробовала. Торты, пирожные, капкейки, 1000 и один вид мороженого, пудинг и прочее. Но лучше всего были свежие ягоды. Ничто не смогло сравниться с ними. Видимо до Игр я прибавлю минимум килограмм 5-6, однозначно не меньше. С учётом того, как здесь кормили.
После обеда я направилась осматривать остальные вагоны. Оказалось, что их всего 18. Четыре спальни, вагон-ресторан, где мы ели, гостиная, две ванные, две комнаты-гардероба, один вагон был полностью превращён в тренировочный зал, за ним шёл стеклянный вагон, предназначение которого осталось для меня полнейшей загадкой, вагон обсуживающего персонала – безгласых и ребят из моего Дистрикта, дальше я не дошла. На часах около последнего вагона было уже восемь вечера. Надо же, слоняться по одному поезду четыре часа. Это надо ведь уметь. На примету я взяла то, что тренировочный зал был пуст, а покрытие было довольно приятным на ощупь. Я, не раздумывая, побежала в вагон-гардероб, подыскала себе подходящие лосины и футболку чёрного цвета. На футболке была надпись: «Infinity» и знак бесконечности сзади. Почему именно это – загадка. Обуви для танцев в необъятном шкафу не нашлось, так что тренироваться решила босиком.
В зале меня захлестнула ностальгия по good old days, когда мы репетировали по 12 часов без передышки, когда ноги были изодраны в кровь, а о нормальном дыхании и говорить не приходилось, когда ты приходил в комнату без сил, на следующий день тебя ругали за несделанные домашние задания, но только в такие моменты ты понимаешь, ты – танцор. Это – твоё предназначение. Мозоли заживут, кровь засохнет. Ты сотрёшь всё снова, again and again. На моих ногах до сих пор красовались 50 оттенков крови. Большинство ран уже превратились в шрамы, но некоторые до сих пор кровоточили. Нахожу в углу зала проигрыватель и включаю первый попавшийся трек.
Sia "The Greatest"
Музыка течёт по венам, все комбинации сами-собой приходят в голову. Без особых усилий делаю все упражнения на пресс, растяжка, баланс. Встаю с пола и начинаю делать прыжки, акробатику, комбинации. Я по жизни – перфекционист. Даже без надзора тренера всё должно быть идеально. С натянутыми носками и коленями, прямой спиной, хорошим шпагатом, полётом и лёгкостью. Через 3 часа я уже себя полностью измотала и решила, что лучше пойди спать прямо сейчас, иначе завтра буду не в себе.
Медленным шагом направляюсь в свою спальню и смотрю в зеркало. Напротив меня стоит худая девочка, с разбитыми коленями, синяками под глазами, отдышкой, которая останется на всю жизнь. Сломленная, раздавленная, но способная встать и учиться летать дальше. А кто не падает? На моей кровати лежит пижама из шёлка, такого мягкого, что хочется прижать его к себе и никогда больше не отпускать. После спальни иду в ванную. Там переодеваюсь, чищу зубы, иду в душ. Одним словом – привожу себя в порядок. Вода помогает мне собрать все мысли в кучу, подумать о важных вещах. Горячие струи опускаются на плечи и скатываются по спине. Приятно. Выключаю воду и выхожу.
По дороге в свою спальню встречаю Перси. Его волосы в творческом беспорядке, глаза беспорядочно осматривают меня с ног до головы. Видимо, он пытался уснуть, но удалось ему это плохо, если вообще удалось. На какой-то момент мне стало его жалко. Его тело явно выглядело измученным, не понятно только от чего. На спине из-под футболки выглядывали края шрамов, которые можно получиться только от порки. Белые полоски меня немного пугали. Я никогда не замечала…
– Не спится? – решаю начать разговор.
– Ну, как видишь. А ты по-видимому не пыталась пока.
– Не хочется…
– А глаза усталые. Тренировалась?
– Да. Пойдём? – даю руку Перси, и наши пальцы переплетаются. «Не привязывайся», - орёт мне сознание, но уже поздно. Мы проходим по пустым вагонам до моего. Окно от пола до потолка, и мы садимся около него и оба смотрим в даль. Поезда, как жизнь, несётся вперёд, а мы будто сидим на одном месте. Джексон вздыхает.
– Думала от том, что будет дальше?
– Насколько дальше?
– Неделя, полторы. Может больше.
– Выбор не велик, либо умрём, либо выживем.
– Это да. C’est la vie…
– Mais nous devrions essayer….
– Знаешь французский?
– Есть немного.
– Можно я с тобой останусь? – он устало смотрит мне в глаза.
– Да, давай.
Мы ложимся на кровать, которая с лёгкостью вмещает нас обоих. Я отворачиваюсь в другую сторону от Перси, который мгновенно заснул. Ко мне сон не шёл ещё пол часа, потом и я смогла погрузиться в царство Морфея, даже не представляя, что нас ждёт завтра.
***
Фигура встаёт. Медленно и плавно. Его движения легки и грациозны. Усталость от бесконечных испытаний жизни не заметна до тех пор, пока ты не видишь глаза парня. Глаза цвета бушующего моря, но вместе с тем спокойного и рассудительного. Он ещё мальчик, ему только 14, но жизненный опыт у него не меньше, чем у взрослого полноценного мужчины. Шрамы на спине – тому доказательство. Парень пытается дотянуться до лопатки, нащупать рубец, возраст которого не меньше 5 лет. Всё, что осталось у него от отца. Любящими его родители назвать себя не могли. Если бросить ребёнка на произвол судьбы в 8 лет – есть любовь, то что тогда несчастье? Фигура обходит кровать и осматривает лежащую на ней девушку. Они с ней похожи, только он пока не догадывается насколько. Нет, парой он вряд ли станут, но лучшими друзьями – точно. Парень берёт одеяло и бережно укрывает подругу по несчастью. Каждый из них понимает, что привязываться нельзя, но уже поздно. Парень вспоминает мантру, которую внушал ему отец и быстро покидает комнату девушки. Он идёт к себе и ложится в кровать. Сон не идёт, а он всё бормочет до боли знакомые слова.
Stay low. Go fast.
Kill first. Die last.
One shot. On kill.
No luck. All skill.
